Юльке понравилось Архиповское снаряжение. Особенно ей понравились темные очки, в которых Архип походил на героя её романтических снов в девятом классе. Она немного побаивалась, что он пойдет, но почему-то была уверенна, что с ним ничего не случится, и записала ему на МП-3-плеер три альбома Кашина, песню И.Ф.Скляра "Эльдорадо", освободила от лишних кадров цифровой фотоаппарат и зарядила сотовый телефон. (Коля сказал, что с середины Озера сотик берет).
Когда Архип утрамбовал все необходимое, что, по его мнению (и со страху), нужно взять с собой, оказалось, что рюкзак неподъемный. Но он его все-таки поднял, закарячил на спину, даже, попрыгал и сказал: "Херня - прорвемся!" Потом скинул рюкзак на пол, и половину выкину из него. Рюкзак стал не намного легче, но морально, это сошло как надо - шестнадцать килограммов с пустым термосом, это вам не восемнадцать. Придется тащить! Вот, если б не пурга - ещё бы пару килограммов высвободил. А так - придется тащить! Пур куо па, вашу маму! Вот, если бы было ещё термобельё! Но денег на термобельё уже не было.
В пятницу десятого марта, тачку вызвали на девятнадцать десять. Архип снарядился, Юлька его сфотографировала, по телевизору передали прогноз: ночью - тридцать, днем - тринадцать, ветер северо-западный восемь-десять метров в секунду, влажность и давление - по барабану. Архип сматерился (не скажу, как!) и вышел вон.
Коля и его дети тоже вышли на улицу из соседнего подъезда. У Коли к рюкзаку был приторочен алюминиевый стульчик. Зачем? Всё - как всегда.
На вокзале, набитом людьми в ярких одеждах, с лыжами и без, с рюкзаками и пакетами, их уже ждал Олег.
- Здорово, доктор! - поприветствовал Олега Архип. - Знакомьтесь: Николай, Олег.
Коля с Олегом пожали друг другу руки, потому что они были знакомы лишь по телефону.
Олег, надо добавить, был легкомысленно одет: Аляска, вязаная шапочка, брюки и обычные "городские" ботинки. Он мало походил на туриста. Скорее, прогуляться вышел. Так на Байкал не ходят. Оказывается, ходят. Олег решил, что так сойдет, а больше - все равно у него ничего нет подходящего - он же доктор, а не турист, как некоторые тут. Зато питания он набрал на целый полк. "Как мы любим" - так выразился Олег. Молодца! Ладно, поглядим.
Вдруг, откуда не возьмись, появился Димка Александров в оранжевых штанах, старый бродяга, бывший военный и милиционер с соответствующей выправкой и даром речи. В училище его звали Пиночет.
- О, пля! (или: бля!) - произнес Димка, увидев Архипа. - Ты как здесь?
- Мы сами не местные, документы потеряли, после операции мы, домой ехать надо, деньги украли, помогите, люди добрые, чем можете, - начал было причитать Архип, но Димка его перебил:
- Ты из себя бедняжку Изольду Изауру-то не строй!.. Сколько лет, сколько зим?!
- Да, я тоже тебя рад видеть, братишка!
И они обнялись, через пять лет, примерно, после последней встречи.
Объявили посадку на третьем пути.
"По могилам", - сказал Архип. И все, кто были рядом, пошли искать свои вагоны.
Туристский плацкартный вагон - необычный плацкартный вагон, видеть его надо, но лучше - его посетить. Непонятно почему, но на каждое место в таком вагоне выписано или продано по двадцать два билета. Что, естественно, вызывает некоторый дискомфорт при размещении, сопровождаемый неприятными и громкими разговорами и суетой проводниц. Потом - лыжи. Лыжи везде, даже там, куда они в принципе не могут поместиться. Их острые носы цепляют за одежду, из-за чего лыжи соскальзывают, падают, ударяют, их неуклюже ловят, мешая проходить, размещаться или просто сидеть. Насчет, размещаться. Жутко неудобно в такой толкотне, тесноте, да ещё и свет еле-еле горит - экономят, подонки. Кто-то пролез с горным велосипедом. В соседнем отсеке слышна иностранная речь (немецкая). Уже рассыпали карты на грязном полу. Тронулся поезд, все дернулись, девки взвизгнули, кто-то хохочет, играет музыка, звонят телефоны: "Да, мам? Уже поехали. Что? Не поняла, что? Ладно, я тебе после перезвоню! Целую!", приключения начинаются. Архип и Олег приземлились во втором, с позволения сказать, купе, рядом и напротив семейной, и откуда-то давно знакомой Архипу, парочкой: Николай и Наташа. Николай и Наташа предполагали Байкал пересечь на лыжах, как и в прошлом году, поэтому над головой нависали их лыжи. Архип к их лыжам добавил ещё свои лыжные палки - стало, совсем хорошо. Коля с детьми и Димкой разместились в соседнем, третьем купе. Голова Дмитрия или Николая частенько, поначалу, появлялась из-за перегородки с вопросом: "Как вы?" На что Архип резонно отвечал: "А тебе какое дело?" Голова улыбалась и исчезала.
Николай-напротив достал бутылку. Олег достал бутылку. Архип достал курицу. Олег достал колбасу. Николай и Наташа достали "Дошерак". Олег достал хлеб. Архип достал минералку. Олег достал банку с капустой, банку с солеными огурцами, огромный кусок аппетитного сала. Архип достал нож. Николай и Наташа достали колбасу и сыр. Олег достал три хрустальные рюмочки. Николай и Наташа достали походные кружки. Архип достал свой китайский термос с горячим домашним чаем, подумал и сказал: "Наверное, хватит". Сопровождающая молодых ребят из детско-юношеской, спортивной школы, тех, что сидели напротив (один, даже с бандажем на шее), женщина лет тридцати, неожиданно объявила всем во втором купе, что, дескать, пить нельзя. На неё не обратили внимания и стали разливать. Прибежала ещё одна такая же, но, видимо, рангом постарше, рыжая, в красной ветровке, и серьезно предупредила всех, что в вагоне пить запрещено. Все подняли рюмки и кружки, Архип сказал: "За укрепление дисциплины в поездах дальнего следования!", и все выпили. И налили по второй. "Я вас предупредила!" - предупредила всех красная ветровка, и куда-то умчалась. Её, рангом ниже, напарница осталась, сказала: "Ну, зачем же так?", и покачала головой. Ей предложили выпить. Она - отказалась. И ушла к другим своим ребятам, в другое купе, поближе к туалету. Всё устаканилось мало-мало.
Через какое-то время, когда первая бутылка была наполовину пуста, появился Николай Андреевич с раздвижным своим стаканчиком, с пакетиками "васаби", ещё с какой-то хренью, и с Димкой Александровым, который всем предлагал коньяк, но в его купе. Однако решили сначала всё Это допить, а там, - видно будет. И все растележились в душном, почти неосвещенном купейном проеме на скамейках, заваленных куртками, пакетами, рюкзаками и напивающимися человеческими телами. Время потекло, и пространство потекло к Танхою. Стало по-туристски хорошо. "Тада-тада, тада-тада", что-то звучало из-под вагона. Наверное, это колеса стучали на стыках рельс. А, может, кому-то делать было нехер? Наливай!
За окном пробрасывал снег, дул ветер, стояла непогода. Это было видно, когда проскакивали плохо, но всё же освещенные, одинокие деревушки в таежной глуши. Настроение это не улучшало. Только водка была способна угомонить некий трепет, чтобы не сказать, модраж, перед предстоящим переходом. И все продолжали угоманиваться ею. Николая-напротив почему-то очень волновал вопрос: "Где мы сейчас едем?" Майор запаса Александров снимал показания Архипа, типа, где сейчас живешь, с кем живешь, чем занимаешься, где работаешь и так далее. Архип отвечал:
- В бегах я, дядя. Жить мне негде, вот и мотаюсь по поездам - мож кто накормит, напоит - как-то жить-то надо. Время сейчас не спокойное, темное время…
- Ты из себя бедняжку Изольду Изауру-то не строй, жить ему негде. Знаем мы вас.
- Ну, а коль знаешь, так чего доеба… простите товарищи, лся? Давай, лучше, выпьем, Димка, и ты нам на ночь какую-нибудь ментовскую сказку расскажешь.
- Вот, ты совсем не меняешься. Как был…
- Ты из себя бедняжку Изольду Изауру-то не строй, наливай, - перебил его Архип.
Так продолжался путь. Люди в проходе стали появляться с голым торсом. Это были молодые туристы из детско-юношеской школы, которым пить не разрешалось, поэтому они пили только пиво, но много, и ходили курить в тамбур, где всё перегораживал горный велосипед, хлопали стальные двери, на окнах появлялись "следы" ног, было холодно, одиноко и пахло углём. Иногда проходили симпатичные женщины во влажных красных футболках на голое тело. Их отлично развитые груди говорили о их полноценном здоровье. Они специально, видимо, это подчеркивали. Делать-то нечего, вот и смотришь. А им это нравится, они чувствуют это, вот и ходят по вагону взад-вперед. В вагоне, стоит в него залезть, сразу создается ощущение, что нормальная, теплая, светлая, чистая жизнь, с батареями, ваннами, кухнями, диванами, свежим бельём, вдруг разом исчезла. Вместо неё появилась потная, душная, куда-то, непонятно зачем, бегущая дорога, тоска, прощание на веки и только прикидываешь по времени, что там сейчас твои делают. И такая одинокость! Если едешь один, идешь, от нечего делать, в морозный тамбур курить, там ещё раз всё вспоминаешь, мысленно говоришь со своими близкими, используя для беседы собственное отражение в темном стекле, потом бросаешь окурок куда-то в щель между вагонов, громко хлопаешь дверьми и заходишь, на всякий случай, в туалет, если он не занят. Обязательно смотришься в зеркало: "Ну, и рожа у тебя, Шарапов!" Проступает каждая точка, каждая пора на лице от такого освещения, как в вагонном туалете. Но если ты не один, опасайся навязчивых тем разговора с соседями, могут достать и поспать не придется.
Николай-напртив вдруг выкрикнул:
- О! Подкаменная! Я сюда машину ставлю!
- И что? Каждый день за ней ездишь? - тут же спросил Архип.
- Нет, ты чё? Это когда мы на Байкал спускаемся, я сюда её ставлю.
- Ну, слава Богу, а то я было подумал… - Архип на этом и закончил.
Олег из вежливости сдержал смех. Димка не понял. Николай Андреевич был занят поглощение пищи. Всё шло свои чередом.
Стоянка. Слюдянка. (Или наоборот). Купили в Слюдянке омуль, который приносят прямо к вагонам. Был повод подышать, а после - продолжить. Продолжили. Но, кажется, уже было лишне. Да, так и было. Ну, и что?
К часу ночи все прилично набрались, разложились кто куда покимарить, чтобы подкопить силы. Архип вытащил упаковку активированного угля, порвал её пополам по вдоль, половину протянул Олегу.
- Съешь, доктор, - завтра утром будет легче.
Доктор намек понял, съел, запил чаем, и они с Архипом водку больше не пили.
Пришли надсмотрщицы в красных ветровках, поквакали по поводу, как же можно столько пить, да ещё при детях. Их посылать не стали - не было сил спорить и желания ссориться, всё равно уже почти все выпито, и больше пить не хотелось. Им просто сказали: "Простите, мы больше не будем", и не наврали. Угомонились. Утро расставит всё по своим местам.
Пять утра. Подъем. Танхой. Вагоны стоят на запасном пути недалеко от туалета. Надо сходить в туалет, заодно, проверить погоду. В туалет из душного, пропотевшего вагона, все ходят в одних пуховиках без головных уборов. Это помогает понять насколько мерзко на улице. И сразу падает настроение. Зато морозец бодрит, раз туды его в качель!
- Ну, как там? - спросил Николай-наротив, когда Архип, фыркая и ёжась, приземлился на свою лавку.
- Говно полное! Ветер, темень, снег и мороз.
- Может, ну его нафиг, - откуда-то появился Коля Крюков, - не пойдем.
- Пойдем, - сказал, проходящий мимо за кипятком со своей цветной пластиковой фляжкой, Дмитрий - милиционер.
- Пойду, тоже кипятку налью, - сказал Олегу Архип, взял термос и пошел к титану.
У титана Димка пытался удержать выскальзывающую из двух его корявых рук фляжку. Кипяток её переполнил и стал поливать его пальцы. Дима терпел, чтобы не уронить скользкий сосуд. Архип успел повернуть кран и закрыть воду.
- Так лучше? - спросил Архип.
- Спасибо, - сказал, морщась от боли, Димка. Уперся коленом в дно фляжки, перехватил её поудобней и подняв глаза на Архипа, ещё раз сказал. - Благодарю.
- Да, ладно, Дима. Не обжегся?
- Есть немного. Ничего - не очень. Коньяк будешь.
Архип улыбнулся, хмыкнул и промолчал.
Димка понял, что - нет.
В шесть тридцать - какое-то построение. "Все на улицу! - кричала рыжая в красной ветровке. - Не забывайте свои вещи!"
- Во, покомандовать любит! - оценил её старания Архип и, обратившись к попавшемуся под руку Димке, спросил: - Скажи, Пиночет.
- Точно.
- У неё видимо мужика нет, - подытожил доктор, - раз она здесь на детей орет, а ни дома с семьёй.
- Вполне возможно, - согласились все. На том и порешили, натягивая на себя в тесноте и неудобстве всю свою долбанную многочисленную и многофункциональную одежу. Достали лыжи, достали палки, навьючили рюкзаки. Со столика убирать не стали - неохота, сами уберут.
Стали выбираться на воздух.
Что может быть хуже раннего холодного утра, ветра, снега, тусклых привокзальных фонарей дремучего полустанка, перегара во рту, необходимости сейчас выходить на лед и тащиться под пятьдесят километров (с учетом изгибов тропы) куда-то в темноте, освещая путь фонариками, прикрученными к бестолковым головам? Ничего, кроме Германской войны. Давайте, хотя бы, сфотографируемся на прощанье!
Вереница участников марафона уже растянулась по льду. Фонарики мерцали длинной змеёй, уходящей в долговечность торосов. Кое-где, но довольно часто, вспыхивали фотовспышки. Светало, как не странно. Шесть сорок. Наша команда, одна из последних шагнула на лед.
- Ну, всё - поперли! С Богом! - сказал Архип Олегу, потому что, только Олег оказался рядом. И незаметно перекрестился.
Они не договариваясь, решили идти вместе. Коля со своим выводком, с Димкой и другими своими знакомыми, прошел, не заметив их, вперед, думая, как после выяснилось, что Архип и доктор идут где-то впереди. Ну и ладно, вдвоем, так вдвоем. Давай, ещё сфотографируемся на память, все же самое начало пути. Сфотографировались, опасаясь, что цапнет какая-то черная собака, невесть откуда появившаяся, лаявшая и обнюхавшая всех. Да, если цапнет - идти будет плохо. Но стоило зачехлить аппарат, и собака исчезла. Что за напасть? Пошли потихоньку. Тише едешь - больше командировочных. И они пошли вдвоем, но каждый в своем темпе, но так, чтобы видеть друг друга.
Первый час прошёл не очень заметно. Пошел второй кое-как. Ветер, слава Богу, был попутный (и не северо-западный) и если задувал в левую щеку, то только на бесчисленных поворотах, непонятно почему так выстроенной тропы. В фиолетово-серой дымке справа неожиданно промелькнуло (проявилось на минуту и скрылось за густой пеленой, обозначаясь более ярким пятном в облаке), Солнце, но оно было настолько холодным и тусклым, что, скорее, испортило настроение признаками непогоды. Горы, оставшиеся за спиной, никак не удалялись, как будто назло прилепились к заснеженной трассе и передвигаются вместе с ней. Громко гудели за спиной паровозы. Поворачиваться и смотреть на них, пока, не было смыла - грохот составов однозначно давал понять, что пешеходы ещё, фактически, никуда и не ушли. Но как только стало более светло, то и видно отчетливо стало, что впереди ещё мама-мия сколько пути километров, а ветер задувает и холодно, а дымка опускается, размывая очертания дороги и возможно будет пурга, а пока что относительно тихо, - у всех, трехсот с лишним, участников перехода в голове проявилась одинаковая мысль: "Белое безмолвие". Ноги хрустели по заснеженному льду сами по себе, голова работала отдельно, высчитывая комбинации, скорость, возможность и необходимость привалов, опасалась, что поднимется буран, и строила планы, что тогда делать и как. Так прошло ещё полчаса и всего пять-шесть километров пути от старта, а, может быть, семь или восемь - точно никто не знал. Олег, ушедший немного вперед, и уже шагающий с какими-то лыжами в руках, неожиданно остановился около небольшой ярко-красочной группы каких-то людей, преимущественно женского пола. "О, уже успел себе подружку найти!" - решил Архип, полагая, что Олег остановился с девушками на привал и его заодно подождать. Через некоторое время Архип поравнялся с ними. Но это был далеко не привал. Точнее, привал, но вынужденный, не запланированный - на снегу сидела молодая женщина, бледная, как лед, и держалась за живот, повторяя часто и тревожно: "Мне плохо. Мне плохо. Ой, о-о-о. Мне плохо".
- Что случилось? - спросил Архип у Олега.
- Девушке плохо, - ответил тот. А что он ещё мог ответить?
Олег, как врач, пытался чем-то помочь девушке, но рядом с ней уже ворожил официальный врач перехода, тоже пытаясь помочь, но у них это плохо получалось. Единственное, что они сумели ей пока дать, это пару желтых таблеток, теплую куртку и горячий чай. Попытались поднять её и потихоньку пойти - только усугубили, ещё хуже ей стало. Её постоянное "Мне плохо" начинало нервировать всех, потому что никто не знал, что с ней делать здесь на льду, тем более, никто не хотел, чтобы она вырубилась или (не дай Бог!) чего хуже. Все смотрели на врача и ждали от него каких-то правильных действий. Где-то в дали носились два "Бурана" МЧСников, но они не замечали происходящего, были заняты какими-то своими делами - какие-то грузу куда-то везли. Официальный врач, посмотрев на Архипа и поняв его бесполезность в данной ситуации, сказал: "Передайте по цепи, что человеку плохо!" Это означало, что Архипу необходимо догнать эту самую цепь, потому как пока тут все кучковались, основная группа туристов уже давно и далеко вперед утопала, только спины видны небольшими овалами - не докричишься. "Понял!" - ответил Архип и побежал догонять крайних в цепи, несмотря на тяжёлый рюкзак. Хоть дело какое-то нашлось, а то так стоять столбом, слушать: "Ай", да "Ой - Мне плохо!" - мочи нет!
Как по заказу, заметив, что он бежит, к нему прилетел "Буран" с двумя прицепленными санями и ещё с какими-то личностями в них, вальяжно лежащими среди мешков и коробок. "Буран" остановился.
- Здорово, парни! - сказал Архип всем, кто приехал.
- Здорово, - ответили парни, сквозь маски на лицах и большие горнолыжные очки.
- Там девушке плохо, вырубается, - Архип показал на скопление народа на льду.
- Понятно, - "Буран" ни секунды не мешкая, умчался туда.
Было видно, что девушку погрузили на сани и повезли обратно в Танхой. Олег, с какими-то (где он их взял?) опять лыжами в руках, догонял Архипа. Архип пошел потихоньку, так, чтобы Олежка догнал. Надо же узнать, что за лыжи доктор надыбал, может, мародерствует, с "трупа", так сказать, снял - очень интересно, где и нафига они ему нужны, тащить их через весь Байкал?
Олег догнал.
- Что за лыжи? - первое, что спросил Архип. На счет девушки и так все ясно было, потом можно спросить.
- Нашел. Кто-то выкинул - крепление сломались, а я подобрал, хорошие, целые, - Олег показал сломанные крепления. - Мы же ходим, катаемся по выходным. Лыжи хорошие, целые, крепления сделаю, будут свои. А то там - на прокат только.
- Понятно.
Лыжи, действительно, были хорошими и целыми. На них, даже, было написано "Быстрица", что говорило о принадлежности их к отечественному производителю. Но зачем они сейчас попались, чтобы их через Байкал тащить, было не понятно. Но хочет - пусть тащит, его дело. И Архип, закрыв тему, спросил о другом:
- Что с бабой?
- Перегрузилась.
- Не своим темпом пошла?
- Наверное. Их целая компания. Что-то её подрубило.
- Надо меньше пить перед стартом. Или Активированный уголь принимать.
- Точно, - вспомнил Олег. - А я иду, думаю, чего у меня голова не болит? Мы же вчера прилично выпили. Про уголь-то - совсем забыл. Точно. Ты здорово с углем придумал.