– Вот и свихиваются, – вздохнула Зарина. – Если призраков упорно игнорировать, то они создают всё более необъяснимые явления, чтобы ты наконец обратила на них внимание. В конце концов, им приходится прибегать к самому примитивному – галлюцинациям. А это уже воздействие на мозг, и… здравствуй, психушка.
– Ты, наверное, хотела сказать "к самому сложному"? – поправила её Оксана.
– Нет. Я хотела сказать именно к "примитивному". Согласись, что создать ситуацию в реальности, просчитать её, свести в одной точке несколько событийных линий и людей, в общем, сделать то, что ты называешь случайностями, намного сложнее, чем просто тупо создать тебе галлюцинацию.
– Но если каждую "ночную рубашку" считать призраком…
– Надо уметь различать.
– Но как?!
– Извини, я не могу разговаривать о таких вещах и вести машину. Я совсем недавно права получила.
– Тогда дай трубку позвонить.
– В бардачке.
Оксана достала телефон и набрала номер офиса.
– Соня, привет! Где Лёха?.. Лёш, привет… Где-где, в караганде. Я уже возвращаюсь. Минут через сорок будем в том же отделении. Привези туда Юлю… Ну как "какую Юлю"?! Адвоката!
– Минут сорок, это если бы нас Антос вёз, – уточнила Зарина. – А я буду ехать не меньше часа.
– Мне вот тут уточняют, что примерно через час будем. Где сейчас? Зачем тебе? Меня везут. Не надо меня встречать! Лёш, не выдумывай! До встречи! – Она отключила трубку. – Странно…
– Что странно?
– Какая ему разница, кто и откуда меня везёт?
– По-моему, вполне естественный вопрос.
– Вообще-то да. Но что-то показалось странным. Необъяснимо. Опять мистика?
– Ой, не отвлекай меня!
– Понимаю. Сама поначалу так же ездила, – усмехнулась Оксана, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Возвращение в монастырь
Cолнечный квадрат на стене. "О боже! Что же такое Рай?"
– Жанна! Очнись! У нас не так много времени. Неужели так сложно придумать, в какой жизни ты хотела бы оказаться?
– Я не могу, – прошептала Жанна. – Эти фантазии абсолютно невозможны.
– В раю возможно всё! Давай говори свои "невозможности" по порядку.
– Первое, что пришло в голову, – горячая ванна. – Жанна засмеялась. – И чтобы в любое время, хоть каждый день. И чтобы при этом никаких горничных и водоносов.
– А что в этом невозможного?!
Жанна оторвала наконец взгляд от ярких кирпичей и перевела его на Оксану.
– Как это "что невозможного"? Это слишком дорого. Даже когда я жила во дворце, я не могла себе этого позволить чаще одного раза в месяц! Ожерелья из бриллиантов – могла, а горячую ванну каждый день – нет.
– Жанна! Но я же не предлагаю тебе вернуться во дворец! Я предлагаю в Рай! Горячая вода там будет течь сама прямо в ванну из крана в стене.
– Сама?! Из стены?
– Да! Что ещё ты хочешь?
– Хочу, чтобы не было горничных. Они много сплетничают и думают, как бы подороже продать секреты своей госпожи. Но без них я даже раздеться не могу!
– В моде будет одежда, которую ты легко сможешь снимать и надевать самостоятельно.
– Правда? Но я не хочу быть простолюдинкой!
– В раю все равны, – усмехнулась Оксана.
– А ещё я хочу карету, которая будет ездить без лошадей и кучера. Чтобы я могла вообще никому не докладывать, куда и зачем я поехала.
– Будет.
– Как?! Ах да, это же рай.
– Это всё?
– И чтобы там постоянно было светло! Но при этом чтобы свечи не коптили и не пачкали ковры каплями воска! И чтобы… – Она затаила дыхание, пытаясь придумать что-нибудь совсем невозможное. – Хочу, чтобы прямо у меня в комнате играли музыканты, выступали актёры… в любое время, когда захочу.
– Легко!
– Да иди ты! – Жанна засмеялась и отвернулась.
– А люди даже не будут догадываться, какой роскошью обладают. – Оксана поднялась с подстилки и протянула Жанне руку. – Пойдём, я отведу тебя в рай.
– Я не хочу ни в какой рай! Я хочу жить! – Смех перешёл в рыдания. – Я хочу жить!
– Пойдём со мной, пока не поздно!
– Отведи меня в монастырь! – Она вцепилась в штанину Оксаны.
– Что ты там забыла?! Я же объяснила, что отсюда можно выйти только туда, куда ты очень хочешь.
– Я… – Жанна судорожно пыталась придумать причину, зачем ей необходимо вернуться в монастырь. – Я не нашла вырванные из книги листы.
Я должна найти их! – выпалила она первое, что пришло в голову.
– И где будем искать?
– А где из книги могли выпасть страницы?
– Где?
– В монастырской библиотеке! Вот туда мне и надо.
Жанна вскочила и, рывком открыв дверь, выбежала из камеры. Оксана за ней. Серый коридор преобразился. Он стал шире, и на одной стороне появились окна, за которыми была ночь.
– Тссс! – прошептала Жанна и обернулась. Свеча озарила юное личико, золотистые локоны и подростковую фигурку, облачённую в бесформенную ночную рубашку. На цыпочках она начала удаляться. Оксана пошла следом. Свет поочерёдно падал на картины, висящие на стене: "Искушение Евы", "Убийство Авеля Каином", "Ноев ковчег", "Вавилонское столпотворение"… Жанна остановилась и начала шарить под массивной рамой. Оксана присмотрелась: на картине была изображена разрушенная башня. Среди обломков стояли люди и растерянно глядели вверх.
– Где-то здесь должен быть ключ, – сказала Жанна, подняв свечу над головой.
– Замри! – прошептала Оксана, и девочка застыла в стоп-кадре.
Оксана прищурилась, пытаясь разглядеть мелкие детали на картине, но было слишком темно. Она махнула рукой.
– Вот он! – ожила девочка и достала массивный железный ключ сверху. – Я подслушала, как матушка говорила Аббату, что ключ от библиотеки она оставит "на башне". Ясно же, что речь шла о картине, рядом с дверью, а не о башне монастыря.
– А почему надо пробираться сюда тайком, ночью? – удивилась Оксана.
– Ты что?! Кто же нас пустит во взрослую часть книгохранилища? Ну, ты идёшь или струсила?
– Иду, конечно.
– Тогда подержи. – Хулиганка отдала Оксане свечу, а сама, со скрежетом повернув ключ в замке, навалилась на тяжёлую дверь и пропала во тьме.
Оксана пошла следом, но как только перешагнула порог, сквозняк ударил в лицо. Она не успела прикрыть пламя рукой, и свеча погасла.
– Что ты натворила! – услышала она возмущённый голос. – Вот бестолковая! Зачем только я взяла тебя с собой?!
– Успокойся! Вспомни, зачем мы сюда пришли! – строго сказала Оксана и снова зажгла свечу.
– Как ты это сделала?!
– Спичкой!
– Как?!
– Я тебе потом объясню!
– Я думала, придётся возвращаться в часовню и снова зажигать от лампады.
– Давай искать вырванные листы.
– Да зачем они мне? – капризно пожала плечиком девушка. – Пойдём, лучше почитаем про дочерей Лота, про Содом и Гоморру, про… – она захихикала, – про царя Соломона. Говорят, в Библии написано про его утехи с жёнами.
– Да кто тебе такое сказал?
– Старшие девочки.
– Они пошутили.
– Почему же тогда матушка не позволяет нам читать Библию целиком?
– Уж никак не из-за царя Соломона, – засмеялась Оксана.
– Как хочешь, – махнула рукой Жанна и отправилась в дальнюю часть библиотеки. – Ой! Сколько книг! – Она подняла свечу, осветив стеллажи с древними фолиантами. – О чём они?
– Думаю, в них люди рассказывают, что они поняли по прочтении Библии.
– Зачем?
– Чтобы объяснить это другим людям.
– Зачем?! Сами не поймут, что ли?
– А ты почитай.
Жанна взяла книгу в переплёте из алого бархата, с золотым крестом на обложке, открыла её и начала листать.
– Где здесь про Соломона?
Вскоре она повернулась и простонала:
– Боже! Как же тут всё непонятно!
– Теперь тебе ясно, зачем пишутся трактовки и детские книжки?
– Кажется… Но… их читать не очень интересно.
– Но это же не развлекательное чтиво.
– Неужели кто-то сможет прочитать это всё?
– Мне кажется, важно, не чтобы кто-то прочитал, а чтобы их писали.
– Зачем? Если читать всё равно никто не будет.
Оксана задумалась.
– Бог написал людям письмо, задал вопросы. Как ты думаешь, Он хочет получить ответ?
– И эти книги…
– …письма Ему.
– Так вот почему матушка нас сюда не пускает! Нельзя читать чужие письма. – Привстав на цыпочки, она потянулась за одной из книг.
– Жанна! Мы пришли сюда не за этим!
– Как ты меня назвала?! – удивлённо обернулась девушка и только сейчас заметила, что вместо подружки рядом с ней стоит странная женщина в мужской одежде. – Ты кто?!
– Нам надо найти листы, выпавшие из книги, которую тебе подарили на Рождество. От этого во многом зависит твоё будущее.
– Будущее? Не смеши меня!
– Просто поверь! Через много лет ты это поймёшь.
Долго искать не пришлось.
– И что здесь такого написано? – капризно наморщила лоб Жанна-Мария. – "Когда же Иисус родился в Вифлееме во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему".
Она пожала плечами и спрятала листы за пазуху.
– Пойдём спать, пока нас тут не застукали.
Вспышка света, и Оксана снова оказалась в тюремной камере.
Постаревшая Жанна сидела на своей подстилке и смеялась сквозь слёзы.
– Всю свою жизнь я мечтала вернуться в монастырскую библиотеку и прочитать эти "запретные" книги. Я хотела разобраться в библейских загадках и написать Богу своё письмо, рассказать Ему о своей жизни. Но мне всё время было некогда, – с досадой сказала она. – Какое было бы счастье провести в монастыре остаток своих дней!
– Правда?
– Конечно! Там прошли мои лучшие годы. Смотри! – Она достала из волос заколку. – Это мой самый первый "бриллиант" – подарок к Рождеству от Аббата.
– Она прекрасна! Не знаю, чем ты была недовольна.
– Я? Недовольна?
– Ты сказала, что тебе досталась самая некрасивая.
– Да ну! Самую простенькую я нашла в своей тумбочке. Я отдала её потом одной из подруг, а себе нашла эту. Как только я услышала про "путеводную звезду", сразу вспомнила картинку из книжки. А если бы я не разыскала тогда те выпавшие листы, то и не знала бы, что там тоже есть Звезда.
– Значит, в монастырь?
Жанна радостно закивала.
Оксана уже собралась было вывести её из камеры, как вдруг услышала испуганный возглас Зарины. Машина начала тормозить, как-то странно виляя по дороге.
Подземный ход
Cо стороны уходящего солнца приходили новые белые люди. Иногда целыми семьями, иногда поодиночке. Кто-то падал ниц перед изображениями богов и благодарил за спасение, кто-то спокойно, с достоинством рассказывал волхву свою историю и просил приюта. В общину принимали всех. Волхв говорил, что раз в пути не сгинули, значит, боги привели. "Все мы здесь беглые, – ухмылялся он в бороду. – Одни от гнева княжеского, другие от чуждой веры. Наши беды нас рано или поздно догонят, но, глядишь, и мы к тому времени будем сильнее".
Строились новые дома. Прежде чем заложить первый камень, волхв долго ходил по выбранному месту и стучал посохом, прислушиваясь. Потом давал добро или велел искать другую площадку.
– Зачем стучишь? – спросил однажды Луч, не справившись с любопытством.
– Чтобы убедиться, что место здоровое.
– Наши шаманы никогда не стучали. Зачем? Где люди выбрали, там и ставили чумы.
– А стали бы ваши люди жить рядом с чахлыми, корявыми деревьями?
– Не стали бы.
– А на болоте?
– Нет, конечно!
– В лесу сразу видно, где место здоровое, где гиблое. А здесь мы деревья вырубили, теперь как определить?
– А почему ты не позволяешь вон там дома ставить? – Луч показал на большую свободную территорию.
– Там разлом. И подземная река.
– Как ты узнал?!
– Чувствую.
Луч походил по тому месту, постучал палкой, но так ничего и не понял. Земля как земля, ничего необычного. Он бы согласился жить здесь. Конечно, он и мечтать не смел, чтобы для него поставили дом. В первую очередь строили для тех, кто ютился с семьями в тесных времянках. А люди всё прибывали и прибывали. Юнцы подрастали, женились, рожали детей.
– Что ты тут с утра топчешься? – услышал он голос волхва и обернулся.
– Хочу понять, как ты узнал, что место гиблое.
Волхв ухмыльнулся, подошёл к небольшому углублению и жестом подозвал Луча.
– Здесь встань. Глаза закрой. Что чувствуешь?
Луч замер и вдруг ощутил дрожь в области желудка. Неприятный щёкот пополз по телу, отдавая тяжестью в мошонку, копчик и ноги. Перехватило горло, заколотилось сердце. Луч выскочил из ямки и испуганно уставился на волхва.
– Это воронка. Она силу вытягивает, – пояснил тот. – А сюда иди.
Волхв раздвинул посохом колючую траву и показал глубокий провал в земле.
– Это разлом. Проследить бы, куда он выведет. Поговори с Вороном. Может, он возьмётся раскопать?
– А зачем?
– Нужен подземный ход, чтобы, если что, жители могли уйти из села в лес.
– Что за "если что"?
– Надеюсь, не пригодится. Но если он сделает такой лаз, то велю поставить ему дом и дам девку в жёны.
– Девку?
– Не красавицу, конечно. Но ему же всё равно.
– Горбунью Малашку?
– Думаешь, даже он её не возьмёт?
– Не знаю. А Малаша-то согласится с ним жить?
– Она на любого согласна. – Волхв тяжело вздохнул. – Должок у меня есть. Матери её я жизнью обязан. Поклялся спасти девочку, вырастить и замуж выдать, чтобы род её не прервался. А она видишь какая выросла.
– А если там тупик? – спросил Луч, присмотревшись к разлому.
– Вот потому и хочу поручить это твоему бездельнику. А Малашку я ему всё равно отдам, и дом ей в приданое. А выход там есть. Я чувствую.
Луч с Вороном жили в маленьком домике, который волхв называл стайкой. Здесь было ничуть не хуже, чем в чумах, к которым они привыкли, а даже лучше. Вместо каменного очага – печь из кирпичей. Стены и пол покрыли уцелевшими в пожаре шкурами, которые принесли из опустевшего стана.
Ворон вырос красавцем, по меркам лесного народа, но белые девушки даже не смотрели в его сторону. А ему нестерпимо нужна была женщина. Он не умел направлять творящую силу в скульптуры и украшения, он выгорал изнутри. Луч не знал, как ему помочь, но устал от его вечно злого лица, ехидных слов и угроз.
Передать Ворону предложение жениться на Малашке Луч не рискнул. А на задание тот отреагировал, как обычно, агрессивно:
– Я воин, а не землеройка!
О том, что волхв пообещал за работу дом, Луч тоже не сказал. Он вдруг понял, что сам хочет вырыть ход и получить настоящее жилище, как у белых людей. Поэтому не стал настаивать, взял лопату и начал выгребать из разлома землю и мелкие камни. Вскоре стало ясно, что лопата не подходит для такой работы. Тогда он пошёл к кузнецу и объяснил, какие инструменты нужны.
В ожидании своего заказа Луч не находил себе места. Пытался что-то вырезать, но работа не шла. Манило место разлома. Снова хотелось встать над воронкой и ощутить то странное жутковатое чувство, когда земля словно уходит из-под ног и тело наливается тяжестью. Волхв был не прав, говоря, что она отнимает силу. Наоборот, это место побуждало двигаться, а если и отнимало что-то, то лишь нелепое желание постоянно шлифовать деревяшки. И Малашка перестала казаться такой ужасной. Подумаешь, корявая, подумаешь, зубы изо рта торчат, как у волчицы, подумаешь… но ведь женщина же!
Когда кузнец отдал ему инструменты, Луч с жадностью начал копать. Он вгрызался в землю киркой, вытаскивал на поверхность камни и глину, наспех ставил подпорки, чтобы нора не обвалилась. Через несколько дней он попал в расщелину. Это был готовый подземный ход. Местами он сужался, и приходилось с трудом протискиваться между камнями, местами уходил под землю настолько глубоко, что не слышно было звука падающего камня. Приходилось придумывать какие-то мосты через провалы. Иногда Луча посещали тревожные мысли: а вдруг он вообще не сможет найти выход, и тогда весь его труд напрасен. В этом случае не радовали ни обещанный дом, который уже начали строить, ни "красавица" невеста. Больше всего ему хотелось выйти с другой стороны подземного хода.
Он почувствовал резкий рывок – дёргали за верёвку, которой он был обвязан. Это означает, что уже вечер и пора выбираться. С большой неохотой он пошёл к выходу на поверхность.
Александр сел на кровати. "Приснится же такое! А что снилось-то?" Он опять не помнил ни единого образа, только ощущение, что смотрел увлекательный фильм о… о чём, кстати?
В комнате кромешная тьма. Включил настольную лампу, посмотрел на часы. Вечер, а он уже выспался. "Чем ночью заниматься?" Взгляд упал на брошенный Вовкой мешок. "Отлично!"
Александр достал "медведицу", разложил инструменты и замер, ожидая вдохновения. Но оно не приходило. Тогда он взял стамеску и начал выдалбливать ковш изнутри, ведь самую примитивную работу делать тоже надо. Твёрдый материал давался с трудом. Что-то напоминала эта тупая долбёжка. Словно копаешь каменистую землю.
Вдруг по телу пробежала колючая волна, и в памяти на мгновение вспыхнул сон. Он копал какой-то колодец на пустыре возле дома Рихарда. "Зачем?" – Александр замер, пытаясь вспомнить, но в голову тут же хлынула река других воспоминаний, смыв нечёткие образы. Он вернулся к работе, стараясь забыть о галлюцинациях и прочих непонятных событиях. Надо срочно заканчивать "медведицу". Не дарить же её недоделанной. А тут одной только долбёжки дня на три. Хорошо, что ноги отморозил – можно будет с чистой совестью пару дней не помогать по хозяйству.
В плену
– Что делать-то будем? – спросила Оксана и огляделась. Грязно-белый дощатый потолок, лампочка без абажура, выцветшие сморщенные обои и потрескавшаяся штукатурка на печи. Душно. Окно закрыто ставнями, на которых ещё видны облупленные узоры.
– А что тут сделаешь? – отозвалась Зарина. – Будем сидеть и ждать. Есть другие идеи? – Она забралась на продавленное кресло и обхватила колени руками.
Оксана подошла к окну и посмотрела в щель между створками: деревенский двор, сарай, забор из горбыля.
– Ты что-нибудь прочитала в их мыслях? Чего им от нас надо?
– Какие там мысли?! Там по полторы извилины у каждого.
– А серьёзно?
Зарина помотала головой.
– Читать я могу только в состоянии душевного равновесия. А у меня вон, до сих пор руки трясутся.
– А я, наоборот, сразу же вошла в какую-то прострацию, словно литр валерьянки выпила. Ни страха, ни возмущения… никаких эмоций.
Диван, на который можно было сесть, напоминал просёлочную дорогу – такой же бугристый и пыльный. Половики казались более чистыми, и Оксана опустилась на пол.
– А теперь у меня, кажется, начинается мандраж. Словно эмоции ехали отдельным багажом и вот, наконец, догнали.