- И муж, капитан первого ранга, и его мамочка смотрели на меня с презрением и жалостью, как на идиотку. Такая себе искательница приключений на свою голову - по специальности не работает, детей оставила без присмотра, - с насмешкой в голосе произнесла Майя. - Они были хорошие, надежные, постоянные, каждый день всю жизнь к восьми на службу ходили. Свекровь тридцать лет проработала главным бухгалтером на заводе, от которого потом и следа не осталось, а муж, естественно, в военной части служил.
Скандалы усилились, поскольку рабочий день Майи был от зари до зари, плюс поездки за товаром, то в Белоруссию, то в Польшу, то в Турцию, а толку на первых порах никакого, потому что все заработанное, шло на приобретение нового товара. Вначале она торговала турецкими и китайскими тряпками, но, приглядевшись к рынку поближе, решила, что лучше перейти на продукты. Вещи люди покупают от случая к случаю, а едят каждый день. И, прежде чем перейти на мужскую одежду, около двух лет она торговала продуктами. Сняла помещение на окраине города, и открыла свой первый магазин, чтобы и там по двенадцать часов стоять за прилавком. Муж помогал иногда, товар разгрузить, что-то привезти. Вот только ее вечерняя работа ему активно не нравилась. Ты пойми, объясняла Майя, у меня же вечером самая торговля, народ идет с работы, покупает продукты на ужин, на завтрак. Опять же, водка вечером нарасхват. Он угрюмо соглашался, даже встречать, случалось, приходил. Но не часто, сам поздно приходил. Служба.
Однажды к Майе нагрянула ревизия, засиделись до полуночи. Мобильных не было, да и обычного телефона ни в магазине, ни поблизости оного, позвонить было неоткуда. Потом долго не могли поймать такси. Она пришла домой еще позднее, чем обычно, буквально с ног валясь, а муж открыл дверь и, ничего не спрашивая, с размаху - оплеуху.
- С тех самых пор, дорогой мой, я как-то разочаровалась в семейной жизни, - сказала Майя.
Была в этой самой семейной жизни и еще одна сторона, которая уже сама по себе могла привести к разводу. Образцовый солдат и отец семейства, сильно на службе не переутомлявшийся, исполнял свой супружеский долг по два раза за ночь. И очень не любил презерватив. Он вообще их всячески избегал, они, видите ли, ему удовольствие портили, а потому Майе пришлось сделать несколько абортов.
- Ему минутное удовольствие, а мне после этого на гинекологическое кресло, как на эшафот. Я бы мужчин, у которых жена идет делать первый аборт, заставляла бы смотреть, как она страдает. А если бы он и после этого ставил свое удовольствие выше ее здоровья, просто бы его кастрировала, - сказала она с такой ненавистью в голосе, что Павел поежился.
- Не все такие… - возмущенно начал он, но Майя не дала ему закончить.
- Ты, разумеется, не такой, - согласилась насмешливо. - Ты, разумеется, лучше. Настоящий джентльмен. Только в какие одежды не наряди нашего мужика, суть его вряд ли изменится. Как сейчас говорят, менталитет не тот. Наши мужчины, хотя и думают, что очень похожи на французов, в душе почти поголовно азиаты, женщину в грош не ставят. И каждый мечтает, если не о гареме, то хотя бы об одной рабыне. О такой, знаешь ли, заботливой мамочке, домработнице и любовнице в одном лице. Плюс, чтобы еще хорошие деньги зарабатывала. А у меня, ведь, хорошие деньги, и они тебе как будто сами в руки плывут, верно? - посмотрела на него испытывающее.
Последнее предположение оскорбило Павла до глубины души. Чтобы он, встречаясь с женщиной, думал о ее деньгах? Не было такого никогда! До этого… не было. Потому что до этого не встречал таких женщин, как Майя. Вообще, не подозревал даже, что они не в кино, а в реальной жизни существуют. Чтобы и красивая, и умная, и с деньгами. Вот, казалось, повезло - встретил. Захотелось нормальной семьи, а ему в ответ: мы это уже проходили! И всякие ужасы из своей семейной жизни. Хотя… пожалуй, надо хотя бы себе сознаться, эта ее независимость и тот факт, что она дама очень даже не бедная, придавали ей особенную притягательность.
- Не нужны мне твои деньги! - краснея, возмутился он. - Я сам способен заработать столько, сколько мне нужно.
- Может быть, - она бросила на него быстрый взгляд из-под тяжелых ресниц. - Но есть еще вопрос. Сегодня ночью ты назвал меня то ли Анной, то ли Нютой. Анютой? Это кто такая?
- Понятия не имею, - сердито ответил он. - Приснилось тебе.
17
Он думал, что никогда больше не вернется к этому разговору - о семье.
Но вернулся. Случилось это накануне дня Святого Валентина.
Майя предложила провести его в Лондоне.
- Есть возможность полететь туда с группой туристов, - сказала она. - Так авиаперелет и проживание будут дешевле. Но мы стадом ходить не будем, если только ты, конечно, не захочешь воспользоваться общими экскурсиями, когда я буду занята. Мне нужно будет кое-что сделать, кое-что посмотреть и кое-что купить.
- Я бы с удовольствием, - откликнулся он, - а виза?
- Ну, что виза? - пожала она плечами. - Ты же не преступник какой-нибудь. Дадут тебе визу.
И в самом деле, вопрос этот уладился сам собой - Майина подруга, та, что устраивала им поездку в Ялту, включила и его в туристическую группу, взяв на себя оформление документов.
Двадцатого февраля они вылетели в Лондон.
Как все-таки невелик мир! Ранним утром он еще бегал по своей квартире, лихорадочно соображая, что надеть, что взять с собой, в три часа дня по Гринвичу они приземлились в Гэтвике, а в семь вечера по местному времени уже сидел с Майей в каком-то маленьком ресторанчике.
Поселили их в третьеразрядной гостиничке, но ни ее, ни его это не смущало - они же не жить сюда приехали, в конце концов, а просто побыть вместе.
Майя уже не раз бывала здесь и знала, что стоит посмотреть, а на что лучше и время не тратить. От музея естественной истории, куда на второй день отправилась группа, и куда он тоже очень хотел пойти, наотрез отказалась.
- Тебе должно быть интересно, - пытался он ее убедить. - Ты же географический заканчивала.
- Кто тебе сказал? - Она изумленно глянула на него. - Ах, да. Но это когда еще было.
И исторических музеев она, не любила, и, несмотря на то, что часто бывала за границей, никогда их не посещала. Ну, если только там не устраивали показ модной одежды.
- Что этот хлам истории смотреть! - произнесла пренебрежительно. - Давай начнем с "Лондонского Глаза", это такое огромное колесо обозрения в центре, а потом уж на твое усмотрение, выбирай, - и протянула ему кипу проспектов, предусмотрительно захваченных еще в аэропорту.
Ему хотелось многое посмотреть. И, действительно, какая разница, с чего начинать. Глаз так Глаз. Главное - с ней.
Было холодно, ветрено, над городом плыли низкие тучи, сыпавшие мелким дождем. Но они решили не отклоняться от намеченного плана и отправились в центр, где на набережной Темзы медленно вращалось огромное колесо обозрения. Перед этим зашли по пути в какой-то бар, где перекусили и выпили немного вина - для согрева. Очередь была относительно небольшой, поскольку погода не располагала к гулянию. И, когда поднялись над городом, он вдруг и в самом деле почувствовал себя просто на небесах. В прямом и переносном смысле этого слова. Он и Майя в небе над Лондоном. Просто как в сказке. Выпил, наверное, лишнего, вот и показалось, что это очень романтично - сделать женщине предложение в кабинке на высоте в сотню метров над Лондоном. Майя покачала головой.
- Но - почему нет? - он обнял ее за плечи и потерся щекой о меховую опушку ее капюшона.
Она осторожно высвободилась из объятий.
- По-моему, ты в юности насмотрелся плохих фильмов. Давай не будем портить поездку подобными разговорами.
Он не мог понять, почему это могло испортить поездку.
Майя вздохнула и посмотрела на него чуть ли не с жалостью.
- Я думала, что мы уже навсегда закрыли эту тему. Загс, печать на бумажке… Почему бы не следовать простому правилу: пока нам хорошо, мы вместе. Надоели друг другу - до свидания. И делить имущество со скандалами не придется. Оставим все как есть. Нам не по двадцать лет. Ничего в своей жизни я менять не собираюсь. Даже если бы захотела, - она вздохнула, - уже не смогла бы.
Его романтическое настроение сразу куда-то испарилось.
Он приблизился к стеклянной стене кабины. Перед ним простирался огромный семимиллионный город. Нагромождение зданий до самого горизонта, а внизу несла свои свинцовые воды к проливу Темза, и отсчитывали время быстротекущей жизни часы на башне со странным названием Биг Бен…
Если трезво смотреть на вещи, Майя права. Что может быть лучше свободы? Он еще ничего не видел, мало где бывал в своей жизни.
Они спустились вниз, вышли из кабинки и направились по набережной вдоль реки. Внимание его привлекли какие-то скульптурные группы. Он подошел ближе.
Внезапно его охватило странное волнение. Часы… Табличка. Да это же Сальвадор Дали!
- Ну, Сальвадор, ну, Дали, - рассмеялась Майя. - У тебя такой вид, как будто ты встретил родственника.
И в самом деле, чего он так разволновался? О Дали он ничего бы и не знал, если бы один из благодарных учеников не привез из загранкомандировки и не подарил его матери роскошный альбом с биографией и репродукциями знаменитого испанского сюрреалиста. За то, что хорошо учила его немецкому. Мать собирала книги по искусству. В те времена любое художественное издание было большой редкостью, а уж такое - просто роскошь по тем временам.
Больше о том, чтобы официально оформить свои отношения, они не говорили. Он дал себе слово никогда не касаться этой темы. Лежа в одиночестве перед бубнящим что-то по-английски телевизором - Майя отправилась на деловую встречу, ради которой, собственно, и приехала в Англию, прихватив попутно и его, чтобы не скучно было, - и, вспоминая разговор в кабинке над Лондоном, ничего, кроме досады не испытывал. Майя права, надо быть современнее. Разве ему плохо? Да он счастлив! Счастлив, как никогда! Был он так счастлив, когда был женат? Он даже фыркнул, вспомнив свою семейную жизнь. Но все-таки, что-то ныло, саднило в глубине души. Его, как ни крути, снова отвергли. Дали отлуп, говоря по-простому. И, может быть, именно из-за этого ощущения путешествие не доставило той радости, которая просто пронизывала его во время их первой совместной поездки в Ялту.
18
- Неделю меня не будет, - сказал Неверский. - Проследи, чтобы рабочие закончили сборку. Там ведь совсем немного осталось?
- Немного, - кивнул Павел. - А ты опять в Сибирь?
- Да нет. Устал я, - вздохнул Неверский. - Замотался. Хочу немного развеяться. Надо выпасть из этой рутины хотя бы на несколько дней. Хочу слетать в Париж.
- С Элеонорой? - спросил и тут же пожалел о своем вопросе Павел.
Еще истолкует неправильно.
- С чего это? - удивился Неверский. - Мы давно порознь отдыхаем. Каждый когда хочет и где хочет.
И с кем хочет, так и чесался язык добавить. Знает или не знает, что Павел несколько раз в его отсутствие побывал-таки у него в гостях? Скорее всего, знает, не может быть, чтобы прислуга не донесла. Их четверо в доме работает, если считать и садовника. Знает… но молчит. И хорошо. Потому что все эти встречи в прошлом, конец этим тайным свиданиям. Он чувствовал, что виноват перед Неверским. Слабость проявил. Не устоял. И кто бы устоял, когда на тебя так откровенно вешаются? Да еще такая яркая женщина.
В субботу Неверский улетел в Париж.
И в тот же вечер позвонила Элеонора и пригласила "на чай". Он был не в настроении снова и снова объяснять ей, что все между ними кончено, просто сослался на то, что очень занят. Ну, приходи в воскресенье, в любое время, никого, кроме меня в доме не будет, тут же предложила она.
- Видимо, мне придется работать и в воскресенье.
- Работать, - насмешливо протянула она. - Ну, ну, работай. А шеф, как ты знаешь, отдыхать отправился. Угадай, с кем он там сейчас проводит время?
И положила трубку.
Похолодев, он тут же позвонил в магазин. Чтобы услышать то, о чем уже почти наверняка знал - Майя в Париже. "Отбирает новый товар, - сказал нежный девичий голос. - Приходите на следующей неделе".
Казалось невероятным, что она могла с ним так поступить. После новогодних праздников, проведенных вместе, после Ялты, после поездки в Лондон ему казалось, что отношения между ними стали устойчивыми, казалось, он ей нравится. И вот, пожалуйста. Как удар ножом в спину. Впрочем, впрочем, чего еще он мог ожидать от такой женщины? Майя была независима и непредсказуема. Она то звонила ему по три раза на день, то вдруг исчезала на несколько дней, и найти ее не представлялось возможным. Телефоны не отвечали, а девушки из магазинов говорили, что хозяйка уехала за товаром. Она уезжала за этим товаром то в Париж, то в Рим, то в Москву, почти никогда не ставя его об этом в известность. Причем отъезды ее, как и приезды, были внезапны. Конечно же, что ездила она туда не сама! И он только сейчас это понял. Друзей и знакомых у нее целый город. И мужиков среди них немало. Не только он, и, наверное, не только Неверский сопровождали ее в этих "деловых" поездках. То-то она так боролась за свою независимость, не под каким предлогом не желая себя связывать. Развлекается. Он мерил нервными шагами пространство кабинета, рвал в клочья наброски чертежей и листы чистой бумаги и швырял на пол. Сучка! Стерва! Да откровенно развратная Элеонора рядом с ней просто ангел.
Поостынь, поостынь, сказал себе, в конце концов, сам себе, когда прошла первая, жгучая волна ревности и обиды. В конце концов, кто он такой, чтобы требовать у нее отчета, где и с кем она проводила время, когда не стояла за прилавком или не была с ним? Это ее жизнь, и она вправе делать с ней все, что захочет.
Промаявшись без сна в ночь с субботы на воскресенье, он принял решение принимать ее такой, какая она есть. Пользоваться ею, как она пользовалась им. И не предъявлять никаких ультиматумов. Потому что ей невозможно было поставить условие "все или ничего". Но звонить он ей первым не будет. Позвонит она, отлично, не позвонит, ну, что ж, значит, пришел конец этой романтической истории. Ладно, переживем. Работы полно. Целиком погрузиться в работу - вот выход. Японцы, что ли, считают, что нет лучшего средства отвлечься от неприятностей.
Он и погрузился. Проект нового аппарата для лечения вен требовал внимания. Все воскресенье он над ним просидел. В понедельник мотался по городу, выискивая мастеров, которые могли бы сделать кое-какие детали. Во вторник отправился в Вершанск на военный завод, где работал его институтский приятель, который обещал помочь с деталями серийного производства. Вернулся в пятницу утром, сразу же собрал техников и сборщиков, чтобы в десятый раз все обсудить. Конечно, только Неверский мог принять окончательное решение, запускать ли прибор в производство. Но он, Павел, должен был подготовить все материалы, предварительные расчеты. Ошибиться нельзя - деньги большие вкладывались.
К концу недели он выдохся. Так набегался, так устал, что больше не думал ни о Майе, ни о приборах, а только о том, как быстрее добраться домой и залечь в кровать на все выходные.
А когда после горячего душа залег в кровать, снова нахлынуло. Ну и повороты судьбы. Может быть, все-таки позвонить? Как-никак выходные, и два этих дня нужно как-то прожить. Да, пожалуй, лучше позвонить, чем сидеть в неведении и мучить себя разными домыслами. Но скорее всего, ее еще и в городе нет. Гуляет. Зачем ей он, простой инженер, когда вокруг увиваются куда более толстые кошельки? Да, так оно и есть. Свободная женщина! Нет, не будет он звонить. Пусть себе гуляет с Неверским или кем-то еще по разным там Елисейским полям. А ему и так хорошо. Обходился он раньше без Майи, будет обходиться и впредь. Кто она вообще такая, чтобы терять из-за нее голову? Без пяти минут бабушка! Непонятно, с чего это он так на ней зациклился, когда вокруг полно молодых, интересных женщин. Вон, в плановом отделе такие красотки сидят. И, как ни странно, он производит на них впечатление. Теперь, когда у него и работа хорошая, и зарплата, он может позволить себе сам выбирать. Но почему-то не хотелось идти знакомиться с девушками из планового. Нам всегда хочется того, чего у нас нет. Вот нет у него Майи, и он снова чувствует себя брошенным и униженным и оскорбленным. Быстро же он надоел ей. И то, что целую неделю не звонил, ей только на руку. Если вдруг она снова обратит на него внимание, на его упреки будет отговорка, а чего, сам мол, не звонил, если я была тебе нужна? Но, скорее всего, между ними все уже закончилось. Также неожиданно, как и началось. Кем он был для нее? Очередной игрушкой, которая быстро надоела. Хочется нового. Еще и еще. В молодости не догуляла, работа, семья, дети за подол держали. Теперь наверстывает упущенное.
Но если Майя относится к нему как к игрушке, она для него тоже, не больше, чем просто игрушка. Никаких обязательств? Отлично! Что ж, он тоже свободен. Абсолютно свободен. У него, между прочим, тоже своя личная жизнь имеется. Своя территория, куда посторонним вход воспрещен. И чем скорее он о ней забудет, тем лучше. Такие, как Майя, выедают душу, не давая ничего взамен. Странно, что ему стали нравиться стервы. В молодости все больше нравились девушки правильные, всякие там морально устойчивые отличницы, а тут - на тебе, зацепило… А пошла она! В самом деле, что произошло-то? Ну, встретились, ну, разбежались. Взрослые люди.
Интересно, есть ли дома что-нибудь выпить? Ничего. И поздно куда-то идти. И по телевизору ничего интересного, чтобы захватило, позволило отключить мозги.
Долго не мог уснуть. А когда уснул, мысли его, странным образом, перекинулись и в его сон. Отчетливо виделась Эйфелева Башня, какая-то французская площадь с фонтаном, рядом с которым целовались Неверский и Майя… "Ты просто не знаешь, на что она способна, - сказала, появляясь неизвестно откуда, Элеонора, - Майя хочет тебя погубить, но я ей этого не позволю. Я спасу тебя". Элеонора тянет его за руку. Нет, он не пойдет с Элеонорой. Он не хочет идти за ней. Она наговаривает на Майю, потому что завидует ей. Вся эта путаница в отношениях… Странное дело, чем больше плохого выявляется в Майе, тем больнее ее терять. Что делать, если она, такая вот, беспутная и жестокая, ему и нравиться?
На следующее утро проснулся рано и в самом дурном расположении духа. Надо бы пройтись, проветриться, кровь разогнать, выбросить из головы ненужные мысли. Вообще, нужно научиться управлять своими чувствами, нельзя давать воли эмоциям. Спортом, что ли, каким заняться? Как говориться, в здоровом теле здоровый дух. Хорошо бы в бассейн походить, поплавать. В детстве он очень любил плавать. Да, надо купить газету, посмотреть, где и какие есть спортивные секции. Их сейчас много развелось в самых неожиданных местах.