- Говорят, да. Хотя, кто его знает. Известно только, что многие себя предлагали, только безуспешно, - покосился на Павла. - Если мысли какие-то появились на этот счет, сразу говорю, выбрось из головы.
- Да я ее в первый и, может быть, в последний раз вижу, - опешил Павел. - Какие мысли?
- Это я так, в виде предостережения. Ты… как бы это сказать… - Неверский побарабанил пальцами по рулю, подыскивая нужное слово, - слишком скромный для нее.
- Я - скромный? С чего ты взял?
Знал бы ты, чем мы с твоей женой занимаемся, так бы не говорил!
- Да помню, как ты стены на школьных дискотеках подпирал, - рассмеялся Неверский. - К девчонкам и подойти боялся. Застенчивый был очень.
- Сто лет назад это было, - пробормотал Павел. - Ты бы еще детский сад вспомнил. Все течет, все изменяется. Я на последнем курсе когда учился, чуть было на иностранке не женился, - вспомнил вдруг, - на немке, между прочим. Красивая была.
Видно было, что Неверский не поверил, но произнес примирительно:
- Ладно, не обижайся. Приходи в следующее воскресенье - у Элки день рождения. Майя тоже будет, Элка и ее пригласила.
- Ну, не знаю, - хмуро произнес Павел. - Не знаю, получится ли.
Задело упоминание Неверского о его застенчивости. Опять же, неизвестно как поведет себя Элеонора, упившись. А напьется она обязательно. В свой день рождения да не напиться? Хотя знал, что, конечно, пойдет. Пойдет потому, что очень захотелось вдруг познакомиться с этой самой Майей поближе. Если получится, конечно. Ну, и польстило само приглашение. Похоже для Неверского он уже стал своим.
А роман с белокожей девушкой из Германии у него и в самом деле был. Звали ее Аня. То есть это она просила ее так называть, ей нравилось зваться на русский манер. Она изучала экономику, право и, непонятно зачем, русский язык, в связи с чем и приехала в их университет на стажировку. Сейчас-то он и думать о ней забыл, может быть, и не вспомнил бы никогда, если бы ни разговор с Неверским. А тогда здорово его зацепило…
Было это и в самом деле, в начале последнего курса.
Стоял конец августа, а палило как в середине лета и даже не верилось, что через несколько дней начнутся занятия. Студенты съезжались после каникул. Он отправился в общагу к приятелю, который только что вернулся из дому, из своей деревни и первым делом вызвонил Пашку. Тот, несмотря на жару, от которой плавился асфальт, от встречи не отказался - после лета самому не терпелось потрепаться, обменяться новостями, пойти куда-нибудь, пива выпить. Но никуда не пошли по причине все той же жары. Да и нужды идти куда-то не было - у Ваньки оказалась бутылка хорошего домашнего вина и здоровенная корзина домашних продуктов. Они пили, закусывали фруктами, о чем-то говорили. А потом Пашка пошел руки помыть, липкие были после персиков. Общага была старого образца - длинный коридор, по обе стороны комнаты, а в концах коридора располагались туалеты и умывалки. В одном конце коридора для мальчиков, в другом конце коридора - для девочек. Он пошел в ту, что была ближе, и, как оказалось, по ошибке попал не туда. Понял он это в тот самый момент, когда увидел склонившуюся над раковиной белокурую красавицу, которая обмывала свою грудь ледяной водой - теплой воды в общаге не водилось. Чудное это видение так потрясло его, что он, как истукан застыл на пороге, утратив способность не то, что двигаться, но даже дышать. В те времена еще не продавались на каждом углу глянцевые журналы с полуголыми дивами. И ни эротических, ни, тем более, порнофильмов нельзя было купить ни за какие деньги. Да и видиков не было, чтобы их смотреть. И жил он дома в нормальной семье со строгим отцом, домой позже десяти обычно не возвращался.
Самое удивительное, что девушка ничуть не смутилась, увидев на пороге лицо противоположного пола. Не завизжала, не закрылась, а спокойно закончила свое дело и, глядя на него холодными серыми глазами, также спокойно стала растираться махровым полотенцем.
- Немка, - объяснил Ванька, когда совершенно обалдевший приятель вернулся в комнату и рассказал об увиденном, сам сомневаясь, а было ли это в реальности? Не привиделось ли в жару после распитой на пару бутылки домашнего красного? - Их тут целую группу на нашем этаже расселили. На практику приехали.
Такой была их первая встреча. А через несколько дней они снова встретились, на этот раз на факультете. Преподаватель немецкого, которая неизвестно почему к нему благоволила, попросила помочь сделать аудиозапись - приехавшие в университет на стажировку немецкие студенты согласились начитать какие-то тексты. "А что больше некому? В технике у нас вроде бы все разбираются", - хмуро воспротивился он. "В технике, может быть, и разбираются, - кивнула Екатерина Рудольфовна. - Но только ты один у нас, помимо того, что в технике разбираешься, еще и по-немецки сносно говоришь. Мало ли какие объяснения гостям потребуются". Проклиная себя за мягкотелость, Пашка отправился в лингафонный кабинет, и на пороге нос к носу столкнулся с красавицей, которую видел в умывалке общаги. Похоже, она его тоже узнала, кивнула и улыбнулась как старому знакомому. Уже в процессе работы над записями они познакомились по-настоящему. Она попросила называть ее Аней. А потом знакомство переросло в короткий роман, который оборвался также внезапно, как и начался. Когда она уехала, он ни на одно из своих писем ответа не получил.
11
Субботнее утро Павел посвятил изучению своего гардероба. Открыв створки шкафа пошире, начал рассматривать его содержимое. Бог ты мой, сколько вещей, о существовании которых он давно позабыл. Но ничего не годилось. Выбросить все единым махом на мусорку…
Костюм, конечно, был. Давным-давно купленный, но поскольку его практически не носили, выглядел почти как новый. Сойдет. Павел начал перебирать рубашки - костюм, ведь, не оденешь на голое тело. Перебирай - не перебирай, старье оно и есть старье. Похоже, на этот раз придется раскошелиться. А что, если пойти и сделать покупку у Майи? От этой мысли сердце у него почему-то забилось чаще. Цены у нее, конечно, заоблачные, но одну рубашку он, вполне возможно, осилит. А главное - главное, прекрасный повод еще раз ее увидеть. Тем более, солнышко выглянуло, отчего не пройтись, не размяться? Он быстро оделся и пешком отправился в торговый центр. День и в самом деле порадовал, хотя и холодный, но сухой и солнечный.
К его разочарованию, в этот день Майи в магазине не было. Выходной, кратко информировала продавщица, глядя на него, как ему показалось, с насмешкой. Наверное, тоже готовится ко дню рождения Элеоноры. Он прошелся по залу, разглядывая рубашки, потрогал одну, вторую, но цифры ценников его быстро отрезвили. Переоценил он свои скромные возможности… лучше пойти на вещевой рынок или в универмаг, - благо, неподалеку находятся. До цен бутика "Майя" еще не дорос. Но ничего, ничего, наступит день, когда у него будет все самое лучшее, сказал он сам себе, и что удивительно, был совершенно в этом уверен.
Купив на рынке польскую рубашку в мелкую полоску, заторопился домой, надо было еще успеть стать под душ. И выйти пораньше, цветы купить.
У самого дома столкнулся с Варварой. В старой заношенной куртке и в потрескавшихся от старости кроссовках, она шла по двору, опустив голову и глядя себе под ноги, и, наверное, прошла бы мимо, не заметив его, если бы Павел не окликнул.
- Как там Василий? Выпустили уже?
Варвара оглядела его враждебным взглядом.
- Ага, под расписку, - процедила сквозь зубы. - Сидит.
- До сих пор? - поразился он. - А когда…
Она не ответив, проследовала дальше. Обиделась. Никакой жалости к Ваське он почему-то не испытывал. Сам виноват, напросился. Живешь среди людей, так будь человеком, считайся с другими. Но вот Варьку ему и в самом деле было жаль. Добрая, хорошая баба. Сопьется же окончательно, если Васька будет рядом. Оба сопьются.
Дверь открыла Элеонора. На ней было платье, вся ткань которого ушла на длинную юбку. Что касается верхней половины, то тут шелка едва хватило на то, чтобы слегка прикрыть грудь.
- С днем рождения, - Павел протянул колючий букет, на который потратил почти все содержимое своего кошелька. Ноябрь - такие цветы стоили дорого.
- Спасибо, - громко пропела Элеонора, принимая букет. - Как хорошо, что ты пришел.
- Почему не прийти, если приглашают? - спросил он, снимая плащ.
- Думала, испугаешься, - подняла Элеонора уголки губ кверху.
- И чего мне пугаться? - грубовато поинтересовался он.
- Совсем нечего? - удивилась она и положила розы на столик у зеркала. - Ах, ты…
В то же мгновение прямо под носом у него оказались роскошные плечи, которые, почти врезаясь в нежную кожу, перечеркивали две узких лямочки. Полные руки сомкнулись за его спиной. Павел попытался отстраниться, - мог войти Неверский или кто-то из гостей, или прислуга из кухни выглянуть, - но это было бесполезно. На его счастье затренькал звонок.
- Кто-то еще пришел, - выдохнул он, осторожно высвобождаясь из жарких объятий.
- Ага, - шепнула она, не размыкая рук, впилась ему в губы.
Трель повторилась.
- Элла, открой! - крикнул из глубины дома Неверский. - Я занят!
- Занят он! - повернув голову, Элеонора метнула гневный взгляд в глубину дома. - Опять с Бакатиным заперся, все совещаются.
Перехватив удивленный взгляд, закусила губу.
- Ладно, потом поговорим, - произнесла тихо, и зацокала каблучками к двери. Он с тихим отвращением вытер губы. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел на них следы помады.
Гостей было человек двадцать, не меньше, но, как и в первый раз, Павел почти никого не знал, хотя был народ и с производства. Однако они к нему не подходили, занятые разговорами, и он тоже навязываться не хотел. Тем более, те были с женами. Время от времени Элеонора подводила к нему кого-то, с кем-то знакомила, но говорить было не о чем, и через минуту он снова оказывался один. Стоял в сторонке за камином, делая вид, что рассматривает картину. Картина была новая, видимо, кто-то преподнес ее в качестве подарка, стояла на маленьком столике, прислоненная к стене. Виноград, персики и какие-то экзотические фрукты, тщательно выписанные рукою мастера, были как живые. Но не изучать же их вечно. Ему хотелось побыстрее сесть за стол. Кого они ждут? Или так у них принято - целый час томить гостей, чтобы как следует проголодались? Правда, можно было выпить, на маленьком столике стояли бокалы и какие-то красивые бутылки, некоторые уже курсировали с этими бокалами туда-сюда, но он не знал, что в этих бутылках, а рассматривать этикетки у всех на виду не хотелось. Вдруг там крепкие напитки? А пьянеть нельзя, с Элеонорой надо держать ухо востро. Павел уже подумал, не отправиться ли ему на поиски кухни, чтобы предложить там свои услуги и попутно что-нибудь проглотить, как вдруг увидел входящую в комнату женщину и сразу забыл, что голоден.
Майя. Во всей своей красе и блеске. Последняя пришла. Не отдавая себе отчета, он медленно направился к ней, но тут вдруг неожиданно последовало приглашение к столу, и все стали шумно рассаживаться. Хорошо бы сесть рядом с ней. Осторожно обходя гостей, он продолжал подбираться поближе. Но тут обнаружил, что сесть, где хочется, здесь не получится. Это вам не у Лямкиных на именинах. На столах, около каждого прибора стояли маленькие картонные карточки, на которых крупным красивым шрифтом были написаны имя и фамилия. Здесь сидеть, где попало и с кем хочется, не полагалось. Разочарованный, он двинулся вдоль стола, выискивая свое имя. Ага, вот оно, почти в самом конце. Похоже, гостей рассаживали по степени важности. Пашке, как персоне незначительной, досталось сидеть далеко от хозяев, рядом с рыжей толстушкой примерно его возраста. Она радостно улыбнулась ему и представилась: Катя. Ее голые полные руки были щедро усыпаны веснушками, наверное, они были и на лице, но не видны под толстым слоем крема и пудры. С другой стороны от него сидел какой-то пожилой мужик. Вроде бы их знакомили, но он уже начисто забыл его имя.
- Вы, наверное, двоюродный брат Александра Ивановича? - все так же, радостно, улыбаясь, поинтересовалась Катя. - Из Новосибирска?
- Нет, - ответил он. - Я живу здесь. Мы с Александром Ивановичем вместе работаем.
Улыбка тут же исчезла со щедро накрашенных губ. Катя вздохнула и перевела взгляд на стол. Поводила туда-сюда головой, оглядывая блюда, которые стояли перед нею, выбирая, чтобы положить на свою тарелку, и давая этим понять, что утратила к нему всякий интерес. Ясно. Женщина незамужняя, в поиске. Видимо, ей обещали знакомство с братом директора крупной фирмы, а посадили с рядовым инженером.
Он слушал тосты, произносимые гостями, вместе со всеми пил шампанское за Элеонору и ее день рождения. Что-то ел, отвечал на какие-то вопросы своего соседа, а сам все время краем глаза следил за хозяйкой модного магазина.
Она сидела по другую сторону стола, ближе к хозяевам, в блестящем черном платье, красивая, как какая-нибудь кинозвезда. Другие вокруг тоже были с прическами и одеты соответственно - сплошной соблазн, дамы во всеоружии. Но ни одна не могла сравниться с Майей. Во всяком случае, для него. В ушах мерцали серьги с белыми и зелеными камешками, на шее переливалось огоньками колье, какого он еще никогда в жизни не видел, но самыми ослепительными среди всего этого сияния были глаза. Она взглянула на него мимоходом, улыбнулась, и он понял, что окончательно пропал. Этот мужик в дурацком пестром галстуке, что сидит с ней рядом, явно не на своем месте. Сидеть с такой женщиной и разговаривать с кем-то, через стол, к тому же, ну не хам? Он пытался придумать какую-нибудь фразу, с которой можно было бы начать разговор с Майей, но мозги словно заклинило. Ему хотелось одного, чтобы поскорее можно было встать из-за стола, подойти к ней и поговорить. Или даже просто постоять рядом.
Наконец, Элеонора поднялась со своего места и пригласила гостей в зимний сад. Любимое место, где она зачастую проводила по полдня, листая журналы. Ну и еще, случалось, кое-чем занималась. Когда было с кем. Знал он этот зимний сад, уже достаточно хорошо его изучил, вплоть до самых интимных уголков. Павел почувствовал, что ему стало жарковато. Много народу. И отопление у Неверских всегда включено на полную катушку. Здесь ни на чем не экономят. Это же надо, сколько денег в трубу улетает!
- Пока девушки уберут стол и приготовят чай и кофе, мы посмотрим одно интересное дерево, только сегодня купила, - сказала Элеонора. - На нем все цветы разного цвета, от розового до темно-красного. Называется оно "Крайстчерчское чудо". В садовом центре сказали, что привезли его - представляете? - из Новой Зеландии!
Все стали подниматься. Павел тоже поднялся, но за другими не последовал, несмотря на то, что Майя отправилась туда одной из первых. Нет, не стоило рисковать. Решил, вместо этого, помочь двум девушкам-официанткам, обслуживающим день рождения убрать со стола.
- Не надо, не надо, мы сами! Элеоноре Михайловне это не понравится, - испуганно замахала руками одна из них. - Вы гость, отдыхайте!
- А я и отдыхаю, - откликнулся он, быстро складывая грязные тарелки в стопку. - Еще как отдыхаю… Куда нести?
Но отнести на кухню посуду не позволила Элеонора, внезапно появившаяся в дверном проеме.
- Ты тоже должен на это посмотреть, - подхватив под руку, она настойчиво потащила его за собой. - Этого дерева ты точно еще не видел.
Сопротивляться, да еще под любопытными взглядами официанток, было глупо. Смирившись, он топал рядом, думая только об одном - чтобы ей не приспичило где-нибудь уединиться. Но Элеонора действительно повела его в зимний сад, и подвела к тому месту, где в деревянной кадке стояло довольно высокое дерево с почти фиолетовой листвой, усыпанное множеством небольших ярких цветков розового, красного, бордового цвета.
- Действительно, из Новой Зеландии. Euonymus olympicum, - пробормотал он. - Выведен в Окланде.
Те из гостей, кто стоял поближе, тут же повернулись в его сторону.
- Как-как ты сказал? - переспросила Элеонора, отстраняясь и удивленно глядя на него. - Откуда ты знаешь, как оно называется?
- Да он этикетку прочел, - засмеялся мужик в пестром галстуке. - Вон она, в листьях, прямо перед вами болтается. Ботаник!
Все весело засмеялись. И Пашка, смущенно, вместе со всеми. Не привык он быть в центре внимания.
Еще немного потоптавшись в стеклянной галерее, народ стал возвращаться в каминный зал.
- А где же шампанское? Его уже, что, тоже унесли? - Бакатин разочарованно оглядел стол, уже накрытый к чаю.
- Выпили. Но в холодильнике должна быть еще пара бутылок, - сказала Элеонора и вдруг обернулась к Павлу, который еще не успел занять свое место. - Идем, поможешь мне их открыть.
Он замер, не зная, как реагировать на ее просьбу. Похоже, ей уже надоела роль гостеприимной хозяйки, надоело развлекать других, захотелось развлечься и самой. Звать его куда-то при всех, на виду у мужа!
- Садитесь, я сам принесу, - повелительно махнул рукой Неверский.
Павел мысленно поблагодарил его. Пасть под натиском пьяной Элеоноры - где-нибудь на кухонном столе или, того хуже, на полу у открытого холодильника, где охлаждается шампанское… брр! Не женщина, а прямо-таки паук. Он осторожно занял свое место и поймал взгляд Майи. Показалось ему, или и в самом деле, она посмотрела на него с сочувственной усмешкой? Ему очень хотелось поменяться местами с мужиком в пестром галстуке, сесть с ней рядом и говорить, говорить, говорить… О чем? О чем он может с ней говорить? Что их связывает? Ничего. Вот именно, и говорить, соответственно, им не о чем. Вот если бы удалось проводить ее домой… Интересно, в каком районе она живет? Может быть, они соседи? Но он даже улыбнуться ей не посмел, не то, чтобы заговорить.
А когда уже допивал свой чай, к нему неожиданно подсел инженер из сборочного цеха, единственный более-менее знакомый человек среди гостей, не считая Бакатина, и завел разговор о новом аппарате. Мысленно послав его к черту, Павел, тем не менее, стал объяснять, что к чему, а потом, увлекшись, даже стал набрасывать на салфетке схему, а когда поднял голову, Майи в комнате уже не было. Последняя пришла, первая ушла. Он так и не узнал, одна ушла или с кем-то. Да и другие гости уже начинали расходиться. Он тоже поднялся, заторопился. Вместе с инженером оделись, вышли на улицу. Им было не по пути, тот жил где-то неподалеку от Неверских. Попрощавшись, Павел пошагал, было, к остановке на углу улицы, но потом сменил направление. Поздно. Ни автобусы, ни троллейбусы уже не ходят, да и такси в этом районе, скорее всего, большая редкость. Здесь у каждого свои машины. Ладно, часовая прогулка перед сном не может повредить, попытался он отыскать хоть какую-то пользу. Плащ у него теплый, да и дождь кончился, ветер стих. Жаль, поговорить с Майей не получилось. Но и это не страшно. Работает-то она в таком месте, куда каждый имеет право зайти. Вот он и зайдет. Завтра же. Зачем? А что-нибудь купить.