Я подавилась. – Зачем? – Ну, познакомить вас, тебя с праздником поздравить. – Ты ж знаешь, я не люблю поздравлений. – Мам, ну не позорь меня, у них в семье так принято. Только оденься получше, а то мне стыдно будет.
Нет, не вынесу, не смогу. Первая встреча с её мальчиком – это серьезно! Раз в жизни бывает! Не справлюсь, знаю, слишком я убогая, чучело – мамашка… опозорю девочку, испорчу ребёнку жизнь. Надо выкручиваться.
И родилась же я такой моральной уродиной! Как должна вести себя женщина, когда дочь впервые собирается познакомить ее с любимым? – Приготовить вкусной еды, встретить его радушно и за столом, в приятных разговорах, выведать что можно. Для меня же это не выполнимо, даже не потому, что не умею хорошо готовить, есть и поддерживать разговор, а потому, что я дикая. На мой вкус, меня знакомить с кем-то можно только внезапно, пока я не испугалась и убежала.
Весь вечер оттирала кухню. С тех пор, как дети выросли, дала себе отдых и убиралась по минимуму, а грязи-то накопилось – ужас! Только одну кухню и отчистила, а руки все посечены, кровят, спина опять разламывается. Ещё сделаю легкий перекус для них на завтра – и всё.
Ну и денёк предстоит для моей нервной системы… Надо всё просчитать как следует и помыть голову!
Назавтра с утра накрасилась. Сколько же я не красилась? – года два, наверное. А ведь раньше без макияжа ощущала себя не комфортно, будто голая. А сейчас наоборот – эта тушь щиплет глаза, румяна стягивают кожу, а ведь вся косметика из Янкиного шкафа, свежая и качественная! Из одежды надела брючки и пиджачок, сто лет к ним не притрагивалась, маловаты стали, еле втиснулась. Брюки застегнула не до конца, подколола булавкой, а пиджак оставила нараспашку. Фу, жирюга… ладно, другой одежды все равно нет, а в обычный удобный рабочий костюм влезать нехорошо, все будут нарядные, не надо портить им праздник. Сумку оставила дома, пропуск в кармане. Главное – ни с кем не столкнуться по дороге на работу, оставить пальто внизу в вестибюле, и пусть здесь пусто и никто не вешает, не украдут ведь! Теперь самое сложное – войти в нашу комнату… кокон надела, давай уже двигай! боже, ноги не идут, не могу! Не думай ни о чем, не думай, защитное поле охраняет, берись за ручку, жми, открывай… входи уже, чучело!
Знали бы они все, как мне даются их праздники. Вошла, покопалась для виду у вешалки – вроде раздеваюсь – и мой выход! Бабы наши в отпаде, чувствую: накрашенной они давно меня не видели. Охи -ахи. Надо сказать, что с моей блеклой внешностью макияж творит просто чудо, и я это знаю. Становлюсь другой: интересной, симпатичной, загадочной. Не забыть об идиотской улыбке! – Здрасти, где клиенты, Сан Саныч?
А он уже подбегает, лыбясь во всю ширь, подхватывает меня под локоток и за свой стол увлекает. Скоро и заказчики-мужчины подходят, начинается работа в моем углу, за компом. Женщины наши копошатся, стол собирают, запахи пошли. До мужчин доходит, что пора и честь знать. Провожаем их до лифта, скулы сводит от застывшей улыбки. От Сан Саныча избавляюсь по разработанному плану – дефилирую походкой цацы в туалет, а уж оттуда, оглядываясь по сторонам, пока пустой коридор – вниз, к пальто. И на улицу. Ура! Разобралась с одной проблемой! – И не думай, не думай, просто смотри и дыши, – успокаиваю себя.
Сначала в душ, смыть с лица противную бутафорию. Когда дети подъедут – не сообщили точно. И не надо, все равно их проведу. Ох, Наталья, что же ты делаешь, Яна не простит! – понимаю ясно, но дикость уже овладела мной, и тело не слушает здравые мысли. В продуманной небрежности оставляю стол, на нем записку: "Яна, извини, аврал на работе, сегодня не смогу быть с вами. Мама".
Одеваюсь тепло, готовлюсь к внезапному бегству. На улице холодно, заняла с биноклем место у лифта, откуда виден вход в подъезд. Уселась поудобней – и за книжку, но все подъезжающие машины отслеживаю. Вот они, приехали! Быстро работаем! Хватаю приготовленные вещи – и за угол, на лестничную площадку. Слышу, подъехал лифт, выходят голубки, воркуют, он боится, Яна волнуется. Какая же я плохая, негодяйка! На звонок им никто не отвечает, естественно, Яна что-то лопочет растерянно. Входят, наконец.
Всё. Можно заняться собой. И я, предварительно зафиксировав в мозгу его машину – какая и где стоит! – часа четыре брожу по улицам, пока не замерзаю совершенно. В нашем городишке даже кинотеатра нормального нет, на ремонт закрылся. Негде и посидеть, кофе с пирожными попить, чтобы тебя не обкурили или не обхамили – а может, просто не знаю, я ж всегда дома трапезничала. Одно развлечение для меня и существует – по магазинам прошвырнуться: погреться, поглазеть, цены изучить. Зато у нас удивительное старшее поколение: что ни старичок – так доктор или кандидат наук, я иногда специально ловлю их взгляды – умные, понимающие и смешливые! Таких старичков еще поискать по России, наши самые лучшие!
Вечером, когда той самой – Славиной – машины уже нет у подъезда, иду, наконец, домой. На столе лежит сковородка Tefal и поздравление. Муж удивленно спрашивает: – Что случилось? Мы тебя ждали. – Да на работе праздновали, задержались. – Стараюсь не нагружать мужа своими ненормальными проблемами. И продолжаю коварно выспрашивать: – Как тебе Янкин ухажер? – Нормальный парень. – Что делали? О чем говорили?
Оказывается, муж пришел недавно, когда они уже уходили, и не успел ни посидеть с ними за столом, ни составить впечатление о нем. Зато четко засек, что очень оба расстроенные. Янка, не сомневаюсь даже, все поняла и обиделась всерьёз.
Я тоже расстроилась. Всю жизнь мне испоганила эта забитость, теперь на детей переходит! От переживаний заболела голова, впрочем, я это предвидела. Мигрень любимая пришла. Бороться с ней можно двумя способами: в самом начале подкосить крепким большим стаканом кофе, а если не успела – хана, никакие лекарства не помогут, есть только одно верное средство: голову держать неподвижно, расслабиться и уснуть. Боль звенящая, постоянная и тянущая, усиливается при перемещениях. Так мне и надо, кретинке. Недаром я не люблю праздники.
Глава 4.
Леха опять уехал играть, в этот раз на финал России среди юниоров, то есть ребят до двадцати лет. Как впервые в девять лет отобрался, так и продолжает, уже десять лет подряд. Отобраться не так просто: надо прилично сыграть на области, потом зоне, теперь их округами называют, откуда победители (один – три человека, везде по-разному, в зависимости от успехов в предыдущем году) идут в Финал бесплатно, и еще трое – с доплатой. Прошлогодние призёры допускаются без отбора. Уезжал он в предвкушении, а приезжал совершенно по-разному: то на щите, то под ним (что чаще). Поскольку это главное официальное соревнование года, оплачивает все расходы город. Лет эдак с пятнадцати сын ездил один, а до этого то я, то муж сопровождали, нас оформляли как тренеров и тоже оплачивали. Раньше каждый возраст имел свой финал в своем городе и в свой срок, но обязательно в один сезон – весной! И если у тренера отбиралось несколько учеников (а у хороших тренеров именно так и случалось), то выходило несколько финалов: до 10, 12, 14, 16, 18, 20 – итого шесть турниров! И на каждым положено быть тренеру, ведь итог работы! Тренер просто физически не мог поспеть всюду, выбирал турниры, где народу побольше. А в нашем возрасте Леха обычно один выходил, вот родителей и просили сопровождать. А мы и рады! Сейчас эта лафа прикрылась – сделали все турниры вместе, в Дагомысе, начиная от детей до 10, и кончая до 18, а до 20 опять отдельно! И сделали еще турнир до 8 лет – вот будут внуки, поезжу и туда.
Кроме официального первенства России крайне необходимо участвовать и в других турнирах, хотя бы в шести за год, но оплачивать их – непосильная ноша для нашего маленького городка, у нас выросло слишком много хороших шахматистов. Так что приходится залезать в собственный карман, поэтому выбираем турниры поближе и подешевле. Все равно – все "свободные" деньги уходят на турниры… Cын объездил сначала Подмосковье, потом европейскую часть Россию. Ему повезло: у нас был (именно "был" – сейчас уже ушел работать в охранники: потребовались деньги его семье с рождением ребенка) очень хороший тренер: вкладывал всего себя в тренировки детей, причем занимался со всеми желающими, независимо от возраста. В течение двух лет, когда учился во вторую смену, Леха посещал секцию девять (!) раз в неделю: до и после школы. Труд тренера был щедро (в моральном, к сожалению, плане) вознагражден: несколько человек попали в призы на финалах первенств России, выступали и за сборную России за границей, а один раз команда нашей школы заняла в финале "Белой ладьи" первое место (сын играл на первой доске!), обставив лучшие школы страны.
Параллельно он занимался сначала спортивной гимнастикой, потом футболом, плаванием в моноласте и баскетболом, а сейчас ходит "качаться". Но успехов достиг только в шахматах, к нашему с мужем удивлению и восторгу.
Я вообще к спорту не равнодушна. С пяти лет мама отдала меня на фигурное катание, в восемь с подружкой пошла на спортивную гимнастику, походила с год туда и сюда, в результате выбрала гимнастику. Помню, мама плакала, когда я поставила её перед фактом, так ей хотелось увидеть меня фигуристкой на экране ТВ… В одиннадцать лет осознала, что у меня нет данных – слишком толстая, даже не так – не подходит фигура, тяжёлые кости. Но мне очень нравилось, и я ещё год продолжала ходить тренеру назло, хотя мной уже практически не занимались. Перед тем, как уйти, выполнила третий взрослый разряд, могла делать на ковре сальто боком и рандат – фляк, на бревне запросто отмачивала колесо на одной руке, соскок сальто назад, прыгала переворотом через коня и крутила дугу на брусьях. Кстати, мой сынок делал сальто и фляки уже в первом классе, сейчас технология обучения поставлена совсем по-иному, качественней и надежней. Такого ощущения свободного владения своим телом я больше в жизни не испытывала, то был своеобразный кайф, недаром со спортом так тяжело расставаться, он врастает в тебя и не отпускает. Потом был баскетбол и лыжные гонки, почти одновременно. В тринадцать лет сколотила школьную баскетбольную команду из девчонок двух классов, тренировались как одержимые и после уроков, и даже между – на переменках. Я заразила всех. В результате наша команда по городу Таллину заняли третье место, это впервые-то участвуя! Но девчонки не выдержали накала – потихоньку их интерес к баскетболу угас. И в баскет я продолжала играть уже с лыжниками. Играли мы и в футбол, причем неплохо.
Самые лучшие свои результаты в беге и прыжках, как ни странно, я и мои подруги показывали в двенадцать – четырнадцать лет; в более старшем возрасте достижения стали скромнее. Янка и Лёхе часто перебирали десятки моих дипломов, скрупулезно фиксируя результаты и сравнивая со своими. Так вот, дочь и близко не подошла к моим рекордам: на 100 м – 14.8, 60 м – 9.0, прыжок в длину с разбега – 4 м, метание мяча – 32 м, причем легкой атлетикой специально никогда не занималась, но сколько себя помню, все годы выступала за школьную команду, и еще помню, как мне всегда – всегда! – было плохо морально на городских соревнованиях: какие девчонки там царили! – за 7.8 с легкостью бежали 60 м, а на 500, когда я умирала на дистанции, выкладываясь до конца, оставляли меня далеко позади с моими 1 мин. 40 сек.! Я быстро поняла, что в серьезном спорте делать мне нечего, и от этого было так обидно! Сколько я ни тренируйся, хоть до смерти, – рожденный ползать летать не будет!
Но крепкой середнячкой была всегда. В лыжах дошла до первого разряда, бегала за команду ЛГУ (примерно восьмым номером), на своем факультете физиков была звездой, особенно когда просвистывала мимо парней на физкультуре на лыжах, и как они ни пыжились – никто не мог догнать! Я благодарна самой себе, что занималась так много и такими разными видами спорта. Кроме упомянутых фигурного катания, гимнастики, баскетбола, футбола и лыж, ещё были плавание (год серьезно, а потом регулярно для себя), классическая гребля (два года), даже балет (в третьем классе)!
В последних два года учения в школе и все годы студенчества уроки физкультуры могла вообще не посещать, занималась по особому плану, отдельно от всех (поскольку защищала честь заведений на городском уровне). Хоть в чем-то чувствовала себя не ущербной, а звезданутой, впрочем, данные категории недалеко ушли друг от друга в моей иерархии ценностей.
Мне до сих пор иногда снится – я бегу, бегу, шаги по десять метров, парю над землей, притяжения нет, я птица! это как синдром отрезанной конечности, организм помнит о былой тренированности. Много бы я отдала сейчас, в своем возрасте, за повторение тех мгновений ощущения власти над собственным телом. Считаю, что люди много теряют, не занимаясь спортом – целые пласты ощущений проходят мимо них – и чисто физиологических, и душевных. С высоты прожитых лет лично для меня остались в памяти те моменты, когда я бегу и час, и два, а дыхалка работает как надо, тело послушно, сошло семь потов и вынесло всю дрянь из моего организма, а я все бегу – как хорошо, о господи! Ну что было лучше в этой жизни чисто в физическом плане? – разве что секс иногда.
А взять мои эмоции… могу рыдать натуральными горючими слезами, когда болею за спортсменов! Помню, плакала от Юрия Борзаковского, нашего подмосковного бегуна, когда он сподобился выиграть золото Олимпиады (бег 800м) в своем стиле: первый круг закончил в числе отстающих – на втором разогнался – и на последних метрах, когда первые уже выдохлись, всех обошёл! О нем не было слышно перед Олимпиадой, ходили какие-то нехорошие слухи… В беге ни один из мужчин наших (кроме него) и близко к финалу не подошел, одни женщины, просто обидно за Россию – всех мужичков на войне, что ли, повыбили, а остальные спились? Было видно, как нелегко пришлось Юрию – тяжело бежал! – и как он ДУМАЛ на дистанции, и не разрешал себе раньше времени делать рывок, просчитал всё до метра. Я ждала его победы, всем знакомым сказала – мало кто верил. Он плакал на пьедестале, и я, жирная старая тётка, вместе с ним на диване…
Ещё помню эмоции, обуявшие меня на той же Олимпиаде во время соревнований гребцов, когда подарок России и мне лично сделала четверка парней. Никто ничего не ждал от них, я во всяком случае просто читала книжку, поглядывая на экран одним глазом (во время Олимпиады телевизоры у нас не выключаются, причем оба настроены на разных каналах, чтоб чего не пропустить в прямом эфире). И тут слышу – комментатор кричит! Уставилась на экран – а там наши первыми идут! И еще им далеко и долго плыть, но противники в шоке – не ждали, что называется. Наши прилично оторвались, но соперники начинают их догонять… Тут я подключаюсь к комментатору (прости, друг, забыла, кто ты) и орем мы уже вместе! Вбегают испуганные сын с мужем – я им только пальцем тыкаю в экран, продолжая орать, они убегают переключать свой телевизор. Наших крупным планом показывают – со зверскими оскалами они как механизмы делают свое дело – и я начинаю понимать, что ЭТИ победу не отдадут. И правда, держатся, соперники перестали сокращать расстояние. Мы с комментатором уже просто подвываем осипшими голосами… Всё. Победа! И я опять рыдаю, и смотрю, смотрю на простые лица, мощные, как из камня, торсы. Спасибо, ребята!
К чему это я? Просто обидно, как очень многие интеллектуалы, в передачах или интервью, свысока и снисходительно отзываются о спорте, они, видите ли, никогда не занимались и не любят этого. А те, кто занимался, мысли выражают коряво, если выражают вообще, и нация наша начинает деградировать в физическом плане, детишки не видят интереса в спорте кроме как денежного, и куда-то пропал у нынешних тот спортивный наш азарт… Занимаются только очень немногие, в ком открылся талант. Я знаю из газет, фильмов и TV, что в Америке, к примеру, спортом живут, и папа с мамой (все равно – миллионер или нет, начальник или рабочий) ходят на многие матчи или соревнования своих отпрысков, и я узнаю в них свой молодой азарт и по-хорошему завидую. Для наших это дико смотрится: бегают по площадке ну очень неспортивного вида дети, а вокруг зрителей пара сотен, кричащих до потери голоса. Практически вся нация занимается – для себя, а не для тёти, они поняли, прочувствовали сакральный смысл сего действия. Я хочу, чтобы и у нас так было. Смешно вспоминать, как я регулярно подглядывала за тренировками и соревнованиями своих детей (в щелочку дверей или из-за кустов, смотря по ситуации), не дай бог, они меня увидят, слез потом не оберешься: никто из родителей не смотрит, а я одна как дурочка… Но про наш городок ничего плохого сказать не могу: до сих пор бесплатны некоторые секции: футбол, баскет, легкая атлетика, гимнастика (для лучших), шахматы, велосипед, плавание, – что, разве плохо, при нашей-то нищете? Вон, в Таллине, сестра говорит (у нее двое детишек, и она, в отличие от меня, осталась там жить) – ВСЕ платно! У нас иногда можно видеть бегущих любого возраста, НО все равно, это только упёртые и идейные остались, а в общей массе – пренебрежение к спорту.
После таких пафосных слов мне стало стыдно. Посмотри на себя, кукома! Ты, что ли, скажешь слова о спорте? – да в твоем нынешнем состоянии тебя только и показывать, как образец лени и обжорства. Сколько раз я ходила на лыжах за последние пять лет? – Один!!! Пошла в погожие денечки марта, когда морозец держал лыжню, а солнышко уже пекло, хоть обнажайся и загорай. В лесу надела лыжи – те старые, в которых гонялась молодой. И что? Тело само вспомнило и помчалось! Так я гналась во весь дух, ну прям летела, как в своих снах! Но уже через пяток минут сбавила темп, а еще через десять остановилась. Дыхалка ни к черту. Плохо мне стало, аж до тошноты. Что называется – душа хочет, а тело не может. Еле-еле доплелась до дома. Курица. Чтобы было хорошо от лыж, надо, милая, постоянно на них ходить, а летом бегать. Но куда уж мне! – Корова и корова я теперь. Лучше б не вставала на лыжи вообще, продолжала б давить диван, хоть не так расстроилась бы!