– Я же объяснил тебе, болвану, – терпеливо, как идиоту, стал говорить Петрушка. – Симбиоз. Полный. Общая нервная система, общая циркуляция крови. Понял? Кстати, мочеполовая система у нас тоже общая.
Кукла захихикала.
– Чему ты так радуешься? – спросил я.
– А мы же с тобой должны сейчас в постельку пойти. А? А в постельке кто нас ждет? А? Твоя супруга. Даже ночнушку не надела. Так что мы с тобой сейчас исполним супружеские обязанности.
И Петрушка снова захихикал.
Да, психический срыв был намного глубже, чем я вначале предположил. Представляю, как жена с ужасом слушает меня, обсуждающего с надетым на руку Петрушкой исполнение супружеских обязанностей. Ничего удивительного, поскольку Петрушка говорит моим голосом и моими губами. Точнее, я говорю за Петрушку, поскольку нахожусь в психическом срыве и всерьез считаю, что у меня с куклой все биологические системы общие.
– И пищеварительная тоже, – подслушал мои мысли Петрушка.
– Подожди, подожди, – опомнился я, – у тебя же нет ничего, кроме резиновой головы и синего мешка.
– Зато у тебя, – парировал Петрушка, – есть все необходимое для отправления всех естественных нужд. Теперь, когда я проголодаюсь, тебе захочется есть, когда мне ударит в голову повеселиться, ты надерешься водкой как последняя свинья, после перепоя мне полегчает, когда тебя вырвет. А когда мне захочется бабу, то… Продолжать? Или уже все понял?
– Кажется, понял все. – Я задумался. Как не велик был мой страх перед кровью, все же завтра придется зайти к хирургу и ампутировать приросшую к ладони куклу.
– Даже не мечтай, – вновь прочитал мои мысли Петрушка. – Глазом моргнуть не успеешь, как очутишься в психушке. И учти, что тебе там будет намного хуже, чем мне. Смирительная рубашка, мокрая простыня, уколы в ягодицу – все достанется только тебе. Ну, чего ты медлишь, иди скорее в спальню, тебя жена ждет. Мне прямо не терпится. Она у тебя такая упругая, такая ладная. Ну давай, ну…
Я вошел в спальню, не зная, что предпринять. Но раздумывать мне не пришлось.
– Уснул? – спросила жена, – давай скорей. Обними меня. И выкинь этого дурацкого клоуна с руки.
Она скинула с моей руки Петрушку, прижалась своими упругими грудками и увлекла меня в постель.
Зонт
Так с чего все это началось?
Я не большой любитель выпить. Могу взять рюмку в праздники или пропустить стаканчик при встрече с приятелем. И все.
Я не взял с собой зонт; ничего не предвещало, что погода испортится. Неожиданно солнце зашло, закапал дождь, он все усиливался, и мне пришлось заскочить в магазин, чтобы спрятаться от дождя. Совершенно не намеревался ничего покупать. Стоял у прилавка и бесцельно разглядывал пестрые вещи, и развешанные за прилавком, и грудой сваленные на витрине.
– Вам помочь? – спросила продавщица.
– Спасибо. Я просто забежал спрятаться от дождя. – Я рассчитывал встретить улыбку на мой честный ответ. И не ошибся. Продавщица широко улыбнулась.
– Самое время купить зонтик, – сказала она. – Я покажу вам несколько больших мужских зонтов. Под таким можно не только спрятаться самому, но и спасти от дождя свою спутницу.
Она нажала кнопку на ручке, раздался щелчок, и огромный зонт в серую клетку развернулся над ее головой. Я взял протянутый мне зонт, покрутил его.
– Можно подобрать другую расцветку, – продавщица повернулась к зонтам. – Темно-коричневый, или вовсе черный.
Я оглянулся на окно. Дождь все хлестал по тротуару. Теперь я понял, что зонт мне действительно нужен.
– Я бы хотел какую-нибудь оригинальную расцветку.
Продавщица взглянула вопросительно.
– Что-нибудь с искрой.
– С искрой? – удивилась продавщица.
– Ну да, с такими, знаете ли, стрелочками.
Я подумал, что наш разговор напоминает диалог из низкопробного детектива. Стрелочки – это пароль. Сейчас продавщица достанет из-под прилавка пакет с наркотиком, а может быть, пулемет. Здоровенный такой станковый пулемет, который она с трудом водрузит на прилавок. Подумал и улыбнулся. И тут же улыбка сползла с моего лица. Потому что продавщица действительно нагнулась, что-то доставая из-под прилавка. При этом она говорила, и голос ее звучал приглушенно.
– Со стрелочками у нас в продаже нет. Но вот совсем недавно покупатель оставил свой старый зонт. Думаю, он вам понравится.
Продавщица вынырнула из-под прилавка и положила передо мной большой яркий зонт-трость.
– Возьмите. Платить за него не надо. Разве что от шоколадки я бы не отказалась. Берите, берите. Дождь все не кончается.
Я нажал кнопку на изогнутой ручке. Зонт открылся. Он был пестренький, с нарисованными стрелочками, которые скорее подошли бы Купидону. Стрелочки не пронзали красные сердечки, а напрасно. Это было бы очень эффектно.
– Нормальный зонт, ни одной дырочки, спицы не погнуты. Странно, а?
– И мы удивились, – сказала продавщица. – Покупатель вообще был весь такой странный. Вбежал в магазин, попросил строгий черный зонт, бросил деньги на прилавок и убежал. Я ему крикнула про его зонт. А он только рукой махнул. И самое смешное: день был солнечный, ничего не предвещало дождя.
– И что? Он не сказал ни слова? – удивился я.
– Говорил, но скорее себе, чем нам. Бормотал, что больше так не может. Что жена собирается разводиться, а шеф грозит уволить. Он явно был не в себе.
– Пожалуй, – согласился я.
Я закрыл зонт с некоторым усилием. Видимо, пружина была достаточно мощная. Оперся о зонт, держа его за удобно изогнутую полированную ручку. По размеру зонт вполне мне подходил. Я выглядел, как доктор Ватсон в вечно дождливым Лондоне. Хотя у доктора Ватсона не могло быть пестрых зонтов. Ни он, ни Холмс не потерпели бы такого декадентства.
Дождь все продолжался. Я вынул купюру и подал ее продавщице.
– Лучше вам самой выбрать шоколад по вкусу.
– Ой, да на эти деньги…
– Ничего страшного, – засмеялся я, – купите самую большую шоколадку. И спасибо вам. Пожалуй, надо идти. До свидания.
– Спасибо, до свидания, – ответила продавщица.
Я вышел из магазина, открыл зонт и пошел своей дорогой. Зонт был настолько большой, что на меня не попадало ни капли дождя. Я перешагивал лужи, думал о странном покупателе зонтов и неожиданно большим пальцем руки нащупал в торце ручки еще одну кнопку. Удивился и нажал на нее. Кнопка легко подалась, но ничего с зонтом не произошло. Я продолжал размышлять:
– Зачем зонту вторая кнопка? Видимо, она работает, когда зонт находится в закрытом состоянии. Что она открывает? Вдруг зонт – это оружие? Вторая кнопка – это курок. Нажимаешь – и зонт выстреливает пулей. Хотя этого быть не может. Нет зарядного устройства. Тогда зонт стреляет смертоносной стрелой. И не напрасно стрелы нарисованы на самом зонте. Это же очевидная подсказка. Кроме того, теперь понятно, почему он так тяжело закрывается. Это взводится пружина, посылающая в полет стрелу. Значит должен быть запас стрел. А где их взять? Но, может быть, стрела прикреплена к зонту тонким леером, который возвращает стрелу и позволяет снова пускать ее в ход? Неплохо придумано.
Но проверить эту фантастическую догадку мне пока не удавалось. Дождь лил как из ведра. Сложить зонт под проливным дождем было бы просто сумасшествием. Я бы промок, а прохожие, спешащие вокруг меня под зонтами, стали бы хохотать до колик, валяться на тротуаре и дрыгать ногами. Нет, придется подождать, пока закончится этот дождь, или зайти в помещение, где я мог бы подтвердить свою догадку. И такое помещение как раз оказалось на моем пути.
Я спешно закрыл зонт и заскочил в ярко освещенный бар.
– Неплохой ливень, сэр, – сказал бармен. – В такую погоду лучшее средство от насморка – это стакан доброго старого ирландского виски.
– Чуть позже, приятель, – ответил я. – Мне надо кое с чем разобраться.
Я отошел к дальнему столику, прицелился в безобидный деревянный табурет и нажал кнопку в торце ручки зонтика. Кнопка подалась туго. Никаких выстрелов не было. Ни пуль, ни стрел. Просто зонтик попытался упасть, оставив у меня в руке массивную ручку. Я подхватил зонт, и положил его на столик. Итак, эта кнопка просто отделяла зонт от ручки. Теперь надо было понять, для чего это задумано. Я осмотрел ручку; там, где к ней хитроумно крепился зонт, виднелось кольцо. Я открутил его – кольцо оказалось крышкой, а ручка зонта – изогнутой емкостью, до краев наполненной какой-то жидкостью. Я понюхал, чуть-чуть отпил. Ну конечно, это был виски. В ручку зонта помещалось, пожалуй, две пинты виски. Я сделал еще глоток. Прекрасно в такую погоду подействовал этот большой глоток. Я повторил, подождал, пока виски разольется по каждой клеточке моего озябшего тела. И снова повторил. Великолепно!
– Сэр, – послышался сзади голос бармена. – У нас простой закон: или вы заказываете выпивку здесь, или вас выбрасывают вместе с вашим пойлом. Ничего личного.
– Ты прав, парень, – ответил я. – Что ты там говорил о стаканчике доброго старого ирландского виски?
Братик
Доктор жил недалеко, в большом сталинском доме с высокими потолками. Она вышла из квартиры, осторожно прошла вниз по лестнице, ощущая резь в больном колене, и так же потихоньку пошла по тротуару. По мере приближения к сталинке боль затихала, и когда она вошла в подъезд, пропала совсем.
На звонок открыл сам доктор. Его так и описывали: крупный мужчина с бородой, говорящий хриплым басом. Он пропустил ее в комнату, указал рукой на стул и сказал:
– Показывай, что принесла.
Он говорил и одновременно надевал прозрачные резиновые перчатки.
– Вот, – она подала снимки и бумаги, – рентген, УЗИ колена и компьютерная томография. И знаете, доктор, пока шла к вам, боль утихла.
– Уху, – сказал доктор.
Это была вся реакция на ее речь. Он уже рассматривал рентгеновский снимок на свет включенной настольной лампы.
– Так, – сказал доктор, – положи сюда ногу.
Он подвинул ей табурет, накрыл своей ладонью ее колено, одновременно продолжая рассматривать снимок.
– Вот здесь болело, как раз где у вас пальцы, – заторопилась она. – Мне сказали, что мышца…
– Давай помолчим, мне твои объяснения не нужны, – оборвал ее доктор.
Ей так и говорили, что доктор большой грубиян, но врач от бога. И берет немыслимо дорого. Но лечение того стоит.
Он взял лист описания УЗИ, прочитал его, неодобрительно хмыкая и повторяя отдельные термины, вызывающие у него явное несогласие. Снова пощупал колено и взялся за большие пленки, выданные ей после прохождения томографа. Он осматривал снимки, каждый раз хмыкая, но уже явно одобрительно. Снова пощупал колено, убрал ладонь и рукой показал, что можно убрать ногу. Отодвинул табурет и снял тонкие резиновые перчатки.
– Что скажете, доктор?
– Я не сказочник, а врач. – Доктор посмотрел на нее. – Будем лечить. Мои расценки знаешь?
Она кивнула головой.
Доктор вышел, она достала деньги и положила их на стол. Вскоре появился доктор с литровой банкой, заполненной до пластиковой крышки темно-коричневой жидкостью.
– Перед сном по столовой ложке. Понятно?
– А сколько дней пить?
– Всю банку.
– А если… – начала она.
– Вот что, голубушка. Давай без этих всяких "если-шмесли". – Доктор прервал ее грубо и нетерпеливо. – Иди и лечись.
Через мгновение дверь за ней захлопнулась.
Первые несколько дней колено давало о себе знать, но с каждым днем как-то все менее решительно. Она не могла нарадоваться. Висела на телефоне, рассказывая знакомым о своем лечении. Давала всем телефон доктора и обязательно упоминала о его грубости. Всем почему-то эта грубость импонировала.
Каждый вечер перед сном выпивалась ложка чудодейственного снадобья. Вкус его был неприятен, но можно терпеть. Очень сладкий и одновременно горький. Всего одна столовая ложка, а колено уже не напоминало о себе целыми днями. Это же надо! Ревматолог колол ей в колено уколы, но чтоб так подействовало! Да еще добыть к врачу талон, высидеть с ноющим коленом в бесконечной очереди, мимо которой идут все знакомые врача и сотрудники поликлиники. А потом обзванивать аптеки, искать это немецкое средство, находить, ойкать, услышав его стоимость, и прочее.
Брат за нее радовался. Она ему все по телефону доложила. Самый близкий человек. Сейчас в большой силе, а совсем недавно она думала, что придется его хоронить – уж очень сильно пил. И всякую гадость: дешевые портвейны, самогон, денатурат, одеколон. Ужас! И вдруг взялся за ум, такой молодец. Прямо гордилась им. Наверно, так бы не гордилась, если бы он с детства шел в большие начальники. А вот справился с увлечением – совсем другое дело. И деньги на доктора брат дал. Сама бы столько не набрала. Жена его привезла, такая умница. Повезло ему с женой.
И он выбрал время, водителя отпустил на часок, заскочил и потребовал подробности. Это вам не подруги, никаких восторгов, внимание и понимание. Как он ее слушал. Потом понюхал лечебное средство, даже попробовал чайной ложкой. И внимательно так смотрел. А глаза стали как у покойного отца. Папа так же смотрел, когда что-то важное происходило. Показалось, что брат очень за нее доволен.
– Ну что ты, родной, – утешала женщина, – расскажи, не убивайся так. Вроде ее визит к доктору помог. Может, и не будем посылать ее в Германию менять коленный сустав.
– Шарлатан, обычный шарлатан, – сказал мужчина, сгорбившись над столом. – Я попробовал это средство.
– Не поняла! – Жена нежно погладила его по голове.
Мужчина тихо заплакал.
– Милый, родной мой, ну что ты? Что сестра? Вроде бы ей сильно полегчало?
– Она такая дура, – сказал брат, вытирая тыльной стороной ладони глаза, – она каждый вечер пьет по столовой ложке самого дешевого кагора.
Шутки
Борины шутки встали всем поперек горла. От них страдали родственники и приятели. И все ждали, когда же найдется человек, способный укротить Борю. Безобидные шутки тоже были. Хотя для кого безобидные, а для кого и надолго запоминающиеся. Напомню некоторые его шуточки.
Пришли друзья и сотрудники на день его рождения. Дается команда: мыть руки и садиться за стол. В ванную входят по одному. Раздаются сдавленные крики ужаса. В тусклом свете слабенькой лампочки, в петле, скребя носками по дну ванной, болтается повешенный. Кукла была выполнена реалистично и наряжена в хозяйскую пижаму. Анну Петровну, сотрудницу его отдела пятидесяти восьми лет, пришлось отпаивать валокордином.
Лаборантка в соседнем отделе, Любочка Тонкина, имела на него виды. Он ее пригласил к себе и напоил. Она-то подумала, что все на мази. А Боря положил ее сонную на пол, развел и согнул красочно руки и ноги и обвел контуры мелом. Она очухалась, встала, одернула юбку и уставилась на рисунок. А он спокойно объяснил, что ему показалось, что она не дышит. И чтобы у милиции было меньше хлопот с трупом, он обвел контуры ее тела. Любочка разозлилась и направилась к выходу из квартиры. А он шел за ней и упрекал в том, что, пока он обводил ее мелом, она несколько раз меняла положение рук и ног. Он прямо-таки готов был ее прибить за это.
Пошел в обед в ресторан, выбрал столик с одинокой женщиной, немолодой и неэффектной. Попросил разрешения, сел, сделал заказ, познакомился с соседкой. Она назвалась Лилей, он назвался придуманным именем. Сидят, весело болтают – он умел это делать. Только Лиле постоянно звонят сотрудники и клиенты – она работает в турбюро. Лиля извиняется, быстренько отвечает и продолжает веселую беседу. А он постоянно говорит даме комплименты. Она на это машет рукой, но комплименты все же нравятся. Вскоре Лиля извиняется, говорит, что на минутку покинет его попудрить носик. Вскоре раздается очередной звонок на оставленный дамой телефон. Звонит одна из сотрудниц. Услышав мужской голос, спрашивает с удивлением, кто ей отвечает.
– Майор уголовного розыска Федоркин.
– А что с Лилей.
– В Лилю стреляли, – сухо отвечает майор.
– Боже мой! – С сотрудницей истерика.
– Соберите быстро сотрудников – и в кафе.
Называет кафе и кладет телефон, увидев входящую в зал Лилю. Говорит ей какие-то слова о том, что отлучится встретить приятеля и вернется. У выхода из зала расплачивается с официантом, уходит, а потом долго наслаждается криком и шумом вбежавших в зал разнокалиберных девиц и дам постарше.
Ситуации с телефоном возникали часто. Обычно женщина не берет аппарат с собой в туалет. Как-то в подобной ситуации Боря представился по телефону официантом и ответил, что у женщины сильный понос и она уже полчаса не выходит из туалета. Оказался муж, который прилетел на такси и застал жену за приятной беседой с немолодым импозантным грузином, которого Боря любезно пригласил за столик. А сам слинял.
Он вообще обожал шутки на желудочно-кишечные темы. Снова пригласил Любочку в дом, поскольку она все-таки не теряла надежды. Напоил ее кофе со слабительным. И стал делать ей непристойные предложения в такой форме, что она рассердилась и собралась уйти, но не успела даже добежать до туалета. Он предложил женщине, обезумевшей от случившегося, принять ванну и надеть что-нибудь из его вещей. Ей так и пришлось поступить. Когда Любочка вышла из ванны, она стала намекать, что могла бы принять его непристойные предложения. А что ей было делать, одетой в его рубашку на голое тело. Но тут в дверь позвонила ее мама, которая примчалась по Бориному звонку со сменным нижним бельем.
Борины розыгрыши иногда оказывались полезными. Особенно в острых ситуациях на работе. Когда нужно принимать быстрые и правильные решения. Приехал какой-то мужик из Воронежа. Заказ, видишь ли, в срок не поставляют. Весь из себя недовольный. Послали Борю сгладить скандал. Пришел Боря в гостиничный номер для разговора, а тот нос воротит. Даже вышел в холл связаться с Воронежем по сотовому. Тут в номер позвонил приятный девичий голос с предложением любви в любой форме по приемлемой цене. Удача сама шла в руки. Вскоре девица в высоких сапогах и короткой юбке появилась в номере. Все она делала быстро. Расстегнула и скинула сапоги, сняла кофточку и юбку, села на кровать и начала картинно снимать чулочки.
– Так, быстрее снимай все и залезай в постель. Я на минутку выскочу в буфет за шампанским.
– Только недолго, – ответила напористая девица.
– Я мигом, – сказал Боря.
Он вышел, нашел гостя в холле, сказал тому, что в номер пришла его знакомая.
– Какая еще знакомая, – недовольно спросил воронежский гость, на минутку прервав разговор по телефону.
– Откуда мне знать, – пожал плечами Боря. – Спросила вас, я сказал, что сейчас вас найду. Так что мешать не буду, зайду попозже.