- Конечно. Оставайся моей кошкой. Я буду твоей хозяйкой. А назовем тебя, - она чуть задумалась, - назовем тебя Шастой. Нравится?
Серой Кошке нравилось все: и чудесное новое имя, и хозяйка, такая спокойная, ее голос, такой ласковый.
Зазвонил телефон. Женщина взяла кошку на руки и неторопливо пошла в комнату, где на полу стоял телефон.
- Алло? - Она сняла трубку. - Это ты, моя хорошая, - радостно, но спокойно сказала женщина, - а я тебе звонила, звонила. Сейчас, погоди…
Женщина принесла сигареты, закурила, прилегла на софу и вернулась к прерванному разговору. Кошка легла на ковер рядом с софой, слегка задремала под монотонный голос новой хозяйки. Специально она не слушала, но ее кошачий слух улавливал отдельные реплики. Кошка поняла, что речь шла о босоножках, которые купила подруга хозяйки и которые были слишком яркими, и потому хозяйка считала их вульгарными.
- Нет, ты как хочешь, - говорила она, - но наш возраст, комплекция обязывают. Я бы не решилась. Но раз тебе нравится…
И они принялись выяснять, какие платья, блузки, юбки, сумки, зонтики могут сочетаться с новыми босоножками.
"Все это очень важно, - думала Серая Кошка, - но когда же обо мне?" Она немножко спала, немножко слушала, немножко вспоминала, что знала об этой женщине. Где-то она работает несколько часов в день. Вырастила двух сыновей, которые редко бывают дома, а муж ее почти все время на работе, в командировках. Живет она, в общем, спокойно. Пока тянулся разговор, кошка успела выспаться, пройтись по квартире и даже чуть-чуть забыть свое новое имя - ведь по имени ее ни разу так и не назвали.
И вот разговор закончился. Кошка открыла рот, хотела что-то сказать и не успела. Телефон!
- Алло? Ах, это ты, моя хорошая. Ну как же ты забыла меня? Нет, неправда! Нет, ты не звонила! Нет, ты так не говори, хорошая моя!
Хозяйка взяла телефон и вместе с ним ушла на кухню. Достала из холодильника сладкий творожный сырок, устроилась на маленьком кухонном диванчике. Кошка присела рядом на полу: "Сейчас она расскажет обо мне этой своей приятельнице. Скажет, как меня зовут".
Напрасно так думала Серая Кошка. Говорили о тех же ярких босоножках, что купила общая знакомая, потом о романе известного писателя: его напечатал какой-то толстый журнал и был он не то гениален, не то бездарен - критика пока не решила. Потом говорили о том, как хочется похудеть, и как трудно сидеть на голодной диете, и так далее, и так далее… И ни слова о кошке.
"Удивительно! Ведь даже имя придумала. Как его?.. Я и не успела запомнить", - сокрушалась Серая Кошка.
Наконец и этот разговор кончился. "Вот! Вот сейчас она назовет меня по имени", - решила кошка. А женщина, закурив, томно потянувшись, начала готовить грандиозный обед. Ведь сегодня суббота, соберется вся семья - и муж, ответственный работник, и сыновья-студенты. Время от времени она кидала на блюдечко Серой Кошке что-нибудь съедобное, иногда ласково улыбалась ей. Ласково. Но отрешенно как-то. И было ясно, что в мыслях у нее пельмени, которые лепила, босоножки приятельницы, толстые журналы, зонтики, диеты… А вот Серой Кошки там не было. Приготовление обеда прерывалось телефонными звонками. И опять ни слова о ней, о кошке. Что она - никто совсем этой женщине? Выходит так. Пообещала взять в кошки, дать имя. Пообещала, и все?
"Ну уж нет, - подумала Серая Кошка. - Не нужна я ей! А значит, и она мне…" И кошка решительно пошла к двери.
Хозяйка отпустила кошку, не спрашивая, вернется та или нет. Но Серая Кошка точно знала, что не придет.
Она сидела на лестничной ступеньке в растрепанных, совершенно растрепанных чувствах. И даже с растрепанной, взъерошенной шерсткой, что было ей совсем не свойственно. Ведь она очень аккуратна. А сейчас Серая Кошка была и расстроена, и растрепана, и… обижена.
Сидела она на ступеньке третьего этажа и не могла сообразить, что же ей теперь делать. Снова искать хозяина? Она не могла. Что-то мешало. А как же имя? А тот, кто даст его?
Пока Серая Кошка ломала голову, снизу стали доноситься звуки вполне определенные. Кошка узнала эти вопли и грохот. Посмотрела в лестничный пролет. "Они", - вздохнула она. Совсем молодая мама, в джинсах конечно, волокла за руку упирающуюся, орущую маленькую дочку в синем комбинезоне, а девчонка эта тянула игрушечную пустую коляску, громыхающую на каждой ступеньке. Мама что-то втолковывала дочке, та яростно спорила, дергая одной рукой коляску, другой - маму. Догромыхали до кошки.
- Серая Кошка!!! - радостно крикнула девочка. - Привет, Серая Кошка!
Кошка вздрогнула. От девчонкиного вопля и, главное, оттого, что она так запросто к ней обратилась, по имени будто. Довольно измученная мама кивнула тоже приветливо и по-свойски как-то. И тут Серая Кошка, сама не понимая, что делает, впрыгнула в девчонкину игрушечную коляску.
- Мама!!! Смотри!! Смотри!! Серая Кошка теперь наша! - завопила девчонка. - Не нужно мне говорящую куклу! Не хочу мороженого! Серая Кошка наша!!!
Девчонка дергала маму, трясла коляску с Серой Кошкой.
- Мама! Мамочка! Серая Кошка! Я давно просила! Она сама пришла! Серая Кошка! Серая Кошка наша!!!
И хотя маме в джинсах было все равно - хоть кошка, хоть тигр, хоть дракон, - она устало улыбнулась и сказала:
- Пошли домой, Серая Кошка.
А девчонка, волоча коляску по ступенькам, распевала на весь дом:
"Серая Кошка наша теперь! Серая Кошка наша!"
И тут Серая Кошка поняла: есть у нее имя, давно есть, прекрасное имя СЕРАЯ КОШКА.
ГОЛУБАЯ СКАЗКА
Небо было голубым. Просто голубым.
- Вы неплохо выглядите. Вам к лицу голубой цвет, - обронило ослепительно золотое солнце.
- Благодарю. - Небо расправило складки своего голубого наряда и замерло в ожидании новых похвал.
Но их не последовало. Солнце уже беседовало с какой-то далекой звездой.
- Вот как… - Небо растерялось. - Может быть, мои голубые одежды кажутся роскошному солнцу чересчур скромными? И солнце, похвалив меня, просто посмеялось? Напрасно… Ведь я все-таки небо!
Небо гордо расправило свою голубизну и велело явиться портному. Ветер, он с давних пор служил небу портным, прилетел тотчас.
- Мне бы хотелось выглядеть несколько… ну… знаете ли… уважаемый портной… - небо подбирало нужное слово, - несколько интересней.
- Интересней… - повторил ветер. - Не очень ясное пожелание, но попробую что-нибудь придумать.
Ветер взял охапку белоснежных маленьких пушинок-облачков и невидимой нитью сплел их в нежную, почти прозрачную накидку. Укрыв заказчика чудесной облачной шалью, ветер отлетел, посмотрел на свою работу со стороны, поправил два-три облачка и слегка подул.
- Что же, о небо, вы довольны? - почтительно спросил ветер.
- Да, спасибо, думаю, это подойдет. Небо снова взмахнуло шалью, пушинки-облачка побежали быстро-быстро. Небо само себе понравилось! Но солнце молчало.
- Придется, - нахмурилось небо, - снова позвать портного. Прилетел ветер.
- Новый наряд не понравился? - удивился он. - Слишком воздушно? Легко? Даже, может быть, легкомысленно?
- Возможно. - Небо недовольно сбросило облачную шаль.
- Не волнуйтесь, - заторопился ветер, - попробуем другой вариант, элегантно-строгий.
Ветер взмахнул одноцветным густо-серым полотнищем плотной облачности, набросил его на небесный свод, затем достал множество серебряных нитей дождя и, резко дунув, пустил их наискось. Получилось строго и нарядно.
Небо тряхнуло нитями дождя и украдкой взглянуло на солнце.
С надеждой взглянуло. Но золотое солнце то ли потускнело, то ли погрустнело. Так и эдак встряхивало небо блестящими дождевыми нитями, но печальное солнце молчало.
- Странно, - небо недовольно сбросило серебряные украшения, - неужели нельзя придумать что-нибудь необыкновенное?!
- Минуту, еще минуту, - заволновался ветер-портной, - я придумал для вас, о небо, великолепно эффектный наряд.
Ветер задул изо всех сил, пригнал тяжелые лиловые тучи, скроил из них величественное одеяние с золотыми пряжками-молниями.
Рассерженное небо осталось довольно работой портного. "Теперь солнце, конечно же, восхитится моим нарядом", - решило оно. Но солнце закрыло глаза, лучи его задрожали и поникли. Казалось, ему отчего-то больно.
- Не знаю, в чем дело, - удивилось, почти возмутилось грозовое небо, - этому золотому зазнайке ничем не угодить! Я так стараюсь, так стараюсь ему понравиться, а от него ни слова доброго.
Разгневанное небо сбросило чудесный с золотыми молниями наряд и осталось в своих обычных голубых одеждах.
"Пусть так, - думало небо. - Не буду больше наряжаться. Так и останусь просто голубым. Все! Хватит!"- сердилось оно.
Сердилось, сердилось, сердилось и вдруг слышит:
- Вы прекрасно выглядите. Вам к лицу голубой цвет.
СОЛНЕЧНАЯ ВЕТКА
Такой солнечный день может быть только раз в жизни. Солнца было столько, что воздух казался плотнее. Вернее, это уже не воздух. Нет. Легчайшие, прозрачные солнечные капли заменили его атомы. Теплое, необыкновенно яркое, чуть-чуть сумасшедшее солнце апреля. И не было человека на шумных улицах города, не было ни одного живого человека, который не заметил бы, что с солнцем что-то творится. Солнце везде. Солнце в чашечках нарциссов и в стаканах с фруктовым соком. Солнце стекает с пальцев людей. Это не то солнце, от которого режет глаза, болит голова. Нет. Этим солнцем дышишь.
Хотя бы иногда, хотя бы на мгновенье необходимо видеть такое солнце. Иначе постепенно, незаметно перестанешь быть ЖИВЫМ человеком.
.. Она медленно шла сквозь солнце. Она знала, что сегодня солнце светит для Нее! Сегодня Она родилась. Правда, не совсем сегодня, а в этот день лет сорок назад. Она шла домой. Не спешила. Сегодня можно. А в руках то, в чем солнца больше, чем во всем остальном городе. Что-то необыкновенное? Ну, это кому как покажется. Ветка белой сирени. Одна ветка белой сирени! Но солнца в ней несравненно больше, чем во всех сиреневых садах. Она видела капельки солнца в серединке каждого цветочка, им светился каждый лепесток. Солнце окутывало чудесную белую ветку.
Она осторожно несла эту солнечную ветку. Подаренную совсем случайным, но, поверьте, солнечным человеком. Солнечный день, солнечная ветка, солнечный человек - все сразу. Неправдоподобно. Да. Но ведь не все в жизни правдоподобно. К счастью.
А солнце не жалело себя. Оно расплывалось, распылялось, металось. Солнце знало, что необходимо Ей сегодня.
Она шла домой и видела, как поставит солнечную ветку в самую простую стеклянную вазу. Солнечная ветка… Дома… Она пошла еще медленнее. Дома… Солнечная ветка. Что-то не то… Что? Что же заставило ее вдруг растеряться? Она увидела, как тускнеет, умирает дома солнечная ветка белой сирени! Темная квартира? Обыкновенная. Дома не ждут? Ждут. Кто как. Почему, ну, почему же тогда должна потускнеть белая ветка?
"Солнце", - поняла Она. Поняла спокойно, потому что знала давно: дома нет солнца, которым дышит эта солнечная ветка. "Дома нет солнца", - повторила Она почти вслух и прижала ветку к себе. Нет, нет! Она не понесет эту чудесную солнечную сирень туда, где нет солнца…
И тогда случилось еще одно чудо. Прямо перед Ней, из выхода метро, появился старый, довольно странный человек. Высокий, длинные седые волосы, черный на малиновой подкладке развивающийся плащ. Она что-то вспомнила. Уже чуть успокаивалась, чуть улыбалась. Ну да, это он! Скрипач-аккомпаниатор. Как раз вчера, случайно включив телевизор, наткнулась на какой-то концерт. Среди прочего - цыганские романсы и этот старый музыкант. Его отрешенность от всего, его откровенная преданность скрипке, и только ей, решили судьбу солнечной ветки. Ведь скрипка - это звучащее солнце. Бог мой! Как благодарил старый скрипач! Как галантно целовал Ей руку! Не каждый день дарят артистам цветы на улице.
И вот Она дома. Телеграммы. Поздравления по телефону. Ярко-красные тюльпаны. Заказан столик в "Праге". Так. Все так. А солнце? В телеграммах? В "Праге"? По телефону? Нет! Нет! Нет! Нет солнца… Она смеется. Почему? Никто не понимает. Она смеется. Ей больно. Ей горько. Она горда. Да, она просто счастлива! Она спасла солнечную ветку белой сирени.
И только солнце. Она и сирень белая знают об этом. Даже старый скрипач не знает. Или знает?..
ОДНО ОСТАЕТСЯ - ЖДАТЬ…
Ягоды рябины были ярко-красные, а листья ее сиреневые. А вот листья березы и ясеня - желтые. Но все равно не похожие друг на друга. Потому что продолговатые листья ясеня скорее золотые, чем желтые. А листочки-сердечки березы даже на солнце - пусть на холодном, на осеннем - скорее печально желтеют, чем золотятся. А сильные дубки просто веселые и рыжие-рыжие. А вот клены, те и желтеют, и золотятся, и краснеют, и рыжеют.
В общем, все до единого листочка чародейка Осень раскрасила по своему вкусу. А вкус у нее, надо признаться, отличный.
Еще раз осмотрела Осень свои владения. Все хорошо. Только трава не понравилась: бурая какая-то, невыразительная. Слегка тряхнула Осень деревья, и бурая трава уже не видна под ковром пестрых листьев. "Теперь все", - решила Осень.
Время идет, все довольны. Даже люди. А вот Осень начинает волноваться. Волнуется Осень, кривит яркие губы, сердито щурит желто-карие глаза, на север смотрит. "Сейчас, вот-вот, явится белая волшебница. Ничего, холодная, не пожалеет! Даже лето зеленое-веселое покорилось мне. Красоте, богатству, силе моей прекрасной уступило. Так неужели снежная-ледяная погубит все вокруг. Не дам! - тряхнула Осень листьями. - Не пущу! Не дам!". Гордо встала Осень у своих границ.
А вот и она, сама Зима появилась. Белая шаль узорами из драгоценных льдинок украшена, на ресницах густых вокруг глаз синих - холодных, снежинки застыли, губы сжаты.
- Пришла… - сердились желто-карие глаза.
- Пришла, - спокойны синие глаза холодные.
- Зачем? Разве я хуже тебя?
- И я хороша. Да и время мое.
- Твое ли? - усмехнулись яркие губы.
- Мое, - почти не разжимались губы холодные.
- Не пущу. Уходи! Погубишь все.
- Губить не стану. По-своему переделаю.
- Не переделаешь, - сердилась Осень, - Не позволю!
- Не сможешь. Время твое ушло. И ты уходи, - звенела Зима.
- Не уйду.
- Уходи!
- Уходи!
- Уходи.
"Твое время, мое время, ушло время, время… Время… Время…" - летели слова.
- Уходи, уходи, уходи, - летели слова. Они не ссорились. Они сражались. Так кто же победил? Холодная ли уверенность? Упрямая ли настойчивость? Кто сильнее? А может ли быть кто-то сильнее?
- Уходи!
- Уходи!
- Уходи!
И ушли. Обе. Почему? Обиделись. И Осень-чародейка, чье время ушло. И Зима-волшебница та, что решила: "Пусть без меня обойтись попробуют".
Ушли. Обе. А кто же остался? Дождь холодный, деревья с голыми, гнущимися от ветра ветками, лужи, по которым уже не плавают разноцветные лодочки-листочки. Серое все, серое. И не удивительно: обиженная Осень унесла с собой разноцветье листьев, грибов, ягод.
А дождь - он бы и рад серебряным снегом обернуться, да Зима на Осень обиделась, ушла. А ветер хотел бы метелицей стать, да как без Зимы? А голые ветки просто мечтают инеем заискриться, но Зима далеко уже! А лужи грустные так хотели бы в сверкающие ледяные зеркала превратиться! Но ушла Зима, обиделась и ушла.
Так как же быть? Ведь грустно, тускло, серо очень. Что же вы наделали Осень и Зима? Что же вы наделали, Зима и Осень?
… Одно остается. Ждать Весну. Очень ждать, терпеливо ждать, верно ждать. Она придет.
БУСЫ
Жили-были бусы из желтых камушков… Вернее - из прозрачных. Вернее - из желтых и прозрачных. Есть такой желто-прозрачный камень по имени янтарь. Когда хозяйка бусы купила и, все сказали:
- Они тебе очень идут, эти красивые бусы. На том разговоры о бусах и закончились. Прошло некоторое время. Нитка, на которую были нанизаны бусы, терлась-терлась о бусинки и неожиданно порвалась. Хозяйка в это время срезала цветы в саду, на солнышке. Женщина ойкнула и быстро поймала нитку. Все бусинки удалось поймать. Кроме одной. Эта бусинка подпрыгнула и укатилась на самое яркое солнечное пятнышко. А хозяйка, довольная тем, что поймала рассыпавшееся украшение, собрала в ладошку разорванные бусы, пошла перенизывать их на новую крепкую нитку. Маленькой бусинке, той, что укатилась, было очень обидно, что ее не заметили.
Но это еще не все. Вдруг бусинка почувствовала острую резкую боль.
- Ой, прости, пожалуйста, - сказал Солнечный Луч. - Я, кажется, уколол тебя?
- Кажется! Я чуть сознание не потеряла от боли, - сказала бусинка.
- Сейчас тебе легче? Я знаю, что легче. Зато посмотри, какой ты стала! Ведь уколов тебя, я подарил тебе кусочек самого себя. Свою искорку. Ты светишься, как волшебная, - так говорил Солнечный Луч.
- Кому это надо? Ведь я потерянная!
Но бусинка ошиблась. Ее необыкновенный свет привлек внимание. Кто-то поднял бусинку и отнес хозяйке. Рядом со своими подружками бусинка казалась почти прежней. Ведь они тоже были солнечного цвета. Но что-то необыкновенное все-таки отличало ее от других бусинок.
Она вздрагивала то от не совсем прошедшей боли, то от того, что понимала, какая она необычная.
Когда хозяйка нанизала все бусы и надела их, ее знакомые ахнули.
- Что это за камень?! Наверное, это очень дорогой и редкий камень? Мы никогда такого не видели.
- Да нет же, это мои прежние бусы, просто они сверкают на солнце.
- Что случилось? Как тебе удалось стать такой красивой? - спрашивали все бусы у маленькой яркой бусинки. - Рядом с тобой мы тоже кажемся необыкновенными, волшебными, сверкающими.
- Почти ничего не произошло, просто меня уколол Солнечный Луч и подарил мне свою искорку.
- Уколол?! - подружки-бусинки растерялись. - Сделал тебе больно? Значит, чтобы стать такой красивой, как ты, нужно перетерпеть боль?
- Значит, нужно. Но если бы все повторилось сначала, я бы не отказалась радоваться тому, какими мы стали красивыми.
- Ну уж нет, - сказала одна бусинка. - Я не хочу терпеть боль.
- Я тоже!
- Я тоже!
- Я тоже! - сказали все бусинки - камушки…
А и не надо.
Кто-то один перетерпит боль и страдания, а все, кто рядом, станут лучше и красивее.
Разве ты никогда не замечал этого?
Разве тебе ничего не известно об этом?..