* * *
Первый Хэллоуин в Америке друзья отмечали у Захара, через неделю после самого праздника, когда костюмы уже можно было купить на распродаже. Готовились к нему с большим воодушевлением. Особенно старался Захар. Он пригласил на вечеринку своих подопечных, которые ещё не успели завести друзей в университете. А чтобы им не было скучно в компании взрослых, он уговорил некоторых друзей придти с детьми. Он очень хотел, чтобы празднование удалось, это способствовало бы развитию его бизнеса. Жена Захара подобрала для Сергея костюм повесы XIX века, но из-под изящного фрака, панталон и цилиндра выглядывал здоровый сибирский мужик, которому гораздо больше подошли бы лапти и крестьянская рубаха, подпоясанная верёвкой. Серёже тогда ещё не хватало столичного лоска и уверенности в себе.
…Праздник удался и Захар радовался как ребёнок. Он переходил от одного гостя к другому и заплетающимся языком пытался каждому сказать что-нибудь приятное. Серёжу он обнял, с чувством похлопал по спине, и, расплывшись в добродушной улыбке, спросил:
– Ну, что, попович, видел ли ты когда-нибудь столько евреев в одном месте?
Серёжа побледнел. В Америке был самый разгар борьбы за равноправие. Воинствующие либералы добивались оправдания преступников, которые были представителями каких бы то ни было меньшинств. На работу людей принимали не по их квалификации, а в соответствии с квотой на цвет кожи и сексуальную ориентацию. В пьесах Уайльда английских дворян высшего света играли негры, которым прислуживали белые слуги, а лучшим фильмом года признали ленту, где удачного афериста, торгующего скрипками, исполнял эмигрант из Сомали, а обманутого покупателя – одесский еврей. Серёжа быстро впитал в себя дух времени и вопрос Захара расценил не только как укор в расизме, но и как насмешку над своим провинциальным прошлым. Он обиделся и замолчал, а Захар, не дожидаясь ответа, пошёл к другим гостям. Нина, наблюдавшая за Сергеем, подошла к нему и спросила:
– Что с тобой?
– Ничего.
– Я же вижу, ты чем-то недоволен.
Серёжа посмотрел на неё исподлобья.
– Не дуйся, чудак, лопнуть можешь. Вопрос-то тебе задали самый обычный. Ведь если тебя о том же спросил бы кто-нибудь из бывших приятелей, ты бы даже не удивился.
Нина была в одежде санитарки, на голове – косынка, вместо платья – белый халат, а через плечо перекинута сумка с медикаментами.
– Ты знаешь что, выпей-ка валидольчика, у меня есть, – она открыла сумку и притворилась, что ищет лекарство.
– Не надо, – остановил её Сергей.
– Тогда пойдём танцевать.
– Не хочу.
– Как ты с девушкой разговариваешь, Серёжа. Креста на тебе нет.
Сергей посмотрел на её косынку с красным крестом, но даже не улыбнулся.
– Захар, наверно, думает, что если я из Сибири, то уж и не знаю, какие на свете люди живут? Да я вашу историю знаю не хуже его. Мой дед был священником и заставлял меня изучать Библию.
– Да брось ты ворчать, пойдём лучше потанцуем, – она прижалась к Серёже и сквозь тонкий халатик он почувствовал всё её тело. Мысли его приняли совершенно другой оборот…
Вскоре все уже знали про неудачную попытку Захара пошутить и его неловкий вопрос стал в компании притчей во языцех. Серёжа наверняка бы забыл о своей обиде, если бы через несколько лет, когда Нина выходила за него замуж, Захар во всеуслышание не спросил его, ожидал ли он увидеть столько евреев на свадьбе русского человека. К тому времени Сергей уже переболел политической корректностью и не обратил внимания на вопрос. Потом он получил работу в Нью-Йорке и молодые уехали в столицу.
Захар, насмотревшись за несколько лет празднования Хэллоуина на чертей, кикимор и арабских шейхов, открыл магазин одежды и выставил в витрине образцы костюмов разных времён и народов. Ни Сергей, ни Нина в его магазине ещё не были, а он хотел показать им новые экспонаты. О том, что они приедут в Миннеаполис он узнал от Лизы и настоял, чтобы, по крайней мере, день перед Хэллоуином ребята провели у него. Они приехали к нему на обед, после чего Нина вернулась к матери, а Серёжа остался у Захара и на следующий день в одежде митрополита встречал гостей.
Как обычно Илья с Лизой приехали последними.
4. Вечеринка
Когда они вошли, Серёжа широко их перекрестил, окропил святой водой и поздравил с обращением в истинную веру.
– Нет, батюшка, – возразила Лиза, – ты не можешь принять меня в лоно христианской церкви не исповедав.
– Начинай, дочь моя, то есть тёща моя.
– Тебе времени не хватит, чтобы выслушать про все мои грехи.
– Лизавета, я знаю тебя как богопослушную жену, ты специально хочешь себя оклеветать, а Бог за враньё карает сильнее, чем за прелюбодеяние.
– Да ты что, святой отец, я в жизни никого не обманывала.
Она опустилась на колени и, приняв позу кающейся Магдалины, стала рассказывать о том, что работает в подпольном публичном доме. Обслуживает она сильных мира сего, министров и сенаторов, султанов и миллионеров, которые, в сущности, все одинаковые свиньи. Пожалуй, единственным исключением является полковник Илья, который проявляет некоторую галантность, но его даже и клиентом назвать нельзя, потому что он никогда не платит.
– А почему же ты с него денег не берёшь?
– Потому что он лучше всех.
– Значит тебе хорошо под полковником?
– Не всегда, батюшка. Когда он напьётся, начинает приставать к девкам с большими сиськами, – Лиза поправила парик, подтянула колготки и уставилась на огромный бюст Захара, который загримировался под мадам Грицацуеву, – конечно, это признак плохого вкуса, но что взять со служивого.
– Бери что можешь, дочь моя.
– Я стараюсь, батюшка, но обидно ведь, я и на панель-то пошла, чтобы его поддержать. Он только считает себя героем-любовником, а на самом деле живёт как блаженный, даже воровать не умеет.
– Неужели вам на жизнь не хватает?
– Конечно, нет. Теперь каждый клиент хочет сэкономить. Вот вчера, например, заказал меня один священник, так вместо денег он стал меня исповедывать, и я до сих пор не знаю, имел ли он на это право.
– Имел, – уверенно сказал Серёжа, защищая честь рясы.
– Значит, я чиста, как ангел, потому что с тех пор даже и согрешить не успела.
– Принимай постриг, дочь моя, тогда, как любимую тёщу я устрою тебя в лучший монастырь и ты станешь первой блядью, которая попадёт туда прямо из публичного дома.
– Не первой, святой отец, – вмешалась Нина, скромно потупив глаза, – далеко не первой.
– А ты жена молчи, тебя не спрашивают, – оборвал её Сергей.
– Какая я тебе жена, я тебе сестра во Христе, я же монашенка.
– Из тебя монашенка, как…
– Не спорьте, дети мои, – сказала Лиза, – всё равно я в монастырь не пойду, я буду жить на воле, с полковником.
– Так вы ведь не женаты, ма.
– Я их сейчас обвенчаю, – сказал Сергей, – Илья, иди сюда, становись на колени.
– Какой ты быстрый, батюшка, может, я не хочу.
– Молчать! – повысил голос Сергей, – а то я на тебя епитимью наложу и будешь ты у меня целый год ходить трезвый, как стёклышко.
– Ты мне не грози.
– Становись и отвечай на вопросы. Согласен ли ты, раб божий Илья, взять в жёны рабу божию Лизавету?
– Она же блядь, ты сам говорил.
– Я тебя не спрашиваю, кто она, я тебя спрашиваю, согласен ли ты взять её в жёны.
– Нет, – ответил Илья.
– Я не расслышал, сын, мой, – сказал Сергей, поднимая тяжёлый медный крест над его головой.
– Дай мне хоть кипу одеть, – попросил Илья, опасливо косясь на крест.
– Во время христианского обряда не положено.
– Так я же еврей, хочешь докажу, – Илья стал расстёгивать ширинку.
– Не надо, – остановил его Сергей, – я тебе и так верю.
– Тогда давай кипу.
Сережа снял с головы Ильи кипу, протянул ему камилавку и невозмутимо продолжал:
– Согласна ли ты, покаявшаяся грешница Лизавета, взять в мужья раба божьего Илью?
– Согласна.
– Тогда объявляю вас законными мужем и женой, живите в любви и мире. Аминь.
Он широко перекрестил их, помог встать на ноги и объявил венчание законченным. Затем он подошёл к столу, помолился и разрешил начинать трапезу.
Когда гости заморили червячка и несколько ослабили атаку на еду, Серёжа через весь стол спросил хозяина:
– Ну, что Захар Борисович, видели вы когда-нибудь столько крещёных евреев в одном месте?
Захар засмеялся и огромная искусственная грудь стала колыхаться на нём, как волны на море, её не мог удержать даже железный каркас.
– Какой у вас размер, мадам Грицацуева? – спросила Лиза, завистливо глядя на его бюст.
– Она у меня безразмерная, – ответил Захар.
* * *
К концу вечера Лиза была в том блаженном состоянии, когда все люди кажутся приветливыми, мир доброжелательным, а мечты осуществимыми. Захотела она увидеться с дочерью и пожалуйста, Нина здесь. Правда, приехала она, потому что зятя послали сюда в командировку, да и с матерью провела не так уж много времени, но это неважно. Они побыли вместе, поговорили по душам. Жалко, что дети завтра днём уезжают. Самое неудобное время.
– О чём задумалась? – спросил Илья.
– О том, можешь ли ты вести машину.
– Конечно, могу, мне главное до руля доползти и ключом в дырку попасть, а там я доставлю тебя домой в целкости и сохранности.
– Меня ты уже в целкости не доставишь, доставь хотя бы свой Мерседес.
– Слушаюсь, ваше куртизанское величество.
Они вышли на улицу, Илья с любовью обошёл машину, похлопал её по бамперу, открыл Лизе заднюю дверь и сел за руль. Лиза удобно расположилась на сиденье и почти сразу же заснула. Радио, гремевшее на полную громкость, ей не мешало. У Ильи тоже глаза слипались и чтобы отогнать сон, он начал читать стихи. После двух стихотворений его знания иссякли и он попытался сосредоточиться на музыке, но его отвлекли короткие гудки. Хмель и сон прошли.
– Аварийный сигнал, – подумал он, – что бы это могло быть? И зачем вообще в машине сделали звуковую тревогу. Лучше бы на приборной доске показали красной лампочкой, что именно вышло из строя. Дизайнеры называется.
– Лиз, ты ничего не слышишь? – спросил он громко.
– Что-то пищит, – спросонья ответила Лиза.
– Машина-то новая, что в ней могло сломаться?
Илья свернул к бензоколонке, въехал под ярко освещённый навес и вышел из машины. Убедившись, что колёса не спустили и никаких внешних следов повреждения нет, он поднял капот и подёргал провода. Всё нормально, только уровень масла был немного ниже нормы. Илья зашёл в магазин и объяснил, что ему нужно. Кассирша, которую звали Мелисса, испугавшаяся незнакомой военной формы и тяжёлого акцента, заперлась в кассе. Она как маленькая девочка, очертившая мелом круг, считала, что это её домик и по правилам игры внутри него она неуязвима. Илья взял масло, заплатил и уже собрался уходить, но подумал, что без воронки может весь перепачкаться. Как будет воронка по-английски он забыл и для того чтобы его поняли, стал показывать процесс доливания масла. Мелисса проверила, надёжно ли закрыта дверь кассы. Ей было всего шестнадцать лет, она приехала сюда из Теннеси и по вечерам подрабатывала на бензоколонке. У неё был сильный южный акцент и когда сверстники в школе подтрунивали над этим, она начинала волноваться, речь её ускорялась и понять её вообще становилось невозможно.
– Я ничего не знаю, – выпалила она.
– Ну, такая, – говорил Илья, злясь на самого себя, – чтобы масло наливать.
– Воронка, – сообразила, наконец, Мелисса и слова стали вылетать из неё, как пули, – она лежит по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.
Илья поморщился, приставил руку к уху и попросил повторить. Она повторила, но это не помогло.
– А не могли бы вы мне её дать, – сказал он.
– Нет, после 11 вечера нам запрещено выходить из кассы.
– Вы должны мне помочь, это ваша работа.
– Я не могу нарушать правила, посмотрите сами ещё раз.
– Где?
– Идите по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.
– На второй полке снизу или сверху?
– Там всего три полки.
Илья ничего не нашёл.
– Наверно, я никогда я не выучу этот язык, – подумал он, – даже после стольких лет жизни в Америке, не могу объяснить, что мне надо. Он разбудил Лизу, она потянулась, зевнула и пошла в магазин. Там она нашла воронку, дала её Илье и сказала, что скоро придёт. Илья залил масло и прислушался. Сигналы продолжались.
– Лиз, откуда этот звук, – спросил он, когда она вернулась.
– Это мне с работы звонят, – ответила Лиза, вынимая биппер из сумочки, – я совсем забыла о дежурстве.
Она подошла к Мелиссе и попросила разрешения воспользоваться её телефоном.
– На улице есть платный, – ответила девушка.
Лиза вышла, но через минуту вернулась:
– Платный не работает, а в госпитале барахлит компьютер и мне нужно срочно узнать, в чём дело. От этого зависит жизнь больных, можно я позвоню по вашему.
– Нет.
– Да что ты с ней разговариваешь, – сказал Илья, взял телефон из-под носа у кассирши и дал его Лизе.
Линия была занята.
– Плохи дела, – сказала Лиза, – наверно они пытаются найти других программистов, едем домой, я должна связаться с шефом.
У самого выезда на главную дорогу их догнала полицейская машина и стала мигать всеми фонарями. Илья съехал на обочину и открыл дверь, но ему велели сесть обратно. Он, чертыхаясь, подчинился. Вскоре подъехала ещё одна полицейская машина, встала впереди и только после этого к ним подошёл сержант и потребовал документы. Мельком взглянув на фотографии, он по рации продиктовал все данные нарушителей, а отдавая права, спросил Илью, в каких войсках он служит.
– Я инженер, а сегодня одел советскую военную форму, потому что мы отмечали Хэллоуин.
– Праздник-то уже прошёл.
– Мы всегда отмечаем позже, чтобы костюмы можно было купить на распродаже.
– Разумно.
– Русские эмигранты этим отличаются.
– Вы пили?
– Немного [15] .
– Выйдите из машины.
– Когда я хотел выйти, меня не пускали, когда не хочу, меня заставляют, – проворчал Илья.
– Пройдите вдоль этой линии, – сказал полицейский, нарисовав мелом прямую на асфальте.
Илья прошёл, но не очень уверенно.
– А теперь подышите сюда, – он протянул Илье прибор, весьма похожий на свой советский аналог.
Когда-то давно Илья занимался йогой, и теперь, используя нижнюю диафрагму, задержал дыхание. Аппарат показал допустимый уровень алкоголя.
– Зачем вы отняли телефон у кассирши?
– Моя жена – программист, сегодня она на дежурстве и должна срочно позвонить в госпиталь.
– Надо же, – подумал полицейский, – теперь их уже называют программистами и вызывают по бипперу.
– Что вы на меня так смотрите? – спросила его Лиза.
– Я должен вас задержать.
– Почему?
– Губернатор недавно издал закон о задержании всех подозрительных.
– По-вашему я подозрительна?
– В такой одежде в час ночи, через неделю после Хэллоуина – да. Вы совсем не похожи на программиста.
– А на кого, по-вашему, я похожа?
– На девочку из района красных фонарей, а у нас в штате проституция запрещена по закону.
– Никакой справедливости, – сказала Лиза, – ни дочь, ни boy-friend не верили, что я смогу так натурально сыграть проститутку, а вы сразу сочли меня подозрительной. Я уж теперь и не знаю, чем мне лучше заниматься, программированием или… – она сделала паузу, глядя на полицейского.
В это время ему что-то передали по рации, он внимательно выслушал сообщение, посмотрел на Илью, потом на Лизу, подумал немного и махнул рукой, разрешая им ехать.
Поездка в Россию
1. Новости
– Алё.
– Илья, мне пришёл факс из Москвы.
– Отец умер?
– Да. Я уже был в Российском консульстве, мне обещали к вечеру сделать визы.
– Ты билеты на самолёт заказал?
– Тебе – да.
– А себе?
– Я приеду позже, сейчас у меня важная встреча в Вашингтоне.
– Какая ещё встреча к чёртовой матери.
– Важная, Илюша, если я уеду, конкуренты сожрут меня с потрохами.
– Правильно сделают.
– Илюша, я сейчас очень близок к тому, чтобы заключить договор с Дженерал Электрик. Это всё равно, что завоевать золотую медаль на олимпиаде.
– Получишь её в следующий раз.
– Следующего раза не будет. Такая возможность представляется раз в жизни. Не стал чемпионом и всё, поезд ушёл, а рельсы остыли. Никого не интересует, почему ты не попал на соревнования, правительство не пустило, террористы взяли заложником или нажрался допинга. Важен конечный результат.
– Не оправдывайся.
– Я и не оправдываюсь, я объясняю, – сказал Захар.
– Когда вылет?
– Завтра утром.
– По какому маршруту?
– Сент. Луис – Нью-Йорк – Амстердам – Москва.
– Почему ты не мог взять билеты прямо из Миннеаполиса в Нью-Йорк?
– На этот рейс всё продано. Тебе придётся ехать на перекладных. Визу тебе отдаст мой курьер в Ла Гвардии [16] у выхода на московский самолёт.
Илья выехал в аэропорт с большим запасом, но из-за плохой погоды все рейсы задерживались. Он подошёл к диспетчеру. Тот, пощёлкав на клавишах компьютера, сказал, что успеть Илья может только если полетит в Нью-Йорк напрямик, но билетов на этот рейс нет.
– Что же делать?
– Если хотите я могу узнать, не посадят ли вас на служебное место. Правда, оно находится около туалета и отдохнуть на нём практически невозможно, но в данной ситуации…
– Я согласен, – перебил его Илья.
– Бегите, я им сейчас позвоню.
В самолёт Илья Окунь зашёл последний, а когда двери за ним закрылись, командир корабля объявил, что по техническим причинам вылет задерживается. Илья посмотрел на часы, он всегда делал это, когда нервничал. Скорее всего, на Московский рейс он уже опоздал, но теперь он думал о том, как перехватить курьера. Илья подозвал стюардессу. Она внимательно выслушала его и сказала:
– Я поговорю с командиром.
– Что он может сделать?
– Не знаю, посмотрим. Вы пока отдыхайте.
– Хорош отдых, – подумал Илья и закрыл глаза.
2. Отец