Томас Пинчон (р. 1937) - один из наиболее интересных, значительных и цитируемых представителей постмодернистской литературы США на русском языке не публиковался (за исключением одного рассказа). "Выкрикивается лот 49" (1966) - интеллектуальный роман тайн удачно дополняется ранними рассказами писателя, позволяющими проследить зарождение уникального стиля одного из основателей жанра "черного юмора".
Содержание:
Мелкий дождь 1
К низинам низин 6
Энтропия 11
Под розой 17
Секретная интеграция 25
Примечания 36
Томас Пинчон
Рассказы из авторского сборника "Выкрикивается лот сорок девять"
Мелкий дождь
Снаружи солнце неспешно прожаривало территорию роты. Влажный воздух был неподвижен. В солнечном свете ярко желтел песок вокруг казармы, где размещалась секция связи. В казарме никого не было, кроме сонного дневального, который лениво курил, прислонившись к стене, и еще одного солдата в рабочей форме, который лежал на койке и читал книжку в бумажной обложке. Дневальный зевнул и сплюнул через дверь в горячий песок, а лежавший на койке солдат, которого звали Ливайн, перевернул страницу и поправил подушку под головой. В оконное стекло с гудением бился большой москит, где-то играло радио, настроенное на волну рок-станции Лизвилля, а снаружи беспрестанно сновали джипы и с урчанием проносились грузовики. Дело было в форте Таракань, штат Луизиана, в середине июля 1957 года. Натан Ливайн по прозвищу "Толстозадый", специалист 3-го класса, уже 13 месяцев (а точнее 14-й) служил в одной и той же роте одного и того же батальона и занимал одну и ту же койку. За такой срок в таком гиблом месте, как форт Таракань, любой нормальный человек вполне мог дойти до самоубийства или, по меньшей мере, до помешательства, что, собственно, и происходило довольно часто, судя по статистическим данным, которые более или менее тщательно скрывались армейским начальством. Ливайн, однако, не относился к числу заурядно-нормальных людей. Если солдаты здесь по большей части стремились закосить под Восьмой раздел , то Натан был одним из немногих, кому, в сущности, нравилась служба в форте Таракань. Он довольно легко и быстро адаптировался к местным условиям: сгладились и смягчились шероховатости его резковатого бронксского выговора, который стал по-южному протяжным; Натан убедился, что самогон, обычно неразбавленный или смешанный с тем, что удавалось нацедить из ротного автомата с газировкой, можно пить с таким же удовольствием, как и виски со льдом; в барах он теперь балдел от музыки фолк-групп так же, как раньше тащился от Лестера Янга и Джерри Маллигэна в "Бёрдленде" . Ливайн был ростом шесть футов с гаком и широк в кости, но если прежде у него было худощаво-мускулистое телосложение, фигура пахаря, как выражались его сокурсницы в колледже, то за три года службы, всячески увиливая от нарядов на работу, он обрюзг и растолстел. Отрастил изрядное пивное брюшко, которым определенно гордился, и толстый зад, которым гордился значительно меньше и которому был обязан своим прозвищем.
Дневальный щелчком отправил окурок за дверь в песок.
- Глянь, кто идет, - сказал он.
- Если генерал, скажи, что я сплю, - отозвался Ливайн, зевнув, и закурил сигарету.
- Нет, это Копыто, - сообщил дневальный и снова прислонился к стене, закрыв глаза.
По ступеням протопали маломерные башмаки, и голос с виргинским акцентом произнес:
- Капуччи, погань безродная.
Дневальный открыл глаза.
- Отвали, - сказал он.
Ротный писарь Дуган, по кличке Копыто, вошел в казарму и, недовольно скривив губы, приблизился к Ливайну.
- Кому ты дашь эту порнушную книжку, когда закончишь, Ливайн? - спросил он.
Ливайн стряхнул пепел в пилотку, которую использовал в качестве пепельницы.
- Скорее всего, выброшу на помойку, - улыбнулся он. Губы у писаря скривились еще больше.
- Тебя лейтенант зовет, - сказал Дуган, - так что давай поднимай свой жирный зад и чеши в канцелярию.
Ливайн перевернул страницу и снова начал читать.
- Эй, - сказал писарь.
Дуган служил по призыву. Он вылетел со второго курса Виргинского университета и, как многие писари, имел садистские наклонности. Кроме того, у Дугана были и другие причуды. Он, например, нисколько не сомневался, что НАСПЦН - это коммунистическая организация, целью которой является стопроцентная интеграция белой и черной рас путем смешанных браков, или что виргинский джентльмен - это наконец явленный миру Übermensch , которому только гнусные интриги нью-йоркских евреев мешают осуществить свое высокое предназначение. Главным образом из-за последнего пункта Ливайн не ладил с Дуганом.
- Меня вызывает лейтенант, - сказал Ливайн. - Надо думать, ты уже выписал мне увольнительную. Черт, - он глянул на часы, - а еще только половина двенадцатого. Молодчина, Дуган. На пять с половиной часов раньше времени.
И Ливайн восхищенно покачал головой. Дуган ухмыльнулся.
- Вряд ли это насчет увольнения. Боюсь, оно тебе пока не светит.
Ливайн отложил книгу и погасил окурок в пилотке. Затем посмотрел в потолок.
- Господи, - пробормотал он, - что я еще натворил? Неужто меня опять собираются посадить на губу? За что?
- Всего пара недель прошла, как ты был там, верно? - ввернул писарь. Ливайн знал эти уловки. Он думал, что Дуган давно уже отказался от мысли подставить его. Но, похоже, такие типы только ждут подходящего момента.
- Я к тому, что хватит валяться на койке, - сказал Дуган.
"Валяться" он произнес как "ва-аляца". От этого Ливайн ощутил раздражение и, подобрав книгу, снова принялся читать.
- Ладно, - сказал он, отдавая честь. - Иди назад, бледнолицый.
Дуган посмотрел на него и наконец ушел. Очевидно, по дороге к двери он споткнулся о винтовку дневального, поскольку послышался грохот и голос Капуччи произнес: "Господи, ну что за хмырь неуклюжий". Ливайн закрыл книгу, сложил ее пополам и, перевернувшись на живот, засунул в задний карман. С минуту он лежал на животе, наблюдая за тараканом, петлявшим по невидимому лабиринту на полу. Зевнув, Ливайн с трудом поднялся с койки, вытряхнул окурки из пилотки на пол, потом надел пилотку, сдвинув ее наискось вниз. У выхода обнял дневального.
- Что стряслось? - поинтересовался Капуччи.
Ливайн прищурился, глядя на яркое марево снаружи.
- Ох уж эти парни в Пентагоне, - сказал он. - Никак не хотят оставить меня в покое.
Он поплелся по песку к зданию канцелярии, даже через пилотку чувствуя, как печет солнце. Вокруг канцелярии была узкая полоска травы - единственная зелень на всей территории роты. Чуть дальше слева в столовую уже выстраивается очередь. Ливайн свернул на гравиевую дорожку, ведущую к канцелярии. Он подозревал, что Дуган торчит где-то поблизости или, по крайней мере, наблюдает за ним из окна, но когда он вошел, писарь сидел за своим столом у стены и что-то сосредоточенно печатал на машинке. Ливайн облокотился о стойку перед столом первого сержанта.
- Привет, сержант, - поздоровался Ливайн.
Сержант поднял глаза.
- Где тебя черти носят? - спросил он. - Опять читал порнуху?
- Точно, сержант, - ответил Ливайн. - Учебник для сержантов.
Сержант бросил на него сердитый взгляд.
- Лейтенант хочет тебя видеть.
- Знаю, - сказал Ливайн. - Где он?
- В классе, - ответил сержант. - Остальные уже там.
- Что за буза, сержант? Что-то из ряда вон?
- Иди и все сам узнаешь, - проворчал сержант. - Черт возьми, Ливайн, пора бы знать, что мне никто ничего не рассказывает.
Ливайн вышел из канцелярии и направился в класс, расположенный с другой стороны здания. Через хлипкую дверь он услышал голос лейтенанта. Ливайн толкнул дверь. Лейтенант инструктировал десяток рядовых и спецов из роты Браво , сидевших и стоявших вокруг стола, на котором лежала карта, вся в круглых пятнах от кофейных чашек.
- ДиГранди и Зигель, - командовал лейтенант, - Риццо и Бакстер… - Он поднял взгляд и увидел Ливайна. - Ливайн, поедешь с Пикником. - Он небрежно свернул карту и положил ее в задний карман, - Все ясно? - Все кивнули, - Ладно, готовность к часу. Вывести машины из гаража и вперед. Я жду вас у Лейк-Чарльз.
Лейтенант надел фуражку и вышел, хлопнув дверью.
- Время пить колу, - сказал Риццо. - У кого есть курево?
Ливайн уселся на стол и спросил:
- Что стряслось?
- О Господи, - сказал Бакстер, светловолосый деревенский паренек из Пенсильвании. - Добро пожаловать в нашу компанию, Ливайн. Да все из-за этих чертовых каджунов. Понаставили кругом табличек. "Выгул собак и солдат запрещен" и прочих в том же духе. А чуть возникнет какая заварушка, кого они слезно молят о помощи?
- Сто тридцать первый батальон связи, - сказал Риццо, - кого же еще?
- А куда это мы едем в час? - поинтересовался Ливайн.
Пикник поднялся с места и направился к автомату с колой.
- Куда-то к Лейк-Чарльз, - ответил он. - Там был шторм или что-то в этом роде. Линии связи оборваны. - Он сунул пятак в автомат, но, как обычно, ничего не произошло. - Рота Браво спешит на помощь. Давай, детка, - вкрадчиво-ласковым голосом сказал он автомату и злобно пнул его ногой. Безрезультатно.
- Смотри не опрокинь, - сказал Бакстер.
Пикник стукнул автомат кулаком в строго определенные места. Что-то щелкнуло, и из краников полились две струйки - одна газировки, другая сиропа. Прежде чем они иссякли, изнутри, перевернувшись, выскочил пустой стаканчик, и сироп облил его снаружи.
- Хитрый дьявол, - сказал Пикник.
- Шизанутый, - сказал Риццо. - Одурел от жары.
Так они говорили еще какое-то время, рассуждая о том о сем, проклиная каджунов и армию, попивая кока-колу и куря сигареты. Наконец Ливайн встал и, засунув руки в карманы, чтобы эффектнее выпятить живот, сказал:
- Ну, я, пожалуй, пойду собираться.
- Погоди, - сказал Пикник, - я с тобой.
Они вышли наружу. Пройдя по гравиевой дорожке, ступили на песчаную площадку и побрели к казарме, обливаясь потом в неподвижном воздухе под лучами палящего желтого солнца.
- Ни минуты покоя, Бенни, - пожаловался Ливайн.
- Господи Иисусе, - сказал Пикник.
Они вошли в казарму, волоча ноги, как каторжане, и когда Капуччи спросил, что случилось, ему в ответ взметнулись два оттопыренных средних пальца - синхронно и слаженно, словно ножки танцовщиц в варьете.
Ливайн достал свой вещмешок и побросал туда рабочую форму, белье и носки. Потом засунул бритвенный прибор и, словно о чем-то вспомнив, заткнул сбоку старую бейсбольную кепку синего цвета. Некоторое время он стоял над мешком, морща лоб. Затем сказал:
- Эй, Пикник.
- Чего? - отозвался Пикник с другого конца казармы.
- Я не могу ехать. У меня увольнение с шестнадцати тридцати.
- Тогда зачем ты собираешь вещи? - спросил Пикник.
- Думаю пойти поговорить с Пирсом.
- Он, наверное, обедает.
- Нам все равно надо пожрать. Пошли.
Они снова вышли под палящее солнце и побрели по раскаленному песку к столовой. Войдя с обратной стороны, они увидели лейтенанта Пирса, в одиночестве сидевшего за столом возле раздачи. Ливайн подошел к нему.
- Я тут вспомнил… - начал Ливайн.
Лейтенант поднял глаза.
- Проблемы с машинами? - спросил он.
Ливайн почесал живот и сдвинул пилотку на затылок.
- Не совсем, - сказал он, - просто у меня увольнение с шестнадцати тридцати, и я подумал, что…
Пирс выронил вилку. Она с громким звоном упала на поднос.
- Что ж, - сказал лейтенант, - увольнение подождет, Ливайн.
Ливайн улыбнулся широкой идиотской ухмылкой, которая, как он знал, раздражала лейтенанта, и сказал:
- Черт, с каких это пор я стал незаменимым человеком в роте?
Пирс раздраженно вздохнул.
- Слушай, тебе прекрасно известна ситуация в роте. В приказе сказано использовать специалистов, классных специалистов. К сожалению, таких у нас нет. Только разгильдяи вроде тебя. Так что придется и тебе заняться делом.
Пирс был выпускником МТИ и прошел обучение в Службе подготовки офицеров резерва. Он только что получил первого лейтенанта и изо всех сил старался не давить на других своей властью. Слова он произносил отчетливо, с суховатым выговором жителя Бикон-Хилла.
- Лейтенант, - сказал Ливайн, - вы тоже когда-то были молоды. Я уже договорился с девчонкой в Новом Орлеане, она будет меня ждать. Дайте юности шанс. В роте полно специалистов получше меня.
Лейтенант мрачно улыбнулся. Каждый раз в подобных ситуациях между ним и Ливайном проявлялась скрытая взаимная приязнь. На первый взгляд они друг друга в грош не ставили, однако каждый смутно ощущал, что они ближе друг другу, чем сами могли себе признаться, что их связывают своего рода братские узы. Когда Пирс только прибыл в Таракань и узнал историю Ливайна, он пытался поговорить с ним по душам. "Ты губишь свою жизнь, Ливайн, - говорил он. - Ты же закончил колледж, и у тебя самый высокий КУР в этом долбаном батальоне. А ты что делаешь? Торчишь в самой захудалой дыре в вооруженных силах и отращиваешь зад. Почему бы тебе не поступить в офицерскую школу? Ты мог бы даже попасть в Пойнт, если бы захотел. Чего ради ты вообще пошел в армию?" На что Ливайн отвечал с легкой ухмылкой, в которой не было ни тени смущения или насмешки: "Ну, я вроде как решил побыть в шкуре рядового и потом сделать карьеру". Поначалу лейтенанта возмущали такие заявления и он начинал в запале нести околесицу. Потом он просто разворачивался и уходил, не говоря ни слова. В конце концов он вообще перестал разговаривать с Ливайном.
- Ты в армии, Ливайн, - продолжил лейтенант. - Увольнение - не право, а поощрение.
Ливайн засунул руки в задние карманы.
- А, - сказал он. - Ну, ладно.
Ливайн повернулся и, не вынимая рук из карманов, побрел к раздаче. Взял поднос, ложку с вилкой и получил свою порцию. Опять было рагу. По четвергам, похоже, всегда было рагу. Он подошел к столу, за которым сидел Пикник, и спросил:
- Усек?
- Я так и думал, - ответил Пикник.
Они поели, вышли из столовой и около мили молча тащились по песку и бетону, еле волоча ноги; солнце плавило им мозги через пилотки, волосы и черепные кости. Без четверти час они добрались до гаража; остальные связисты собрались возле шести машин с радиостанциями. Ливайн и Пикник забрались в кабину одного из фургонов, Пикник сел за руль, и они поехали вслед за остальными в расположение роты. Остановившись у казармы, забрали свои вещмешки и забросили их в машину.
Колонна машин двигалась в юго-западном направлении, через болотистую местность, мимо полей. Подъезжая к городку Де Риддер, солдаты увидели тучи, собиравшиеся на юге.
- Будет дождь? - спросил Пикник. - Боже праведный.
Ливайн надел темные очки и принялся читать свою книжонку, которая называлась "Болотная девка".
- Чем больше я об этом думаю, - лениво произнес он, - тем больше склоняюсь к мысли набить морду этому лейтенантишке.
- Сучара он, да, - согласился Пикник.
- Точно, - сказал Ливайн, положив книжку на живот. - Иногда мне хочется обратно в колледж. А это хреново.
- Почему хреново? - спросил Пикник. - Да я бы хоть сейчас вернулся в Академию, всё лучше, чем копаться в этом дерьме.
- Нет, - нахмурился Ливайн. - Назад пути нет. Помню, я однажды попробовал вернуться к шлюхе. И тоже вышло хреново.
- Да, - кивнул Пикник. - Ты мне рассказывал. Лучше бы вернулся. Жаль, что я не могу. Вернуться хотя бы в казарму и завалиться спать.
- Спать можно где угодно, - сказал Ливайн. - Я могу.
У самого Де Риддера они повернули на юг. Впереди угрожающе сгущались темные тучи. По обеим сторонам дороги тянулись унылые мшистые болота, источающие зловоние, которые затем сменились неприглядными полями.
- Будешь читать эту книжку после меня? - спросил Ливайн. - Довольно интересно. Как раз про болота и про шлюху, которая там живет.
- Правда? - сказал Пикник, мрачно глядя на едущий впереди фургон. - Хотелось бы мне найти девчонку в этих местах. Построить себе избушку посреди болот, где бы меня никакой Дядя Сэм не нашел.
- Еще бы не хотелось, - сказал Ливайн.
- Да тебе самому того же хочется.
- Боюсь, мне это быстро надоест.
- Что тебе неймется, Натан? - спросил Пикник. - Найди себе хорошую девчонку и поезжай с ней на север.