- Всех просят зайти в одиннадцать, - кивнула девушка. Не зная, что ответить, Лиза прошла в коридор. Стараясь не выпускать из виду телевышку, Лиза обогнула какой-то огромный автоцентр, пересекла улицу и приятно удивилась, обнаружив себя у входа в Ботанический сад. Весеннее солнце уже набрало силу, но вокруг были сплошь автостоянки и пустыри. Поэтому Лиза, не раздумывая, прошла под листву огромных деревьев, уселась на скамью и закурила. "Интересно, скоро ли подойдут знакомиться?" - подумала она. В ее родном городе одинокая девушка могла спокойно посидеть на парковой лавке от силы десять минут, но в Москве, где личное пространство человека было гораздо шире, первый кавалер объявился только через полчаса. Это оказался обычный парень, разве что с модно растрепанными волосами и серьгой в ухе. Он уселся на дальний конец лавочки и торчал пять минут болванчиком, мало отличаясь от своих коллег из провинции. Даже как-то разочаровывает, подумала Лиза, хотя мысли ее, целиком занятые недавним "кастингом", были очень далеки от знакомства в парке. Наконец парень заговорил.
- А вы приезжая? У него был настолько яркий московский акцент, что в первый миг она не поняла ни слова.
- Ну… да, - сказала Лиза. - Да, приезжая.
- Вот это я понимаю! - обрадовался парень. - Милости просим, хорошего вам пребывания в Москве.
- Спасибо, - Лиза была смущена такой гостеприимностью.
- Наконец вот к нам пожаловала красивая русская девушка, - сказал парень, глядя куда-то в кроны деревьев. - А то понаезжают хачи, азеры всякие, стрём один… Продают нам тут свои помидоры. Дома-то у них помидоры небось и не в ходу, экономика-то слабая, по большому счету.
- Простите, мне нужно идти, - сказала Лиза, торопливо гася сигарету о край урны. Она выбросила окурок, поднялась и быстро пошла к выходу, оставив растерянного парня сидеть на лавочке. "Нужно быть осторожнее в новом городе", - напомнила себе Лиза по дороге в студию.
- Ну что же, - сказал долговязый Члеянц, поскучневший вдвое.
Рядом с ним сидела та же девочка, еще более недовольная, а небритый тип в очках и вовсе исчез.
- Мы еще раз посмотрели вашу запись, - он зашуршал бумагами. - Итак, четыре тавтологии, две фигуры поправления…
- А что это? - спросила Лиза.
- Когда вы сами себя поправляете.
- Это плохо?
- Плоховато. Далее, слишком часты личные местоимения, - отметил нелепый Члеянц. - И со временем. Конец… не знаю, считать ли это, по большому счету, за конец. Не знаю! Он поднял руки и качнул головой, изображая капитуляцию перед стопкой бумаги.
- Ладно, хорошо, - Лиза поднялась с табурета. От неприязни к этим людям с их дурацкой студией у нее в горле стоял комок. "Тем более", - подумала Лиза, - "что скоро будет противно и за себя". "Не смей так думать", - приказала она себе, и тут же ощутила первую волну сладкого запретного самоуничижения.
- Нет, я сказала, я хочу ее! - хмурая девочка внезапно поднялась из-за стеклянной глыбы и топнула ногой.
- Анжелика…
- Я хочу, - повторила Анжелика тоном капризного ребенка. - Я хочу, хочу, ХОЧУ ЕЕ! Она взобралась на стул и вдруг оказалась прямо на столе, развернувшись на каблуках навстречу помощнику директора. Тот укатился назад вместе с креслом. Стальные шпильки взвизгнули по стеклу. "Некрасиво смотрится на девушках брючный костюм", - подумала Лиза.
- Я сказала, ХОЧУ! - острым носком черной туфли Анжелика пнула белоснежные листы в лицо помощнику, который вяло прикрылся манжетами. - Слушай, мне надоели модельные курвы, у которых с ушей прет эта вся эрудиция! И вообще, меня достало сидеть тут каждый день, понятно?
- Лиза, - несчастный помощник нагнулся, чтобы глянуть на Лизу откуда-то из-под колена бешеной Анжелики. - Лиза, пока что извините нас, пожалуйста, как только мы придем к окончательному решению, мы сразу наберем вас.
- Хорошо, - Лиза кивнула и чуть растерялась, когда искала выход.
Позади нее снова бушевала Анжелика, а бедный помощник мямлил что-то про бюджет и уровень.
21 апреля 2003 года
- Крупная должность, - Максим потер ногти о манжету. - Предложили сразу. Оставалось только подписать.
- И ты решился? - спросила Лиза. Они сидели в гостиной, неторопливо прикуривая сигарету от сигареты. Лиза всегда много курила после ванны, а Максу просто нравилось быть рядом. На Лизе был махровый халат, и какие у нее были ноги! Какие запястья! Какие волосы! "Господи", - ужаснулся Максим, - "сколько времени я выдержу с ней в одной квартире, прежде чем изнасилую?" Но, конечно, он не смог бы - его терзала вовсе не похоть. Жаркий озноб, продиравший Макса, рождался где-то в легких и таял в области желудка, не опускаясь ниже. Проще говоря, его мучила влюбленность - не желание владеть, а жажда быть обладаемым. Но какие у нее были волосы. "Этот оттенок", - думал Максим. Как будто пепельно-серые, но против света - скорее русые, а под вечер - даже слегка рыжеватые, как медь. Лиза снова о чем-то спросила.
- А? - встрепенулся Макс.
- Ты сразу решился? Стать продюсером?
- А… да… конечно. Может, включить свет? - он приподнялся с дивана.
- Не надо, зачем?
- Ладно… а ты что же? - Максим вытащил из пачки новую сигарету и прикурил, оставив первую тлеть на краю пепельницы. - Кстати, завтра прибывают оставшиеся вещи.
- Хорошо. Что я? Не знаю. Сказали, позвонят. Макс разочарованно махнул рукой. Он встал, аккуратно выбрался из пиджака и взялся за узел галстука.
- Так говорят, когда звонить не собираются, - сказал он, прикусив сигарету. Но они позвонили раньше, чем Максим докурил, и даже прежде, чем он снял галстук. Лиза раскрыла трещавший мобильник и сунула его под сырые волосы.
- Да. Да. Спасибо. Хорошо, - она сложила трубку. Макс ожидал, что она заговорит, но Лиза только покачала головой, недоверчиво мусоля антенну.
- Что? - спросил Максим. - Что слышно?
- Не знаю, стоит ли этому верить, - ответила Лиза. - Звонил этот Члеянц, помощник… Макс неторопливо повертел сигаретой.
- Сколько дают? Сколько?
- Пятьсот.
- В месяц?
- В день.
- Что?!
- Пятьсот долларов за день на съемках, - недовольно повторила она, возвращая телефон на столик. Ей не понравилось выражение на лице Максима. Он наверняка приписал успех себе от начала (Макс находит телестудию) и до самого конца (Макс уговаривает Лизу перебраться в Москву). Хотя было весьма сомнительно, что он мог бы сам высидеть перед камерой ровно пять минут, рассуждая о половых органах. И хватит пялиться на мои ноги! Телефон снова зажужжал, осветив полумрак темно-синими сполохами.
И снова звонил Члеянц, нелепый помощник директора.
- Лиза, вы знаете, я погорячился, оказывается, - сообщил он радостно. - Представляете, начали сводить бюджет - и ну совсем никак вам не выходит пятьсот условных единиц.
- М-м, - Лиза была расстроена, но едва удивилась. Судя по лицу Макса, он всё понял и расстроился куда больше. Помощник директора, бормотавший в трубке, предложил Лизе вообразить, какая трудная получается ситуация. Он сказал, что вертел смету так и эдак, но без результата.
- Жаль, - сказала Лиза, яростно отмахиваясь от Максима, который строил нечеловеческие гримасы и старался показать ей, как вести себя в разговоре.
- Триста пятьдесят. Это максимум, что мы можем пообещать, - сказал помощник. Лиза была приятно удивлена. Она успела мысленно расстаться и с деньгами, и с мечтами о работе - но, видно, поторопилась. Три с половиной сотни в день? Тоже неплохо. Вообще-то, даже с ума сойти, если вспомнить прежнюю зарплату.
- Что он сказал? - потребовал Макс, когда Лиза сложила трубку.
- Немного снизили.
- До какой суммы?
- Триста пятьдесят.
- Триста пятьдесят! - Максим сделал большие глаза. - Это же почти вдвое!
- И всё равно неплохо, - возразила Лиза, доставая новую сигарету.
- И совсем даже не вдвое.
- Лизка, - сказал Макс. - Извини, но… Он достал пачку, щелкнул зажигалкой, прикурил Лизе, а потом себе.
- Но ты просто не умеешь говорить с работодателями.
- Всё я умею. И вообще, какое тебе дело, прости. Максим выдохнул через фильтр.
- Да тебя ведь жаль. Дала бы трубку мне, я бы сам поговорил.
- Ой, перестань, - сказала Лиза. - Нормальные это деньги. Он сорвался было идти в сторону прихожей, но вернулся и сел на диван. Они курили молча. Лиза смотрела в окно. В домах по ту сторону Ленинградского загорались первые окна.
- Интересно, куда делся наш журналист, - сказал Макс. Лиза вдруг поняла, что задремала, и сигарета вот-вот упадет на диван. Она вздрогнула и поежилась, торопливо приходя в чувство.
- М… что за… журналист?
- Некто по имени Дмитрий.
- А, - сказала Лиза и коротко зевнула, прикрываясь рукой.
- Я бы сказал, что он задержался в редакции, но, во-первых, вряд ли его туда взяли, а во-вторых, не случилось ли с ним… Он замолчал. Не стоило рассуждать об этом при Лизке, тем более на Диме были дорогие туфли, которые Максим рассчитывал получить назад.
- Может, он просто идет пешком, - сказала Лиза.
- Что значит "пешком"?
- Он любит гулять. Так мы с ним и начали общаться, мы оба любим побродить.
- Но… до центра сколько? Двадцать километров? Тридцать?
- О, - сказала Лиза, чувствуя легкую гордость. - Для нас это пустяк. Макс раздраженно откинулся на спинку дивана, едва не осыпав себя пеплом. Новые туфли. Туфли за две сотни - год назад это был и серьезные деньги. "Всё, никаких, никаких больше подарков. И не забыть его долю в аренде жилья". Ж-ж-ж-ж, - насмешливо отозвался телефон Лизы.
- Давай я отвечу! Дай его мне!
- Подожди ты! - отмахнулась Лиза. - Я даже не знаю, кто звонит. Она открыла трубку. На экране светился тот же номер, и Лиза, секунду помедлив, отдала телефон Максиму.
- Алло, - сказал Макс, неловко взяв непривычную женскую "раскладушку". - Добрый вечер. Да, я э-э… представляю интересы Елизаветы… Лиза не сдержалась и фыркнула. Она хотела тихо попросить Макса никогда в жизни не звать ее этим именем, но он уже отвернулся, прикрыв ладонью свободное ухо. Помощник директора совсем не удивился такой замене. По крайней мере, следующие две минуты проговорил он, а Максим только издавал неопределенные звуки.
- Э… да… стоп! Да, я все понимаю, - прорвался наконец Макс. - Теперь послушайте меня… Он заговорил, и Лиза даже восхитилась. Максим ловко и плавно выложил перед Члеянцем целый веер соображений, по которым его клиент - опять Елизавета, сколько можно! - заслуживает максимального внимания. Макс перечислял факты, которые сам только что выдумал - и они казались такими достоверными, что Лиза едва не загордилась. По его словам она была и опытным психологом (еще бы!), и телеведущей (стаж одна неделя!), и способной актрисой, и, между нами, годилась даже в модельный бизнес (тут Лиза слегка покраснела). Максим приводил какие-то цифры, и они невероятным образом выстраивались в колонки. И запросто говорил о телевидении. Надо было признать - она никогда бы не смогла так хорошо подать себя. Но едва он сделал торжественную паузу, как в трубке снова забормотали.
- Да, э… но… - и снова Макс ушел в оборону, бессильно слушая помощника директора. "Битва титанов", - подумала Лиза.
- Э… одну минуту, - Максим повернулся к ней и хотел что-то сказать, но в телефоне не умолкали. - Да! Ну… да, я согласен.
Разумеется. Хорошо, спасибо. И он сложил трубку.
- Ну что? - спросила Лиза. Макс поворочал во рту языком.
- Дело обстоит так, - сказал он. - Их можно понять. У них накладки с бюджетом. Новая концепция, новая ведущая, а съемочное время, фактически, то же самое. Но я настоял, чтобы в будущем ты могла рассчитывать на прибавку. Лиза поправила халат и взяла из пепельницы свой окурок.
- Ну, - сказала она. - Ничего страшного, я же говорила, триста пятьдесят - тоже неплохо.
- А… Нет, пока речь идет о двух с половиной сотнях. Она удивленно посмотрела на Максима. Он тут же перешел в атаку.
- Неужели тебе мало? На каких-то тридцать процентов меньше первоначальной суммы. Вообще-то, на пятьдесят, и Лиза решила умолчать об этом, но потом… Ей все равно не удалось высказать Максу правду о его способностях вести переговоры. В комнату вошел Дима.
- Привет! А мы спорили и не слышали, как ты пришел, - сказала Лиза.
- Никто здесь не спорил, - возразил Макс. Он увидел осколки, которые Дима выложил на тумбочку. - А это что?
- Диктофон, - ответил Дима, выпутываясь из галстука. - Его нужно склеить.
5 сентября 2005 года
- Харе гонять служебную машину. Вези на метро.
- Он не хочет!
- Как это "не хочет"?
- Говорит, там можно умереть.
- Что за бред? Кто, блин, когда умирал в метро, блин?
24 июля 2005 года
Птица. Маленькая птица сидела в черной канаве между рельсами. Она вертела головой, топорщила перья и клевала воду из мелкой лужицы.
- Что это за люди? - спросила Эврика. Люди?
- Которые за тобой гонятся. Она думала, что психоделы гонятся только за мной. А я волновался из-за нее. Иначе не полез бы сюда, на глубину в полсотни метров. Здесь можно умереть. Мы стояли у края, а сзади топтались вечерние пассажиры. Они прибывали, толкая меня в спину, одна мягкая волна за другой.
Мертвые, поддельные люди, запертые в нормальности, занятые несложной рутиной. Они укрывают меня и Эвридику от глаз, но защитить не смогут. Это не маньяки Фернандеса, но они тоже опасны. Из тоннеля ударил ветер, запахло резиной и электричеством, и на станцию вылетел поезд. Он несся без остановки, но человеческая масса двинулась. Ее привлекали вагоны. Она давила нам в спины, подталкивая меня и Эврику всё ближе к несущейся стали.
- ОТОЙДИТЕ ОТ КРАЯ ПЛАТФОРМЫ! - рваный железный визг оборвался, сменившись участливой записью. - Уважаемые пассажиры. Отойдите от края платформы. На этот состав посадки не будет. Давление спало. Люди успокоились и обмякли. Красные огни исчезли в темной арке, и о птице не вспомнил никто. Когда на станцию вылетел поезд, она заметалась и кинулась в тоннель напротив. И теперь наверняка была мертва. Для чего еще поезду на стекле дворники. Под землей. Вот так быстро это происходит. За первым составом пришел еще один, и двери распахнулись, и люди хлынули по вагонам, припечатав меня с Эвридикой к створке напротив.
Мертвые люди спешат домой. Мертвые люди занимают места. Их общество - механизм, и горе тому, кто попал между его трущихся частей. Р-р-р. Резиновые створки пытались закрыться, но что-то мешало им. Кто-то держал в соседнем вагоне дверь.
- ОТОЙДИТЕ ОТ СОСТАВА! - заревел истеричный железный голос. - Уважаемые пассажиры. Отойдите от состава. Посадка закончена. ОТПУСКАЕМ ДВЕРИ! Уважаемые пассажиры. Отойдите от состава. Посадка закончена. Уважаемые пассажиры. Отойдите от состава. Посадка закончена. По ту сторону, на станции, заревел милицейский зуммер. Еще и еще раз. И створки захлопнулись. И поезд дернулся вперед так резко, что я повалился на Эврику, а в мою спину уперся чей-то отчаянный локоть. Мы нырнули в тоннель, и свет погас. И я заворочался, полулежа на стонавшей Эвридике, пытаясь вырваться на свободу, но это было невозможно. Я сдался и обнял ее, и стало гораздо удобней. Теперь, кроме нас двоих, в мире не осталось никого. Мы летели сквозь ночь, прижавшись к холодному стеклу. За окном во мраке вились и плясали тросы, и на детском лице Эврики мелькали сполохи внезапных фонарей. От свиста у меня заложило уши. Мне хотелось ехать так вечно. Мои глаза закрылись, и железная коробка исчезла, и только холодный ветер колыхал землю подо мной, и я заскользил на дно, сжимая тонкую Эвридику в объятиях. Поезд вылетел на станцию. Замерцали лампы на потолке, и снова разгорелся свет. Вокруг теснились люди, и мне стало противно до липкой испарины. Люди сидели на лавках. Жуткие старухи, бесформенные от жира и болезней. Оплывшие хмурые тетки, на полпути туда же.
Хворые шелудивые мужички. Люди возились и толкались. Люди зевали, и дыхание их пахло луковой шелухой. Я не хотел, чтобы они трогали меня, не хотел, чтобы они притрагивались к Эврике, и не мог ничего поделать. Стоило мне отодвинуться, как жаркое пространство рядом немедленно заполняли люди. Они не выпускали нас до самой конечной. Там они хлынули наружу жарким потоком, и утащили Эвридику, а я всё стоял, пока состав не опорожнился, пока снаружи не стало тихо. Я вышел к Эврике лишь тогда, когда в пустой вагон забрела обходчица. На платформе кроме нас остался только один человек. Он стоял у соседнего вагона. И он не был мертв. Парень весело осмотрел нас и махнул рукой. Отвернулся и вытащил тонкий мобильник. "Наверняка это он застрял тогда между створок", - подумал я. Мы не сбежали. Всю дорогу под землей мы по-прежнему были в ловушке.
5 сентября 2005 года
- Чего так долго?
- Шли пешком.
- Куда?! До самой больницы?
- Угу. Я хотел на метро, а он не пошел.
- Как "не пошел"? А в рыло?
- Я пробовал, так он укусил меня, зараза ненормальная.
- Косой, ты че! Срочно в экспертизу, срочно прививку от бешенства. С такими вещами не шутят, вон, в новостях передавали.
22 апреля 2003 года
Его встретила другая журналистка - широкоплечая и молчаливая, похожая на солдата. Она провела Диму в редакцию и оставила его у двери. Едва он успел заскучать, как подошла сама Ксения, по-утреннему живая, с ярко накрашенным ртом.
- Да выбрось уже эту гадость, - Ксюша отобрала у Димы склеенный диктофон. - Идем Она швырнула диктофон в урну и коротко взмахнула рукой.
- Отлично, просто отлично, - болтала Ксюша по дороге. - Все читают твое интервью, я всем говорю, вот это настоящая журналистика. А не как мы здесь…
- Мое интервью?
- Машка! Дай человеку свежий номер! Ага, вот, - она вручила Диме клейкий глянцевый журнал. - С утра звонил уже пресс-секретарь твоих девочек, орал тут, грозился в суд подать.
- Э… это плохо? - спросил Дима.
- Нет, конечно! Ты что. Это хорошо! Если б он мог, он что, звонил бы? Он бы подал. Дима осторожно улыбнулся.
- Так я?.. - спросил он.
- Ты молодец, - она косо сверкнула улыбкой и потерла руки. - Знаешь, что мы сделаем? Мы научим тебя писать, и ты станешь монстром! Дима содрогнулся.
- Ты тоже считаешь, что человек - это хищник? - спросил он.
- А? Ты о чем? Ладно, не важно, мы пришли, - она притормозила у стола, уже знакомого Диме. - Ты посиди здесь, и кстати, ты здесь и будешь сидеть, располагайся… почитай свое интервью, а я сбегаю к себе за бумагами. Ксюша взяла у него журнал, пролистала до середины и грохнула его Диме на колени.
- Вторая полоса, колонка справа.
Когда она ушла, Дима огляделся и положил журнал на стол, испытывая перед глянцевой бумагой незнакомый теплый испуг. Дима убрал из-под ног пыльный удлинитель, затолкал системный блок подальше, а экран подтянул к себе. Немного робея, он протянул руку к монитору, отклеил жирафа и убрал его в нижний ящик - два верхних были отведены под чью-то сахарницу, кофейную чашку и пару резиновых кедов.
"В гостях у двух скандально известных бэд-герлз из коллектива "СКАЗКИ" мы получили ответы на самые дерзкие наши вопросы", - прочел Дима, водя носом вдоль строк, - "Читайте в ОТКРОВЕННОМ ИНТЕРВЬЮ от Митяя Честного!