Несчастный парень сидел на табурете, ссутулив широкие плечи, свесив голову и глядя в синий ворсистый пол. Лиза отчаянно завидовала гостю программы: ей приходилось торчать возле тумбы на затекших ногах и смотреть широко распахнутыми глазами в телесуфлера.
- Затем я понял, что в наших отношениях не может быть недомолвок. Я понял: должен. Когда Валентина ушла в институт, я…
У парня дрогнули плечи. Он запнулся и смешно хлюпнул носом.
- Простите, я… мне… В одной руке он непрерывно мял и тискал другую - кисти ерзали и терлись друг о друга, как две горсти сухих костей.
- Признаться в этом очень непросто, - сообщил парень. "Еще бы", - подумала Лиза. Сто человек и три камеры. Тут сложно даже нос почесать, не то, что признаться. Она покосилась на синий экран, где появлялись ее реплики. Монитор был пуст. Передачу снимали вразброс - режиссер объяснил, что трудные сцены делаются на свежих людях. Теперь Лиза мучительно гадала, что происходит, и к чему относятся ее слова на экране. Телесуфлер был только у нее и Анжелики, парень обходился без подсказок.
- Я взял записную книжку Валентины, и…
- И еще раз поддержим нашего гостя! - потребовала Анжелика.
Публика дружно грохнула аплодисментами. Пока операторы давали панораму зала, Анжелика загородила микрофон на груди ладонью, коротко чихнула и выматерилась.
- Все у них было хорошо, но Павел не мог жить, не зная свою пару досконально. Ему в руки попала записная книжка Валентины, и Павел не удержался - он решил узнать ВСЕ ЕЕ СЕКРЕТЫ! - Анжелика устремила руку вверх, призывая рампу в свидетели. "Классно она умеет", - подумала Лиза. Даже не видно, что читает с экрана. Пошарив за тумбой, Анжелика выхватила поддельный микрофон и зашагала навстречу камере, стремительно тараторя:
- В эфире "Вау!", я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи - ВАУ!! ОН НАШЕЛ ВСЕХ ЕЕ ПАРНЕЙ! Оставайтесь с нами на "Мега-сорок-четвертом". Она сделала большие глаза и умело прикрыла их веками.
- Снято, девки, перерыв, - сказал голос режиссера. Лиза вынула маленький наушник и повертела в жарком ухе пальцем. Анжелика уже курила с гостем на двоих.
- Я вот не понимаю, - говорил тот. - Мой герой, он чё вообще парится, ну залез типа бабе в телефончики, ну, с кем не бывает?
- От меня хоть отвали, сценарии пишет не ведущий, - Анжелика выпустила дым тонкой струйкой и вернула гостю сигарету.
- Нет, я как бы не против, контроверсия, оно всё такое, хороший материал, - похвалил он и коротко затянулся. - Это я как бы из любопытства.
- Слушай, он что, актер какой-то? - спросила Лиза, когда они с Анжеликой возвращались на места.
- И не какой-то, а мой знакомый. Я их всех знаю, кроме девчонки, она не из театрального. Подошла незнакомая женщина, осмотрела Лизу и прошлась тальком по ее щеке. Лиза была растеряна.
- Тут что… всё не на самом деле?
- Это телевидение, - Анжелика подобрала и спрятала микрофон-пустышку. - Конечно тут всё не на самом деле.
- Поехали! Камера, - голосом режиссера каркнул наушник.
- Выпуск 10–01, сцена 012, - другая незнакомая женщина щелкнула хлопушкой у них под носом. Лиза хотела спросить - неужели и в других передачах вместо гостей актеры, но Анжелика только шикнула сквозь зубы. На мониторах бесновались последние кадры вступления: лица девушек и парней, неровно вырезанные из фотографий, на фоне рисованного названия.
- Добро пожаловать, в эфире "Вау!", я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи: вау, он нашел - всех - ее - парней. И сейчас я рада пригласить в студию ИХ - семерых! - она помахала кому-то рукой. Тут должна была грянуть музыка, и не грянула - "наверное, добавят потом", - решила Лиза. Скрипя половицами в неловкой тишине, на сцену потянулась цепочка тех самых парней, что нашел герой передачи.
Шестеро из них застенчиво улыбались и махали публике. Один, которому досталась роль поживее, шагнул навстречу зрителям и двумя руками послал им воздушный поцелуй. В зале немедленно захлопали и засвистели, не потому, что были ему рады, а потому, что серое табло потребовало "аплодисменты", а после "свист". Парень номер семь еще раз поднял руки и уселся на помеченный для него стул.
- Я хочу сказать тебе, Павел, - обратился он к гостю. - Что ты всё сделал правильно. Аплодисменты.
- Это я говорю ему, Павлу, что он всё сделал правильно, - седьмой парень обернулся и подмигнул Анжелике. - Любой настоящий мужик на его месте бы поступил точно так же, и тоже сделал бы всё правильно. Смех. Аплодисменты. Свист. Шесть парней тоже смеялись и хлопали, гость сидел молча и мял в одной руке другую. Актеры. Из театрального. Чем дальше, тем Лизе было неуютнее.
Ладно, что вся история теряла смысл: и что ей до Павлов с их Валентинами, если это просто сценарий. Речь теперь шла о постановке.
Вот что не давало ей покоя. Её окружали профессионалы. Даже Катька-Анжелика, даже зрители были здесь не впервые, и роль живой публики давалась им отменно. А Лиза, дилетант на сцене, оказалась тут чисто случайно. Незачем быть психологом, чтобы сыграть психолога. Боже, да наоборот. Эти реплики, которые подсовывает телесуфлер - они же с точки зрения психолога чушь и бред.
- Напоминаю, что сегодня с нами в студии впервые - Элиза Фрейд, убийственно знающая психологию и все отношения между людьми. Лиза вытянулась по струнке, ощущая почти физически, как жерло каждой камеры теперь упирается в нее. "Спасибо, Анжелика", - всплыли два слова на синем экране. Больше ничего.
- Спасибо, Анжелика, - повторила Лиза. Боже, совсем ведь деревянный голос.
- Как ты думаешь, Элиза, прав ли был Павел?
- Думаю, это лишь попытка сублимировать наши личные страхи, - прочла Лиза, стараясь подавить в себе профессиональный ужас.
- О-о, вот это КРУТО! - обратилась Анжелика к публике. Аплодисменты. На экране светилась новая реплика.
- Хочу еще заметить, - читала несчастная Лиза. - Что, если у Валентины было столько парней, это говорит о непостоянстве. Что, скорее всего, вызвано травмой в ее раннем детстве.
- Вау, типа, в три года она вывихнула ногу и теперь спит со всеми? - прочла Анжелика, сделав большие глаза.
- Нет, я подразумеваю душевную травму. "Скорее всего, родители не уделяли Валентине должного внимания.
Теперь она пытается компенсировать его в отношениях", - поднимались на экране строки, и Лиза читала их, краснея под густой косметикой.
- Простите, но я не могу согласиться, - гость поднял руку, и все парни начали возражать, сначала хором, потом вперемежку: один из них говорил, а все остальные кивали.
- Если бы всё было так просто - но всё не так просто. Совсем не просто, - сказал первый, самый широкоплечий и темноволосый.
- Это неправда, - сказал шестой парень, розовощекий купидончик в шерстяном свитере. - Я давно знаю Валентину, она порядочная девушка.
- Я согласен с остальными, - сказал второй.
- Как-то по-ханжески, извините, - сказал четвертый.
- Я думаю, в сексе девчонки пусть решают сами. Ура! - седьмой подскочил и еще раз послал зрителям воздушный поцелуй. Смех. Аплодисменты. Лиза устала и была рассержена. Ей подсовывали идиотские реплики, заставляли краснеть, выставляли дурой - а теперь еще публично обвинили в ханжестве.
- И вообще, какая разница? - бушевала Лиза перед Анжеликой. Они курили и готовились к еще одной порции съемок. - Я сама, знаешь, со сколькими встречалась? Побольше, чем эта "Валентина", блядь.
- Угу, - промычала Анжелика в сигарету.
- Вот у тебя самой - сколько было парней?
- Что есть "парень"?
- Не важно… Нет, хорошо бы сказать спасибо этому сценаристу, в конце концов. Вообще, не знаю, придушила бы.
- Это милая такая девочка, тихая и скромная.
- М-м, - Лиза глубоко затянулась, поправляя наушник. Вдруг он хрюкнул и кашлянул, заставив ее отдернуть руку.
- Че ты колбасишься, - сказала Анжелика. - Это же шоу. Думаешь, мне сильно нравится, что я говорю тут?
- Девки, не хочу прерывать дискуссию, - отрешенно сказал режиссер в ухе. - Но, сука, время. Снова незнакомая женщина подняла хлопушку. На мониторах плясали неровные буквы, а позади Лизы звякнула и зажглась неоновая вывеска.
"В-А-У!".
- Добро пожаловать, в эфире "Вау!", я Анжелика Лето, и тема сегодняшней передачи: вау, он нашел всех ее парней. И вот, наступает ответственный момент, поприветствуем, у нас в студии ВАЛЕНТИНА! Серпантин. Аплодисменты. Свист. На сцену поднялась худая девушка с темно-русыми волосами, немного сбитыми на бок. Она подошла к Анжелике, зачем-то присела в реверансе и заняла кресло поодаль.
Восемь парней уставились на гостью с интересом - она была не из театрального.
- Спасибо, - девушка потупила глаза, но слегка наклонила голову, чтобы ее было слышно в подвешенный микрофон. - Прежде всего я хочу сказать вам спасибо. Вы все отличные ребята, я всех вас люблю. И спасибо тебе, Павел, за то, что ты собрал всех нас здесь…
- Валентина… - Павел запнулся и встал. Гостья встала и заговорила чуть громче.
- За то, что собрал нас здесь вместе, я страшно рада вас видеть…
- Валентина… - он сделал шаг к ней, приподняв руки.
- Я люблю вас, ребята, я люблю вас всех!
- Валентина, я… - сказал Павел. Из его глаз текли настоящие слезы. Семь парней тоже покраснели и готовы были разрыдаться.
"Интересно, как у них это выходит", - подумала Лиза.
- Я люблю тебя! - воскликнул Павел.
- И я тебя, - заверила его Валентина. Они упали друг другу в объятия. Восторг. Аплодисменты. Серпантин. Аплодисменты. Публика бушевала. Хлопала Анжелика, и парни тоже, и Лиза, к своему ужасу, тоже начала бить в ладоши, глупо улыбаясь оператору.
Маразм катился валом, он гремел и цвел, пока не истекли минуты, отпущенные графиком на финальную сцену.
- Ну что же, - Анжелика снова взяла поддельный микрофон и вышла к публике. - Это было просто супер, просто ВАУ, настоящий урок судьбы.
Пожелаем Валентине и Павлу удачи, их ждет романтический ужин в коттедже у озера, напоминаю, что это приз от наших спонсоров, "Дом недвижимости", вы ищете дом? Тогда бегом - в "Дом недвижимости" - а я прощаюсь с вами, это была Анжелика Лето, программа "Вау!", до встречи в эфире! Анжелика на секунду замерла, потом крикнула, повернувшись к гостям и семи парням.
- Еб, ТИШЕ нельзя?! Мне это говно потом переозвучивать! Так закончилась последняя сцена, но еще оставались первые.
Стремительный перекур, и шоу опять завертелось: гость мучился виной, Анжелика болтала, Элиза Фрейд несла чушь, парни спорили. Лизу уже едва держали ноги, а съемки всё шли, не думая прекращаться.
22 апреля 2003 года
Захлебываясь воздухом, он несся по тротуару. Уродливые спортивные штаны хлопали как парус, глаза заливал пот, а пыльный краденый скейт, который Максим прижимал к груди, то и дело норовил поддать ему в челюсть. Но самое главное: на хер все это было нужно? Бежать переулками от незнакомого придурка, страдать от гипервентиляции, и главное, на кой черт исполнительному понадобился этот скейтборд? Когда Макс, одетый как последняя рвань, выпутался из лимонных кафельных тоннелей "Кропоткинской", возле арки его поймал исполнительный продюсер.
- Сетку принес? Максим, чувствуя себя идиотом, показал ему теннисную сетку.
- Отлично, скорей, идти далеко.
- Если далеко, почему не на машине?
- Машина стоит еще дальше. Пробки. Они бегом миновали несколько переулков и вышли к подножью высокого спуска.
- Помоги, скорее, - продюсер взялся натягивать сетку между кленом и фонарем.
- Мы перегородили аллею, - сказал Максим, помогая развернуть тяжелый рулон.
- Сам знаю. Тут никто не ходит - карабкаться долго. Теперь слушай, - исполнительный выставил палец, не дав Максу заговорить. Он глянул на часы. - Ты стоишь вот здесь. Он взял Максима за плечи, отвел в сторону и выровнял. "Как со шкафом обращается, урод", - подумал Макс.
- Так, сейчас вниз будет ехать паренек на доске. Он влетит в сетку, а доска поедет дальше и остановится здесь, - продюсер стукнул носком кроссовка в бордюр. - Хватай ее и беги прямо туда, по улице.
Там гаражный комплекс, легко затеряться. В милицию попадешь - не страшно, я тебя заберу. Главное, не трогай пацана. Это категорически. Не дай себя разглядеть и не потеряй доску, если хочешь сохранить работу. Максим не был уверен, что хочет этого, но продюсер не стал его слушать.
- Все, парень уже едет, я исчезаю, - сказал он и немедленно исчез, оставив Макса посреди аллеи. "Ну, пиздец", - думал Максим, стоя в позе вратаря. Реально. Полный. Кто-то врезался в сетку, так сильно, что с молодого клена посыпались ветки и листья. По асфальту навстречу Максу с грохотом несся черный скейт. Он громко хлопнулся о бордюр и замер.
Поколебавшись, Максим неловко сгреб доску в охапку и кинулся прочь. И вот он бежал, едва разбирая дорогу, слыша чужой топот и думая: Зачем? На хера? Кому он нужен, этот чертов скейтборд?
- Стой! Ну стой, козел! - визгливо ревел позади тот, кому скейт был определенно нужен. Максим случайно пропустил нужный переулок и хотел нырнуть в следующий, но его обнаружить не удавалось - дома с высокими окнами ложились в ровный коридор, и улица струилась между ними. "Только не тупик", - думал Макс. Черт, только не тупик. Да, это был тупик. Бетонный забор и запертые ворота. Развернуться и двинуть ему в голову, - решил Максим. Выбросить скейт и бежать. И на хер такую работу. Между забором и домом виднелся узкий проход, и Макс бросился в него. Пробежав сквозь запах мочи, обнаружив гору строительного мусора, он взобрался наверх и замер. Перед Максимом расстилалось целое море из рубероида, переложенного рядами бетонных плит. Это и был гаражный комплекс, точнее - крытый паркинг - но Макс оказался не внутри, а наверху.
Повсюду торчали железные поганки дымоходов, гудели отдушины, выгибались дугой ребристые трубы. Гадливо ступая по хрустящему покрытию, он пробирался вперед, пока не заметил бетонную шахту. Макс укрылся в ее невысокой тени, обнял доску и сел, пытаясь тише глотать воздух. К-БАХ! К-БАМ, К-БАХ! Максим зажмурился, но лишь оттого, что в лицо брызнула колючая бетонная крошка. Он слишком выдохся, чтоб переживать, и только вяло удивился: пистолет? Макс не бывал под обстрелом раньше и вел себя, как пешеход на разделительной полосе. К-БАХ! К-БАМ-М! "Не задело бы", - подумал он и подавил усталый зевок.
- Выходи! - донесся истошный рев. - Выходи, сука! Выходи!
Выходиэ-гэ-гэ… Тьфу. Недоразвитый какой-то.
- Сука! - пищал и ревел тонкий голос. - Я всё! Папе расскажу всё! "Черт", - подумал Макс. Черт, черт, я отобрал, меня заставили отобрать вещь у ребенка! Ему стало противно и стыдно. Максим почти решился встать, сказать что-нибудь уместное и вернуть пареньку скейт. Но у ребенка имелась другая игрушка, и Макс не осмелился.
- Да ты слышишь хоть?! - вопил голос. - Ты знаешь, кто мой папик? Он прокурор, ты понял? Он про-ку-РОР! Бетонная пыль оседала на доску. Максим зажал манжету в кулаке и вытер лакированную поверхность. Ему захотелось принять душ.
- Нет, это правда, - сказал исполнительный продюсер. Они сидели в кафетерии у сухого замшелого фонтана. - Отец прокурор, сын звезда хип-хопа. Вот так. Ты что пьешь? Я капуччино.
- М-м… айриш-кофе?
- Угощаю. Макс прикурил сигарету. Он уже переоделся в нормальный костюм, а грязные уродливые шмотки остались в машине подальше от глаз. Еще принять душ - и порядок.
- Парень увлекается тем и этим… экстремальный спорт, - сказал исполнительный продюсер. - И пускай бы. Если бы не прямой эфир сегодня вечером.
- И?
- Мне говорить, во сколько нам обошлось бы любое происшествие?
- Эфир? - Максим коснулся щеки большим пальцем. - И что, по-другому нельзя?
- Я вообще бы переехал доску машиной, да она стоит почти столько же.
- Она - скейтборд что ли? - Макс толкнул доску ногой.
- Тихо. Мне еще сдавать ее вечером. Принесли бокал айриша, и Максим присосался к нему, чувствуя, как виски пробирается в застывшие сосуды.
- Вопрос основной, - нарушил тишину продюсер. - Искренне - как тебе работа? Макс облизнул стеклянный обод.
- Искренне, - сказал Максим, глядя в густое небо за окном. - Так себе. Продюсер только улыбнулся.
- Хотя было интересно, - добавил Макс. Да, и если пересказать Лизе. В него стреляли… Опять же, стреляла знаменитость.
- Продюсеры у нас - это рабы. Хотя отдача есть, - заметил исполнительный продюсер. Максим облизал сладкий ободок и причмокнул. Отдача была. Определенно.
- Ладно, - сказал он. - Пока сойдет. Я в деле.
- Добро. Тебя зовут…
- Максим.
- Максим. Учти, отныне твое имя - продюсер. Зовут продюсера - значит, наверняка зовут тебя, и ты приходишь. Главное - не переживай. Это вроде нефтепромысла, - исполнительный допил кофе и отставил чашку. - Готов? Ну, по машинам.
17 мая 2003 года
Конечно, всё оказалось не так радужно. Кроме съемок приходилось высиживать долгую переозвучку в компании режиссера и крикливых монтажников. Анжелике хватало двадцати минут, а Лиза застревала в студии часов на пять, долго разминалась и кашляла в микрофон, пробовала говорить, вечно сбивалась или путалась. Кроме Анжелики, ей нравился только режиссер. Его звали Алексей, но, в отличие от большинства своих пухлых и добрых тезок, режиссер был из породы тощих, энергичных, вечно недовольных Алексеев; он часто матерился, много курил и изображал на лице мину, говорившую: "я не виноват, что вокруг одни идиоты". Это был единственный человек, который не утомил Лизу в первые две недели.
- Теперь мне уже не кажется, что 250 долларов - большие деньги.
Всего тысяча в месяц. Если подумать, как раз в обрез. Лиза вздохнула. Всё стоило так дорого. Она до сих пор не купила себе никакой обуви. И почти ничего из косметики.
- Прости, - сказал Дима. Они трое снова торчали на крыше, слушали реактивный шум Ленинградского и птичий визг. Наслаждались теплым вечером и хвойным ароматом мартини. Лиза выуживала из банки маслины, Дима накалывал их на зубочистки, а Максим раскладывал по бокалам.
- А? За что "прости"? - спросила Лиза, облизнув пальцы.
- Ну, что тебя все утомили, я тоже все время спрашиваю про разные симптомы…
- Утомили? Кто "все"?
- Ну, все, кроме режиссера.
- А, да нет, ты что! При чем тут, я же о студии. Кстати, как там наши фобии? Дима неправильно проткнул маслину, снял ее и постарался надеть еще раз, но та упорно соскальзывала.
- Что ты с ней, как с гондоном, ну ради бога, - не выдержал Макс.
- Дай сюда. Он взял маслину и съел ее.
- Фобии кончаются, - сообщил Дима, теребя мокрую зубочистку. - Вот, закончили страх червяков недавно. Ксюша говорит, мы уже явно на последнем рубеже.
- Страх всего, - сказал Максим. - Вот о чем пиши. Фобия: человек боится всего сразу.
- Это паранойя, - сказала Лиза. И растерялась. Паранойя ведь? Как там ее. Проявляется… м-м… Позорище, и только. Психолог Элиза Фрейд.
- Макс, а что у тебя на работе? - перебила она себя.