Книга молчала.
"Что за бред, неужели я схожу с ума?" – подумалось мне.
– Да, это я! – гордо заявил учебник из моих рук.
– Т-ты умеешь говорить?
– Конечно, умею! Ведь во мне слов в сто раз больше, чем в твоей пустой голове!
Не зная, что сказать, я в изумлении замолкла. В библиотеке возобновилась пронизывающая тишина.
– И другие книги говорят?
– Говорят, – ворчливо согласилась она, – но многие из них не знают и половины того, чего знаю я.
Мне стало смешно – настолько ее речь была важной для простого учебника.
– Вижу, ты умная.
– Да, ты права. Но из твоих уст это не комплимент. Другое дело, если бы это сказало полное собрание физических законов.
– А здесь такое имеется?
– Имеется, в самом дальнем шкафу. Но оно не любит говорить. И верни, наконец, меня на полку!
Я так и сделала.
– Ой! – опомнилась я. – За окном совсем темно, надо бы включить свет.
– Только не свет! – воскликнул другой голос, более тонкий. – Он и так надоел за целый день.
– А это кто сказал?
– Я – сборник произведений Куприна, – ответил он. – Надеюсь, ты знаешь такого?
Я смущенно замялась.
– Да-а, его стоит почитать, – сказала очередная книга с соседней полки, – а Тургенева читала?
– Читала, – неуверенно подтвердила я.
– А что именно?
– "Асю".
– Ммм… и как тебе? – все не унималась она.
Я рассеянно пожала плечами:
– Нормально.
Мой ответ вызвал не малое разочарование.
– И это все, что ты можешь сказать, прочитав такое чудесное произведение?!
Я хотела возразить, что ничего чудесного не заметила, но постеснялась: еще примут за какого-нибудь неуча.
– Ну… мне понравилась главная героиня.
– И чем же она тебе понравилась?
Я уже и не помнила – чем. Да и понравилась ли? Желая только одного: конца этого пытливого допроса, робко выдавила:
– Характером.
– Да, Ася была забавной девочкой, веселой, а внешне даже похожей на тебя.
– Правда? – заинтересовалась я.
– Ага, такая же смугленькая, темноволосая, и если, – книга хихикнула, – у тебя бы была этакая причудливая шляпка, то роль главой героини в постановке бы была обеспечена.
Мне так и представилась эта девушка, звонко смеющаяся под плотным навесом виноградных лоз, небрежно поправляющая край темно-синей шелковой шляпки и пускающаяся в бег по едва вытоптанной тропинке.
– А их первая встреча: вроде бы неприметная, но, тем не менее, включающая бесчисленное количество деталь, не видимых на первый взгляд, – она больше ничего не спрашивала, словно догадавшись, что смысл мне не знаком, и лишь рассказывала дальше. И в ее описании это был не скучный тургеневский роман, на чтение которого мне было даже жаль потраченного времени. Не было занудный описаний погоды, а лишь шелест блуждающего в роще ветра, блики ясных, пока еще робких лучей солнца, речные переливы, ночная прохлада сопровождающаяся трелью кузнечиков. Исчезли наигранные диалоги, теперь вместо них – фразы и разговоры таких же людей, о таких же проблемах, которые не притворялись, а жили своей маленькой жизнью, умещающуюся в нескольких десятков страниц.
Вот юная Ася по-настоящему влюбляется, и казалось бы ее чувства взаимны…
Я удобно устроилась на стоящем поблизости стуле, и все нетерпеливо подгоняла размеренную книжную речь:
– И что? Неужели? И как же? А он?
И остальные учебники слушали, только в отличие от меня – спокойно, но так же восхищенно. Видимо их радовал неожиданный интерес с моей стороны.
– И он позволил ей уехать?! – не могла поверить я. – Почему не остановил поезд? Не продолжил поиски? Просто так смирился с ее исчезновением?!
Она рассудительно вздохнула.
– Значит, такова была их судьба, – и внезапно хрипло раскашлялась. – Проклятая пыль!
Я с чувством смахнула серый слой с тряпочной обложки и, поднеся к самому носу (чтоб разглядеть в плохом освещении) прочитала почти стершуюся надпись: "Отзывы критиков о произведениях "золотого века". Вдруг соседняя книга пискляво чихнула, и возмущенно насупилась:
– Не на меня!
– Извините, – стыдливо сказала я, поправляя ее порванный переплет. А ведь и я не единожды чиркала и портила страницы, за что сейчас горько раскаивалась. Как так можно? Они ведь не заслуживают такого обращения! Время летит стремительно быстро, но книги имеют удивительную способность – запечатлеть его, таким, какое оно есть, чтоб через много-много лет, пролистав старенькие листы, в памяти ожили события тех давних дней.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я за увлекательный рассказ. Мне так и не терпелось приняться за работу: теперь-то я напишу самое лучшее сочинение в мире!
– Не надо благодарности. Кстати, а где тот сборник, что ты читала?
– Ой, я оставила его на столе в читательском зале.
– Это мой сводный брат, – объяснила она. – Не забудь вернуть его на место.
Я улыбнулась. Действительно, все как у обычных людей.
– А расскажите еще что-нибудь!
В здании стало оживленно. Все больше и больше книг хотело со мной поговорить. Я внимательно слушала каждую, и мне было неописуемо интересно. Чудо, не правда ли? А ведь и мои книги дома, наверняка, шепчутся в ночи.
– А в жизни Наполеона после поражения в войне, – повествовал учебник по истории, – так и остались уйма загадок. Тем не менее…
* * *
– Мы закрываемся, – как сквозь сон, донеслись до меня чьи-то слова. Я неожиданно обнаружила, что уснула на парте, а передо мной лежит книга Тургенева.
– Мы уже закрываемся, – повторил охранник, – но вы можете прийти завтра.
– Как? А разве… – тут я поняла, что произошедшее не имело ничего общего с реальностью. Моему потрясению не было предела. Я оглядела полки, где мирно выстроились книги, учебники, журналы, еще недавно беседовавшие со мной. Но разве можно назвать это простым сном, с каждой минутой растворяющимся в сознании? Пусть ничего и не было, зато я поняла очень важную вещь – каждый день, что я провела ни разу не открыв книгу: прожит зря!
– Отнеси меня на место, – тихо прошептало рядом, – ты обещала моей сестре.
Я удивленно опустила глаза и, не веря своим ушам, улыбнулась.
– Конечно, я приду завтра, – обратилась я к охраннику, слегка сбитому с толку моим внезапным восторгом, – обязательно приду!
Утро добрым не бывает
Субботнее утро. Звон телефона.
Я сонно высвободилась из одеяла, неуклюже шаря по поверхности прикроватной тумбы. Глаза упорно не разлеплялись и рука, увязнув в остатках вчерашнего пудинга, с трудом сомкнулась на мобильнике. Из-за задернутых штор в комнате было темно, как в погребальной.
– Да? – вяло спросила я, устало вытирая испачканные пальцы о свисающий угол простыни.
В трубке раздался строгий женский голос.
– Здравствуйте, вас беспокоят из деканата. Настройтесь, пожалуйста, на серьезный разговор.
Я разом выпрямила скошенные на часах глаза и сдавлено переспросила:
– Насколько серьезный?
– Крайне, – безжалостно констатировала она, – ваши документы поданы на исключение.
Я подавилась зевком и чуть снова не вляпалась в пудинг.
– К-как?! Почему?! За что?!
– А вы думали, что все ваши фокусы так просто пройдут?
– Какие фокусы? – растерялась я.
– Ой только не надо снова играть! – непонятно с чего взвилась женщина. – Вы взрослый человек и должны отдавать отчет своим действиям! Наш университет возлагает нешуточные надежды на каждого учащегося, а вы так бесстыже пренебрегаете этим! – Я…
– Нет преподавателя который бы не жаловался на ваше хамское поведение! Как можно?! Вы же девушка!
– Но…
– И ваши постоянный компании!
– Я…
– И выпивка!
– Нет! – с трудом вклинилась я. – О чем вы? Я не понимаю…
– Вы хотя бы посмотрите на ваш внешний вид!
Я рефлекторно поправила взлохмаченные волосы и притихла в страшном ожидании продолжения.
– Разве приличная студентка может себе позволить такое?!
– К-какое?
– Нет-нет, у меня язык не поворачивается это описать, – запыхтела она. – Однако есть несколько письменных жалоб, которые как нельзя лучше характеризуют ваше отношение к учебе и жизни в целом!
Зашелестела бумага.
– Преподаватель социологии: "Когда я увидел данную особу впервые, у меня волосы встали дыбом. Сказать, что ее облик не соответствовал всем известным нормам приличия – не сказать ничего. Ее пестрые наряды, цвет волос, вбитые гвозди…"
– Гвозди? – ужаснулась я.
– Ну конечно же, вы-то их называете по-другому, – передразнила женщина, – но их предназначение тем не менее совершенно не меняется.
Я осторожно прощупала свои серьги, в форме маленьких полумесяцев.
– А ваши нескончаемые пропуски! Как вы могли подумать, что этого никто не заметит?!
– Но я же не пропускала без причины!
– Ах да, прогулки по Москве – это очень важная причина!
– Но…
– Мы долго терпели. Мы давали вам шанс исправиться. Смотрели на ситуацию сквозь пальцы. Если бы вы подошли ко мне вчера…
– Вчера я была у врача!
– Вот! – победоносно заключила она.
– У меня есть подтверждающая справка!
– Это не выход!
– Но я же не знала, что за это исключают… – бессильно всхлипнула я.
– Нет, Дарья, исключают и за меньшее, а в вашем случае… Кровь прильнула к моему лицу.
– Дарья?!
– Да, Дарья, я обращаюсь к вам, – раздраженно подтвердила женщина.
– Нет, вы не поняли – я не Дарья.
– А кто?!
Я назвалась.
Наступила тишина.
Выждав некоторую паузу, она смущенно уточнила:
– Выходит это не вам.
– Выходит, что да, – осторожно подтвердила я.
Мы опять замолчали.
– А… что сказал врач?
– Э-э-э, – не сообразила я.
– Вы же ходили вчера.
– О, ну… это… всё нормально. Просто плановый осмотр.
– Какая молодец, – восхитилась женщина, – правильно, нужно смолоду за здоровьем следить.
Я вздохнула, тактично умолчав, что состоявшийся разговор вряд ли отразился на нем лучшим образом.
– И… как дела в общем? – прониклась она. – Что делаете?
– Да вот, только закончилась экзаменационная неделя, отсыпаюсь… отсыпалась…
Женщина виновато осведомилась:
– Я наверно вас разбудила…
– Ничего страшного, – скрипя сердце, выдавила я.
– Вы же понимаете…
– Конечно.
– Я заработалась…
– Со всеми бывает.
– И голос повысила… назвала хамкой…
– Ничего, я уже забыла.
– Это же относилось не к вам…
– Все равно забыла.
Она подытожила:
– Не буду больше вас задерживать… простите меня еще раз…
– А меня точно не исключают? – не удержалась я.
– Нет-нет, конечно нет, – заверила она. – Если будут какие-то проблемы, я тут же вам сообщу.
– Спасибо, не стоит так беспокоиться.
– Обязательно сообщу, не волнуйтесь.
Я усмехнулась в ладонь, невольно согласившись с тем, что студенческие годы незабываемы.
– Ну что, удачного вам дня.
– Спасибо большое. И вам.
– И вам спасибо, – засмеялась женщина, – подходите, если что.
– Конечно, конечно.
– Да-да, подходите. Было приятно поговорить.
– Я рада… что вам было приятно…
– Да, мне тоже очень… Кстати, как сдали экзамены?
– Хорошо.
– Замечательно! Вы умница.
– Спасибо.
– Не за что. До свидания.
– До свидания. Счастливо вам.
– И вам… счастливо тоже.
Я опустила телефон, чувствуя, что уже еле сдерживаю смех. Вот расскажу кому-нибудь, ни за что не поверят! Это же надо так… вот каламбур…
Сон мне отбило напрочь, но вставать все равно не хотелось. Я подтянулась и с удовольствием откинулась на подушку. А потом вообще уткнулась в нее лицом, чтоб своим хохотом не перебудить всю квартиру.
Рубин
Для меня эта повесть ассоциируется с детством.
С веселыми книжками и беззаботными подружками.
С улыбкой вспоминаю, как работала над ней.
Но то окрыляющее вдохновение и необъятные мечты остались в прошлом.
Жалко. Я по ним скучаю.
Пролог
В ту ночь никто не спал. Да и до сна ли было? Музыка из часовни пронизывала пустую деревню, просачивалась за ее пределы и таяла, смешавшись с прохладным осенним туманом. И лишь один человек не был на празднике. Он ждал, и ожидание не затянулось надолго.
В то же время, на западной окраине, среди веселящихся селян, не мог найти покоя и другой человек. Сидя на стуле и хлопая танцующей дочери, он ничем не показывал, как тяжело у него на душе.
"Надо было думать раньше, – досадно вздохнул мужчина, – и не только о себе".
Но раньше не в силах был даже представить, что все может так измениться, так перевернуться… и как действовать дальше он просто не знал.
– Пап, ты хотя бы один день в году можешь улыбаться? – Она засмеялась и в очередной раз потянула его танцевать.
– Ты написала письмо тете? – вместо ответа, все также хмуро, спросил он.
Девушка поморщилась, завистливо взглянув на беззаботно танцующих друзей. Она уже и пожалела, что отошла "на пять минут взбодрить отца".
– Давай поговорим об этом позже?
– Анида, написала или нет?
Девушка поняла, что перенести разговор не получится и, вспомнив уже подготовленный план, начала:
– Пап, я вот все думаю… надо ли мне вообще ехать к тете? Может…
– Мы ведь все обсудили. Мне надо на какое-то время уехать, а тебе пожить у тети.
– Но ведь мне уже восемнадцать! Неужели мне нельзя пожить одной? Я говорила с Анатьей и Манди. Они не против, чтоб я некоторое время провела и у них…
– Ты рассказала им?! – Мужчина побледнел, вскочил со стула.
Анида со вздохом еще раз взглянула на друзей.
– Да, рассказала, ведь в этом нет ничего секретного.
– А про…
– Нет, про это я молчала, – уловив его мысли, с гордостью призналась она.
Мужчина облегченно выдохнул, но садиться обратно все же не стал.
– Послушай, ты должна мне пообещать, что завтра же напишешь письмо. Ясно? Здесь я тебя не оставлю.
– Но здесь мне хорошо. Здесь мои друзья. А у тети очень плохо и скучно. И помнишь, как в прошлый раз ее сын мне жабу под подушку поставил?!
"Такое творится, а она о жабах…". – Мужчина устало спрятал лицо в ладонях. Он винит ее за непонимание, а сам даже не может толком объяснить.
– Пап, тебе нехорошо, да? – встревожилась девушка. – Хочешь, я письмо прямо сейчас писать начну?
Он, не ответив, отвернулся к окну.
– Да и случай с жабой был один только раз. А после того, как мы с тетей брату…
– Прости меня, – неожиданно обернулся мужчина.
– За что? – осторожно спросила она.
– За то, что… – он на миг взглянул ей в глаза… но снова отвернулся, – за то, что испортил тебе настроение.
Даже после того как отец ушел, девушка грустно смотрела ему вслед. И почему-то знала, что письма так и не напишет.
Глава 1
Если вы еще ни разу не переезжали, значит вы еще ни разу по-настоящему не нервничали.
ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ…
– Просыпайся, доча! – послышался отцовский голос, но почему-то откуда-то снизу. Нос защекотало от приятного лугового аромата трав. Сразу вспомнились родные места и детство. А я уж и забыла с этими переездами, как пахнут полевые цветы, как приятно бежать в высоких травах зеленого луга, подгоняемая ветром, а потом лежать под березкой, наслаждаясь журчанием ручья и трелями кузнечиков…
Я зевнула, подтянулась и только после этого открыла глаза. Первое, что я увидела, это коричневую морду коровы, на фоне голубого неба, доедающую наш с отцом завтрак. Папы рядом не было.
– A-ну п-о-шла отсюда, – зевая, прикрикнула я на обнаглевшее животное. Корова не обратила на меня ровно никакого внимания и, закончив с едой, перешла на мою одежду. Такая наглость привела меня в чувство окончательно. Схватив трость, которой мы подгоняли нашу лошадку, я замахнулась на скотину, но как-то неудачно и потому упала с телеги прямо на отца, с интересом рассматривающего отвалившееся колесо.
– Диана, осторожней! – Папа раздраженно вытянул из-под меня кривой, деревянный обруч – виновника нашей внеплановой остановки. – И помоги мне: я сейчас телегу приподниму, а ты колесо насадишь. Ясно?
– Что, опять? – За всю нашу поездку, колесо падало, около трех раз на день. Каждое. Но привыкнуть к этому я никак не могла.
– Ну, если ты не хочешь мне помочь, то мы можем выбросить его и доехать на трех, – пожал плечами он.
Я представила и так разваливающуюся телегу без колеса и содрогнулась. Нет уж, пусть лучше она нас, хоть и медленно тащит, чем мы ее.
– Все ясно. Ты поднимаешь, я насаживаю.
Так как во всех попадающихся нам по пути городах и деревнях мы что-нибудь прикупали, то с каждым днем телега становилась все тяжелее, а поднимать ее становилось все сложнее…
Мы с коровой долго наблюдали за тем, как папа, весь красный от усилий, пытался поднять телегу.
"Может, сказать ему, что пока не разгрузит, поднять не сможет?" – читалось во взгляде коровы. Она приблизилась и с интересом принюхалась к отцовской рубахе.
– A-ну брысь отсюда! – рявкнул отец на животное.
"Ну и не скажу я тебе ничего, – фыркнула она. – Пытайся: попытка не пытка – авось и получится, если, конечно, не надорвешься".
– Борька! Поганка! Живо в стадо! – Послышался еле слышный мужской голос. Я обернулась, посмотрела по сторонам, но никого не обнаружила: поля, редкие стада, снова поля и… кажется, кто-то еще. Я всмотрелась повнимательней и заметила… гриб. Да, примерно на расстоянии двадцати шагов стоял гриб: белая ножка, черная шляпка… и примерно с моего роста. И вы знайте – рост у меня достаточный для шестнадцати лет, но не для грибка-переростка. И самое страшное, что он начал бежать в нашу сторону. Я уже хотела начать паниковать, но когда между нами оставались какие-то пять-десять шагов – разочарованно поняла, что это никакой ни гриб, а самый обычный мужичок, просто полный и с огромной шляпой.
– Борька, ты, что здесь делаешь, проказница?! – прокричал он и нормальным голосом обратился к нам. – Вы уж извините – такая вот она любопытная, ко всем лезет. Мне ж кроме нее еще за целым стадом смотреть надо. Чуть отвернусь, а Борьки и след простыл…
– Ничего, ничего – перебил его отец, вылезая из-под телеги, и добавил, кивая на меня, – я то знаю, как тяжело уследить за непоседами.
Непоседа залилась краской.
– Вы не могли бы помочь телегу поднять?
– Чем смогу, помогу.
Мило стоять в сторонке, сославшись на полное неумение в починке телег, не получилось. А я и привыкла, что отец в подобных случаях управлялся без меня: ему всегда из прохожих кто-нибудь помогал. Ну а здесь-то кто поможет? Разве, что этот мужичок, да Борька.
– Диана, ты так и будешь стоять с колесом в руках или все-таки его насадишь?
Эх, даже поразмышлять не дадут.