Опьяненный победой, Чертков снял мокрую футболку, и зрители увидели на теле капитана еще одну, на которой крупными буквами красовался логотип торговой марки "Родненькая". Олигарх бежал по стадиону вприпрыжку, выполняя круг почета, размахивая, как флагом, мокрой футболкой, за ним дружной толпой неслась его футбольная команда. Выходка Александра Евгеньевича, одобренная толпой, вызвала гнев негодования у зрителей VIP-зоны. Граф демонстративно встал и пошел к выходу, его молчаливую акцию протеста поддержали соратники-индусы, все, без исключения. Сегодня не их праздник. Дождь усилился, но зрители не расходились, они дружно скандировали: "Родня Задорожья! Родня Задорожья".
Черткова распирало собственное чувство значимости, его креативное мышление и на этот раз не подвело. В свою команду он пригласил обиженных игроков, тех, кого выгнал из "Финиша" за последние три года Игорь Графский. Александр Чертков искренне считал, что человеком движет три подлинные страсти: жадность, страх и месть. Сегодня он лично убедился, месть – сильнейший стимул для победы.
Веня Зюскинд принес в раздевалку холодное шампанское, шеф посмотрел на помощника строго. Многократно оштрафованный Веник догадался, замершим и мокрым игрокам сейчас не до игристого напитка, им необходимо хорошенько согреться. Помощник олигарха достал из рюкзака три бутылки "Родненькой", голые игроки, снявшие с себя мокрую футбольную форму, одобрительно закричали. Нашлась и закуска в виде двух плиток черного шоколада. Водка и шоколад давно стали вечными спутниками Вениамина, он знал, энергетическое топливо может понадобиться в любую минуту. Поэтому с рюкзаком, где хранилась ценная провизия, Зюскинд не расставался никогда.
– Господа! Александр Евгеньевич приглашает вас всех в ночной клуб "Филин", – выкрикнул помощник.
– Ура! – закричали мужики, которые в раздевалке активно начали праздновать победу.
Чертков подошел к помощнику, наклонился к его вечно оттопыренному уху, которое только так реагировало на приближение шефа, и прошептал:
– Индусы и команда "Финиша" должны прийти в ночной клуб. Делай, что хочешь, но чтобы они там были.
Ухо у помощника обмякло. Индусы Зюскинду не подчинялись, они никому не подчинялись, они сами устанавливали правила, находясь в статусе хозяев Задорожья. Это вам не русалку из сома слепить! Веня Зюскинд покорно вышел из раздевалки, где пахло мужским свежим потом, стекающим по красивым спортивным телам тонкими струйками. Не рассмотрел, не успел. Зюскинд вспомнил о зазнобе, компьютерном дизайнере, который этим романтическим вечером ожидает его с разогретым ужином дома. Тигровые креветки обильно политы лимонным соком, салат из авокадо! Свечи, музыка… Ужинать в тесном семейном кругу помощнику сегодня не суждено.
Дождь интенсивно плакал, ломая хрупкие ветви деревьев, смывая мощными потоками воды мелкий мусор с улиц. Ливневые стоки забились, машины, утопая по колеса в воде, вплавь направлялись к ночному клубу "Филин".
Аншлаг в ночном заведении вполне объясним, сегодня здесь празднует победу непрофессиональная футбольная команда "Родни", победившая, с достойным счетом 2:1, индусов. Летняя площадка, утопающая в воде, безнадежно утратила актуальность, гости обосновались в центральном зале на двести посадочных мест, где обычно городской бомонд празднуют свадьбы и юбилеи.
Борис Борисович Шарапов, собственник заведения и один из учредителей благотворительного фонда "Родня Задорожья", лично встречает каждого гостя. Столы ломятся от съестного, заставлены водкой торговой марки "Родненькая".
Жанна Громовик никому не доверяет, поэтому зорко следит за каждым движением официантов, чтобы водку "Всемиров" по ошибке на столы гостей не поставили. Жанна знает высокую цену оплошности Она неконтролируемо злится на Раису Гавкало, которая, как курица в курятнике – яйца не несет, зато кудахчет громче всех. По ее милости Людмила Работягова и Наталья Зотова, как спринтеры наматывают бессмысленные круги по залу. Суеты много, толку мало.
В зал медленно входит сам Александр Евгеньевич Чертков, выкатив грудь колесом, гордо расправив плечи. Гости встали, синхронно аплодируют ему, так звучит победа. Победа! Чертков обводит взглядом зал и для себя констатирует – стол, резервируемый для индусов, пуст. Непорядок.
– Родня! Разрешите мне так к вам обратиться. Мы сегодня с вами сделали большое, полезное дело, мы помогли детям Задорожья! – аплодисменты, адресованные Александру Евгеньевичу, усилились. – На деньги, собранные от этой благотворительной акции, кстати, футбол сам по себе пропаганда здорового образа жизни, мы приобретем аппарат для искусственной вентиляции легких. И последнее, в городе победила "Родня Задорожья", мы с вами.
– Ура!!! Браво!!! Чертков молодец! – закричали гости, сокращая до минимума торжественную часть, всем не терпелось от души напиться и закусить.
Живая музыка, приглушенный свет, деликатесы сделали свое дело, гости "Филина" породнились. Александр Евгеньевич обходил с рюмкой водки значимых гостей и с каждым общался лично. Комплименты в его адрес сыпались, как из рога изобилия. Он сверкал голливудской улыбкой, и, казалось, источал энергию человеколюбия. Увидев Анатолия Птаху с очаровательной женой, Чертков загорелся еще сильнее.
– Анатолий, Тоня, как я рад вас видеть!
– Александр Евгеньевич, вам мое глубочайшее почтение, – промурлыкал Анатолий Птаха.
– Тоня, ваш муж сегодня стал учредителем благотворительного фонда "Родня Задорожья", он один из нас. Ваш муж, дорогая Тоня, помогает детям. Мы не зря обнародовали этот факт на стадионе, чтобы подчеркнуть важность события. Теперь в городе каждый знает, Анатолий Птаха – настоящий мужик, – нежно, почти дружески, обнимая жену Птахи, сказал Чертков. – Выпьем за "Родню", за нас с вами! – предложил олигарх супружеской паре.
Тоня пила девятый бокал шампанского в этот дождливый вечер, у нее кружилась голова, но способности здраво мыслить она не утратила. Птаха не просто жаден, он скупердяй. О какой благотворительности идет речь, а как же новая шуба?
– Анатолий, что-то я не пойму, ты и благотворительность – вещи несовместимые, – обиженно пробурчала Тоня.
– Дорогая, ты меня плохо знаешь!
– Да, плохо! На шубу бабок нет, а на благотворительность есть? – кипятилась Тоня.
Супруги ссорились, Чертков ликовал в душе, он любил манипулировать людьми, используя их человеческие слабости.
– Тоня, ты о какой шубе мечтаешь? – спросил Александр Евгеньевич красивую женщину, чьи губки вспухли от обиды на мужа.
– Шиншиллу хочу, длинную до пят, как у Кати.
– Катя, это ее подруга, – уточнил Птаха.
– Господи, я не могу, когда женщины страдают, – заявил Чертков и отошел от супружеской пары.
Он позвонил по телефону и строгим голосом отдал распоряжение Маргарите Григорьевне срочно достать шубу из шиншиллы, длинную и дорогую. Марго привыкла к чудачествам Черта, она безоговорочно верила и в свои организаторские способности. Далеко за полночь, когда в ночном клубе вечеринка достигла апогея, Марго подняла с теплой постели директора элитного бутика, тот – продавцов, и все дружно искали в широком ассортименте мехового магазина лучшую шубу из шиншиллы.
Отсутствие на вечеринке Геннадия Сивки президент благотворительного фонда заметил не сразу, в конце вечера. На вопрос: "Где он?" учредители фонда внятно не отвечали и отводили глаза. Черт догадался, Сивка демонстративно не пришел на вечеринку. Сегодня учредителем фонда стал его бизнес-конкурент Анатолий Птаха. Совесть Черта не мучила, он сейчас переживал по другому, более важному поводу.
– Боря, ты мне друг? – спросил Черту Бориса Борисовича Шарапова, взял его жестко под локоть и увел в сторону от шумной и пьяной толпы.
– Мне нужна твоя комната для тайных встреч, подготовь ее мне.
– Не вопрос! А кто она? – нетрезвое любопытство распирало Шарапова.
– Она, – сказал Черт и улыбнулся жене Анатолия Птахи.
– Ты с ума сошел! Александр!
– Да, сошел, я хочу ее. А все, что хочу, я получаю. Всегда. Слышишь, Борис Борисович.
– А как же Птаха?
– Увезешь его на катере кататься. Собери всех учредителей и сделай с ними почетный круг победы по Днепру. Ну, а если мотор в катере сломается, никто тебя, Боря, не осудит.
– Женя, ты что, катер-то новый!
– Уволишь капитана, где это видано, чтобы в новом катере мотор барахлил.
– Вы страшный человек, Александр Евгеньевич!
Через десять минут Борис Борисович пригласил гостей посетить свой новый катер, который вместил на борту лучшую половину гостей, еле стоявших на ногах. Анатолий Птаха, увлеченный рассказом Шарапова, не заметил, как забыл любимую жену на берегу. Видя хвост уходящего в темноту белого катера, Тоня интенсивно махала мужу рукой. Предчувствуя, как всякая роковая женщина, что ее скучная серая жизнь скоро изменится.
– Мечты сбываются, – услышала молодая женщина за спиной, она не успела повернуться, а ее хрупкие плечи обволокла теплая, нежная шиншилла.
– Боже! Что это? – закричала Тоня, вцепившись обеими руками за шикарный воротник.
– Твоя шуба, – нежно, шепотом произнес Чертков.
– Она же страшно дорогая!
– Ты, Тоня, дороже, чем этот паршивый мех, – сказал Черти потащил обалдевшую женщину в заветную комнату, идеально оборудованную для интимных встреч.
Тоня хотела рассмотреть обновку, примерить, крутилась возле огромной зеркальной стены, она так давно мечтала о дорогой шубе. Такого нежного, густого меха нет ни у одного зверька. Белоснежное брюшко шиншиллы перетекает в серо-голубые тона боковой части, а затем плавно переходит в темные спинки. Красота! Как жаль, что сейчас лето, а не зима, подумала обладательница мехового изыска, на который было потрачено сто пятьдесят шесть шкурок маленького грызуна.
– Тоня, я так давно ждал этого момента. Иди сюда, – Черт любовался бывшей моделью, ее точеными пропорциями, он лежал на кровати и мысленно раздевал обладательницу шубы.
– Я что, обязана сейчас расплатиться за эту роскошь? – игривым тоном спросила жена Птахи.
Черт отлично разбирался в психологии женщин, он – мастер вскружить глупому пучку перьев голову.
– Шуба твоя и к моим чувствам мех отношения не имеет, – Черт налил контрольный бокал райского шампанского, после которого можно завоевать любую женщину. Тоня выпила бокал до дна.
Опьяненная шикарным подарком, на который ее скряга-муж решиться в течение года не смог, Тоня отпустила вожжи сомнения. Да, и еще раз да. Птаха проигрывал Александру Черткову физически, материально, опять же, тот сегодня футбольная звезда. В пучине страсти, в растрепанной женской головке мелькнула вполне здравая мысль, этот мужик, несомненно, лучше Птахи.
Стоны из комнаты свиданий доносились до работников кухни все сильнее и страстнее, два охранника Черткова, которые, словно тень, следовали за патроном, напряженно переглянулись. Один из них остался стоять возле заветной двери, другой вышел в зал к оставшимся гостям и включил музыку на максимум.
Музыканты, игравшие вживую, занервничали. "Так надо! Это рекламная пауза, отдыхайте!"– объяснил телохранитель Черта и стал охранять источник громкой вульгарной попсы. Спорить с ним бессмысленно, решили музыканты и сделали технический перерыв.
Гости, оказавшиеся на прогулочном катере, истошно звали на помощь. Когда они решили немного проветрить затуманенный водкой "Родненькая" разум, дождя не было, а сейчас небо как прорвало, ливень шел стеной, судно раскачивалось из стороны в сторону. За рулем мокрый и злой Борис Борисович Шарапов, насильно отобравший руль у капитана судна, уверял пассажиров, что мотор заклинило. Причалить раньше времени к берегу означало навсегда рассориться с Александром Евгеньевичем.
Крик, доносившийся с реки, услышал даже Черт, он лежал на постели обессиленный. Интерес к происходящему заставил его встать с постели, обмотаться простыней, выглянуть в коридор.
– Что за шухер? – спросил он у телохранителя.
– Катер сломался, Александр Евгеньевич, не может пристать к берегу. Может МЧС вызвать?
– Позвони Борис Борисычу и скажи, что я жду его на берегу.
– Так, а как же? Катер поломан!
– Тебя наняли не думать, а приказы исполнять, звони твою мать! Урод!!!
– Понял, Александр Евгеньевич!
На удивление телохранителя, после его звонка Шарапову, катер очень быстро отремонтировался и медленно причалил к берегу.
Чертков, стал быстро одеваться и, повернувшись к Тоне, тихим голосом сказал:
– Через пять минут здесь будет твой муж. Одевайся, если не хочешь, чтобы он тебя пристрелил.
Скорость, с которой пьяная женщина надевала нижнее белье, платье и шубу, Александра Черткова поразила.
– У меня черт знает что на голове, Боже, что мне делать? Он все поймет, моя прическа! – кричала растрепанная Тоня, глядя на себя в огромное зеркало, висевшее на стене.
Идем, сказал Черт растрепанной и помятой Тоне, он снял с нее новую шубу, повесил ее в вестибюле, открыл стеклянную дверь ночного клуба и вытолкнул хрупкое, беззащитное создание под проливной дождь.
– Видишь, катер причалил, иди, встречай мужа!
Тоня единственная выбежала на причал, где бушевала непогода. Мокрое белое длинное платье оголило ее прекрасные женские формы, о растрепанной прическе речь не шла, дождь окончательно стер следы преступления супружеской измены. Анатолий Птаха, увидев благоверную, промокшую до нитки, с размазанной косметикой на лице, мгновенно воспылал к ней сентиментальными чувствами.
– Тонечка, детка, зачем ты выбежала под дождем?
– Тебя встречать, – прошептала жена, постукивая неприлично зубами, изумительное тело, очертаниями напоминающее Афродиту, тряслось, как в лихорадке.
Он обнял ее, хотя сам промок насквозь. Они вошли в здание ночного клуба, вместе с остальными заложниками неудачной прогулки на катере. Вода струйками стекала с их одежды, хотелось тепла и, конечно же, выпить.
– Всем водки, – приказал Александр Евгеньевич.
Черт взял на себя организационные хлопоты, гостям выдали теплые пледы, в зал внесли электрокамины и подключили их, воцарилась блаженная атмосфера. Гости активно пили водку и жадно закусывали, им казалось, что они поучаствовали в грандиозном трансатлантическом плавании, которое завершилось, в отличие от пресловутого "Титаника", удачно.
Веня Зюскинд с поставленной задачей, заманить индусов на вечеринку по случаю празднования футбольной победы, справился частично. Ему удалось заманить в ночной клуб "Филин" лишь мэра, плохо державшегося на ногах. Градоначальник пробубнил тост согревшимся гостям, выпил последнюю в этот вечер рюмку водки и, не прощаясь с почтенной публикой, ушел в мир сновидений, удобно пристроившись на плече помощника Черткова.
– И это, по-твоему, индусы? – спросил Александр Евгеньевич у помощника.
– Я Копейку нашел в ресторане на набережной, пил с ним весь вечер, чтобы сюда привести. Пока довел его до кондиции, печень посадил, она у меня страшно болит, – оправдывался Зюскинд, хотя знал, для Черткова оправдание звучит, как слабость и малодушие.
– А Граф и Зверь где?
– Они забились в логово, охрана никого к ним не пускает. Глубоко сидят в норке, как крысы. Не вытравить. Граф страшно расстроен, охрана мне по секрету рассказала.
Чертков улыбнулся, он услышал хорошую новость. Александр Евгеньевич потерял интерес к помощнику, он уверенно направился к столику, где его ждала в неограниченных количествах "Родненькая". Сегодня он отпразднует безоговорочную победу, и не только на футбольном поле. Маргарита Григорьевна, доставившая шубу этой темной ночью своему шефу, выжидала удобного момента, чтобы наконец-то выяснить, кто заплатит за этот дизайнерский меховой шедевр, который она взяла у директора магазина "Евро-мех" под честное слово.
– Александр Евгеньевич, прошу прощения, а кто заплатит за шубу? Вот счет, – тихо, чтобы не разозлить шефа, спросила Марго.
Чертков одним глазом глянул на счет и брови его заметно поднялись. На такую сумму он явно не рассчитывал.
– Эта шуба что, золотыми нитками сшита?
– Дизайнерская вещь, – взволновано ответила Маргарита Григорьевна и деловито шмыгнула носом. Пятнадцать минут третьего, в это время она обычно глубоко спит, но не сегодня.
– Дизайнерская шуба? Тогда за нее заплатит муж, – ответил Чертков и головой нервно махнул в сторону Птахи, который нежно обнимал Тоню.
– Счет я отдам завтра, – уточнила Марго.
– Вы умная женщина, – сказал Черт.
– Рада помочь, Александр Евгеньевич.
Новый день всегда наступает неожиданно. Гости разошлись. В пять часов утра официанты приступили к уборке съестных припасов. Нетронутые салаты, мясные нарезки, сыр, бутерброды с икрой они складывали в специально заготовленные кастрюльки, принесенные из дому. Сегодня их семьи позавтракают деликатесами. Ура! Большая радость маленького официанта выглядит просто – вкусная еда с барского плеча. Уставшие и сонные, они торопились домой. Между столиками официанты обнаружили спящего Ивана Григорьевича Копейку, на спине его дорогого черного пиджака четко виднелся след от обуви сорок первого размера. Веня Зюскинд носил обувь именно такого размера, но где доказательства, что именно он в минуту отчаянья пнул градоначальника ногой? Любой из высокопоставленных гостей мог это сделать, у мэра Задорожья недоброжелателей хватало. Официанты из жалости отнесли тучное тело градоначальника в комнату для интимных встреч. Что подумал мэр, когда проснулся, неведомо. В его возрасте, разменяв седьмой десяток лет, проснуться в такой комнате – скорее комплимент, нежели разочарование. Спите спокойно, дорогой Иван Григорьевич!
Меховая наживка для милой дамы
Анатолий Птаха традиционно встречал рассвет с городскими породистыми птицами, которые просыпались с первыми лучами солнца. Местные воробьи кичились городской пропиской, поэтому, сталкиваясь на одной ветке с залетными воробьями из отдаленных сел, заносчиво поднимали клювы вверх, еще бы, от них навозом не пахло. Сегодня воробьиная стая пернатых успела добыть пропитание, поссориться с дикими голубями, которые посягали на их территорию, активно поработать над появлением потомства и только после этого окно на втором этаже частного коттеджа распахнулось, и городские воробьи имели честь лицезреть знакомую, пухленькую фигурку Анатолия Птахи. Он расставил короткие волосатые руки, как крылья, демонстративно потянул их в разные стороны, словно воробей перед важным полетом, но с подоконника так и не взлетел.
"Отчего люди не летают, как птицы", – подумал вожак воробьиной стаи, не зная, что эту фразу уже написал литературный классик. Полдень. Солнце безжалостно уничтожает растения, пожелтевшие листья на деревьях, это не признак надвигающейся осени, это отсутствие влаги. Изнуряющая жара. Пора обедать, а я еще не завтракал, расстроился Анатолий.
– Тоня, где мой кофе? – заныл заспанный Птаха.
– Уже варю, – пролепетала жена, сползая с огромной двуспальной кровати, которая занимала все пространство в уютной спальне.
Возле кровати на вешалке висела шикарная шуба, источая запах роскоши. Проходя мимо обновки, Тоня нежно взяла правый рукав шубы и страстно прислонила его к помятому лицу. Погуляли на славу, все тело болит, подумала женщина.
– Я все-таки не понимаю, почему Чертков вздумал тебе сделать такой дорогой подарок? – возмущался наличием в супружеской спальне мехового изделия Анатолий Птаха.