* * *
Котов провёл в клинике уже две недели. Он стал чаще выходить из своей отдельной палаты, прогуливаться по парку с тропическими растениями. Здесь было тихо. Очень тихо. "Никакой лишней информации" – поймал он себя на мысли. – "И как много этой информации у меня в голове. Как же это всё переварить? Но мысли путаются. И чего этот врач заговорил о священнике? Да, помню, бабушка в детстве тайком водила меня в церковь, заставляла поститься, читать молитвы. И я был послушным мальчиком, ходил, читал. Но как умерла бабушка, я это забросил. Уж и не помню, когда последний раз исповедовался. И чем мне может помочь священник? Может быть постараться снова войти в то состояние, которому обучил меня преподаватель аутотренинга? Но овладевать-то собой я научился, а вот здоровье ухудшается, и мысли путаются. Почему они путаются? Ведь я так здорово умею внушать мысли другим? Мой мысленный инструментарий пока не давал сбоя". Тут он ударился головой о толстую ветку, не заметив её в своих размышлениях. В глазах потемнело. Хорошо ещё, что ветка была гладкая, и обвита каким то мягким растением. Он посидел немного, отдохнул. А продлю-ка я своё пребывание здесь. Деньги ещё есть. Поживу, по горам погуляю. Да и со священником познакомлюсь, может, интересно будет поговорить. От этой мысли ему стало спокойнее, и он, не откладывая дела в долгий ящик, пошёл в административный корпус доплатить за проживание.
* * *
Через несколько дней Котов познакомился с местным батюшкой, отцом Владимиром, который был моложе его лет на пять. Невысокого роста, с жиденькой бородкой и живым взглядом. Отец Владимир навестил его в палате, когда Котов отдыхал после капельницы. Было во всем облике священника что-то неуловимо мягкое, а в лице детское. Он присел на стул рядом с кроватью Котова, и когда тот хотел встать, чтоб соблюсти приличия, отец Владимир энергично запротестовал. Котов так и остался лежать.
– Вы хотели у меня что-то спросить? – проговорил священник, приветливо улыбаясь.
– Врач посоветовал с вами поговорить.
– Да, да, мы здесь часовенку строим, чтоб больные могли помолиться, поисповедоваться.
– А сейчас они где это делают?
– Здесь недалеко в горах храм, где я служу, в честь Казанской иконы Божьей Матери. Приходите.
– Надо, наверное…
– Вы сомневаетесь?
– Сомневаюсь, – немного подумав, ответил Котов. Когда он смотрел на чёрное облачение священника, на серебряный крест, который был прямо у него перед глазами, то его мысли странным образом упорядочивались. Не хотелось лукавить и говорить лишнего.
– А кто вы по профессии? – спросил батюшка.
– Когда-то окончил военное училище, затем немного служил, потом ушёл на гражданку…
Батюшка посидел ещё немного, потом пришла сестра сделать укол, и он засобирался.
Когда священник ушел, Котов, по привычке, обдумывая события за день, отметил, что профессию свою, а вернее род занятий, он и назвать-то стесняется. А кто же он? С юных лет интересовался психологией. Читал соответствующие книги, но достаточно бессистемно. Потом, когда уже снял погоны, прибился к группе экстрасенсов-биоэнергетиков. Научился у них многому, но отошёл, стал совершенствоваться один. Потом увлекся гипнозом. Наверное, были способности, потому что внушать свою волю научился неплохо. Почему были? А сейчас? И сейчас есть! Он снова перебрал в уме свой невидимый инструментарий. Далее, с развитием бизнеса знакомые биоэнергетики кто открыто назвал себя колдуном, кто взял врачебный уклон, а кто, не делая рекламы и вывесок, как Котов, начал частную практику. "И что же, – появилась доселе незнакомая мысль, – что же я своим воздействием причинял людям только зло? Калечил их психику? Да не может быть! Видоизменял просто. А потом они отходили и возвращались к нормальной жизни. Как-то переваривали в себе происшедшее. Да и вообще, кодекса уголовного я не нарушал, – успокоил себя Котов. – Наоборот, у меня сформировалось своё понимание жизни, своя система, которая объясняет для меня многое. А кто может объяснить всё? Но последнее время эта система стала давать сбои, и поэтому я сейчас еле хожу".
На следующий день Котов спросил, как найти церковь, и, пройдя около километра по тропинке полого идущей вверх, оказался около небольшого недавно отстроенного храма с двумя куполами, выполненного в бело-голубом цвете. Храм стоял на плоскогорье и, как и ожидал Котов, оттуда открывался прекрасный вид на море. "Не сомневайся, заходи!" – раздался у него за спиной голос и, обернувшись, он увидел старичка с поразительно ясными голубыми глазами и приветливым лицом. "Информационный дедушка!" – подумал Котов и зашёл внутрь.
Как же давно он не был в храме! Он всё сразу вспомнил, детские ощущения нахлынули на него! Те же иконы, те же подсвечники, те же чистенькие пожилые женщины, убирающие сгоревшие свечи и стирающие кисточкой оплавившийся воск. Но вот только ощущение не то, нет лёгкости. И всё больше и больше на него давит какая-то стена, как будто хочет его раздавить. "Ой, мамочка, Господи! Только бы удержаться на ногах, не упасть в обморок!". – И он, торопливо перекрестившись, из последних сил сдерживаясь, чтобы не побежать, вышел из храма. Котов присел на лавочку подальше от людей и заплакал.
Уставившись в белый потолок, лежа в своей палате, Котов переживал происшедшее: "Что же со мной произошло? Чуть в обморок не упал от духоты и своего ещё болезненного состояния? Или Бог посчитал моё присутствие в святом храме излишним?". Он вышел из палаты, прошёлся по коридору пансионата. Тихо, безлюдно. Тогда он спустился в парк. Навстречу ему шёл отец Владимир. Он разговаривал с несколькими пожилыми пациентками, которые шли рядом с ним и что-то оживленно спрашивали. Потом они остановились, он благословил их и они отошли. Котов поздоровался, они присели с батюшкой на скамейку.
– Как ваше здоровье? – поинтересовался отец Владимир.
– Нормально. – Котов раздумывал, спросить священника о происшедшем или нет.
– Видел вас вчера в храме, только что-то службу до конца не достояли.
– Да плохо мне стало, отец Владимир! – вырвалось у Котова, – как будто не хочет Бог меня видеть в храме!
– Бог любого хочет видеть в храме, потому что он всем даёт возможность следовать за собой, каяться в грехах и начинать новую жизнь! – убеждённо сказал отец Владимир.
– Что ж тогда произошло? Меня как будто какая сила вытолкнула?
– Может быть слабы ещё, а может и грех какой не пускает!
– Наверное. Вам виднее, вы же священник!
– Душу человеческую только Бог знает. И пока человек не разбёрется в своей душе, не осознает свой грех и не раскается, то душа и не очистится! А я покаяние только принять могу и от греха разрешить.
– Так значит рекомендуете исповедаться и причаститься?
– А другого и не могу рекомендовать. И крестик надо носить, без него в храм ходить не положено, – отец Владимир смотрел на шею Котова, который сидел в майке, и было явственно видно, что креста на нём нет.
– А как вы относитесь к биоэнергетике? – спросил вдруг Котов.
– Заниматься колдовством, экстрасенсорикой грех. – Чётко сказал батюшка.
– Почему? – у Котова мелькнула мысль, а не применить ли к священнику свой мысленный инструментарий, посмотреть, подействует ли?
– Потому, – внимательно посмотрев на собеседника, ответил отец Владимир, – что любое колдовское или экстрасенсорное воздействие связано с вступлением в контакт с бесами, и является по сути воздействием бесовским.
– Но если это помогает излечивать от болезней, искать близких, снимать порчу?
– Один бес договаривается с другим, и тот может на время покинуть больного, но вселиться в другого человека. А человеку в конце концов будет ещё хуже!
– Почему? – Котов уже вошёл в роль Улыбки и, видя, что собеседник говорит откровенно и увлеченно, подыскивал соответствующий инструмент.
– Потому, – отец Владимир поправил свой крест, – что бесы хотят только одного – сгубить человека и применяют для этого все возможные хитрости и обольщения. Например, нашептывают постоянно что то, внушают несчастному, что он владеет какими-нибудь энергиями.
Котов почувствовал, что ему стало хуже, захотелось лечь. Он смотрел то на крест, то на непроницаемые карие глаза отца Владимира и понимал, что никакой буравчик, никакое удержание тишины здесь не пройдёт. И какой же он идиот, что снова вспомнил об этих глупостях.
– Врача, – расслышал он голос священника, и потерял сознание.
* * *
– Напугали вы нас, голубчик! Напугали. – Врач сидел рядом с очнувшимся Котовым и просматривал какие-то листочки с диаграммами. – Кардиограммка, энцефалограммка вроде ничего, а в обморок падаете! Нервишки что ли?
– Наверное.
– Я вот вам ещё грязевые ванны выписал, иголочки. Походите?
– Конечно, доктор, я тут у вас ещё полечусь.
Когда доктор ушёл, Котов с жадностью выпил компот из кураги, стоявший на подносе рядом с постелью и стал размышлять. Ай да батюшка! Прост на вид, а так тонко объяснил мне, что моя профессия по сути колдовство. Подвёл меня к этому, да ещё и дал понять, что это бесы мне всё нашёптывали. Все эти названия, которые я давал своим психологическим инструментам, вся эта погружённость в информационное пространство! Муть чистой воды, да ещё и грех тяжкий! Что ж, пойду, действительно, исповедаюсь.
* * *
Прошёл месяц. Котов несколько раз исповедался и причастился. Срок его пребывания в санатории истекал, завтра он уедет домой. Они часто сидели с отцом Владимиром на лавочке недалеко от храма и беседовали, любуясь морем. Вот и сейчас он зашел попрощаться со священником.
– Не понимаю только, отец Владимир, как же я производил воздействие на тех несчастных, которых… Ну… загипнотизировал, что ли?
– Да не вы, а бесы.
– Но открыто я с ними в контакт не вступал!
– И слава Богу, хотя, наверное, были на грани этого.
– Тогда как же?
– Наверное, они использовали ваше желание воздействовать на этих людей, и всю работу делали сами, создавая у вас такое впечатление.
– В любом случае, благодарю вас!
– Храни Господи! И знаете, ходите в церковь, молитесь, найдите духовника! А то бесы в покое не оставят, любят возвращаться на чистое место!
– Найду, у нас храмов много открылось!
– И, по возможности, попросите прощения у этих несчастных!
Май 2002 г., август 2004 г.
Всемирный эквивалент
Весенние улицы хороши тем, что свежи и не пыльны. Идёшь себе в чистой обуви по центру города и ожидаешь встречу с новым. Вот и Саша шёл по пешеходной улице Суэтинской, упирающейся в старинный кремль. Шёл и думал, что у попадающихся навстречу людей лица лёгкие и приветливые. А девушки по весне и смеются громче, и ходят красивее, и одеты легко и прозрачно! Саша иногда ловил на себе их взгляды и радовался. Значит, он тоже их интересует! А почему нет?! Он молодой и симпатичный, двадцать два года. И умный. Преподаватель говорит, что он – типичный молодой лидер, будущее страны! Эх, познакомиться бы с какой-нибудь из них! Из тех, что в супермодном прикиде, с изящным станом и фосфоресцирующими глазами.
Ноги сами собой завернули под навес летнего кафе. Саша занял свободный столик и заказал пиво. Через несколько минут за соседний столик села девушка лет восемнадцати. Длинные пепельные волосы, изящный нос с горбинкой, голубые глаза. Не фосфоресцирующие. Просто красивые. Одета она была в белые обтягивающие джинсы и красную короткую майку. Девушка взяла сок и стала пить его маленькими глотками. Одновременно положила на стол какую-то тетрадку и принялась её перелистывать. Саша думал не более минуты. Он встал, подошел к её столику и вежливо попросил разрешения присесть:
– Разрешите? – спросил он скромно, и одновременно приветливо и энергично. Такой внутренний настрой не раз выручал его при общении с противоположным полом.
Девушка секунд десять смотрела на него оценивающе, затем улыбнулась и сказала:
– Пожалуйста, – и снова углубилась в свою тетрадку.
– Честно говоря, я хочу с вами познакомиться! – Саша зачем-то потрогал свои волосы, потом случайно задел под столом её босоножку кроссовкой. Он испытал неловкость от своей неповоротливости.
Девушка посмотрела на Сашу слегка иронично. Но он же молодой лидер, как-никак! Надо доводить дело до конца.
– Саша, – представился он.
– Глаша, – улыбнулась она.
– Какое редкое имя! – Саша обрадовался, что есть повод продолжить разговор.
– Я немного стесняюсь своего имени, по-деревенски как-то!
– Совсем нет! И очень вам идёт! – развивал успех Саша.
– Правда? – девушка опустила глаза, будто хлопнула по щекам длинными пушистыми ресницами.
"Какая она скромная и стеснительная!" – с внезапно появившейся откуда-то нежностью подумал Саша.
– Можно на "ты"?
– Можно, – Глаша быстро взглянула на него.
Саша заказал шашлык, сухое вино, и разговор пошёл оживлённее. Глаша рассказала, что учится заочно на менеджера, а работает секретаршей в частной фирме "Заря". В городе они с подругой снимают квартиру. Глаша любит читать, завернувшись в махровый халат, и бродить по городу. Её мечта – поехать во Францию. А всякие ночные дискотеки она не любит – шумно там, и наркотики.
– Такая симпатичная девушка и не любил дискотеки?! – таял Саша.
– Нет.
– А я как раз хотел пригласить тебя в дискоклуб.
– Да ну! – протянула Глаша.
Саша рассказал про свою учебу, про планы на будущее. Про то, как ездил на практику в США и, может быть, поедет туда же на стажировку. Он сыпал умными словами и зачем-то рассказал про современные теории маркетинга. Затем перешёл на литературу и искусство. Теперь Глаша слушала его, глядя прямо в рот широко открытыми глазами. Глаза как бы говорили: "Ты открываешь мне целый мир, ты такой умный и славный!". Возвышенный поток слов постепенно иссяк, вино было выпито, а шашлык съеден.
– Пойдём, погуляем? – предложил Саша.
– Куда?
– Покатаемся на прогулочном пароходе!
– А потом?
– Пройдём по набережной, зайдем куда-нибудь поужинаем! – ему хотелось доставить этой замечательной девушке удовольствие. А то она всё читает, да бродит по городу в одиночестве.
– Сто баксов.
– Не понял, – действительно не понял Саша.
– Сто баксов это стоит, – Глаша допила сок и убрала тетрадку в сумку, – что здесь непонятного?
Саша сидел и не знал, что сказать или сделать. Глаша аккуратно вытерла рот салфеткой, подкрасила губы и спросила:
– Ну, ты как? Я и про менеджмент послушаю, и про Гоголя, и про "моголя".
– Я тебя чем-то обидел? – спросил Саша.
– Нет.
– Тогда почему?
– Ты же сам говорил, что деньги – это всемирный эквивалент!
– Ну и что?
– Я оцениваю своё время и расположение к тебе в эту сумму.
Саша молча поднялся и ушёл. Внутри у него наступила осень. Как переменчива погода! Но через пол часа он снова был в полном порядке. Это не он потерял, а она. Сто баксов? Нет, конечно! Искренние отношения.
2003 г.