Когда путевой обходчик проходил мимо дежурной, примостившейся на краю лавочки, то из её горла вырвался сдавленный крик. Вернее, женщина хотела было закричать, но кроме хрипа ничего не получилось. Тем не менее, путевой обходчик остановился, посмотрел на дежурную, и что-то тихо произнёс. Женщина сразу замолчала и неподвижно застыла на краю лавочки. Затем застывшая дежурная свалилась на пол, и по всей станции метро пронёсся глухой стук, будто не живая женщина упала на пол, а её гипсовая или мраморная статуя.
Долговязый мужчина отправился дальше. Чем ближе он подходил к сбившимся в кучку испуганным овцам, тем сильнее они прижимались друг к другу, чувствуя, что рядом с обходчиком шествует сама госпожа Смерть. Об этом говорило не только внутреннее человеческое чутьё, а всё тот же усиливающийся холод. Казалось, если долговязый задержится на станции, то всё живое обязательно обледенеет, и люди попадают на пол с таким же деревянным стуком, как дежурная метрополитена.
Давид решился посмотреть в лицо путевому обходчику. Сначала ничего, кроме пятен сажи на измождённом худом лице мужчины он не увидел. Но посмотрев ему в глаза, парень понял, что перед ним настоящий призрак! На черепе, обтянутом кожей, на месте глаз были вовсе не бездонные провалы, как любят изображать мёртвых художники. Глаза долговязого призрака были настоящими, живыми и горящими! Но горящими таким неземным огнём, что каждый, взглянув в них, мог в мгновенье ока лишиться разума.
Путевой обходчик остановился второй раз. До него по прямой было не больше пяти метров, но все сбившиеся в кучу пассажиры опустили головы, а знакомая незнакомка даже пыталась спрятать изящную головку на груди у своего обретённого защитника. Шляпку она давно уже потеряла, а иссиня-чёрные волосы чем-то напоминали цвет пещерной темноты, вырвавшейся из туннеля. Но о какой шляпке можно мыслить, когда рядом разгуливает отбирающая и оставляющая жизнь персона, встречи с которой так нежелательны для человека? Давид снова посмотрел в глаза незнакомцу и заметил кривую усмешку, пробежавшую тенью по тонкому провалу рта.
– Ты не боишься смотреть на меня и это хорошо! – голос путевого обходчика раздался в ушах Давида, хотя само привидение на этот раз никаких слов не говорило.
– Почему? – осмелился спросить Давид.
– Потому что тебе не раз ещё придётся заглянуть в глаза смерти. Если ты не испугался сейчас, то, возможно, не испугаешься и в грядущем.
– А нельзя ли без этого? – отважился на второй вопрос собеседник привидения.
– Не играй со Смертью, она этого не любит, – ответил путевой обходчик. – Но помни, только любовь сможет указать тебе дорогу к решению проблемы…
Сказав это, долговязый двинулся дальше. Скоро темнота и холод уплыли в другой конец туннеля, заодно унося с собой страхи, мандраж, слёзы и прочие атрибуты мистического явления.
Первым делом Давид попытался взглянуть в лицо спрятавшейся у него на груди трепещущей птичке:
– Ты ещё боишься? Успокойся. Всё прошло, всё кончилось.
– А что это было, – девушка подняла на своего защитника полные слёз глаза. – Ты знаешь?
Давид увидел в её глазах своё отражение и по спине парня пробежали холодные мурашки:
– Это ж надо!
– Что надо? – не поняла девушка.
– Да так, ничего, – отмахнулся он. – Просто показалось.
– Наверное, вы взглянули в глаза призраку и ничего не увидели кроме пламени онгона, – предположила девушка. – А когда посмотрели в глаза мне, то там, вероятно, светилась хоть какая-то жизнь?
– Это ж надо! – как заведённый повторил Давид. – Лучше скажи, мы опять на "вы"?
– Да нет, вроде бы, – пожала девушка плечами. – Только…
– Всё-таки "да" или "нет", или "вроде бы"? – не отставал Давид.
– Ну тебя, – рассмеялась девушка.
– Вот это уже хорошо, – отметил парень. – Возвращаемся к жизни.
Тут от лавочки, с которой свалилась на пол дежурная, раздался мужской голос:
– Эй, пойдите кто-нибудь сюда! Женщине надо помочь!
Компанию, ещё не успевших разбрестись пассажиров, звал военный. Видимо, он первый решил посмотреть, что случилось с работницей метрополитена. Подойдя к валяющейся на полу женщине, он не смог нащупать на её руке пульс, не мог даже поднять с пола и положить на лавочку не приходящую в сознанье женщину. Требовалась чья-то помощь.
Давид и трое молодых людей поспешили на зов. Все вместе они сумели-таки поднять женщину и положить на лавочку. Только живой её назвать уже было нельзя. Пульс на руке не прощупывался: рука и всё тело женщины было будто отлито из гипса, только сохранившийся ещё кожный покров придавал ей вид статуи из музея восковых фигур.
– Путевой обходчик своё дело знает, – послышался скрипучий старческий голос.
Мужчины оглянулись. Пока они укладывали окаменелое тело женщины на лавку, к ним успела подойти старушка. Она с любопытством рассматривала не подававшую признаков жизни дежурную метрополитена.
– Что вы имеете ввиду? – спросил её офицер.
– Что имею, то и говорю, – отрезала старушенция. – В тридцатых годах прошлого столетия строительство метро в Москве шло полным ходом. Так вот, машинист одного из поездов пожертвовал собственной жизнью ради спасения всего состава и бывших в нём пассажиров. А дежурная по станции заявила, что крушение поезда произошло по вине этого машиниста, дескать, что с мёртвого взять – ему уже всё равно. Только не учла она, установок Советского правительства. Чиновники ухватились за пустяшное бабье обвинение и не выделили семье машиниста полагающуюся в таких случаях пенсию. В результате мать и трое детей машиниста умерли голодной смертью, а самый младший затерялся в детских домах Страны Советов.
Тогда шуму много было, да что шум? Умерших уже не вернёшь… Вот и мотается душа машиниста по ночным станциям метро. А когда увидит кого-нибудь в форме работника метрополитена, то очень часто в камень превращает…
– Да что вы такое говорите? – возмутился офицер. – Такого просто не может быть!
– Эх-хо, – вздохнула старушка. – У вас, верных ленинцев, на всё один ответ – такого не может быть. Хотя это "не может быть" происходит каждый день.
– А ведь бабушка права, – негромко произнесла новая подружка Давида. – Я сама видела привидение в метро. Причём среди бела дня!
– Интересно, – откликнулся парень. – Такие же покойнички, как этот, приглашали тебя на дискотеку?
– Да нет, я, правда, видела! – воскликнула девушка.
– Так "да", или "нет", или "правда"? – поддел девушку Давид. – Ты повторяешься, подруга.
– Да ну тебя, – отмахнулась та. – Лучше скажи, что ты мне не веришь.
– Почему не верю, – пошёл Давид на попятную. – После сегодняшнего видения во всякое верить будешь. Тем более, дежурная так и лежит на лавке, будто каменная статуя. Так что же с тобой случилось?
– Я живу на Первомайской. Так вот. Это произошло 14 мая 1999 года в метро на отрезке пути между станциями "Измайловский парк" и "Первомайская". В этом месте поезд проходит по наземной части с выходом на опушку Измайловского леса. Я вечером села в поезд и поехала в гости к подружке. Когда поезд вынырнул из туннеля, я случайно взглянула на часы, вот почему всё так подробно помню. В седьмом часу вечера мы выехали из подземного тоннеля и стали приближаться к "Измайловской". Неожиданно свет за окнами померк, вагон содрогнулся, как от подземного толчка. Я вцепилась в поручень, но вдруг тьма исчезла, за окнами снова засветило солнце. Когда я взглянула в сторону леса, то не поверила своим глазам – вместо привычной картины с гуляющими по парку людьми я увидела лошадей с несущимися на них всадниками. Люди были одеты в гимнастерки и шинели времен Гражданской войны. Лица перекошены от напряжения, земля перепахана от разрывов снарядов. Кругом невообразимый грохот, отдельные выстрелы перемежались с пулеметными очередями… Пассажиры в вагоне окаменели от изумления. То есть, всё это видела не только я одна.
"Наверное, кино снимают", – предположил кто-то. Тут дикторский голос объявил: "Осторожно, двери закрываются. Следующая станция "Первомайская"". Люди уже начали отворачиваться от окон, как вдруг в одно из них, как раз напротив меня, со страшным ржанием ввалился гнедой жеребец с подкошенными передними ногами. Клянусь, я чувствовала его горячее дыхание, видела пену, валившую изо рта. Меня обуял ужас, всего лишь какие-то сантиметры отделяли от обезумевшего животного. В последний миг конь, уже почти доставший копытами до моей груди, вдруг начал таять на глазах и исчез. Пассажиры, ставшие свидетелями происшествия, долго не могли прийти в себя и громко обсуждали увиденное. Сойдя на нужной остановке, я машинально сверила часы с электронными, висящими на всех станциях метро. Мои часы отстали на пятьдесят минут…
– М-да, – промычал Давид. – А этот случай действительно видели многие?
– Конечно, – кивнула головой девушка. – Одна тётка даже спросила: не поранил ли меня конь копытами?
– Послушай, выходит, ты уже второй раз знакомишься с инфернальным миром? – уточнил Давид.
– Выходит так, – согласилась девушка. – Я в гости к привидениям не прошусь, это они сами просятся. Но случай в Измайловском парке подтолкнул меня к знакомству с московскими диггерами.
– Вот как? И что, познакомилась?
– Легко, – улыбнулась девушка. – Я нашла их в Интернете и рассказала свою историю, а они поделились со мной тем, с чем сталкивались сами. Оказывается в московской подземке много интересного, захватывающего ум и даже ужасного.
– Например?
– Ты спрашиваешь так, как будто бы только что сам не видел путевого обходчика, – укорила девушка собеседника. – Странно как-то.
– Да нет, наверное, – принялся оправдываться Давид. – Просто интересно.
– Так "да", "нет" или "наверное" интересно, – поддела его девушка.
– Тебе палец в рот не клади – руку откусишь.
– Просто в следующий раз подумай, прежде чем над девушкой издеваться, – отрезала собеседница. – А если действительно интересно, всё, что знаю, я тебе чуть позже расскажу.
Девушка прервала разговор потому, что за это время присутствующий в их команде офицер успел подняться наверх и привёл с собой двух милиционеров-полицейских. Собственно, это были известные всему миру "менты", только форму им ещё никто не менял, а официально их теперь, наверное, надо было называть "понтами". Правительство нынешней России провело архиважнейшую операцию смены вывески в проворовавшейся организации, дескать, новые "понты" закона нарушать не будут, потому что работают уже под другой вывеской.
Спустившийся в метро лейтенант и сопровождающий его сержант ничего путного сделать не могли, лишь попросили троих молодых парней помочь им отнести окаменевшую дежурную в оперчасть. Военный увязался следом. На платформе остались только старушка и Давид с девушкой.
И вдруг черноту туннеля прорезал свет надвигающегося из шахты подходящего поезда. Оказывается последний поезд всё-таки пришёл! Поезд был обычным, редкие пассажиры в нём тоже не вызывали никакого подозрения. Когда открылись двери, трое пассажиров, дожидавшихся на платформе этой "последней лошади", с опаской вошли в вагон. Ничего необыкновенного не произошло. Лишь бабушка ещё раз подошла к Давиду и подняла на него старческие, но удивительно пронзительные глаза:
– Не забывай, сынок, что только любовь к людям поможет тебе разобраться в собственных проблемах. Привидения очень редко разговаривают с живыми, а если что-то произносят, то это надо помнить всегда.
– Вы тоже слышали, что сказал путевой обходчик?
– Я много чего слышу, сынок, – улыбнулась старушка. – Годы заставляют… Ладно, не буду вам мешать.
Бабушка отошла и присела напротив. А девушка поспешила сказать Давиду, что следующая станция "Охотный ряд" и что ей надо выходить.
– Ага, – уточнил парень. – С "Охотного ряда" на "Театральную", оттуда на "Площадь революции" и дальше – на "Первомайскую"?
– Именно так, – подтвердила девушка.
– Хорошо, – согласился Давид. – На "Первомайскую", значит, на "Первомайскую". Но Щёлковская линия самая длинная. Может, там последний поезд чуть позже пройдёт.
– Именно так. Но неужели ты со мной?
– Куда ж я тебя посреди ночи отпущу? – возразил Давид. – И вообще, мы столько времени уже знакомы, столько успели испытать, а я до сих пор твоего имени не знаю! Непорядок. Меня, например, Давидом зовут.
– Ой, – хихикнула девушка. – Еврей что ли?
– А ты, вроде бы, не похожа на антисемитку. Или я ошибся?
– Не ошибся, – не скрывала улыбки девушка. – Но твоё имя настолько необычное, что просто "ах"! Если твои родители назвали тебя так в честь царя Давида, то они возложили на твои плечи такую ответственность, от которой обыкновенный человек сходит с ума, а гения отовсюду гонят и шарахаются от него, как от чумного.
– Да, ты угадала, – кивнул Давид. – Родители действительно выбрали мне имя в честь царя Давида-псалмопевца, потому что день памяти ему отмечают сразу после Рождества Христова, а меня угораздило на свет появиться в Новый год. Естественно, мои родители узрели в явлении ребёнка на свет в необычный день отметину избранности что ли. Но избранность мне довелось испытать ещё в школе. Из-за еврейского имени мне привесили кличку "Пархатый" и возвращать настоящее имя пришлось с помощью кулаков. Это первая ступень обучения жизни. Вторая – это когда пришлось прятать от родителей стихи.
– Так ты, к тому же, и псалмы писать начал?
– Какие, к лешему, псалмы, – отмахнулся Давид. – Хотя есть некоторые духовные откровения.
– Ой, прочитай, пожалуйста!
В это время поезд остановился на "Охотном ряду" и пока парочка переходила на "Площадь революции" Давид решил преподнести своей подружке духовное стихотворение с допустимым в таких случаях ёрничеством:
Абрис – образ – образа.
Херувимов голоса.
И шагреневая даль
истончается в вуаль,
судным светом бьёт в глаза.
Абрис – образ – образа.
Да ещё под сердцем боль.
Опереточная роль
у тебя, крылатый сфинкс.
Слышишь в зале шум и свист?
Впрочем, это же не здесь.
Абрис – образ…
кружит взвесь
под апсидой храма в круг.
Кто ты, недруг или друг
средь пустыни ждёшь меня?
Факел мёртвого огня
у тебя горит в руке,
чертишь знаки на песке.
Абрис – образ – образа.
Не молитва, а гроза
у меня в душе горит.
Каин Авелем убит.
Чёрный, в копоти, кивот
и распятый там – не тот.
В окна – неба бирюза.
Абрис – образ – образа.
– Здорово, – отозвалась девушка. – Я бы так не смогла.
– Ага, – отметил парень. – Значит, мы тоже что-то там пописываем? Впрочем, девчонки почти все через стихотворное словоблудье проходят.
– Не совсем так, – возразила Бусинка. – Но я вполне понимаю тех, для кого стихотворный язык с детства был средством общения. Я, например, часто писала ни к чему не обязывающие стихотворные рисунки:
На солнечной милой планетке,
где только покой да уют,
растут на деревьях монетки
и три статуэтки живут.
Грызут обезьянки бананы,
от дождика прячутся в тень.
И пляшут под бубен бараны,
когда им бодаться не лень.
А три статуэтки – кокетки
весёлые песни поют
и дарят баранам конфетки,
и три апельсина жуют.
На солнечной милой планетке,
там можно капризничать всласть.
А вам не хотелось бы, детки,
на эту планетку попасть?
– Ух ты! – воскликнул Давид. – Просто удивительно! У пацанов ни времени, ни чувств на такое никогда не хватает. А когда рады бы что-то выразить необыкновенно, не как у всех, то восприятие тонких материй уже отставлено не востребованным и утрачено навсегда. Недаром же Христос говорил, что у имеющих прибавится, а у неимущих отнимется последнее, то есть не зарывай свой талант в землю, чтобы его совсем не потерять.
– Сказано: "Всякое писание богодухновенно и полезно есть", значит, тебе не зря такие мысли в голову приходят, – подытожила девушка. – Ведь нынешний патриарх Кирилл в 90-х годах уже прошлого столетия какими-то путями получил от государства лицензию на импорт табачных изделий Европы и чешского пива. По всем городам смутной советско-демократической России появились ларьки, где малолеткам продавали пиво, сигареты и спирт "Роял" в любом количестве. То есть пастух травил ягнят своего стада, но получал за это благословение Золотого тельца. Вот и выходит, что "…Каин Авелем убит. Чёрный, в копоти, кивот да распятый там – не тот".
– Странно, – Давид искоса посмотрел на подружку. – Я раньше не задумывался над тем, что написал. А ты разложила всё по полочкам, как надо. Странно!
– Что тебе не понятно? – ядовито скривила губы его собеседница. – Странно, что страну нашу превращают в помойку? Или что никогда ни одна кухарка не сумеет управлять государством, как завещал "великий Ленин"?
– Ладно тебе, – попытался унять девушку Давид. – Расскажи лучше о странностях метрополитена. Меня это больше сейчас интересует. Притом, ты обещала рассказать.
– Конечно расскажу, – согласилась девушка. – Мы с тобой сейчас находимся на "Площади революции".
– Да, я знаю.
– Но ты не знаешь того, что здесь несколько раз видели огромную гусеницу больше полутора метров в длину с раздвоенным хвостом, украшенным костяными иголками, как у скорпиона. Правда, гусеница ещё никого не успела ужалить, ей все вовремя уступали дорогу, но факт появления или мутации каких-то подземных существ неоднократно замечен.
– А это значит, что сбываются предсказания Герберта Уэллса, – хмыкнул Давид. – Он в одном из своих романов упоминал о подземных жителях. То есть нищие, бездомные и никому не нужные люди переселились под землю и начали жить и развивать свою цивилизацию. Уэллс их называет морлоками.
– Именно так, – воскликнула девушка, и глаза её вспыхнули болезненным блеском искателя истины, отстаивающего свои убеждения. – Именно так! Причём, между "Тульской" и "Нагатинской" также неоднократно видели человеко-обезьяну с телом, покрытым бесцветной шерстью. А на станции "Сокол" частенько видят привидений. Настоящих! Кстати, чаще всего их видят работники метро. Служащие постоянно чувствуют там потустороннее присутствие каких-нибудь призраков или инфернальных демонов, как будто кто-то тайком наблюдает за ними. Некоторые рассказывают о прозрачных фигурах, появляющихся на станции, когда там ещё нет пассажиров. Предполагаемая причина аномальных явлений – находившееся неподалеку огромное кладбище, где хоронили воинов, погибших в Первой Мировой войне. Могилы не перенесли, как полагается, с соответствующими обрядами, а мрамор с надгробий использовали в отделке новых станций. Такие дела, как известно, бесследно не проходят. Кроме того, воздействие негативных факторов в подземке усиливается в несколько раз по той простой причине, что там нет солнечного света, который является естественной преградой для отрицательной энергии. И для нынешних подземных жителей солнечный свет, думаю, не очень-то приятен.
Я уже говорила, что связалась с диггерами. Так вот, им врать незачем, но рассказывают они страшилки не хуже американских ужастиков.
– Может, именно поэтому что-нибудь присочиняют? – предположил Давид. – Примерно так же, как рыбаки возле костра хвастаются, кто и какую рыбу сумел подцепить на крючок.