Глава 32
Шерман встал с дивана. На кухне хрюкнул и замолк холодильник. Как его бесили эти звуки, которые издавала плохо установленная и настроенная бытовая техника! Стиральная машинка, переключившись в режим отжима, начинала стонать и дергаться, как роженица, телевизор при переключении каналов "чпокал" и долго мигал бегущими друг за другом, словно в игре в догонялки, кадрами. Но хуже всего "вел" себя чайник. Он просто отключался в середине процесса кипячения воды, словно издеваясь на тем, кто помечтал попить свежезаваренного чайку. Шерман хотел домой, в свою небольшую, но с продуманными до мелочей удобствами, квартирку.
В кухне, налив себе полный стакан минералки из полуторалитровой бутылки, он взял из вазы дозревавший уже по пути из Грузии персик, и надкусил его. "Гадость какая, словно тряпку жуешь", – мелькнула досадливая мысль. Сегодня с утра Шерман явно, что называется, "встал не с той ноги". И причина для этого была. "Что – то неладно с Веруней в последние дни. Рассеянная, скучная. Даже Ленька заметил. Может, заподозрила что?". В общем – то, он в ней был уверен. Он будет первым, кому она расскажет о своих сомнениях. И все же, не пора ли прощаться? Интуиция подсказывала, что нужно уезжать домой, под защиту родных стен. Но ведь дело не доделано. Можно попробовать поселиться в гостинице, имя у него другое, папа с сыном, приехавшие отдохнуть на волжских просторах, не вызовут ни у кого подозрения, вероятность встретить старых знакомых практически нулевая. Да, так и нужно сделать. Шерман стал собирать свои вещи, которые Верочка заботливо разложила по полкам в шкафах, в чемодан.
– Леня, оторвись от компьютера, собирай свои вещи, мы уезжаем.
Мальчик покорно вылез из – за стола. Что – что, а беспрекословное подчинение отцу бабушка в нем воспитала. Хотя иногда Шермана – старшего раздражала в сыне эта бесхребетность. Ленька рос спокойным и малоподвижным ребенком. Любимым его занятием было чтение книг, особенно на русском языке, которые он брал в библиотеке школы. И интернет. Шерман сам не очень хорошо разбирался в этой паутине, но Ленька лазил по сайтам свободно. Если честно, жизнь сына мало интересовала Шермана. С годами он все больше стал внешне походить на его бывшую жену, и это неожиданно стало его раздражать.
Шерман набрал сотовый Веры, и, услышав ее голос, еще больше забеспокоился.
– Что-нибудь случилось, Вера?
– Нет, с чего ты взял?
– Когда ты сегодня будешь?
– Как всегда, после пяти. А ты куда – то собираешься?
– Да нет, тебя дождусь.
– Хорошо.
В трубки послышались частые гудки. "А голосок у нас дрожит. Что бы это значило? Начальник рядом, говорить не может или…?" Об этом "или" он и задумался. Быстро подхватив свой чемодан, он вытолкнул сына на лестничную площадку, и захлопнул дверь.
"Я знаю, куда идти. Там уж точно меня никто искать не будет".
* * *
– Папа, а чья это квартира?
– Одной знакомой. Проходи в комнату, не топчись в коридоре.
– А мы надолго здесь?
– Нет, сейчас я поеду покупать билеты, а ты останешься здесь один.
– Я не хочу. Вдруг придет хозяйка.
– Не придет. Она возвращается с работы поздно вечером.
– А кто она?
– Врач, стоматолог. Отстань от меня со своими глупыми вопросами.
Шерман был уверен, что его бывшая жена все такой же трудоголик. Раньше он всегда посмеивался над ее привычкой уходить домой только после последнего пациента. Этим пользовались все, кому не лень. Иногда ее рабочий день растягивался до позднего вечера. Не проходя в комнаты, он вынул из кейса документы и бумажник и рассовал их по карманам. Нужно было торопиться. В прошлый раз, дожидаясь Голованова, он тщательно обыскал свою бывшую квартиру. Следов мужчины, хотя бы иногда посещающего его жену, он не обнаружил. Это его успокоило. Чисто мужское чувство собственника было удовлетворено.
Ближайшая авиакасса находилась в гостинице "Жигули" на соседней улице. Шерман действительно не боялся, что Дарья может вернуться домой не вовремя. В крайнем случае, он разыграет душещипательную сцену встречи после долгой разлуки. Пусть уж напоследок мамочка увидит сыночка. А потом, конечно, придется ее убрать. Опасно оставлять обезумевшую от горя – радости женщину. Так что, по любому, лучше уж ей проявлять трудовой энтузиазм у зубоврачебного кресла. Он вышел на улицу и оглянулся по сторонам. То, что его трудно узнать, он понял сегодня, стоя перед зеркалом в Вериной ванной. Последние дни он не брился, и его лицо приобрело сероватый оттенок от черной с проседью щетины. Темные, едва пробившиеся усики, хороший южный загар, довершали картину, делая его похожим на туриста, вернувшегося с морского отдыха. Вздохнув свободно, он завернул за угол.
Глава 33
– Артем, ну что тут?
– Никто из дома не выходил. Но не похоже, что в квартире кто – то есть. Я прислушался под дверью, тишина мертвая. Кстати, окна выходят на противоположную сторону.
– Хорошо. Он мог просто куда-нибудь выйти.
– Мог. И насовсем.
– Сейчас подъедут Сергей с хозяйкой.
Около гаражей притормозили новенькие "Жигули". Безрядин помог выйти Вере, открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья.
– Здравствуйте, Вера Андреевна. Вы сейчас подниметесь в квартиру и ключом откроете дверь. И сразу же отходите в сторону.
– Вера согласно кивнула головой.
Тихо подъехал милицейский УАЗик. Четверо в пятнистой форме подошли к Борину.
– Петр, двоих поставишь у входной двери, двое – со мной.
Крепкий невысокий парнишка направился к дому.
Вера открыла входную дверь и пропустила вперед Борина и Артема Кораблева. Безрядин жестом показал ей на верх, и она стала подниматься по лестнице. За ней, осторожно ступая, двинулся парень в камуфляже, прикрывая ее собой.
Борин и Кораблев тихо вошли в квартиру. Из глубины ее не было слышно ни звука. Борин, держа пистолет в правой руке, обошел комнаты и кухню. Артем толчком открыл дверь в ванную.
– Пусто. Черт, ушел! Давай хозяйку.
Вера на негнущихся ногах вошла в квартиру. Заглянула в шкаф, на полочку в туалетном шкафчике и сказала:
– Нет его вещей. И вещей сына.
– Все. Уходим. Вера Андреевна, вам есть где переночевать эту ночь?
– Да, я могу пойти к своему сыну.
– Возьмите все необходимое, дня на три. Хотя, вероятнее всего, он уже едет в аэропорт. Как же вы не спросили его нового имени? И паспорт, конечно, не видели?
– Вера виновато развела руками.
* * *
Даша поднималась по узкой лестнице. Сегодня она воспользовалась черным ходом в первый раз с того дня, как здесь обнаружили мертвого Голованова. Неприятное чувство, что за ней следят, появилось у нее еще на нижней ступеньке. "Глупо бояться мертвых, обидеть могут только живые", – мысленно упрекнула она себя за трусость. Дверь в квартиру была не заперта, а только захлопнута. "Неужели Борин вырвался пообедать?", – Дарья открыла дверь и вошла в коридор. Нога ее задела стоявший под вешалкой незнакомый чемодан. "Интересно, что это? Моя ли это квартира?" – шуткой она попыталась отогнать от себя подкравшуюся тревогу. Даша подняла голову и остолбенела. В дверях комнаты стоял ее сын. Только повзрослевший. Такой, каким она его представляла себе бессонными ночами, уткнувшись в мокрую от слез подушку.
– Ленечка, – почти простонала она и рухнула на пол.
Даша открыла глаза и закрыла их снова. Наваждение не исчезло. Мальчик стоял перед ней на коленях и пытался напоить ее водой из стакана. На нее тревожно смотрели ее собственные глаза. Дрожащей рукой она дотронулась до его черных жестких волос.
– Давайте, я помогу вам встать.
Ленька со всей силы потянул ее за руку. Даша, не отрывая глаз от его лица, поднялась с пола и присела на пуфик.
– Как ты сюда попал, Леня?
– Мы пришли сюда с папой. Он открыл дверь своим ключом. А откуда вы знаете, как меня зовут?
– Это длинная история. А где отец?
– Ушел за билетами на самолет. Сегодня мы улетаем домой.
– Домой? Куда?
– В Израиль, в Хадеру.
– А как твоя фамилия?
– Фейерман. Леонид Фейерман.
– А кто твоя мама?
– У меня ее нет, она умерла, когда я был маленьким. Мы жили с папой и бабушкой.
У Даши опять потемнело в глазах. Она вдруг ясно нарисовала себе картину мнимой смерти мужа и сына. Ее просто обвели вокруг пальца, заставив оплакивать всю жизнь своего ребенка. Старуха Изергиль сумела таки настоять на своем и отняла у нее самое дорогое, что есть у матери.
– А почему у вас в рамочке на пианино моя фотография, где я маленький? А на ней черная ленточка?
– Леня, я потом тебе все объясню, ладно?
Даша достала из сумки сотовый телефон и набрала номер Борина.
Глава 34
Оперативники уже рассаживались по машинам, когда Борин услышал трель телефонного звонка. Эта мелодия у него была настроена на Дашины вызовы.
– Даша, что случилось? Ты где? Так. Я все понял. Фейерман Михаил Соломонович. Я понял. Быстро бери мальчика, и уходите из квартиры. Телефон не отключай, будь постоянно на связи. Даша, он очень опасен. Все поняла? Говори, мне постоянно что-нибудь, не молчи.
Жестом Борин показал остальным, чтобы ехали за ним.
– Иди к соседям, к тем старичкам со второго этажа. Хорошо. Все, вы у них в квартире? Сидите там и не высовывайтесь. Я еду.
Борин гнал по улице, нетерпеливо мигая фарами. Ехать было не больше пяти минут, но он боялся не успеть. Шерман мог вернуться раньше, чем они подъедут к дому.
Машина, взвизгнув тормозами, резко остановилась во дворе напротив Дашиного дома. Туда же подъехал и УАЗик. Борин расставил людей так, чтобы перекрыть все выходы и входы во двор и подъезд. Сам он встал за дверью черного хода, выходящей на лестничную площадку третьего этажа.
– Леонид Иванович, он во дворе.
– Хорошо, пропустите.
Шерман подошел к Дашиной квартире, на ходу доставая ключи из кармана. У него все получилось. Он без труда взял два билета на московский рейс, и сейчас они с сыном навсегда распрощаются с этим городом. Он вставил ключ в замочную скважину.
– Фейерман Михаил Соломонович? Милиция. Прошу вас, спокойно поднимите руки за голову. Вы арестованы по подозрению в умышленном убийстве Голованова Юрия Анатольевича и Петровой Валентины Николаевны.
– Голос за спиной звучал четко и холодно. Шерман – Фейерман резко толкнул дверь в квартиру. Прямо на него смотрело дуло пистолета.
Все было кончено. Он просчитался. Мамочка как всегда оказалась права, не нужно было возвращаться к прошлому.
* * *
Ленька сидел на диване в чужой квартире и неподвижно смотрел в одну точку. Около него суетилась пожилая женщина с добрым лицом, предлагавшая ему то пирожки, то жареную картошку. При этом она часто вытирала платком глаза и тихо причитала: "Ох, как же так. Живой и невредимый". Он ничего не понимал. Почему – то, когда та женщина, Даша, кого – то ему смутно напоминавшая, взяла его за руку и тихо, но убедительно попросила пойти с ней, он тут же согласился. Тревоги последних дней отступили и он теперь точно знал, что ничего плохого не случится. Когда отец сказал ему, что они поедут в Россию, он страшно обрадовался. Он переписывался по Интернету со многими, и надеялся, что встретиться хоть с одним из виртуальных друзей. Но они поехали не в Москву, где жили, судя по приглашениям, его самые постоянные корреспонденты. Самара, как он знал, тоже была городом не маленьким, но это же не Москва! Он боялся, что ему будет элементарно скучно среди незнакомых людей. Получилось даже хуже, чем он мог себе вообразить. Отец, и до этого не баловавший его вниманием, совсем перестал его замечать, занятый одному ему известными делами. Жили они в тесной квартирке у какой – то старой папиной знакомой. Правда, Вера Андреевна ему понравилась. Она была с ним ласкова и закармливала его блинчиками с разными начинками, которых он съедал целую тарелку. А отец вел себя все более странно. Он то возбужденно ходил из угла в угол по комнате, то лежал на диване, тупо уставившись в телевизор с погасшим экраном. На вопросы Леньки, когда они поедут назад, в Хадеру, он досадливо махал руками. Тетя Вера, поначалу радостная и довольная, стала все чаще внимательно посматривать на своих гостей. А однажды спокойствию Леньки наступил конец. Он увидел, как отец прячет в мешок для мусора какой – то желтый плащ, заляпанный бурыми пятнами. Леньке стало страшно. У отца, когда он невидящим взглядом посмотрел сквозь него, был полубезумный вид человека, радующегося завешенному делу. Так выглядел маньяк в фильме про полицейского – убийцу, после того, как задушил свою очередную жертву. Ленька тогда мудро рассудил, что они не в Америке и не на диком Западе, а в мирном русском городе. После их поспешного бегства от тети Веры, страхи вернулись к нему с удвоенной силой. А когда они вошли в незнакомую квартиру, и он увидел на пианино свою фотографию восьмилетней давности с прикрепленной к ней наискосок черной ленточкой, он испугался по – настоящему. Он знал, что такие ленточки бывают на фотографиях только умерших людей.
Отец ушел за билетами, а Ленька решил осторожно исследовать территорию, вдруг обнаружится еще что – то интересное. Ему было стыдно, что он без разрешения ходит по чужому жилищу, но он оправдывал себя тем, что боится. На звук ключа, поворачиваемого в замке, он вышел в коридор. Женщина, зайдя в квартиру, назвала его по имени и тут же упала без чувств. Он тогда бестолково заметался по кухне, наливая воду из графина и расплескивая ее по идеально чистой столешнице. Очнувшись, она задала ему несколько вопросов и тут же принялась звонить по сотовому телефону. А потом они спустились к соседям и теперь сидят и чего – то ждут.
Звонок в дверь вывел его из оцепенения. За старушкой в комнату вошел высокий мужчина с квадратными плечами. Даша подошла к нему и уткнулась лицом ему в грудь. Он погладил ее по вздрагивающей спине и посмотрел на Леньку. Ленька вежливо поздоровался.
– Леонид Иванович Борин, – представился мужчина.
– Леонид Фейерман, – протянул ему руку Ленька.
Дарья смотрела на них и все никак не могла перестать плакать. Леньке было ее жалко, но он не знал, может ли подойти к ней и сказать несколько успокаивающих слов. Втроем они поднялись в Дашину квартиру.
– Даша, мне нужно идти. Вернусь часа через два.
– Конечно, иди, Леня. Пока.
Борин кивнул Леньке и вышел в коридор. Через минуту хлопнула входная дверь.
– Есть хочешь, Леня?
– Да, спасибо.
– Называй меня пока Дашей, хорошо?
– Как хотите.
Даша чистила картошку и никак не могла придумать, с чего начать разговор с сыном. Как объяснить десятилетнему мальчику, что его жизнь теперь должна измениться очень круто.
– Даша, а где отец?
– Вот он, первый трудный вопрос.
– Он задержан милицией, Леня.
Ленька согласно кивнул головой. Даша удивилась. Мальчик как будто был готов к такому ответу.
– А вы мне кто?
Даша бессильно опустилась на стул. Вот он самый трудный вопрос.
– Я твоя мама, Леня, твоя родная мама.
Ленька в изумлении посмотрел на Дашу и неожиданно расплакался. Даша растерялась и пересела к нему на кухонный диванчик.
– Не плач, Ленечка, мой маленький. Теперь мы будем вместе, всегда, ты согласен? Это ничего, что ты меня совсем не помнишь, мы будем учиться любить друг друга заново, ты мне расскажешь, как учишься и какие у тебя друзья. Какое твое любимое кушанье?
– Жареная картошка и блинчики с начинкой, – сквозь слезы, но с улыбкой ответил Ленька.
– И я люблю блинчики. Буду жарить тебе их хоть каждый день.
– Не надо каждый, а то быстро надоест.
– Хорошо, тогда день – жареная картошка, день – блинчики.
Слезы уже высохли, с худенького личика Леньки не сходило выражение облегчения и расслабленности. Голова его склонилась Даше на плечо, и он заснул, неловко уткнувшись Даше в плечо кудрявой головой. Даша осторожно уложила его на узкий диванчик, подложила подушку и накрыла пледом. "Что же ты сотворил со своим сыном и со мной, Шерман?! Как носит земля таких, как ты и твоя мамаша? Лялька говорит, что не все платят за совершенное зло в этой жизни, но ты, клянусь, сполна ответишь за все. И скоро, очень скоро. А твоя мать, эта злобная старуха, варится в адском котле, это точно".
Глава 35
Леон вздрогнул от громкого звонка телефона. На квартирный номер ему мог звонить только Борин.
– Да, слушаю вас.
– Леон, здравствуйте, это Елена Соколова.
– Здравствуйте, Лена.
– Мне ваш телефон дал следователь Борин. Я хочу пригласить вас сегодня вечером к нам на ужин. По – моему, нам нужно, наконец, познакомиться поближе.
– Я не против. Когда мне прийти?
– К семи.
– Хорошо, я буду.
"Вот все и кончилось. Или только начинается? В любом случае, кончится эта проклятая неопределенность".
Лялька накрывала на стол и подгоняла совсем разленившегося за последнее время мужа. Тот никак не хотел выходить из квартиры, чтобы отнести пакет с мусором к бачкам в конце двора.
– Саш, ну воняет же, самому не противно?
– Сейчас, зайка, только дочитаю.
Лялька усмехнулась. Ее муж, после того, как она его разоблачила, читал женские детективы в открытую, не прячась у себя в кабинете. Вот и сейчас не мог оторваться от последней книжки Устиновой. Сама она ее "проглотила" за сутки, забыв про то, что нужно готовить ужин.
– Скоро уже гости придут.
Сашка нехотя отложил детектив и, подхватив с кухни мусорный пакет, вышел из квартиры. На душе было легко и уютно. В их с Лялькой дом вернулась спокойная семейная жизнь, с ласковыми подколками и молчанием, наполненным неслышим диалогом. "Нам не нужно открывать рот, чтобы что – то сказать друг другу". Частенько они начинали говорить одновременно и одинаковыми фразами. Сашке было интересно, это Лялька читала его мысли или он ее?
Когда он вернулся, к ним уже пришли первые гости. Борин сидел в любимом Лялькином кресле и листал толстый альбом с фотографиями. Около книжных стеллажей, зачарованно глядя на корешки старых подписных изданий, стоял худенький мальчик в светлых джинсах и клетчатой рубашке.
– Всем привет.
Сашка протянул руку Борину, который попытался приподняться с кресла и тут же рухнул обратно. Мальчик обернулся и вежливо поздоровался.
– Леня, это Александр Ильич. А это мой сын Леонид, – Даша обняла мальчика за плечи. Тот не отстранился, как большинство подростков его возраста, – У меня теперь в доме сплошные Леньки, вон тот, большой, и вот этот, средний.
– Почему средний?
– Потому, что Ленькой – маленьким они назвали лопоухого двортерьера, которого совместно спасли от голодной смерти, вытащив из картонной коробки на помойке, – Борин "сердито" засопел и обиженно поджал губы.
– А вот это большой просто захлебывается от ревности.
– Захлебнешься тут! Вы совсем не обращаете на меня внимания, а мне тоже требуется и забота и уход.
– Но он же маленький! – хором возопили мать и сын.
– А я старый и больной, – Борин ворчал, но с его лица не сходила блаженная улыбка. Расскажи ему кто еще год назад, что он будет с удовольствием обсуждать, чем кормить и как воспитывать беспородную дворняжку, он бы только посмеялся.