– Если бы на Марсе были города… – сказал он игриво голосом Лоринкова.
– Я бы встал пораньше и слетал туда… – сказал он тихо.
– Побродил по скверам, рассмотрел дома, – сказал он громче.
– Если бы на Марсе, были города, – прокричал он. он.
– Вот такая фигня, земляне, – сказал он.
– Полковник авиации Лоринков докладывает с Марса, – сказал он.
– На пол часа туда где ты, носила белые банты, – снова запел он.
– На полчаса туда где я, был капитаном корабля, – пел он.
– Туда где вечная весна, на полчаса-а-а-а-а, – пел он.
Мужчины глядели друг на друга, не веря, а потом вдруг вскочили, стали бегать вокруг костра, прыгать, и обниматься. Взлетели вверх огни фейерверков в Лондоне, Москве и Париже. Ликовал Нью-Йорк. Праздновал Дели. На всей планете воцарился, из-за огней, день. Этот день позже назвали в энциклопедиях Днем Великой Космической Свадьбы.
Ведь Земля светилась, писали позже в газетах, как невеста.
Алел, – словно смущенный жених, – Марс.
Я и мои маленькие шлюхи
Она позвонила, как всегда, ночью.
Я выругался, положил ручку на бумагу, и погасил лампу ночного света. К счастью, пишу я на кухне, где стоит наш телефон, так что он звонил недолго. Я взял трубку.
– Привет, Лоринков, привет, Володя, – сказала она.
– Здравствуйте, Горал, – сказал я.
– Снова вы, – сказал я.
– Я же просил вас не звонить мне больше, – сказал я.
– Да что ты мне "выкаешь", – сказала она.
– Давай на "ты", – сказала она.
– Ты Володя Лоринков, я Горал Линорик, – сказала она.
– Кстати, хочешь послушать классную историю про Муху Цеце, – сказала она.
– Нет, – сказал я.
Ночью стоять босиком на кухне было холодно из-за плитки. Я переминался.
– Значит так, – сказала она.
– Я сказал "нет", – сказал я.
– Почему ты такой грубый, Володя, – сказала она.
– Почему вы мне звоните? – сказал я.
– Володя, ну, мы же все знаем, что ты единственный настоящий писатель сейчас, – сказала она.
– На самом-то деле мы все про себя знаем, – сказала она.
– Все мы кривляемся просто, а если по делу, то все мы в курсе, что среди русских писателей есть только один человек, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, – сказала она.
– И это ты, Володя, – сказала она.
– Владимир Владимирович Лоринков, – сказал я.
– Владимир Владимирович Лоринков, – сказала она.
– Тем более, если вы все всё понимаете, – сказал я.
– Почему вы мне звоните, вы, все – сказал я.
– Ну, Володя, – сказала она.
– Вечность одно, а фуршеты другое, – сказала она.
– Я никогда в жизни не подтвержу при свидетелях того, что только что тебе сказала наедине, – сказала она.
– Оставьте меня в покое все, – сказал я.
– Значит, есть Муха Цеце, моя легендарная Муха Цеце, это персонаж, – сказала она.
– Ну, – сказал я.
– Короче она такая смешная, она хипстер, ну и немножко кидалт, – сказала она.
– Не ругайтесь, дети спят, – сказал я.
– Володя, тебе пора переезжать в мегаполис, – сказала она.
– Чтоб вы там из меня кровь сосали без перерыва, – сказал я.
– Вернемся к Мухе Цеце, – сказала она.
– Нет, – сказал я.
– Она такая прикольная, – сказала она.
– В этой серии Муха Цеце пишет письмо Медведеву, – сказала она.
– Что еще за чувак, – сказал я.
– Президент Россиянии, – сказала она.
– А? – сказал я.
– Ну России, Рашки этой, – сказала она.
– А что, у вас не Ельцин президент уже? – сказал я.
– Володя, ты что, не следишь за политикой, – сказала она.
– Нет, – сказал я.
Прислонился лбом к стеклу и стал смотреть на шлюшек из ночного клуба, который напротив нашего дома до утра музыкой бухает. Бух-бух. Красивые шлюшки. В чулках, в крупную сетку… У меня встал.
– У меня встал, – сказал я.
– Вот видишь, а ты не хотел про Муху Цеце, – сказала она.
–… – ничего не сказал я.
– В общем, Муха Цеце пишет письмо Медведеву… – сказала она.
– Что еще за чувак? – подумал я.
–… с просьбой освободить Ходорковского, – сказала она.
– Она бросает письмо в бутылку и бросает бутылку в море, – сказала она.
– После этого идет спать и тут ей звонит Медведев, – сказала она.
– Он говорит ей "привет Цеце", она говорит в ответ "здравствуйте Медведев", – сказала она.
– После этого они болтают немного, а он напоследок говорит, "кстати, о твоей просьбе, ну, насчет Ходорковского и как бы облегчить его участь", – сказала она.
– "Я велел, чтобы ему в еду добавляли слабительное", говорит Медведев, – сказала она.
– "И так его облегчит", говорит Медведев, – сказала она.
Я потрогал член. Господи, огромный просто, и твердый… Как камень!
– Почему ты молчишь, – сказала она.
– А что? – сказал я.
– Это же СМЕШНО, – сказала она.
– Муха Цеце это моя фишка, это целая фабрика шуток и детского, наивного взгляда на мир, – сказала она.
– Ясно, – сказал я.
– Послушайте, Горал, – сказал я.
– Горал Линорик, – сказала она.
– Марта Кетру, Горал Линорик, Малат Шуралматов, Мурал Анормаралиев, Вася Пупкин, – сказал, раздражаясь я.
– Идите НА ХРЕН все, – сказал я.
– Я не люблю ненастоящих людей с ненастоящими фамилиями, – сказал я.
– О чем ты сейчас думаешь? – спросила она.
– О том, какой у меня ОГРОМНЫЙ член, – сказал я правду.
– Разве не о том, как быть Парадоксальным и Ироничным? – сказала она.
– Я думала все Настоящие писатели только об этом и думают, – сказала она.
– Я тело неудачника, в которое по ошибке попал предназначенный другому дар, – сказал я.
– Ирония, парадоксы… – сказал я.
– Пусть идут следом за вами, – сказал я.
– Вот мой член намного важнее, это подарок судьбы, – сказал я.
– Ты антисемит? – сказала она.
– Горал, я не люблю такие вопросы, – сказал я.
– Особенно когда их задают евреи, – сказал я.
– Ничего, мы все равно будем вместе, – сказала она.
– Ты и твоя малярийная муха? – сказал я.
– Ты и я, – сказала она.
– Это вряд ли, – сказал я.
– Ты что-то сейчас пишешь? – сказала она.
– Я все время что-то пишу, – сказал я.
– Прямо как Дима Быков, – сказала она.
– Почему вы не называете людей полным именем? – спросил я.
– А что, Володя? – сказала она.
– Ладно, – сказал я.
– Я любуюсь шлюхами из ночного клуба, – сказал я.
– Не хочешь написать со мной в соавторстве что-то? – сказала она.
– Только объявление о розыске, – сказал я.
– Пока, милый, – сказала она.
– Привет комару, – сказал я.
– Мухе, – сказала она.
– Мухе ЦеЦе, – сказала она
Я повесил трубку. К клубу подъехала машина. Шлюха склонилась к окну и я увидел, что белья на ней не было. Конечно, я одел очки. Телефон едва зазвонил, и я сдернул трубку.
* * *
– Володь, привет, – сказал голос с чистейшим московским акцентом.
Значит, гастарбайтер какой-то, понял я. Так оно и оказалось.
– Это Багиров звонит, Эдик, – сказал голос.
– Очень приятно, – сказал я.
Записал фамилию на листке бумаги, рядом с "медведевым" и "ходорковским". Завтра погуглю, подумал я.
– Мне тоже, – сказал он.
– Давай встретимся, – сказал он.
– Интересно было бы с тобой познакомиться, – сказал он.
– Ну, давайте, – сказал я.
– Брось мне "выкать", – сказал он.
– Пусть Дима Быков мне выкает, – сказал он.
– Ты же не Дима Быков? – сказал он.
Я глянул на отражение в окне, за которым мельтешили шлюхи.
– Нет, – сказал я.
– Ну лады, – сказал он.
Я положил трубку. Подвинул стол к окну так, чтобы свет от фонаря падал. Стал, поглядывая на шлюшек, писать. У спины потеплело.
– Спи, – сказал я.
– Не стой босая на плитке, – сказал я.
– Пишешь? – спросила жена.
– Рассказ? – сказала она.
– Сценарий на сорок тысяч, – сказал я.
– Недурно, котик, – сказала она.
– Кто звонил? – сказала она.
– Так, знакомая одна, – сказал я.
– Горал Линорик, – сказал я.
– Ох уж эти твои шлюхи, – сказала она.
– Брось, – сказал я.
– Она рисует не смешные комиксы и я ее в жизни не разу не видел, – сказал я.
– Тебе звонит ночью женщина по имени Горал Линорик, которая рисует не смешные комиксы, и хочет, чтобы ты рассказал ей, почему ты такой грубый? – сказала она.
– Да, – сказал я.
– Бедненький, не нужно столько оправдываться, – сказала она.
– Не нужно громоздить столько лжи из-за какой-то интрижки, – сказала она.
– Ты же знаешь, что я не против, главное, чтобы я ни о чем не знала, – сказала она.
– А я УЗНАЛА, – сказала она.
Я молчал.
– Что там у клуба? – сказала она.
Сняла с меня очки, надела и присмотрелась. Очки, рубашки, часы, еда в ресторане… Все-то они норовят отобрать. Женщины. Но им идет.
– Мм-м-м, какие ноги, – сказала жена.
Я прищурился. Ноги были и правда что надо. Они торчали из окна. Машина покачивалась. Секс, секс, секс. Везде секс, подумал я.
Сексический секс.
* * *
…отбросив одеяло, я встал и вернулся на кухню. Машины разъехались, шлюхи разошлись. Зазвонил телефон.
– Привет, – сказал голос с московским акцентом.
– Это я, ну, Эдик Багиров, – сказал он.
– Здравствуйте, Эдуард, – сказал я.
– Да брось ты мне "выкать", – сказал он.
– Слушай, не получается уважить твою просьбу, – сказал он.
– Какую просьбу? – сказал я.
– Ну, встретиться, – сказал он.
– А, – сказал я.
– Так что давай завтра? – сказал он.
– Ну конечно, Эдуард, как вам будет угодно, – сказал я.
– Да не "выкай" ты мне, ты чего, Дима Быков? – сказал он..
."димабыков", написал я рядом с "медведев", "ходорковский" и "багиров". Телефон вновь зазвонил. Я понял, что сорок тысяч исчезли в ночи, как бледные шлюховские ляжки. Взял трубку.
– Привет, это Дима Быков, – сказал голос.
– Здравствуйте, Дмитрий, – сказал я.
– Ну ты прям, не "выкай", чего ты, – сказал он.
– Че ты, Эдик Багиров, что ли, – сказал он.
– Кстати, он звонил, – сказал я.
– А, привет ему, – сказал он.
– Слушай, я хотел спросить… – сказал он.
– Да бросьте, – сказал я.
– Все вы кривляетесь просто, – сказал я.
– А если по делу, то все вы в курсе, что среди русских писателей есть только один, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, – сказал я.
– И это я, – сказал я.
– Владимир Владимирович Лоринков, – сказал я.
– Верно, – сказал он.
– Ты, кстати, говоришь прямо как Горал Линорик, – сказал он.
– Она звонила сегодня, – сказал я.
– Что же ты сразу не сказал, – сказал он.
Мы поговорили еще немного о том, как подорожало метро, и я повесил трубку. Телефон зазвонил сразу же.
Это был мой литагент.
– Привет, – сказала она.
– Я никогда тебе не звоню, – сказала она.
– Мы работаем по электронной почте, – сказала она.
– Так что к чему этот цирк? – сказала она.
– Верно, – сказал я.
Так что я положил трубку и продолжил работу. От меня требовалось написать сценарий к двухчасовому фильму про цыган. В голову мне пришла отличная идея. Я написал "кошка любит коня, а сверху на них падают лепестки подсолнечника". Открыл шкаф и вытащил бутылку вина. Следовало это отпраздновать. Оставалось оформить идею культурно, подчистить ее, и расписать на 50 страниц, но это была ерунда. Главное-то было сделано. Идея. Так что я уже и не нервничал, когда позвонили.
Я отключил телефон. Выпил вина, любуясь идеей сценария. Сунул шнур на место.
– Здравствуйте, – сказал мягко голос.
– Привет тебе, – сказал я.
– Вы же, москвичи гребанные, все хотите на "ты", – сказал я.
– Это президент России Дмитрий Анатольевич Медведев, – сказал голос.
– Здравствуйте, – сказал голос еще раз.
– Мне в общественную приемную пришло какое-то идиотское письмо с дебильными рисунками, – сказал он.
– Муха какая-то, про говно…. – сказал он.
– А я здесь при чем? – сказал я.
– Ваш адрес был указан в качестве обратного, – сказал Медведев.
– Горал, сучка, – сказал я.
– Какой "горал", какой "видал", – сказал Медведев недоумевающе.
– На конверте написано "Лоринков" какой-то, – сказал он.
– Какой-то… – сказал я.
– Да бросьте вы придуриваться, – сказал я.
– Можно подумать, ваши шестерки не доложили вам… – сказал я.
–… что есть только один человек, который пишет на русском языке не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, и это я, – сказал я.
– Владимир Лоринков, – сказал я.
– Ладно, – сказал он.
– Доложили, конечно, а я так… – сказал он.
– Придуриваюсь, – сказал он.
– Как Ваши дела? – вежливо сказал я.
– Да брось ты мне "выкать", – сказал он….
Мы договорились, что он возьмет все шесть последних книг по издательской цене, – причем эротический детектив про Стамбул он просил в двух экземплярах, – а мне за это продлят визу на месяц, и я положил трубку. Я успел выпить полбутылки вина и раскрыл окно. Снял трубку.
– Это Ходорковский, – сказал голос из гулкого помещения.
– Что-то знакомое, – сказал я.
– Вам не звонил Медведев? – сказал он.
– Только что, – сказал я.
– Позвонит еще раз, передайте, пожалуйста, что… – сказал он.
Я тщательно записал его просьбу и обещал передать. Положил трубку, подумав, что он так ни разу и не обратился ко мне на "ты". Ну вот. Стоит в России человеку сесть в тюрьму, как он становится по-настоящему вежливым.
* * *
Я отвечал на звонки уже из чистого любопытства. Половина ночи прошла. Сценарий, как ни странно, двигался. Конечно, в следующий раз позвонили на середине фразы.
– Привет, Володь, – сказал голос с чистейшим московским акцентом.
– А, Эдуард, – сказал я.
– Звонили Горал Линорик и Дмитрий Быков, – сказал я.
– Еще Ходорковский и Медведев, – сказал я.
– Ну, ты им хотя бы не "выкал"? – сказал он.
Мы поговорили немного о том, можно ли стать великим писателем благодаря одному лишь желанию им стать, и мне пришлось огорчить собеседника. Мы попрощались и я попробовал все-таки продолжить работу. Конечно, телефон опять зазвонил
Я даже трубку положить не успел, просто прижал рычажок, и отпустил. Так и есть.
На том конце провода уже был человек.
– Добрый день, – сказал он.
– У нас ночь, – сказал я.
– Это Маркес, – сказал он.
– Я узнал, – сказал я.
– Ну, как там у вас в Молдавии? – сказал он.
– Смотря что вас интересует, – сказал я.
– Давай на "ты", – сказал он.
– Меня интересует то, что Действительно важно, – сказал он.
– Шлюхи? – сказал я.
– Шлюхи, – сказал он довольно.
– Шлюхи везде, – сказал я, пожав плечами.
– Молоденькие? – сказал он.
– Преимущественно да, – сказал я.
После этого я, наконец, поговорил за всю ночь о важном. Маркес оказался приятным стариком и знал толк в шлюхах. Мы договорились созваниваться и попрощались.
Потом я дописал сценарий и положил трубку. Выпил вина еще. Увидел, что фонарь уже не светит, потому что наступает четвертая стража. Тускло светилась Венера. Запели петухи.
После этого никто уже не звонил.
Утро встречи изменить нельзя
…и вот, когда Колька Наумов совсем было прощался с жизнью, прямо из стены и появилась гостья из будущего.
Красивая женщина в обтягивающем серебристом комбинезоне, с шлемом в левой руке и длинным бластером в правой. Целилась она им прямиком в Колиных обидчиков. Алиса, миелофо…. подумал Коля, и потерял сознание. Чтобы очнуться спустя несколько минут от любовных похлопываний по щекам да объятий ребят, которые его тормошили. Одноклассники, неделю разыскивавшие Кольку по всем чердакам да подвалам Москвы, где парня спрятали похитители, уж и не думали найти его живьем…
Женщина в это время наводила порядок.
– Стоять на месте, – сказала женщина с бластером.
– Федеральная служба безопасности Галактики, – сказала она.
– Просто поднимите руки и встаньте к стене, – сказала она.
– И вторую пару рук тоже, – сказала она.
– И третью, и хвостами не шевелить, – сказала она.
Космический пират Крыс и его подельник Крас нехотя, но повиновались. Сразу было видно, что с женщиной они знакомы, и знают, что на расправу она скора.
– Я вас давно знаю, – сказала женщина.
– Вы в курсе, что я на расправу скора, – сказала она.
– Стоять и не двигаться, сейчас вас автомолекулотранспортизируем, – сказала она.
– Начальник, – заныли пираты.
Но было поздно: лица их окаменели, тела скукожились, и стали похожи на тюбики из-под пасты, которой Колька с одноклассниками мазали одноклассниц во время поездок в пионерский лагерь, где пионервожатый Сеня Егоров…
– Что ты вечно о какой-то ерунде думаешь, – сказала Алиса.
– Откуда ты знаешь, о чем я дума… – сказал Коля.
– А, миелофон, – сказал он.
Алиса развязала Коле руки и помогла встать. Сказала тихо:
– Пора прощаться, дружок.
– Меня ждет 22 век, космолеты и Космозоо, – сказала она.
– Удивительные открытия, путешествия в космосе, – сказала она.
– Конечно, и тебя это ждет, – сказала она.
Ребята окружили Алису. Взволнованные, раскрасневшиеся лица, пионерские галстуки, школьная форма, жадные, любопытные глаза… Женщина в комбинезоне, тактично ждавшая у стенки, кашлянула. Сказала:
– Алиса, пора прощаться, – сказала она.
– Третий порт космодверей во время вот-вот закроется, – сказала она.
– Скажите, а можно нам хотя бы… ну на минуточку, в будущее, – сказал Герка Поливаев.
– Нет, дружок, – сказала женщина, но не строго.
– Ну тогда… тогда скажите хоть, кто из нас кем станет! – сказала Аллочка Гербер.
– Вы и сами знаете, кто из вас кем станет, – сказала женщина.
– Ну, пожалуйста, – хором сказали ребята.
– Ну, пожалуйста, Громозека, – сказала Алиса.
Женщина улыбнулась, поправила челку – ребята ахнули, пораженные ее красотой, – и присела прямо на ступеньки подвала. Сказала:
– Спрашивайте, – сказала она.
– Третий порт космодверей подождет, – сказала она.
– Спасибо, Громозека, – сказала Алиса.
– Не за что, Алиса, – сказала Громозека.
– С тебя альпанатра пфы всо ре ку ке, – сказала она.
– Хорошо, – сказала Алиса, покраснев.
– Тогда уже и пру енг мпры щока за щока, – сказала она.
– Ах, шалунья, – сказала гостья.
– Но торпитесь, ребята, – сказала она.