Примерно в течение недели по вечерам Дзин иногда сообщал: это дрозд. Сейчас как раз такое время года, когда может петь эта птица, думал Исана и не обращал внимания на слова сына. А это, оказывается, вертелись вокруг убежища мальчишки, свистом и трелью подавая друг другу сигналы. Возможно, Дзин вовсе не спутал пение птицы с подражанием, а хотел предупредить отца о чем-то, что было для него скопищем фальшивых дроздов, и, точно успокаивая, говорил своим приятным, как сказала девица, голосом: это дрозд…
Девушка вернулась одна и вызывающим тоном спросила:
- Он не хочет, чтобы его видел кто-нибудь, кроме нас, так что скажите, в какой комнате мы можем поселиться и где брать воду для питья.
Исана объяснил расположение комнат на третьем этаже, показал, где кухня, уборная, какие лекарства есть в аптечке, и, глянув в горящие глаза девушки, захлопнул у нее перед носом дверь.
Было слышно, как за дверью несколько подростков осторожно тащили что-то вверх по лестнице. Потом в прихожей появились, видимо, другие, не те, которые до этого топали по винтовой лестнице.
- Может, еще спереть подушек с сидений? На стоянке есть и другие заграничные машины, - сказал кто-то как о чем-то обыденном.
- Хватит. Здесь одеял сколько хочешь, - властно ответила девушка.
Вскоре все стихло. Исана вышел в прихожую проверить, заперта ли входная дверь, и прислушался: сверху не доносилось ни звука. Он прошел на кухню, куда можно было попасть через дверь у винтовой лестницы, - кувшин и аптечка исчезли. Но к содержимому холодильника не притронулись. Он приготовил Дзину и себе незамысловатый ужин и вернулся в комнату, наверху по-прежнему было тихо. Если этих юнцов, подумал Исана, грубых и жестоких, чему-нибудь научили, то это строгой дисциплине. Дзина пока ничто не напугало, поев, он устроился на постеленной для него раскладушке и быстро заснул. Сам Исана долго не мог заснуть. Он все думал, какую ему избрать тактику, чтобы решительно изменить взаимоотношения с подростками.
Потом его мысли, как когда-то грезы о смерти, раскрутила невидимая сила тьмы. Он лежал во тьме и вопрошал души деревьев и души китов, удастся ли ему, изо всех сил прижимая к себе Дзина, уйти от преследования мальчишек, несомненно подстерегающих его снаружи, и добежать до полицейской будки на холме у городского вокзала. Если вспомнить, как они гнались за тем агентом, находившимся при исполнении служебных обязанностей, придется признать, что это невозможно. Подумать только, как намучается сын, когда я, держа его на руках, буду мчаться во тьме, только представить себе ужас, который охватит его, если меня догонят, изобьют, и я буду валяться в заболоченной низине. Но предположим, он осуществит это тяжелейшее предприятие, физически почти невыполнимое, о чем он заявит полицейским? О том, что, практически не прибегая к конкретной угрозе насилия, его попросили о такой мелочи, как приютить на время больного и сиделку; согласившись освободить комнату, он стал своего рода пособником. Единственное, что может убедить полицейских, это донос, что за ним гонятся дружки девушки, которая недавно соблазняла их пожилого сослуживца, но, пока он вместе с полицейскими вернется в убежище, ее и след простынет. Он и в самом деле не знал, как убедительно рассказать полицейским о случившемся. Кто поверит, например, его рассказу о девушке в окне павильона? А потом; когда после неудачного доноса он будет возвращаться в убежище, его до полусмерти изобьют юнцы, поджидающие во тьме у подножия холма. Даже девчонка и та будет возмущена: а еще говорит, что поверенный китов и деревьев, - спрятался за спину властей и продал нас, хорош. Они будут с пристрастием и с той же энергией, с какой топали по крыше, допрашивать меня, настоящий ли я поверенный китов и деревьев. Если даже мне удастся их в этом убедить, что я должен буду для них сделать, чтобы они простили неудавшийся донос? Лишь горячо взывая к душам деревьев и душам китов, даже самому себе, не говоря уж о других, не докажешь, что ты их поверенный, - жалобно говорил Исана, обращаясь к душам деревьев и душам китов.
Есть более простой способ, чем бежать с сыном на руках, - подняться по винтовой лестнице, запереть в комнате девчонку и "больного" и, как следует забаррикадировав вход в убежище, чтобы подростки, почуяв неладное, не смогли ворваться внутрь, подать сигнал бедствия выстрелом из ракетницы, которая находится в бункере как принадлежность атомного убежища. Но есть ли у меня право просить чужих людей о помощи? Могу ли я настоятельно взывать к ним из своего убежища? Я, человек, порвавший связи со всем светом и запершийся с сыном в атомном убежище, бросив всех на произвол ударной волны и радиации ядерного взрыва? Если помощь и будет оказана, то сюда ворвутся не только те, к кому я взываю, но и все на свете чужие люди, - говорил он, обращаясь к душам деревьев и душам китов. Жалобно взывая к ним, отдавшись во тьме мечтам, он вдруг ужаснулся от страшной мысли. В непроглядной тьме тело его одеревенело, и он утратил способность взывать к душам деревьев и душам китов. А девушка и больной мальчишка, притаившиеся на третьем этаже, точно умерли, а вдруг они и есть посланцы душ деревьев и душ китов? Если так, то, желая быть поверенным деревьев и китов, Исана убивает призывы этих самых деревьев и китов, беспрерывно обращаясь к душам деревьев и душам китов. И выполнение этого плана убийств… Исана заснул, и ему приснилось, будто его привели на суд душ деревьев и душ китов. Там его ждали свидетели обвинения: девчонка с пламенеющими янтарными глазами и "больной", весь перебинтованный так, что нельзя было узнать, кто это такой…
Глава 5
КИТОВОЕ ДЕРЕВО
Перед самым пробуждением Исана увидел еще один сон: вокруг него толпятся сонмы душ деревьев и душ китов. Деревьев-душ множество, как в девственном лесу. Китов-душ множество, как до начала эпохи китобойного промысла. Этот странный сон был последовательно диалектичен - Исана понимал, что поскольку это души, то, хотя их неисчислимо много, им хватит места, чтобы выстроиться вдоль стен комнаты, в которой он спит сейчас вместе с Дзином. Когда Исана лежал еще на диване, укрывшись одеялом, но уже готов был проснуться, души деревьев и души китов учинили ему безмолвный перекрестный допрос, построенный на методе психоанализа. Исана разрешили остаться лежать на диване. Зачем меня спрашивают, собираюсь ли я причинить зло тем, кто находится на третьем этаже? Ведь пострадавший - я, - взывал он к душам деревьев и душам китов еле слышным голосом, потому ли, что на него был надет собачий намордник, или потому, что сам сомневался в своих словах, но, во всяком случае, еле слышным голосом…
Он проснулся оттого, что у него пересохло в горле. И хотя у него пересохло в горле во сне, он проснулся оттого, что в горле действительно пересохло. Сон был несколько нереален, но в деталях, в отношениях между людьми оставался вполне жизненным, и переход проснувшегося Исана в реальную жизнь осуществился удивительно естественно. Такие сны он уже видел не раз. Но в сегодняшний его сон впервые вошли чужие люди, их судьба. Все еще лежа на диване в предрассветных сумерках, Исана обнаружил, что дверь в кухню полуоткрыта. Дверь, которую он совершенно точно закрыл. Всмотревшись в темноту за дверью, Исана увидел человека. Теперь уже окончательно проснувшись, Исана стремительно сел. Девушка, только того и дожидавшаяся, окликнула его хриплым голосом:
- Больной проголодался, дайте ему чего-нибудь поесть.
Испытав при виде девушки какое-то странное, неопределенное чувство, Исана в то же время понял, что она терпеливо ждала его пробуждения с деликатностью, никак не вязавшейся с бесцеремонным вторжением в чужую жизнь. Ждала, как умная собака, неотрывно глядя на него через полуотворенную дверь. Удостоверившись, что Дзин спит, Исана, прикрывшись одеялом, встал с дивана.
- Ешьте все, что найдете в холодильнике, - сказал он, испытывая неловкость от звука собственного голоса.
Однако вместо того, чтобы сразу же направиться к холодильнику, девушка, забившись в угол, неотрывно следовала за ним взглядом. У девушки на лице не было и следа косметики, но все равно ее горящие глаза сверкали, губы были очерчены еще четче, а смуглая кожа приобрела еще более сочный цвет - и все потому только, что она не была накрашена. С ней произошла совсем иная перемена, чем с теми девушками, с которыми спал когда-то Исана. Он вынул из холодильника хлеб, ветчину и латук и положил на кухонный столик у мойки. Только тогда девушка нерешительно приблизилась к нему. Исана включил тостер и пододвинул его к ней. Все это время глаза его были прикованы к ее фигуре. Она же смотрела на его оголившийся круглый животик, вздувавший вельветовые брюки. Исана стало не по себе. Девушку точно подменили: весь вид ее говорил, что она не считает его посторонним, ее сдержанность, граничащая с робостью, просто изумляла его.
Сверху горохом посыпалось жалобно:
- Инаго! Инаго!
- Он сказал "инаго", саранча?
- Да нет, просто зовет меня: Меня так называют - Инаго. Ко мне это прозвище прилипло еще с детства, - ответила девушка неохотно, и Исана перестал расспрашивать, но придумал для ее имени другие иероглифы, ничего общего с саранчой не имеющие.
Исана пододвинул девушке коробку с чаем и чайник. Но вдруг забеспокоившись, что она не умеет как следует обращаться с газом, сам поставил чайник на плиту. Потом стал готовить еду для себя и Дзина, девушка делала бутерброды. Это тесное общение с девушкой в крохотной кухне, когда они беспрерывно касались друг друга, не могло не создать атмосферы близости, граничащей с чувственностью. Попроси она поделиться приготовленной им едой с больным, он бы не отказался. Наоборот, чтобы как следует накормить больного, Исана, не дожидаясь просьбы, налил полную кастрюлю воды и опустил в нее замороженную курицу. Она стала медленно оттаивать, чуть замутняя воду, так бывает, когда тает снег. Исана положил туда промытый рис и крупно нарезанный лук. Он хотел приготовить рис, как его делают в Китае. Девушка, накладывая бутерброды на тарелку и заваривая чай, внимательно следила за его стряпней, потом, не проронив ни слова, взяла поднос и вышла в дверь у винтовой лестницы.
Пока вода в кастрюле закипала, Исана приготовил для себя и Дзина чай и намазал хлеб маслом. Уменьшив огонь, он вернулся в комнату. Дзин тихо лежал с открытыми глазами. Было в нем что-то беспокойное, потому, наверно, что спали они не в своей обычной комнате, а внизу. Пока варился рис, отец с сыном принялись за свой немудреный завтрак. За стенами убежища послышался сигнал.
- Это дрозд, - сказал Дзин.
Чтобы привлечь внимание девушки, свиста оказалось недостаточно, и в стену бросили небольшим камнем. Кто-то спустился по лестнице и вышел в прихожую. Вскоре девушка вернулась в дом, вошла в комнату и, будто Исана должен был знать имя их предводителя, сказала:
- Такаки сказал, что хочет встретиться с вами, говорит, ему нужно, чтобы вы кое-куда съездили на велосипеде.
Исана выглянул в бойницу. Парень по имени Такаки, которому, как показалось Исана, очень подходили иероглифы, обозначающие "высокое дерево", стоял, прислонившись к вишне и опустив голову. Трудно было сказать, о чем он думает, наверно о том, как Исана отнесется к его просьбе.
- За ребенком я присмотрю, - сказала девушка.
Вздрогнув, точно от острой боли, Исана обернулся. Если вдуматься, сказать такое - все равно что предложить отрезать ему руку или ногу. И к тому же сказать так, будто то, что она присмотрит за Дзином, дело решенное. Дзин, разложив на полу ботанический атлас, внимательно рассматривал яркие картинки, на которых были изображены листья, ветки с плодами и деревья целиком - тис, мискант, подокарп. Девушка, устроившись сзади него, смотрела на ребенка чуть ли не с благоговением. Что означает этот новый зигзаг в ее поведении? - подумал Исана, разглядывая девушку. Она надела его толстую фуфайку, которую он носил зимой, уйдя в нее по самый подбородок, рукава тоже были слишком длинны. Надела ее без разрешения, с такой же бесцеремонностью, с какой предложила присмотреть за Дзином, используя его как заложника; хотя на Дзина она действительно смотрит с неподдельным восхищением. Исана направился к выходу из убежища, с легким сердцем отказавшись от ритуала, каким обычно сопровождался его уход.
- Как он смотрит на меня. Больному нужна радость, - сказала девушка, снова взглянув на Исана. Сверкающие нездоровым блеском глаза девушки, полные бессильной мольбы, заставили Исана поежиться. Бессильная мольба в глазах девушки вызывала сострадание и была как-то связана со сном о душах деревьев и душах китов. Ведь пострадавший - я, - мысленно возразил Исана, но взгляд девушки сразу же заставил его отбросить эту мысль.
- Дзин будет спокойно рассматривать деревья. Дзин будет рассматривать деревья, - сказал Исана сыну.
- Да, Дзин будет рассматривать деревья, - сказал Дзин, не отрывая глаз от ботанического атласа.
Исана вывел из прихожей велосипед и стал спускаться по косогору. Двинувшийся ему навстречу парень не отрывал глаз от никелированного руля велосипеда и заговорил, еле шевеля тонкими губами.
- Рана нашего больного стала гноиться, может, вы купите каких-нибудь антибиотиков. В последнее время без рецепта врача в аптеках перестали продавать антибиотики. Вдобавок он боится заболеть столбняком и потерял сон, поэтому нужно бы купить еще и снотворного. Снотворное тоже не продадут, не установив места жительства и фамилии.
- Не знаю, снотворного я обещать не могу, - ответил Исана.
Пока Исана, толкая сзади вилявший из стороны в сторону велосипед, выводил его на дорогу, Такаки достал из огромного кармана американского военного френча пакет, завернутый в большой платок.
- Здесь одна мелочь. В аптеке могут удивиться…
- Это собрали твои товарищи?
- Нет, опорожнили несколько междугородных телефонов-автоматов, - сказал парень.
Когда Исана собрался уже сесть на велосипед, юноша ухватился рукой за седло. Сначала он молча шел рядом, мрачно устремив взгляд в землю. Потом повернулся к Исана, явно желая что-то сказать, никак не мог решиться и все же заговорил, всем своим видом показывая, что, если Исана встретит его слова холодно, он сразу же умолкнет.
- Вы так убеждены, что являетесь поверенным деревьев и китов, что и мне почему-то тоже очень хочется в это поверить. Но скажите: вы не слышали такое название "Китовое дерево"? Так оно называется. Где бы я ни бывал, всюду было свое Китовое дерево. Только название это никогда не произносят вслух - так было у меня на родине, и местные жители никогда его не слышали. Или, может, по какой другой причине? Во всяком случае, в наших местах знают о Китовом дереве. А что, если оно есть и в других местах, но только называется по-другому, а не объяснишь, какое оно из себя, о нем и не узнают…
- Китовое дерево! - выдохнул потрясенный Исана, и ему стало не по себе оттого, что он не услышал голоса Дзина: это Китовое дерево.
Перед глазами Исана возникла совсем иная картина, нежели та, что открылась сейчас перед ним, - бескрайняя даль. Так широко и бескрайне, насколько хватает глаз, простирается степь или море; поселившись в городе, Исана забыл, как выглядит неоглядная даль, и вот сейчас перед ним снова, как призрачное видение, появился бескрайний лес, до самого горизонта произрастающий из одного корня, - появилось Китовое дерево. Могучие, неколебимые стволы заканчивались густой кроной волнующейся листвы - всем своим видом дерево напоминало резвящегося в море полосатика. И из гущи листвы, образующей голову, с беззаботной улыбкой на него смотрели умные черные глаза. Как прекрасно это Китовое дерево!
- Велосипед упадет, - сказал юноша.
Посмотрев на мелькающие в бледных лучах солнца спицы сильна наклонившегося в его сторону велосипеда, Исана растерялся. Велосипед упал между ним и Такаки, колеса его беспомощно вращались в воздухе. Пока парень поднимал велосипед, кит, которому он должен был улыбнуться в ответ, кит-Китовое дерево, прищуривший в улыбке глаза, спрятанные в густой листве, исчез. Юноша покатил велосипед дальше и снова стал рассказывать о Китовом дереве.
- Все мои товарищи приехали в Токио по набору, они не любят рассказывать друг другу, где и когда они родились, я вот родился в лесной местности, у нас там растет Китовое дерево. А там, где вы родились, растет Китовое дерево?
Исана подумал, что юноша уже не раз спрашивал незнакомых людей о Китовом дереве и всякий раз получал отрицательный ответ. И когда он услышал, что Исана назначил себя поверенным китов и деревьев, ему захотелось заставить Исана поверить его нехитрой выдумке. Конечно, он надеялся, что Исана, услышав слова "Китовое дерево", безусловно, захочет поверить в его существование…
- Деревня, где я жил в детстве, тоже окружена лесами, правда, такого названия у нас нет, - сказал Исана осторожно. - Но сейчас, услышав от вас слова "Китовое дерево", я сразу же представил себе огромное дерево, напоминающее по внешнему виду кита и колышущееся на ветру, подобно киту на волнах. Меня охватило такое приятное чувство.
- Приятное? - сказал Такаки, стараясь понять, какой смысл вкладывает Исана в это слово. - Как вы его себе представляете? Я ведь только слышал название "Китовое дерево", а сам его ни разу не видел… Я был тогда еще совсем маленьким. Как услышу, бывало, о Китовом дереве, потом целый год мечтаю о нем. В детских журналах всегда печатают загадочные картинки, в которых спрятаны разные животные. Я представляю его деревом, в котором сплелись десятки китов. Я даже однажды нарисовал такое дерево.
Перед глазами Исана теперь появилось целое стадо китов. Он подтянул к себе велосипед.
- Значит, вы тоже не видели Китового дерева?..
- Но в наших местах оно и в самом деле растет, около него у нас в деревне как-то вершили суд, - перебил юноша, чтобы Исана не задал новый вопрос, который перечеркнет все сказанное раньше. - А те, кого судила деревня, в ту же ночь исчезали. Китовое дерево существует.
Даже если эта история про Китовое дерево и казалась Исана странной, он и не думал в ней усомниться. Ему было досадно, что они подошли к дороге, идущей вверх, к городу на холме. Досадно потому, что он знал: юноша сейчас повернет обратно.
- Вы потом продолжите свой рассказ о Китовом дереве, ладно? - грустно спросил Исана.
- Я всегда верил, что найду наконец человека, который серьезно выслушает мой рассказ о Китовом дереве, - сказал Такаки, отнимая руку от седла.