Это книга об активной творческой роли рабочего класса, по-хозяйски заинтересованного в завтрашнем дне своей родины; конфликт между директором текстильного комбината коммунистом Власовым и начальником главка Толстяковым положен в основу сюжета первой книги романа. Во второй книге рассказывается о дальнейшей перестройке работы комбината. Ломка старых привычек и навыков порождает новые конфликты и столкновения характеров.
СЛАВНОМУ ОТРЯДУ РАБОЧЕГО КЛАССА
СОВЕТСКОГО СОЮЗА - ТЕКСТИЛЬЩИКАМ
ПОСВЯЩАЕТСЯ ЭТА КНИГА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Второй день на даче Толстяковых в Софрино шли приготовления ко дню рождения Милочки. Ей исполнялось двадцать два года. Празднество устраивали в субботу, чтобы можно было повеселиться и потанцевать вволю.
Мать Милочки, Лариса Михайловна, сумела настоять на том, чтобы муж предоставил в ее распоряжение легковую машину. "Хотя бы на эти два дня", - с видом мученицы сказала она, подчеркивая тем самым и скромность своих притязаний, и обычную незаинтересованность мужа в домашних делах. И вот шофер Ваня, загорелый молодой человек, весельчак и балагур, уже не раз курсировал между Москвой и дачей, исполняя многочисленные поручения хозяйки.
- Не забудьте, пожалуйста, купить хрену и две банки майонеза, - наставляла Лариса Михайловна, отправляя его рано утром в субботу в очередной рейс. - Подо-* ждите. Больше ничего не надо? - Она сжала пальцами виски. - Просто голова разламывается!
- Вроде больше ничего... А впрочем, пока обернусь, вы, может, и еще чего надумаете, - с усмешкой ответил Ваня и добавил: - Что ж, для стального коня семьдесят километров не крюк, съездим еще раз!
Любаша, пожилая, рыхлая, добродушно-ворчливая домработница, шлепая босыми ногами по крашеному полу, принялась за генеральную уборку. На кухне жарились пироги. Чуть не каждую минуту с криком: "Ой, батюшки, не сгорели бы!" - она бежала взглянуть на них.
В одиннадцатом часу в столовую спустилась заспанная Милочка, в длинном шелковом халате, в мягких домашних туфельках на босу ногу. Сегодня она не поехала в институт.
- Милая моя соня! Разве можно так долго спать в такой день? - с ласковой укоризной сказала Лариса Михайловна, целуя дочь.
- До рассвета читала. Этот "Лунный камень"... не оторвешься.
- Ну, умывайся скорее и давай завтракать. Я с утра на ногах и еще ничего не ела.
Милочка распахнула дверь на террасу.
- Холодно, сыро! - Она зябко поежилась, прикрыла дверь и повернулась к матери. - А Леня где?
- Поехал в институт.
- Противный! Ведь обещал сегодня быть дома...
- У него комсомольское собрание.
- Подумаешь, собрание!
Во время завтрака, задумчиво глядя на мокрые листья сирени за слегка запотевшим окном, Милочка обсуждала предстоящую вечеринку.
- Надеюсь, будет весело. Ленка замечательно поет цыганские романсы, шикарно танцует. Саша принесет аккордеон. Надо, чтобы Вадим почитал свои стихи. По-моему, у него проблески гениальности.
Небо
театральной декорацией
дремлет,
облокотившись на горизонт...
Хорошо, правда?
- Ешь, Милочка! Остынет. И потом - у меня еще столько дел!
- Ну, и Борис, конечно, придет. И непременно - Сережа. Вот кто никогда не забывает о дне моего рождения!
- Не понимаю твоей нетребовательности: зачем тебе этот Сережа? - Лариса Михайловна досадливо поморщилась.
- Что значит зачем? Сережа очень хороший парень!
- Ничего особенного в нем не нахожу, самый обыкновенный рабочий, хотя и называется помощником мастера. Дружба - это и общность духовных интересов, и сходство характеров. А что у тебя с "им общего? Разве ты не понимаешь, что, следуя своей детской привязанности, ты только поддерживаешь в парне надежды, которым никогда не суждено сбыться, ставишь его в неловкое положение перед нашими друзьями? Мало ли с кем случается дружить в школе... Ты же не маленькая, пора смотреть на жизнь серьезнее. Хоть его пожалей. Ну что он рядом с тем же Борисом? Борис - культурный человек, у него и манеры и тон воспитанного юноши... Или - Николай Николаевич: инженер, образованный, остроумный, кончает аспирантуру, человек с будущим...
- Мамочка, милая, сколько страсти, какой проникновенный монолог! Только ты опоздала со своими рассуждениями минимум на полстолетия, так что не трать пыл понапрасну!
- Жизнь остается жизнью, и каждому хочется устроить ее как можно лучше.
- Вечно одно и то же: мудрость отцов и неразумие детей!
- Хорошо, хорошо, не сердись, не буду! - Лариса Михайловна горестно вздохнула. - Когда-нибудь вспомнишь мои слова и поймешь, как я была права.
Желая прекратить этот неприятный ей и за последнее время часто повторявшийся разговор, Милочка демонстративно раскрыла книгу, которую принесла с собой, и, отодвинув недопитый кофе, стала читать.
Мать, обиженно поджав губы, взглянула на дочь.
- Хоть бы толком сказала, кого ты пригласила. Должна же я знать, на сколько человек накрывать стол!
Милочка подняла голову от книги и, загибая длинные, тонкие пальцы, принялась считать вслух:
- Вадим, Лена, Борис, Саша, Лиза, Сережа... В общем, моих друзей наберется человек десять...
- Да нас четверо - четырнадцать, - продолжала счет "Лариса Михайловна. - Инженер Никитин с сестрой - шестнадцать. Ну, и, конечно, Юлий Борисович... Вот по-настоящему воспитанный человек! Такие, как он, в наше время редкость! Накроем стол на двадцать персон, - хватит?
- По-моему, вполне, - согласилась Милочка.
Накинув на плечи пальто и взяв у Любаши ножницы,
она вышла в сад - нарезать цветов для стола.
Хорошо спланированный и отлично обработанный участок вокруг двухэтажной дачи с застекленной террасой и балконом имел форму правильного квадрата. И чего только не было на этом участке! Клен, старые липы, березы, голубые елки, в тени которых летом развешивали гамаки. Дикий виноград, оплетавший террасу, уже заметно покрасневший, поднимался до самой крыши. Десятка полтора раскидистых яблонь хотя и требовали от сторожа немалой заботы, но плодоносили почему-то плохо. Вдоль забора тянулись кусты малины, крыжовника, смородины. Грядки клубники начинались у небольшого огорода за летней кухней. Особой гордостью хозяина дачи, Василия Петровича Толстякова, были цветы. Их было множество - и под окнами, и на клумбах возле террасы, и по обеим сторонам посыпанной красным песком дорожки, ведущей к калитке. Но сейчас одни только георгины и астры на большой клумбе перед домом радовали глаз яркостью красок, и Милочка направилась к ним...
2
К шести часам вечера все было готово к встрече гостей. Комнаты прибраны по-праздничному, полы натерты до блеска. В саксонских вазах, стоявших на маленьких полированных столиках по углам столовой, красовались георгины самых причудливых расцветок. Большой стол, покрытый белоснежной скатертью, ломился под тяжестью вин и снеди. На длинных блюдах заливная рыба, на других - разнообразные закуски:, икра, шпроты, крабы, сардины, маринованные белые грибы, ветчина, всевозможные колбасы, сыр на фарфоровых дощечках - словом, всего было вдоволь. Водка, настоянная на вишне и на апельсиновых корках, разлита была в пузатые хрустальные графинчики, отделанные серебром. Коньяк и дорогие десертные вина стояли в бутылках, что, по мнению хозяйки дома, должно было еще раз подчеркнуть ее утонченный вкус и знание "света".
Лариса Михайловна питала особую слабость к дорогому, старинному фарфору и хрусталю. Она не в силах была пройти мимо комиссионного магазина и не заглянуть в него. Часами могла она простаивать возле прилавка, выбирая копенгагенскую тарелку. В буфете и горках хранились коллекции фарфора, хрусталя, отряды причудливых безделушек выстроились на пианино, стены комнат были увешаны тарелочками.
Сегодня Ларисе Михайловне представился удобный случай продемонстрировать дорогие ее сердцу сокровища, и она, десятки раз передвигая бокалы, графинчики, переставляя блюда с закусками, долго хлопотала у стола. Наконец, подобно художнику, сделавшему последний взмах кистью и взирающему на свое законченное творение, она в последний раз окинула стол критическим взглядом. Найдя, что все великолепно, поднялась к себе переодеться: на это тоже требовалось немало времени.
День выдался серый, скучный. Непрерывно моросил мелкий дождь. Милочка сидела в столовой с открытой книгой на коленях. Охваченная неясным, тревожным и одновременно удивительно приятным чувством ожидания чего-то радостного, она бездумно смотрела на калитку и с нетерпением ждала запаздывавших гостей. Она была уже одета, причесана - готова к их приему. Узкое, модное платье с разрезами по бокам плотно облегало ее гибкую фигурку. Бледно-розовая' тонкая шерсть красиво оттеняла матовую белизну кожи, золотистые волосы светящимся ореолом окружали продолговатое нежное лицо с чуть вздернутым носиком. Лакированные туфли без каблуков изготовлены были по особому заказу. Тоненькие, как паутинка, чулки с черной пяткой, еще только входившие в моду, плотно обтягивали ее стройные ноги.
Скрипнула калитка, и на садовой дорожке показалась плотная, коренастая фигура Леонида в синем плаще. Он шел, широко шагая, размахивая чемоданчиком.
Скинув плащ и тщательно вытерев ноги, Леонид подошел к сестре.
- Драгоценная сестрица, - начал он торжественно -шутливым тоном, - в столь знаменательный день, каким, несомненно, является сегодняшний, прошу в знак моей беспредельной любви принять сей скромный дар и снизойти до понимания того немаловажного факта, что стипендию я получу только двадцать третьего числа! - Он достал из чемодана книгу и протянул ее сестре.
- Спасибо. - Милочка, улыбаясь, взглянула на заголовок: "Станиславский. Моя жизнь в искусстве", отложила книгу в сторону.
- Как?! Ни капли восторга? Да знаешь ли ты, что за этим сокровищем мне пришлось тащиться на Кузнецкий мост и вырвать его, что называется, с боем в Лавке писателей!
- По-видимому, твоя самоотверженность так велика, что такой (ничтожный человек, как я, не сумеет оценить ее по достоинству, - съязвила Милочка. Внимательно осмотрев поношенный костюм брата и съехавший набок галстук, она недовольно сказала: - Ты бы переоделся, скоро гости приедут!'
-’ Понимаю: кавалеры во фраках, дамы в вечерних туалетах... Как ты думаешь, что мне больше к лицу - фрак или смокинг?
- Хватит дурачиться! Иди переодевайся, да не забудь сменить рубашку.
- Слушаю и повинуюсь! - Щелкнув каблуками, Леонид по-военному зашагал к двери. Тут взгляд его упал на стол. - Ух ты! Здесь действительно пахнет пиршеством! Сколько вкусной еды, а я хожу голодный... Где мама?
- Наверху, переодевается.
- Ясно!.. Мам, а мам, нельзя ли чего-нибудь поесть? - крикнул Леонид, подойдя к лестнице, ведущей из столовой на второй этаж.
- Какой ты нетерпеливый, Леня! - послышался недовольный голос Ларисы Михайловны. - Пойди в кухню, попроси Любашу накормить тебя. Смотри не наедайся, скоро сядем за стол.
- На кухню так на кухню. Мы народ не гордый, было бы что поесть.
3
Гости съезжались.
Послышался шум мотора, и к садовой калитке подкатила новенькая машина. Из нее вышли трое юношей и девушка.
Один из гостей, высокий молодой человек, толкнул ногой калитку и первым вошел в сад. Это был Борис, сын заместителя министра, непосредственного начальника Василия Петровича Толстякова. Он вразвалку дошел до большой клумбы, остановился, поправил шелковый шарф, выглядывавший из-под воротника широкого драпового пальто, сдвинул назад велюровую шляпу и огляделся по сторонам.
- Милочка, можно тебя на минутку?
- Наконец-то! - Милочка вышла на террасу. - Что же вы стоите? Заходите в дом.
- Нам нужно выяснить один вопрос. - Борис подошел к террасе. - Как ты думаешь, Василий Петрович подкинет нас обратно в город или сказать шоферу, чтобы он приехал за нами?
- Ну, конечно, Ваня отвезет вас, - ответила Милочка.
Борис махнул рукой шоферу
За ним шел Вадим, однокурсник Бориса и его близкий друг. Он держал под руку худенькую, бледную девушку - подругу Милочки Лену. Последним, согнувшись под тяжестью большого аккордеона в футляре, неуклюже шагал Саша. Правой рукой он оттягивал ремень, врезавшийся ему в плечо, в левой держал большой букет.
Поднявшись на террасу, толстенький Саша скинул с плеча ношу. Вытянувшись во весь свой маленький рост, он протянул букет Милочке.
- Поздравляю... вернее, поздравляем, - поправился Саша. - Расти, Милочка, большая, на радость родителям и не забывай своих друзей, - сказал он. Голос у него был тоненький, немного писклявый.
- Спасибо...-Милочка взяла цветы и поднесла их к лицу.
- Я говорил, что на дачу цветы не возят - этого добра здесь хоть отбавляй! Но Саша у нас чудак, - насмешливо сказал Борис.
- Отчего же, он прав. Что может быть лучше цветов?- Милочка ласково улыбнулась Саше.
Лена подошла к подруге и, поцеловав ее в щеку, что-то шепнула.
.- Ну, мальчики, будьте как дома, раздевайтесь и заходите в столовую. Мы скоро вернемся. - Милочка взяла Лену под руку, и они ушли.
В столовой Борис, понизив голос, раздраженно сказал:
- Терпеть не могу семейные сборища с бабушками да с тетушками!
- Чепуху ты мелешь. Сам знаешь, что здесь никаких бабушек не бывает и обстановка, я бы сказал, самая подходящая, - сказал Вадим.
- Это смотря на чей вкус.
- Ничем тебе не угодишь! - рассердился Саша. - Не успел войти в дом, как начал ворчать. Смотри, как здесь хорошо! И, конечно, будут девушки. Ешь, пей, танцуй сколько твоей душе угодно. Не понимаю - что тебе еще нужно?
- Все это не то... не то!..
Борис задумался и вдруг, словно его осенила какая-то блестящая идея, обратился к друзьям:
- Послушайте, ребята, вот что я вам скажу: а не
собраться ли нам на той неделе у нас на даче? Старики уже переехали в город, на даче никого нет, и нам никто не помешает... Можно отправиться попозже и остаться там на ночь...
- 'Мысль неплохая, только вряд ли девушки согласятся ночевать на даче, - усомнился Вадим.
- Чепуха! Из приличия немного поломаются, придется уговаривать, а потом выдумают тысячу причин для оправдания перед родителями и останутся. Я, например, беру на себя Милу, а ты, Вадим, займись Леной. Насколько я понимаю, она влюблена в тебя, как кошка, и йи в чем тебе не откажет. Можно пригласить еще Володю Сорокина - у него шикарные девушки из медицинского!
- Насчет Лены ты напрасно. И вообще... я попросил бы...
Вадим хотел еще что-то сказать, но Борис не дал ему закончить:
- Брось ломаться, Вадька! Не ссориться же нам
из-за девчонки? Ближе к делу! Как вы насчет моего предложения?
- Тс-с... кто-то идет,- предупредил Саша, и разговор прекратился.
Пришли две скромно одетые, гладко причесанные студентки, школьные подруги Милочки, и Володя Сорокин.
- Вот и Володя. Легок "а помине! А мы только что говорили о тебе,- приветствовал приятеля Борис.
- Что же вы говорили?- спросил тот и, сняв очки, принялся усердно протирать вспотевшие стекла.
- Что тебе чертовски везет,- ответил Борис, взглянув на девушек.
- Не понимаю.- Володя пожал плечами, а девушки удивленно уставились на слишком, как им показалось, развязного молодого франта.
Борис действительно выглядел франтом в модном костюме бутылочного цвета. Из верхнего кармана длинного пиджака торчал шелковый платочек, подобранный в тон узенькому галстуку, свисавшему ниже пояса и закрепленному на груди золотой цепочкой.
Заметив смущение девушек, Володя поспешил представить им Бориса.
Вслед за ними появился молодой инженер Никитин с маленькой, похожей на подростка, девушкой - своей сестрой Наташей.
- А где же хозяева?- спросил он, обращаясь к Борису.
- Я имею поручение от Милочки принимать гостей и занимать девушек приятным разговором,- ответил тот.
- Ничего подобного,- послышался голос Милочки из-за стены.- Я никому не поручала свои обязанности хозяйки.- Она вбежала в комнату, веселая, оживленная, с подчеркнутой сердечностью поздоровалась с Никитиным и, целуя Наташу, сказала:- Как хорошо, что вы приехали!
Потом пришел еще один гость - молодой человек в тщательно выутюженном поношенном бостоновом костюме, с копной светлых волос. Переступив порог столовой, он нерешительно остановился. Казалось, юноша был не в силах справиться с охватившим его смущением.
Это и был Сергей Полетов.
Увидев Милочку, разговаривавшую с Наташей, он подошел к ней.
- Поздравляю,- негромко сказал он и, крепко пожав ее тонкую руку, протянул подарок - кожаную папку с "молнией".
- Спасибо, Сережа!-Милочка взяла его под руку
и громко сказала:- Разрешите представить: мой лучший друг, еще со школы, Сережа Полетов!
Сергей покраснел, сделал общий неловкий поклон и торопливо подошел к Никитину - единственному из гостей, кого он знал.
Общий разговор, несмотря на все старания молодой хозяйки, не клеился, как это обычно бывает, когда собираются вместе незнакомые и разные по характеру люди.
Борис острил, желая привлечь внимание девушек, в особенности голубоглазой Наташи. Вадим стоял у окна, засунув руки в карманы спортивного пиджака, и задумчиво смотрел в сад. Саша стучал одним пальцем по клавишам пианино, словно проверяя звук инструмента. А студентки, стоя у стены, о чем-то шептались, украдкой поглядывая на гостей.
Одна только Лена, казавшаяся необыкновенно тонкой и хрупкой в вечернем платье из тяжелого черного шелка, отделанном мелким бисером, не скучала. Она громко хохотала и откровенно, словно кому-то назло, кокетничала с Володей.