- У меня прекрасно. И хватит уже спрашивать.
- Вы когда доехали?
- Откуда я знаю? В среду утром, рано.
- Кто вел?
- Он, - ответила девушка. - И не дергайся. Вел он очень славно. Я даже поразилась.
- Он вел? Мюриэл, ты дала мне слово, что…
- Мама, - перебила девушка. - Я же говорю. Он вел машину очень славно. Вообще-то не больше пятидесяти всю дорогу.
- А с деревьями не глупил, как раньше?
- Я же сказала, мама, он очень славно вел. Ну пожалуйста. Я попросила его держаться поближе к белой полосе и все такое, и он меня понял и держался. На деревья даже старался не смотреть, я видела. Кстати, папа машину починил?
- Нет еще. Требуют четыреста долларов только за…
- Мама, Симор сказал папе, что заплатит за ремонт. Незачем…
- Ну, посмотрим. Как он держался - в машине, ну и в целом?
- Нормально, - ответила девушка.
- Обзывал тебя этой жуткой…
- Нет. У него теперь кое-что новенькое.
- Что?
- Ох, да какая розница, мама?
- Мюриэл, я хочу знать. Твой отец…
- Ладно, ладно. Он зовет меня мисс Духовная Гулёна-1948, - ответила девушка и хихикнула.
- Ничего смешного, Мюриэл. Совершенно ничего. Это кошмар. А вообще - грустно. Как подумаю, что…
- Мама, - перебила девушка. - Послушай меня. Помнишь книгу, которую он мне прислал из Германии? Ну эту - немецкие стихи. Куда я ее задевала? Ума не…
- Она где-то у тебя.
- Точно? - спросила девушка.
- Разумеется. То есть где-то у меня. В комнате у Фредди. Ты ее бросила тут, а у меня не было места в… А что? Она ему нужна?
- Нет. Но он про нее спрашивал, когда мы ехали. Прочла я или нет.
- Она же на немецком!
- Да, моя дорогая. Это без разницы. - Девушка закинула ногу на ногу. - Он говорит, стихи эти, оказывается, написал единственный великий поэт нашей эпохи. Говорит, надо было перевод купить или как-нибудь. Или выучить язык, если угодно.
- Кошмар. Кошмар. А вообще - грустно, вот что. Твой отец вчера вечером сказал…
- Секундочку, мама, - сказала девушка. Сходила к окну за сигаретами, закурила, вернулась к кровати. - Мама? - спросила она, выдыхая дым.
- Мюриэл. Так, послушай меня.
- Я слушаю.
- Твой отец разговаривал с доктором Сивецки.
- Так? - сказала девушка.
- Он все ему изложил. По крайней мере, мне он так сказал - ты же знаешь своего отца. Про деревья. Эту историю с окном. Весь этот кошмар, что он бабушке наговорил про ее виды на кончину. Что он сделал с этими славными снимками с Бермуд - все.
- И? - сказала девушка.
- И. Во-первых, тот ответил, что выпускать его из госпиталя - это было преступление армии, слово чести. Он весьма определенно сказал твоему отцу, что есть немалая возможность - очень большая возможность, как он сказал, - что Симор совершенно утратит контроль над собой. Даю слово чести.
- Здесь в отеле есть психиатр, - сказала девушка.
- Кто? Как его фамилия?
- Откуда я знаю? Ризер или как-то. Говорят, очень хороший.
- Никогда не слышала.
- Но он все равно, говорят, очень хороший.
- Мюриэл, пожалуйста, не хами. Мы за тебя очень переживаем. Вообще-то вчера вечером отец хотел вызвать тебя телеграммой дом…
- Мама, я сейчас домой не поеду. Так что успокойся.
- Мюриэл. Слово чести. Доктор Сивецки сказал, что Симор может совершенно утратить кон…
- Я только что приехала, мама. Это у меня первый отпуск за много лет, и я не собираюсь все упаковать обратно и мчаться домой, - сказала девушка. - И я все равно сейчас дороги не перенесу. Я так обгорела, что хожу с трудом.
- Ты на солнце обгорела? Ты что, не мазалась этим "Бронзом", я же тебе положила? Я в сумку прямо…
- Мазалась. Но сгорела все равно.
- Кошмар. И где ты сгорела?
- Везде, дорогая моя, везде.
- Кошмар.
- Выживу.
- Скажи мне, а ты с этим психиатром говорила?
- Ну как бы, - ответила девушка.
- И что он сказал? Где был Симор, когда вы разговаривали?
- В Океанском салоне, на пианино играл. Он оба вечера, что мы тут были, играл.
- Ну, и что он сказал?
- Ой, да ничего такого. Сначала со мной сам заговорил. Я вчера вечером на бинго рядом с ним сидела, и он спросил, не муж ли это мой играет в соседнем зале на пианино. Я говорю, да, муж, а он спрашивает, он что, заболел. А я говорю…
- А почему он спросил?
- Откуда я знаю, мама? Наверное, Симор бледный такой, - сказала девушка. - В общем, после бинго они с женой позвали меня выпить. Я и пошла. Жена у него просто жуть. Помнишь это кошмарное вечернее платье, мы его в витрине "Бонуита" видели? Ты про него еще сказала, что к нему нужно маленькую, просто крохотную…
- Зеленое?
- Вот в нем она и ходит. Там одни ляжки. Она у меня все спрашивала, не родственник ли Симор той Сюзанне Гласс, у которой магазин на Мэдисон-авеню, шляпный.
- Но что же он сказал? Врач.
- А. Ну, в общем, ничего такого. То есть, мы же в баре сидели и прочее. Там жуткий шум.
- Да, но… но ты ему рассказала, что он пытался сделать с бабушкиным креслом?
- Нет, мама. Я не очень вдавалась в подробности, - ответила девушка. - Может, еще получится с ним поговорить. Он торчит в баре целыми днями.
- А он не сказал, возможно ли, чтобы… ну, ты понимаешь - он чудить, скажем, начал? С тобой что-нибудь сделал?!
- Вообще-то нет, - ответила девушка. - Ему нужно побольше фактов, мама. Им же про детство надо все вызнать - вот в этом смысле. Я же сказала, нам едва удалось вообще поговорить, такой там шум стоял.
- М-да. Как твое синее пальто?
- Нормально. Я часть набивки вытащила.
- А что вообще с одеждой в этом году?
- Жуть. Но инопланетная. В общем, сплошные блестки, - сказала девушка.
- Как номер?
- Нормально. Но и только. Тот, что у нас до войны был, не дали, - сказала девушка. - Люди в этом году кошмарные. Ты бы видела, что с нами в ресторане сидит. За соседним столиком. Будто на самосвале приехали.
- Ну что, сейчас так повсюду. Как балерина?
- Слишком длинная. Я же говорила, она слишком длинная.
- Мюриэл, я только еще раз у тебя спрошу - с тобой правда все хорошо?
- Да, мама, - ответила девушка. - В девяностый раз.
- И ты не хочешь вернуться домой?
- Нет, мама.
- Твой отец вчера вечером сказал, что он с большой радостью заплатит, если ты поедешь куда-нибудь одна и все обдумаешь. Можно отправиться в очень славный круиз. Мы оба подумали…
- Нет, спасибо, - сказала девушка и сняла ногу с ноги. - Мама, этот звонок будет сто…
- Как вспомнишь, что ты всю войну этого мальчика ждала… то есть, как подумаешь про всех этих полоумных женушек, которые…
- Мама, - сказала девушка, - давай закругляться. А то Симор зайдет.
- А он где?
- На пляже.
- На пляже? Без присмотра? Он хорошо себя ведет на пляже?
- Мама, - сказала девушка, - ты говоришь о нем так, словно он буйный…
- Ничего подобного я не говорила, Мюриэл.
- Ну, так это прозвучало. Он же там просто лежит. В халате даже.
- В халате? Почему?
- Откуда я знаю? Наверное, потому что бледный.
- Господи, да ему нужно солнце. А заставить, чтоб снял, нельзя?
- Ты же его знаешь, - ответила девушка и вновь скрестила ноги. - Говорит, не желает, чтобы все это дурачье пялилось на его татуировку.
- Но ведь у него нет никакой татуировки! Он что, в армии сделал?
- Нет, мама. Нет, дорогая моя. - Девушка встала. - Послушай, я, наверное, завтра тебе позвоню.
- Мюриэл. Так, послушай меня.
- Что, мама? - сказала девушка и переступила на правую ногу.
- Позвони мне, как только он сделает или скажет что-нибудь чудное - сама понимаешь. Ты меня слышишь?
- Мама, я Симора не боюсь.
- Мюриэл, я хочу, чтобы ты мне пообещала.
- Ладно, обещаю. До свиданья, мама, - сказала девушка. - Папу целуй. - Она повесила трубку.
- Синь мой глаз, - говорила Сибил Карпентер - она жила в отеле с матерью. - Ты видала, где синь мой глаз?
- Киска, прекрати. Ты мамочку просто с ума сводишь. Сиди, пожалуйста, спокойно.
Миссис Карпентер мазала плечи Сибил маслом для загара, втирала его в хрупкие крылышки лопаток. Сибил шатко примостилась на огромном надувном мяче лицом к океану. На ней был купальник канареечного цвета - верхняя часть его девочке все равно не понадобилась бы еще лет девять-десять.
- Оказалось, обычный шелковый платок - вблизи очень хорошо было видно, - произнесла женщина в шезлонге рядом с миссис Карпентер. - Но вот как она его завязала? Такая прелесть.
- Похоже на то, - согласилась миссис Карпентер. - Сибил, не дергайся, котенок.
- Ты видала, где синь мой глаз? - спросила Сибил.
Миссис Карпентер вздохнула.
- Ну хорошо. - Она завернула колпачок на пузырьке масла. - Теперь беги играй, котенок. А мама пойдет в отель и выпьет мартини с миссис Хаббел. Принесу тебе оливку.
Очутившись на свободе, Сибил мигом помчалась к равнине пляжа и дальше, к Рыбацкому павильону. Остановилась только сунуть ногу в руины замка из мокрого песка, а вскоре и вообще оказалась за территорией для постояльцев.
Она прошла так с четверть мили, затем вдруг как-то боком понеслась по мягкому песку. И остановилась там, где лежал на спине молодой человек.
- Ты в воду пойдешь, синь мой глаз? - спросила она.
Молодой человек вздрогнул, правая рука его дернулась к отворотам махрового халата. Он перевернулся на живот, с глаз его спала колбаса полотенца, и он сощурился на Сибил.
- Эгей. Привет, Сибил.
- Ты в воду пойдешь?
- Я тебя ждал, - ответил молодой человек. - Что нового?
- Что? - спросила Сибил.
- Нового что? Что у нас в программе?
- Мой папа завтра прилетает на самом лёте, - ответила Сибил, пиная песок.
- Только мне в лицо не надо, детка, - сказал молодой человек, придержав девочкину лодыжку - Что ж, папе твоему уж давно пора объявиться. Я жду его с минуты на минуту. С минуты на минуту.
- А где дама? - спросила Сибил.
- Дама? - Молодой человек стряхнул песок с редких волос. - Трудно сказать, Сибил. Может оказаться где угодно - в тысяче мест. У парикмахера. Красить волосы в норковый цвет. Или у себя в номере мастерить куклы для бедных детишек. - Растянувшись на животе, он поставил один кулак на другой, а сверху утвердил подбородок. - Спроси у меня еще что-нибудь, Сибил, - сказал он. - Отличный у тебя купальник. Синие мне особенно нравятся.
Сибил воззрилась на него, затем перевела взгляд на свой выпирающий животик.
- Он желтый, - сказала она. - Это желтый.
- Правда? Подойди-ка ближе.
Сибил шагнула вперед.
- Ты абсолютно права. Какой же я дурень.
- Ты в воду пойдешь? - спросила Сибил.
- Я всерьез над этим раздумываю. Очень много над этим думаю, Сибил, ты будешь рада, когда узнаешь.
Сибил потыкала ногой небольшой резиновый матрас, на который молодой человек иногда клал голову.
- Он сдулся, - сказала она.
- Ты права. Надуть его надо побольше, чем я готов. - Он убрал кулаки и уперся подбородком в песок. - Сибил, - сказал он. - Ты прекрасно выглядишь. Приятно тебя видеть. Расскажи мне о себе. - Молодой человек вытянул руки и взялся за девочкины лодыжки. - Я Козерог, - сказал он. - А ты?
- Шэрон Липшуц сказала, ты ей дал посидеть за пианино, - сказала Сибил.
- Шэрон Липшуц так говорила?
Сибил рьяно закивала.
Молодой человек отпустил ее лодыжки, подобрал руки и улегся лицом на правый согнутый локоть.
- Что ж, - сказал он, - ты же знаешь, как оно бывает, Сибил. Я сидел и играл. Тебя нигде не видно. Подошла Шэрон Липшуц и села рядом. Я же не мог ее столкнуть, правда?
- Мог.
- Нет-нет. Нет. Я не мог так поступить, - сказал молодой человек. - Но я тебе скажу, что я сделал.
- Что?
- Я сделал вид, что она - это ты.
Сибил тут же нагнулась и стала копать ямку в песке.
- Пошли в воду, - сказала она.
- Хорошо, - ответил молодой человек. - Кажется, у меня получится.
- А еще придет - ты ее столкни, - сказала Сибил.
- Кого столкнуть?
- Шэрон Липшуц.
- A-а, Шэрон Липшуц, - произнес молодой человек. - Все время слышу это имя. Смешивает желанья и память. - Он вдруг поднялся во весь рост. Посмотрел на океан. - Сибил, - сказал он. - я знаю, что мы сделаем. Мы поищем банабульку.
- Кого?
- Банабульку, - сказал он и развязал пояс халата. Потом снял халат совсем. Плечи у него были бледные и узкие, а плавки - ярко-синие. Халат он сложил сначала вдоль, затем три раза поперек. Полотенце, раньше лежавшее у него на лице, он развернул, расстелил на песке, а сверху положил халат. Нагнулся, сунул матрас под правую руку. А левой взял за руку Сибил.
Вместе они направились к океану.
- Полагаю, в свое время ты повидала немало банабулек, - сказал молодой человек.
Сибил помотала головой.
- Нет? Где ж ты живешь тогда?
- Не знаю, - ответила Сибил.
- Да знаешь. Должна же знать. Шэрон Липшуц вот знает, где живет, а ей всего три с половиной года.
Сибил резко остановилась и выдернула руку. Подобрала обычную морскую ракушку и с подчеркнутым интересом уставилась на нее. Потом выбросила.
- Корявая Роща, Коннектикут, - произнесла она и зашагала дальше, выпятив животик.
- Корявая Роща, Коннектикут, - повторил молодой человек. - А это часом не где-то рядом с Корявой Рощей, штат Коннектикут?
Сибил посмотрела на него.
- Я там и живу, - раздраженно сказала она. - Я и живу в Корявой Роще, штат Коннектикут.
Она отбежала на несколько шагов вперед, ухватила левую ногу левой рукой и еще пару-тройку шагов проскакала так.
- Ты себе не представляешь, насколько мне стало яснее, - сказал молодой человек.
Сибил отпустила ногу.
- А ты читал "Негритенка Самбо"? - спросила она.
- Забавно, что ты спросила, - ответил он. - Я как раз дочитал его вчера вечером. - Он нагнулся и снова взял девочку за руку. - И как тебе? - спросил он.
- А тигры там бегали совсем вокруг дерева?
- Я думал, вообще не перестанут. Столько тигров я никогда не видел.
- Там всего шесть было - сказала Сибил.
- Всего шесть? - воскликнул молодой человек. - Ты считаешь, шесть - это всего?
- А тебе нравится воск? - спросила Сибил.
- Что мне нравится? - переспросил молодой человек.
- Воск.
- Очень. А тебе?
Сибил кивнула.
- А оливки нравятся? - спросила она.
- Оливки - да. Оливки и воск. Никуда без них не хожу.
- А Шэрон Липшуц тебе нравится? - спросила Сибил.
- Да. Да, нравится, - ответил молодой человек. - И особенно мне в ней нравится то, что она никогда не делает гадостей собачкам в вестибюле отеля. Тому комнатному бультерьеру, например, который живет с канадской дамой. Ты, может, мне и не поверишь, но есть такие девочки, которым нравится тыкать в эту собачонку палками от воздушных шариков. Шэрон так никогда не делает. Она всегда милая и добрая. Вот поэтому она мне так нравится.
Сибил молчала.
- А мне нравится свечки жевать, - наконец сказала она.
- Кому ж не нравится? - сказал молодой человек, ступая в воду. - Ой какая холодная. - Он бросил матрас на воду. - Нет, Сибил, погоди секундочку. Давай зайдем поглубже.
Они побрели дальше, пока вода не заплескалась у Сибил вокруг талии. Тогда молодой человек поднял девочку и уложил животом на матрас.
- Ты разве купальную шапочку не носишь? - спросил он.
- Не отпускай, - скомандовала Сибил. - Держи меня, ну.
- Мисс Карпентер. Прошу вас. Я знаю, что делаю, - сказал молодой человек. - Только не пропусти банабулек. Сегодня самый день для банабульки.
- Я ни одной не вижу, - сказала Сибил.
- Это понятно. Повадки у них очень причудливые. - Он толкал матрас дальше. Вода еще не поднялась ему до груди. - И жизнь весьма трагичная, - сказал он. - Ты знаешь, что они делают, Сибил?
Та покачала головой.
- Ну, они заплывают в норку, где лежит много бананов. Когда они туда вплывают, на вид они - очень обыкновенные рыбки. Но внутри они ведут себя, как свинки. Да я вообще знал одну банабульку, которая заплыла так в бананорку и слопала целых семьдесят восемь бананов. - Он подтолкнул матрас с пассажиркой на фут ближе к горизонту. - Естественно, их внутри так разносит, что они уже не могут выбраться из норки. Не пролезают в дверь.
- Не очень далеко, - сказала Сибил. - И что с ними потом?
- С кем что потом?
- С банабульками.
- А, когда они налопаются бананов и не могут выплыть из бананорки?
- Да, - сказала Сибил.
- Ну, мне очень не хочется тебе говорить, Сибил. Они умирают.
- Почему? - спросила Сибил.
- Ну, на них нападает бананемочь. Ужасная болезнь.
- Вон ползет волна, - тревожно сказала Сибил.
- Мы не обратим на нее внимания. Мы ей покажем нос, - сказал молодой человек. - Как два задаваки. - Он взялся за лодыжки Сибил и нажал вниз и вперед. Матрас вспорол гребень волны. Светлые волосы Сибил окатило, но вопила она с удовольствием.
Рукою, когда матрас выровнялся, она откинула с глаз размазанную мокрую прядку и сообщила:
- Я только что видела.
- Кого видела, милая?
- Банабульку.
- Господи, не может быть! - сказал молодой человек. - А у нее во рту были бананы?
- Да, - сказала Сибил. - Шесть штук.
Молодой человек вдруг взял мокрую ногу Сибил, свисавшую с матраса, и поцеловал в стопу.
- Эй! - повернувшись, произнесла хозяйка ноги.
- Сама эй! Возвращаемся. Тебе уже хватит?
- Нет!
- Извини, - сказала он и стал толкать матрас к берегу, пока Сибил не сползла в воду. Оттуда уже молодой человек нес его в руках.
- Пока, - сказала Сибил и без сожалений побежала к отелю.