- Кто - она? - переспросил Шарутин, потянув Мишу за рукав. - Идем, это не твой участок.
Миша узнал в группе работающих женщину, что повстречалась у Вечного огня. Но сейчас она выглядела по-иному. У памятника павшим гвардейцам она шла строгая, со скорбным лицом, в темно-сером платье. Теперь она тянула носилки с молодой напарницей, обе были в цветастых платьях, в косынках, обе смеялись, она мало напоминала ту, что сохранилась в памяти, но это была все же она. Миша решительно сказал:
- Никуда дальше не пойдем, будем работать здесь.
- Можно и здесь, - согласился покладистый штурман. - Отдавай мой инструмент, Миша.
Миша отдал Шарутину лопату и кирку, сам взял лежавшую на земле свободную лопату и подошел к женщинам.
- Добрый день, подружки! Не возражаете взять в напарники? Мы с товарищем спецы по земляным работам.
- Спецы? Значит, начальство? - насмешливо сказала молодая. - Удивительный народ мужчины, все бы им командовать, пять мужчин в нашей бригаде - один работает, четверо распоряжаются.
- Мы будем работать, распоряжайтесь вы! - Миша вонзил лопату в грунт.
Слежавший мусор плохо поддавался, Миша схватил кирку. Шарутин накладывал разрытую щебенку и битый кирпич на носилки, женщины выбирали целые кирпичи. Молодая сказала с удивлением:
- Впервые вижу парней, которые работают, а не горланят. Таких можно брать в напарники. Правда, Анна Игнатьевна?
Вторая засмеялась. Она хорошо смеялась, добро, с лукавинкой. И лицо ее при смехе очень молодело.
Пока женщины относили наполненные носилки, Миша с Шарутиным разрыхляли горку завалов. Шарутин сказал, что обе женщины - неплохие, а та, что постарше, даже красивая, с такими работать одно удовольствие. С ней, что ли, Миша знаком? Может, после работы пригласить обеих на прогулку? Миша не успел ответить, обе напарницы приблизились с пустыми носилками.
Еще две женщины бросили лопаты и подошли, теперь Миша со штурманом нагружали двое носилок. Миша работал с такой быстротой, словно не мусор расчищал, а раскапывал заваленного человека. Шарутин попросил, когда обе пары женщин понесли нагруженные носилки:
- Угомонись! Так же вымотаемся. Миша подмигнул.
- Вымотаемся - чепуха. Главное - поразить. Распоряжавшийся расчисткой мужчина объявил получасовой перекур. Женщины отдыхали, где было удобнее. Шарутин прохаживался по улице, молча шевеля губами - видимо, читал про себя стихи. Анна Игнатьевна села на расчищенные ступеньки лестницы. К ней подошел Миша.
- Гора с горой не сходится, Анна Игнатьевна, а человек с человеком - да. Не припоминаете старого знакомого?
- Случайного знакомого, - поправила она.
- Должок за вами, Анна Игнатьевна.
- Не понимаю, Михаил Прокофьевич.
- Имя все-таки запомнили, - сказал он с удовольствием. - Только, пожалуйста, Миша, на Михаила Прокофьевича пока не откликаюсь. Я насчет квартирки - обещали подыскать.
- Искала - не нашла.
- А в вашей нет лишней комнаты?
- Мы сами живем в одной. И в доме на девять десятых разрушенном.
- Печальная история…
- Обычная, Миша. Многие здесь живут, как я.
- А можно поглядеть на ваш дом? Ужасно интересно знать, какие жилищные условия в Светломорске. Мы с другом проводим вас после воскресника.
- Слушайте, Миша, - сказала она дружелюбно. - Не надо так со мной разговаривать. Я уже объяснила вам - для ухаживаний не гожусь. Найдите кого-нибудь помоложе и посвободней. Вот Катя, моя напарница, - очень мила, незамужняя, характер хороший. Я с ней работаю в одном цеху и ручаюсь - будет отличной подругой.
Миша сказал с насмешкой:
- Жалко вас, невольница, оказывается. И очень муж ревнивый?
- Жутко! - подхватила она весело. - Такой вспыльчивый, что убить может, если заметит, что ко мне пристают. Вам надо остерегаться, Миша.
- Я ревнивцев не пугаюсь, - пробормотал он. Сообщение о муже все же обескуражило его. В глазах Анны Игнатьевны вспыхивали лукавые огоньки. Он с досадой сказал - Вы не думайте, я не из тех, кто нахальничает.
- И мне так кажется, - сказала она серьезно. - Брат Алексея Прокофьевича не может быть легкомысленным.
- Я не в Алешку, я в себя. Перекур кончился, давайте трудиться. Как вас обеспечивать - с прохладцей или на рысях?
- Лучше на рысях. - Она показала на основательно уменьшившийся завал в лестничном пролете. - До конца дня нам надо все это расчистить, такое у нас задание.
Миша орудовал киркой с тем же старанием, Шарутин накладывал мусор на носилки. Он с силой вонзал лопату в землю и так полно набирал ею, что и четыре женщины не успевали относить. Шарутин похвастался, передыхая:
- Загоним наших девчат. Пусть заводские работницы знают, что настоящий моряк не чета их цеховым хлюпикам.
Он знал, что Миша в море еще не ходил, а промышляет в заливе на прибрежном лове, но великодушно причислил его к заправским морякам.
На улице показался Крылов с Алексеем.
Крылов погрозил Мише пальцем.
- Где местечко нашел! Среди женщин с вагоностроительного! А кто задание выполнит на рыбацком участке? Там тоже девчат хватает, тоскующих по мужской помощи. Ну-ка, марш со мной!
Алексей обратился к Анне Игнатьевне, как к старой знакомой:
- Познакомились с моим братом, Анна Игнатьевна? Как он - не ленился?
Она ответила улыбаясь:
- Отличный работник! Таких бы напарников нам всегда.
- Ты со мной, Павел? - спросил Миша Шарутина. Тот отвел Мишу в сторону и понизил голос:
- Понимаешь, мне все равно, где работать. И с тобой хорошо, ты умеешь слушать стихи. Я такое умение ценю, ты не думай. Но и девчата эти, Катя и Аня, невредные. Надо бы узнать, что они за люди.
- Ты же у Тимофея объявил себя принципиальным холостяком, - напомнил Миша, как штурман после выпитого стакана разоткровенничался в первый день их знакомства.
- Правильно, вечный холостяк, - подтвердил Шарутин. - Здорово разок обжегся на молоке, теперь век буду на воду дуть. Да ведь я не в том смысле, чтобы интрижки заводить. А поговорить с умной женщиной люблю, женщины меткое слово ценят. В перерыве я на них попробую, берет ли за сердце мой Новый морской цикл.
- Чеши зубы, - без удовольствия сказал Миша и попрощался с женщинами.
По дороге на рыбацкий участок - Алексей тоже шел туда - Миша спросил брата:
- Алеша, правда, что у ней муж жутко ревнивый?
- Ты об Анне Игнатьевне Анпилоговой? Она незамужняя. Одинокая, живет с дочкой Варей. Чудесная девчушка, одноклассница моего Юры. Она часто приходит к нам, ты, наверно, не раз ее видел.
Какие-то девочки и мальчики почти каждый день приходили к Юре, то вместе готовили уроки, то разрисовывали школьную газету. Миша никогда не обращал на них внимания. Он с удивлением сказал:
- С чего же она врала о муже? Да еще о злом и ревнивом? - Вероятно, ей показалось, что ты собираешься за ней приударить. Этого делать не надо.
- Такая она плохая?
- Наоборот, очень хорошая. Серьезная, не из тех, кто ищет кратковременного развлечения. Ты это, на всякий случай, учти.
Миша нахмурился и промолчал всю остальную дорогу до участка, отведенного рыбакам "Рассвета". Он с обидой думал о том, что могла бы Анна Игнатьевна и не подшучивать так с ним.
14
Рыбацкие суда возвращались в порт после летней экспедиции в Атлантику. В доме появился младший Куржак. Весь дом сразу переменился, - так заполнил его своим быстрым громким голосом Кузьма, так он всюду как бы внезапно возникал, так отовсюду неслись его восклицания. Мише казалось, что Кузьма в трех разных местах одновременно: его приветы и зов слышались и с улицы, и в саду, и в комнатах нижнего этажа. За Мишей, увидев из окна, что тот уходит из дому, Кузьма выбежал и остановил его у калитки.
- Здорово, кореш! - закричал он, радостно встряхивая руку Миши. - Слыхал, пока мы в океане вкалывали, ты к моему папаше определился. И долго намерен полоскаться в его мутной луже?
- Залив - вода как вода. И рыба в ней не хуже океанской, даже лучше, - ответил Миша, уязвленный.
- Залив не про тебя. Ты из наших, ты океанский, понял! - быстро говорил Кузьма. - Теперь слушай. У нас выдача деньжат, пойдешь со мной. - Он нетерпеливо замахал рукой, пресекая возражения. - Знаю, знаю, собираешься с батей в залив. Ничего не выйдет, метеосводка такая - к вечеру шторм, выходы и в море и в залив отменяются. А мы с тобой устроим свой маленький шторм на берегу.
К вечеру ветер с моря, и вправду, развел волну в заливе, даже в канале мотало стоявшие на якоре суда. Куржак объявил, что дня два теперь не промышлять. Днем Кузьма зашел за Мишей, вместе они направились в "Океанрыбу".
Выдача денег рыбакам, прибывающим из рейса, совершалась после обеда, но уже с утра возле кассы слонялись те, кому причиталось, а еще больше тех, кто сопровождал товарищей. По дороге к Кузьме и Мише присоединился Степан.
- Суши весла! - приказал Кузьма, когда он и Степан с деньгами в руках отошли от кассы. - Надо рассовать выдачу по карманам, потом потопаем дальше.
К ним подлетел один из толкавшихся у кассы - высокий, страшно худой, с испитым лицом, в новенькой "мичманке", фуражке с "крабом".
- Братва, здорово! - прохрипел он. - Вот же повезло, что повстречались. На той неделе ухожу в рейс, надо додержаться до аванса. Ты, Степан, обещал…
- Проваливай, Сенька! - хладнокровно сказал Кузьма. - Ничего тебе Степан не обещал, а если сдуру пообещал, так я не дам у нас разживиться.
- Не разживиться, а разговеться! - обиженно пробормотал хриплый. - Кореша, вместе же плавали. А коли за гроши опасаешься, так за Семеном Ходором еще ни копейки не пропадало!
- Два года плавал, третий бичуешь. Проваливай, пока по шее не накостылял. Ты меня знаешь.
Ходор, выругавшись, отстал. Степан с укором сказал:
- Зачем ты его так? Хороший же был матрос Сенька.
- А теперь паразит и алкаш! - отрезал Кузьма. - Такого я и присесть рядом не допущу, не то, чтобы веселую житуху ему обеспечивать. Теперь прокладываем курс на "Балтику". Поговорим о рейсе, на людей поглядим, потанцуем немного.
В "Балтике" в предвечерний час посетителей было не густо. Кузьма облюбовал место у окна. Неподалеку, за пустым столиком, сидел Карнович, он кивнул Степану и Кузьме, внимательно посмотрел на Мишу. Перед Карповичем стояла тарелка с огурцами, другая с кружочками колбасы и графинчик с золотистой жидкостью.
Молодой капитан не ел и не пил, а что-то задумчиво чертил пальцем на скатерти.
К новым посетителям подошла стройная черноволосая официантка, вынула блокнот и карандаш и осведомилась, что будут заказывать.
- На первое - метрдотеля, - сказал Кузьма. - Якова Григорьевича на повышение не пустили? На пенсию не проводили? Вот его!
- Я прихвачу и жалобную книгу, - презрительно бросила официантка, пряча блокнот в кармашек. - Вам понадобится. - Она быстро отошла.
- Обязательно понадобится, люблю писать благодарности за хорошее обслуживание! - крикнул вслед Кузьма.
Метрдотель, полный мужчина, явился минуты через две.
- Яков Григорьевич, мы с рейса! - важно сказал Кузьма. - Вам объяснять не буду - три месяца шторма, бездна под ногами… И хочется настоящего удовольствия, выпить можно и на квартире без культурного обслуживания. Так что давайте, Яков Григорьевич, по карточке не рыскать, а что постановите - тому и быть.
- Останетесь довольны! - пообещал метрдотель и, подозвав официантку, ушел с ней.
В зал вошел Шарутин, осмотрелся и направился к Карновичу.
- Знал, что найду тебя около Дины, - сказал он и налил себе из графинчика в рюмку. - Очень нужно тебя видеть, Леонтий, важные новости. - Он залпом опрокинул рюмку и болезненно поморщился. - Сроду такой гадости не пил!
- Обыкновеннейший морс, герцог! - со смехом сказал Карнович. - Дина объявила, что водка тоже женского рода, а соперницу она не потерпит. Приходится доказывать, что могу весь вечер просидеть в ресторане без градусов.
Шарутин опасливо покосился на безалкогольный графин.
- Так весь вечер и просидишь?
- Условились, что провожу ее домой после работы.
- Ты бы мог подойти к закрытию ресторана.
- Я-то бы мог. Дина не может. Если вечер у меня свободный, я должен торчать перед ее глазами, иначе обида. Так что у тебя за новости? И верные ли?
- Наиточнейшие! От Нюрочки, секретарши Кантеладзе. Она ко мне благоволит, думает, что мне когда-нибудь надоест холостячество, а я это выгодное мне заблуждение не опровергаю. Куча изменений, целый водопад перемен. Первое. Комплектуется группа судов на осенне-зимний промысел. И тот уже не на три месяца, а на полгода, одни суда будут приходить, другие возвращаться, а промысел не прекращается ни на день. И старшим флагманом назначают Березова, а на берегу его заменит Соломатин. Каково?
Карнович, усмехаясь, пожал плечами.
- Интересно, но не ново. Все это я знаю. Есть еще новости?
- Конечно. Капитана "Тунца" переводят на новую плавбазу "Печора", а на "Тунец" пойдет Трофимовский. Дорвался-таки до повышения, хотя и не, такого, как надеялся, он ведь мечтал о "Печоре", все это знают. Доброхотов выпросил к себе Сережку Шмыгова, жутко обрабатывал Шалву, ну, и Березов, естественно, поддержал, Сережка к тому же больше не буйствует. Мне он сказал: "Я на суше теперь работаю, а не веселюсь, так что с гулянками кончено!" И самая главная новость - ты.
- О себе я все знаю. Летняя путина на Балтике закончена, "Бирюзе" выписывают направление в океан. Хотят включить в общую группу, только я этот план поломаю и пойду самостоятельно. Имею теперь право на это, ценз капитана дальнего плавания на прошлой неделе выплаван полностью. А для обоснования задержки потребовал ревизии машины, хотя стармех Потемкин клянется, что она в идеальном состоянии. Между прочим, лишняя проверка не помешает, осенью в Атлантике бури.
- И это все, что знаешь о себе? Тогда слушай дальше. На "Печоре" не хватает двух штурманов. Одного собираются взять у тебя. Нюра слышала, как Шалва с Березовым об этом разговаривал. Ты свое обещание не забыл?
- Нет, конечно. Если Кантеладзе не запретит, считай, что освободившееся место за тобой.
- Он не запретит. Я недавно ходил к нему, он сказал: "Мест свободных пока нет, но если кто из хороших капитанов будет драться за тебя, дорогой, выпущу в рейс". Ну, я дал все нужные обещания насчет поведения, сам понимаешь. Теперь жду от тебя настойчивости.
- Уже сказал - никого, кроме тебя, не возьму на вакантное место. Можешь не волноваться.
Шарутин, успокоенный, машинально потянулся к графину, но спохватился и отдернул руку. К ним подошла черноволосая официантка и сердито сказала:
- Гражданин, прошу за другой стол. Я предупреждала вас, что поэтов не обслуживаю.
- Не надо, Дина! - низким басом прогудел штурман. - Я хороший!
- А я плохая! - отрезала официантка. - И кого невзлюблю, то надолго.
- Леонтий, защити! - взмолился Шарутин. - Скажи, что без меня не можешь.
- Диночка, нам и вправду надо поговорить, - мягко сказал Карнович. - Павел специально для этого разговора пришел сюда.
Она недовольно взмахнула волосами.
- Только ради Леонтия Леонидовича… Но на большее, чем пиво, не рассчитывайте.
- Тащи пиво, Дина, чудная девушка! - обрадовался штурман. - Пиво - это отлично. И душу веселит, и карману легче.
- Вы поссорились? - С удивлением опросил Карнович, когда Дина отошла. - У вас всегда были отличные отношения, я даже завидовал.
Штурман, понизив голос, чтобы до Дины не донеслось и словечка, стал рассказывать, как они поссорились:
- Правильно, отличные. А почему? Я за Диной не приударял, она это ценит. Антон Колонтаев из "Светломорской правды", ты его знаешь, разбегался было, но ему не посветило. Весной - ты в рейсе был - перед домом Дины зацвела магнолия, та, единственная в городе. Хороша была, - поэтическое дерево. Я каждый день ходил смотреть. Короче, мы с Антоном как-то заявились сюда. Антон - руку на сердце, голос трогательный, ты его знаешь: "Диночка, если бы вы сами не были лучше всех магнолий, я бы изломал то дерево и целиком бы поднес вам крону в качестве букета". Она задрала нос выше люстры и ответила, ты Дину знаешь, она может: "Цветы от поклонников - штамп. А вы, если писатели, так поднесите мне взамен цветов произведение о цветах, и чтоб оно было лучше моей магнолии". В этот же вечер мы сочинили по штуковинке каждый - я в стихах, он в прозе.
- Воображаю, что накатали! - сказал Карнович, посмеиваясь.
- Невообразимо, точно! Антон разразился очерком под названием "К наболевшему магнолическому вопросу". Первый абзац звучал так: "Магнолия в общем, целом и основном - цветок. Магнолии растут на наружных территориях, именуемых садами. Наружные территории обслуживаются дворниками. Главное орудие производства дворников - метла. Итак, поговорим о безобразном отношении дворника к метле".
- Хлестко. А ты?
- Я накропал отличные стишата. Первый класс, кто понимает. - Шарутин оглянулся, не идет ли Дина, и продекламировал: - Хороша магнолия у Дины, хороша! Коньячку теперь бы на рябине да леща. На ботдек забраться спозаранку в тишине, врезать, спиритуса вини банку на волне! Эх, рыбацкое мое раздолье - вкруг вода! А насчет той Динкиной магнолии - ерунда!
- И она не стерпела?
- Вмиг возненавидела обоих. Если бы не ты, черта с два я присел бы за ее столик. Слышал - "гражданин клиент", а раньше только - Павел да Павел!
Дина принесла Кузьме с товарищами поднос закусок и напитков, отобранных метрдотелем, - он сам издали наблюдал, чтобы рыбаков обслуживали хорошо. На помосте появились музыканты и заиграли модные песенки. Между столиками закружились пары. В зале появился рыбак с хриплым голосом, которого так сурово отчитал Кузьма, его сопровождали две нарядные женщины, они заняли последний свободный столик. Степан кивнул в их сторону.
- Раздобыл-таки деньжат Ходор. И хороших женщин пригласил.
- Шлюхи! - резко кинул Кузьма. - Кто с Сенькой в ресторан пойдет?
- Да нет, одну я знаю, жена тралмастера с "Коршуна". Ходор с тралмастером - кореши, водой не разольешь. Вполне приличная женщина. Другая, правда, незнакомая.
Кузьма нетерпеливо мотнул головой.
- Шут с ними со всеми. Ты вот что скажи. Сколько нашему "Кунгуру" стоять в порту?
- Сегодня была ревизия двигателя, потом обследовали, что за течь во втором трюме, помнишь, на обратном переходе стало сыреть. Мнение такое - нужно вести "Кунгур" на заводской ремонт.
- Вот тебе раз! - Кузьма с огорчением покачал головой. - А мы куда?
- Распишут команду на разные суда. Мне предложили на "Бирюзу", у них боцман собирается жениться, нужно ему рейс-другой пропустить.
- И я с тобой! - решил Кузьма. - А что? Леонтий Карнович капитан хороший, не жмот, барина из себя не корчит. - Он обратился к Мише. - Вот бы и тебе с нами. Пора, пора бросать твою лужу. Моему бате некуда податься, а тебе зачем? Хоть Степу спроси, он не даст соврать - тебе дорога только в океан.
- В океане тебе уместней, Миша, - подтвердил Степан.
В это время Шарутин, терпеливо ожидавший, когда появится заказанное пиво, заметил Мишу. Он подошел к его столику и отозвал Мишу в сторону.