Демьян был уже совсем рядом с табуном. Ему оставалось обойти всего одно или два озерца, но он остановился возле куста лозы, замер и стал слушать, как, перекликаясь с редким криком сторожевых уток, звенит ночной колокольчик. Когда лошадь ест траву, он звенит тихо и даже как-то по-ночному дремотно, но когда она, чем-либо встревоженная, поднимает голову, настораживается, колокольчик вздрагивает испуганно, отрывисто, словно предупреждает весь табун об опасности…
Демьян обошел, обогнул два последних озерца минутою. Там она, Зорька, рядом с колокольчиком. Тут и сомневаться нечего! Уж кто-кто, а она любопытная, внимательная, ничего интересного не пропустит.
- Кто там? - неожиданно окликнули Демьяна из темноты.
- Я, - немного даже растерялся он.
- Кто это - ты?
- Известно кто - человек!
- Ну, подходи, коли человек, - кажется, поняли его там в темноте.
Демьян выбрался на бугорок, отряхнул с фуражки росу и только теперь заметил высокого грузного мужика, налаживавшего поодаль от камышовых зарослей костерок.
- Чего бродишь по ночам? - полюбопытствовал тот.
- Да вот… - начал объяснять Демьян, - телочка у меня потерялась. Не видел?
- Что-то не видно, - понимающе обеспокоился мужик.
- Может, поглядим?
- Давай.
Мужик поднял с земли кнутик, и они пошли обходить небольшой островок, на котором паслось десятка два лошадей. Возле старого костистого коня, на шее которого был привязан тот так обнадеживший Демьяна колокольчик, остановились. Завидев людей, конь удивленно поднял голову, отчего колокольчик вздрогнул, забился, тревожно и предупреждающе.
- Свои, свои, - успокоил коня мужик. А Демьян, чиркнув спичкой, заглянул за один кустик, за второй и вконец расстроился:
- Видать, не проходила она здесь.
- Похоже на то, - согласился мужик и стал предлагать Демьяну: - Может, посидели бы возле костерка, покурили, картошки напекли? Где ты ее сейчас найдешь среди ночи?!
- Да нет, похожу еще, - все-таки собрался в Дорогу Демьян. - Счастливо оставаться.
- Ну, гляди… - Мужик заметно опечалился. Потом прикрикнул на отбившуюся от табуна лошадь и посоветовал: - Ты на Цыганский берег держи. Там наше стадо в кошарах. Может, туда как забрела.
Демьян, потерявший было всякую надежду, опять воспрянул духом. Тут и гадать нечего, там, возле стада Зорька. Чего ей к лошадям прибиваться, раз коровы на лугу есть…
Уже было далеко за полночь. Вся луговая жизнь угомонилась, затихла: перестали вскрикивать сторожевые утки, успокоились на болотах лягушки, в последний раз вздрогнул и замер колокольчик. Видно, ночная дремота одолела старого трудового коня, и он, доверившись пастуху, решил передохнуть до утренней зорьки…
Заречнянские луговые кошары Демьян заметил еще издалека. В ночной темноте вначале проступила, надвинулась на него скирда сена, которую расчетливые заречнянцы приберегли до этих вон весенних дней, чтобы было чем подкармливать скотину. Потом он разглядел белую, должно быть, недавно обновленную изгородь и маленький дощатый домик почти на самом берегу.
Демьян присел возле скирды, переобулся, осторожно покурил и лишь после этого собрался идти к домику.
Собрался, да не пошел. Ночная дорога сморила, одолела и его. Демьян поплотнее вжался в скирду и задремал, теша себя надеждой, что теперь уж Зорька определенно здесь. Вот передохнет он минуту-вторую, а потом отыщет Зорьку возле какой-нибудь коровы, возьмет ее на поводок, и отправятся они домой к Анюте по утреннему солнечному лугу. Иногда, правда, сквозь дремоту и забытье будоражила, пугала Демьяна и другая мысль: а что, если Зорьки возле стада нет? Тогда как? Тогда где ее искать, на что надеяться? Но даже во сне он гнал от себя эту ненужную, глупую мысль и старался спать по-домашнему спокойно и крепко.
Разбудили Демьяна какие-то голоса, негромкие, сдержанные, но в предутренней тишине все равно далеко слышимые. Он стряхнул налипшие соринки, подхватил фонарь и зашагал к домику, весь еще во власти сна и отдыха.
Возле домика на лавочке приделывал к алюминиевой фляге крышку парень лет девятнадцати. Занятый своим делом, он, казалось, нисколько не удивился появлению Демьяна, словно наперед знал, что тот где-то бродит в лугах и с минуты на минуту должен прийти сюда за помощью.
Демьян поздоровался и стал рассказывать ему о Зорьке, о том, какой она всегда была внимательной и послушной, а вот вчера что-то случилось, может, напугал кто или просто так с непривычки заблудилась, малая ведь еще совсем.
- Оля-я! - крикнул куда-то в редеющий туман парень.
- Чего? - отозвался оттуда девичий голос.
- Иди сюда!
- Иду-у!..
Демьян позавидовал этой их утренней перекличке и вспомнил, как однажды он во время сенокоса точно так вот звал Анюту, а она все молчала, то ли не слыша его, то ли стесняясь подружек. Ему даже показалось, что именно Анюта сейчас появится возле домика и, озабоченная, начнет спрашивать Демьяна, зачем он звал ее в такую рань.
Но вместо Анюты к ним подошла светловолосая тоненькая девчонка с полным ведром молока в руках. Она чуть настороженно поздоровалась с Демьяном и взглянула на парня:
- Случилось что-нибудь?
- Ага, - ответил парень. - Теленок потерялся. Ты не видела?
- Нет, - еще больше встревожилась девчонка.
Демьян тяжело вздохнул. Он почему-то надеялся, что девчонка обязательно принесет ему добрую весть. Кто же тогда еще и может обрадовать человека, если не такая вот ясноглазая работница? Но, видно, не судьба…
Демьян собрался было идти дальше, но Оля, словно почувствовав, что таится за этим его вздохом, кинулась утешать, успокаивать Демьяна:
- Может, молока попьете?
- Попью, - неожиданно согласился он и присел на лавочку рядом с парнем.
Оля сбегала в домик, принесла оттуда пол-литровую кружку и чистый льняной лоскутик. Ловко, одним движением она приладила его на венчик, улыбнулась Демьяну, и, не обронив ни капли, налила полную кружку не остывшего еще, подернутого пеной молока.
Демьян выпил его не торопясь, с минутным перерывом и отдыхом, чтобы вдоволь насытиться и почувствовать молочный, ни с чем не сравнимый вкус. Молоко Демьяну понравилось: густое и пахучее, почти как у Белянки… Года через полтора-два, глядишь, и Зорька порадовала бы его кружкой такого вот утреннего пенистого молока. Сколько раз Демьян мечтал о том счастливом дне, когда Анюта придет из сарая от Зорьки, процедит молоко и даст первому Демьяну попробовать его и определить, такое ли оно получилось, как у Зорькиной матери, Белянки.
- Может, еще? - шагнула к нему Оля.
- Нет, спасибо, - отказался Демьян и отдал ей кружку.
Минут пять он еще посидел на лавочке, не решаясь и не желая расставаться с ребятами, но потом все-таки поднялся и пошел к берегу речки, чтоб зря не смущать их, но тревожить. Возле скирды Демьян оглянулся: Оля стояла рядом с парнем, а тот, высоко запрокинув голову, пил из кружки молоко. Демьян не удержался, снял фуражку и помахал ею на прощание ребятам, хотя те, кажется, ничего не заметили…
* * *
Еще там, возле дощатого домика, Демьян решил, что раз нет Зорьки в заречнянских лугах, то, стало быть, теперь надо ему идти на Маковье к Новым Млинам.
Демьян прибавил шагу, разгорячился, но вскоре свернул к дому. Может, Зорька давно уже в сарае, и он понапрасну ходит тут по лугу, волнуется.
Демьян огородами, чтоб никто не видел, не приставал с расспросами, начал пробираться домой. Но чем ближе он подходил к своей хате, тем тоскливей и горше становилось у него на душе. Вряд ли, конечно, Зорька дома. Через речку она сама никак не переберется. Он хотел уже было повернуть назад, но потом подумал об Анюте. Как она там одна в неведении, в тревоге? Небось уже все глаза проглядела, ждет его не дождется. Для Зорьки, наверное, и хлебушка заготовила, и картошки отварила. Надо хоть показаться ей, обнадежить, а после можно и дальше в путь.
Демьян остановился в саду, перекурил и лишь после этого решился идти в хату.
Анюта сидела на стульчике около печи и плакала.
- Ну, чего ты? - поставил Демьян в угол фонарь.
- Белянка молока не отдала.
- Совсем, что ли?! - не поверил Демьян.
- А вон погляди в доенке. Чует она что-то…
Заглядывать в доенку Демьян не стал. Раз Анюта сказала, значит, так оно и есть. Он присел на порожке, минуту помолчал, а потом, успокаивая не столько, кажется, Анюту, сколько самого себя, принялся размышлять:
- Ничего она не чует. Просто с непривычки - вода еще холодная. А Зорька найдется, я следы обнаружил.
- Хорошо бы, если так, - как будто согласилась и поверила ему Анюта. - Ты бы передохнул, Дема.
Передохнуть, конечно, надо бы, тут и говорить нечего. Находился Демьян за ночь по лугу, намаялся. Ноги вон прямо гудят. Да и день еще неизвестно каким выпадет! Но не время сейчас спать, ох как не время. Может, Зорька в беду какую попала, ждет не дождется от него помощи, а он среди белого дня разлеживаться будет, нежиться.
- Потом отдохну, Аня, потом, - отказался Демьян. - Искать надо.
- Ну смотри сам, Дема, - принялась собирать ему на стол Анюта.
Демьян пересел с порожка на табуретку, нарезал хлеба и, стараясь быть веселым и бодрым, начал рассказывать о своем ночном путешествии, о заречнянском мужике, о ребятишках.
- Сергей заболел, - неожиданно перебила его Анюта. - Наташа сейчас фельдшерицу повела.
- Что с ним? - встревожился и даже отложил ложку Демьян.
- А кто его знает. Легкие, наверное.
Демьян, пересиливая себя, кое-как начал есть. Вот уж не зря, видно, говорят: горе рядом с бедою ходит. Не стоило вчера Сергею на лугу появляться: сыро там еще, прохладно. Солнышко, оно пока только сверху пригревает… А тут еще Зорька… Может, переволновался человек, перенервничал. Беречься Сергею надо, потихоньку бы все да не спеша. Хотя как убережешься в крестьянской жизни. Она здоровья и сил немалых требует…
- Я тут меду баночку приготовила, - опять нарушила Демьяновы мысли Анюта. - Может, занесешь Сергею?
- Занесу, конечно, - поднялся из-за стола Демьян.
Анюта на скорую руку собрала ему в дорогу обед, приладила его в сетку рядом с литровой баночкой меду и вдруг снова заплакала.
- Перестань, слышишь! - прикрикнул на нее Демьян.
- Да как же… - закрылась она от него платком.
Демьян забрал сетку и вышел во двор. Вначале хотел было сразу отправиться к Сергею, но потом не сдержался, заглянул в сарай. Белянка, увидев его, подошла к воротам, замерла. Демьян бросил ей охапку сена, вздохнул.
- Такие вот, Белянка, дела…
Но она к сену даже не притронулась. Стояла по-прежнему тихая и, казалось, за ночь еще больше постаревшая. Демьян погладил, почесал у нее за ухом, потом, сам не зная зачем, пересчитал на рогах кольца, что ровными бугорками шли одно за другим, начиная от самого основания: говорят, сколько у коровы на рогах этих колец, столько и было у нее телят. В прошлом году, помнится, Демьян насчитал у Белянки девятнадцать широких, будто обручальных, колечек. А теперь вот появилось еще одно, тоненькое, едва заметное, - наверное, Зорькино…
Утро было еще совсем раннее, и Демьян добрался до Сергеевого дома почти никем не замеченный. Лишь однажды выглянул из калитки Иван Улин и поинтересовался, зная, конечно, о его беде:
- Не нашлась, Степаныч?
- Пока нет, - остановился Демьян.
- Ну, не горюй. В колхозе другую возьмешь. Я помогу.
- Мне другая не нужна, - закурил Демьян и пошел дальше.
Хорошо рассуждать Ивану, когда своя корова стоит в сарае, а тут вот попробуй…
Возле Сергеевого палисадника Демьян бросил папироску, вытер о траву сапоги и пошел в дом. Сергей лежал на кровати за узенькой ситцевой ширмою.
- Что ты тут расхворался? - бодро и решительно поздоровался с ним Демьян.
- Да вот видишь… - приподнялся тот на локти. - Как Зорька-то?..
- Считай, нашлась, - обманул его Демьян. - В Новых Млинах ее видели.
- Ну и слава богу.
Рассказывать Сергею о своих ночных поисках Демьян не стал. Зачем зря волновать человека? Ему сейчас о другом думать надо, сил набираться. Хотя откуда их взять? Что потеряно, прожито, того не вернешь, как ни старайся. А жалко Сергея. Ох как жалко! Больно уж хороший он, мечтательный человек! С самой войны, как заболеет, так сразу мечтать принимается. Вот, говорит, поправлюсь и новый дом начну строить. Раза два даже договаривался с Демьяном за лесом ехать. Но все не получалось. Только из одной хворобы выпутается, его уже другая поджидает. Так и живет до сих пор в старой хатенке.
Демьян присел на стуле неподалеку от кровати.
- Ты иди, Дема, иди, - стал торопить его Сергей.
- Успеется, Аверьянович, - не послушался Демьян. Он достал из сетки баночку, поставил на табуретку рядом с лекарствами. - Анюта вот передала. С молоком топленым пей. Помогает.
- Спасибо, - едва заметно улыбнулся Сергей - и опять про дом: - Летом начну строиться. Под железом хочу, с фронтоном, со ставнями, как у людей.
- Построишься, - ободрил его Демьян. - Чего там…
- Окнами поверну на восход, на речку, чтоб света побольше. Я свет, Дема, люблю, солнышко.
- Я тоже, - задумался Демьян. - С солнышком оно веселей.
- Наташа! - позвал жену Сергей. - Ты бы налила нам с Демой по рюмочке.
- Может, не надо… - запротивилась та.
- Правда, не надо, - поддержал ее Демьян.
Но Сергей уже освободил на табуретке место, пригладил волосы.
- Почему же?! Выпьем понемножку за удачу, за жизнь.
Наташа лишь покачала головой, но не сказала больше ни слова, молча пошла на кухню и вскоре вернулась оттуда с двумя рюмочками на тарелке.
- Ты и себе принеси, - попросил ее Сергей.
- Да у меня печь еще не топлена, - по-женски стала отказываться та.
- А и не топи вовсе, - Сергей опять улыбнулся, поправил одеяло. - Вот построим новую, тогда сколько хочешь…
- Ладно тебе, - тихо вздохнула Наташа. - Строитель. - Но Сергея она все-таки послушалась, принесла еще одну рюмку и присела на маленьком детском стульчике.
- Поправляйся, Аверьянович, - чокнулся с Сергеем и с Наташей Демьян. - А Зорька найдется, ты не волнуйся.
- Как же не волноваться, - едва пригубил свою рюмку Сергей. - Недоглядел все-таки…
Минуты две-три он лежал молча, а потом опять стал уговаривать Демьяна:
- Поторапливайся, Дема, а то поздно будет.
- Сейчас, сейчас, - пообещал Демьян. - Посидим вот с тобой, побеседуем и пойду потихоньку. Никуда она не денется.
Но беседы у них не получилось. Сергей вскоре задремал, забылся, тяжело, с хрипом вздыхая во сне.
- И вот так все время, - пожаловалась Наташа. - Дышать ему тяжело.
- В больницу надо бы, - посоветовал Демьян.
- Не хочет. Говорит, хватит - належался.
Демьян посидел возле Сергея еще самую малость, пообещал Наташе заглянуть вечером и пошел к лодке.
Переправившись, он заспешил по вчерашней песчаной тропинке, на которой отчетливо и ясно были видны Зорькины следы. Думалось ему теперь о Белянке. Вот, если даст бог, Зорька отыщется, то продавать он Белянку не станет, в "Заготскот" не поведет. Пусть живет до отмеренного ей часа. А без тех пятисот рублей, что можно выручить за нее, Демьян не обеднеет. Анюта такому его решению только обрадуется. Она с Белянкой, считай, полжизни бок о бок, как с подружкою самой лучшею, прожила. Бывало, заговорят они, что пора с Белянкой расставаться, так она тут же в слезы. Понимает, конечно, что нельзя иначе, что люди их с Демьяном засмеют, а все равно плачет, расстраивается…
Возле озера, где вчера потерял Зорькины следы, Демьян свернул к Новым Млинам, зашагал решительней, тверже. Ему даже показалось, что целая и невредимая Зорька с минуты на минуту выбежит к нему откуда-нибудь из-за кустов…
Но ее пока не было, и Демьян, дымя папироской, все шагал и шагал по мокрому утреннему лугу.
Над далеким Кучиновским лесом стало всходить солнце. Оно вначале осветило Займищанский пологий берег, шиферные и соломенные крыши, над которыми то там, то здесь уже вились ранние белесо-пепельные дымки, а потом перебралось через речку и узенькой ровной дорожкой упало к Демьяновым ногам. Демьян вступил на эту дорожку и пошел по ней, совсем уже уверенный, что Зорька вот-вот найдется.
И вдруг он остановился, замер: на том берегу возле Сергеевой хаты вначале чуть слышно, а потом все громче и все жалобнее заплакала, запричитала Наташа.
Демьян бросился к лодке, начал грести, налегая сколько было силы на весло, и все время утешал, успокаивал себя: нет, не может быть! Ведь и по рюмочке они с Сергеем выпили, и поговорили. А что Наташа плачет, так мало ли чего…