Вспомнив про тетку, Лариса решила забежать к ней, тем более что улица, на которой жила тетка, была сейчас рядом.
У тети Зины, хотя жили они только вдвоем с дядей Колей, был свой, собственный дом. В доме были три большие комнаты, очень хорошо и красиво убранные. В каждой комнате на стенах висели ковры, ковры лежали даже на полу. На окнах, на дверях - бархатные портьеры. В одной комнате стояла широченная никелированная кровать, а на ней - целая гора, до самого потолка, подушек. И, главное, цветы. Очень много цветов, сделанных из бумаги. Цветы были как живые, словно их только что нарвали и поставили в воду.
Лариса знала, что тетя Зина - мамина двоюродная сестра, что дядя Коля, муж тети Зины, работает на заводе бухгалтером. Мама почему-то не очень любила тетю Зину и ходила к ней редко. Но Ларисе бегать туда не запрещала, и Лариса бегала довольно часто.
Когда она сегодня пришла к тете Зине, там как раз обедали. Дядя Коля в одной руке держал газету, в другой ложку и, не глядя в тарелку, ел суп. Порою он так и не доносил ложки до рта, увлеченный чем-то в газете, потом хлебал снова.
Тетя Зина велела Ларисе вымыть руки, усадила за стол. Она поставила перед ней тарелку с густым пахучим супом, в котором было много мяса, подала большую тяжелую ложку.
Лариса с удовольствием ела, тетя Зина смотрела, как она уписывает, и время от времени качала головой.
- А что ты сегодня ела на завтрак? - вдруг спросила она.
- Чай пила, - ответила Лариса.
- С чем?
- С хлебом, - сказала Лариса, беря из хлебницы еще кусок свежего белого хлеба.
- А хлеб с чем? - допытывалась тетка.
- Ни с чем.
Тетка глянула на дядю Колю, но тот по-прежнему читал свою газету, ничего, казалось, не видя и не слыша.
- Ну, а в школе ты обедала? - продолжала свой допрос тетка.
- Нет.
- А почему? У вас же там есть столовая. Сколько надо платить?
- Пять рублей.
- Так почему мама тебе не дала?
- У мамы тогда денег не было, - ответила Лариса.
- А разве папа денег не приносит?
- А, - махнула рукой Лариса. - Вы же знаете, какой он… Все только обещает: "Ну, эта получка у меня хорошая будет…" А потом напьется и ничего маме не даст.
Тетя Зина снова глянула на мужа. Тот из-за края газеты бросил беглый взгляд на тетю Зину, на Лариску и снова уставился в газету.
Лариска смотрела на столик около высокого, под самый потолок, зеркала. Там, среди флаконов с духами и разных коробочек, стояла фотография тети Зины. На фотографии тетка была молодая и красивая, с длинными, распущенными по плечам волосами, но Лариса смотрела не на фотографию, а на рамку. Именно такую хотела бы иметь Лариса, чтобы вставить в нее свою открытку.
Тетя Зина принесла из кухни кастрюльку, в которой, наверно, было продолжение обеда.
- А где вы купили такую красивую рамочку? - сделала дипломатичный подход Лариса.
- Эту? - тетка посмотрела туда, куда показывала Лариса. - О, это старинная вещь, сейчас такие не продаются.
- Жалко, - вздохнула Лариска. - А мне очень нужно…
Она рассказала, как выиграла сегодня открытку, порывшись в портфеле, нашла свой выигрыш и показала тетке.
- Ну, так не обязательно именно такая рамка, как эта. Можно и другую, - сказала тетка. - У меня как раз где-то была старая.
Когда Лариса уже собралась домой, тетя Зина вышла с ней в кухню. Там, в ящике кухонного шкафчика, среди ржавых вилок и кривых гвоздей нашлась старая, но еще вполне приличная рамочка.
- Возьми, - сказала тетка, - протрешь чистой тряпочкой, будет как новенькая.
Лариса поблагодарила.
- Подожди, - окликнула ее тетя Зина, когда Лариса уже стояла на пороге. Она вернулась в комнату, о чем-то там долго совещалась с дядей Колей. Потом вышла, держа в руке пять рублей.
- Бери, это тебе на обеды в школе.
Девочка вспыхнула.
- Нет, не надо, спасибо, - отступила она.
- Бери, бери, - строго говорила тетка. - Ну, сейчас же. - И она всунула деньги в Ларисину руку.
Из комнаты вышел дядя Коля. Ларисе показалось, что он очень внимательно, очень зорко рассматривает ее.
А тетя Зина говорила:
- И о чем только думают такие родители… Это же надо, чтобы ребенок голодным бегал…
- Не умеют люди жить… - значительно сказал дядя Коля, поддерживая мнение жены.
Тетя Зина открыла Ларисе дверь. Лариса попрощалась. Теперь в ее портфеле скрывались настоящие сокровища. Кроме открытки, там лежали рамка и пять рублей на обеды. Но почему-то Ларисе не становилось от этого весело, наоборот, на сердце скребли кошки.
"Ну, зачем я взяла деньги, - корила она себя. - Зачем взяла… И мама еще будет ругать…"
За рамку Ларисе стыдно не было, а вот за деньги…
"И почему, почему так? - думала Лариса. - У всех есть вкусная еда, у всех есть деньги, только у нас нет. Тетя Рива заставляет Семку есть, а он не хочет… Тетя Зина и дядя Коля взрослые, а как вкусно едят… Сережка маленький, а в глаза такого не видит… И почему у всех хорошо и только у нас плохо… И как это стыдно, что мне пять рублей дали… Не надо было брать…"
Ей припомнилось, как выпытывала тетка, что она ела на завтрак. В тот момент Лариса отвечала ей, как есть, ни о чем не думая, а сейчас ей почему-то стало обидно.
Ларисе захотелось вернуться и хорошенько все объяснить тетке, сказать ей, что во всем виноват только отчим, если бы он не пропивал…
Но недолго мучили Ларису все эти невеселые мысли. Был теплый осенний день, солнце так славно выкрасило листья, и Лариса все время посматривала на свой букет, любовалась им. А когда подняла глаза, увидела, что навстречу ей бежит мальчик. Он бежал, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, надувал щеки и смешно подмигивал Ларисе.
И девочке снова стало радостно. Словно из темного угла она выбежала на светлый простор. И она, как тот мальчик, побежала по тротуару, подпрыгивая и размахивая букетом.
3
- У меня узе нозки болят, хоцу на луцки, - ноет Сережка.
- Ну еще немножко, уже близко, - уговаривает его Лариса.
Сережа делает еще несколько шажков, потом останавливается.
- На лу-цки, - тянет он, и Лариска знает, что теперь уже он ни за что не двинется, хоть ты его на веревке волоки. Она приседает, Сережка взбирается ей на закорки.
- Такой большун, а не хочешь ножками ходить, - выговаривает Лариса. - Глянь, вон маленькая девочка, а идет сама, - показывает она на девчушку с громадным синим бантом на светлой головенке. Девчушка топает рядом с матерью, держась за ее руку.
Но Сережке это как с гуся вода. Он изо всех сил уцепился за шею сестры, и та тащит его на спине.
Немного впереди шагают Семка и Оля. Семка размахивает тонким длинным прутом, выломанным на кладбище.
Бегал за ними на кладбище и Рексик. Овчарки из Рексика почему-то не получилось, он так и остался небольшим лохматым песиком. Поначалу Семка сильно расстраивался: разве ж такая собака нужна пограничникам? Семка даже злился на Рексика, что он его так подвел, оказался не овчаркой, а обыкновенной дворняжкой. Но потом простил Рексику его происхождение, пес со своей стороны был очень благодарен мальчику за такую его доброту, охотно бегал за ним по пятам и при всяком удобном случае пытался лизнуть хозяина в его довольно большой для такого маленького и худенького личика нос.
Сейчас Рексик, как пушистый колобок, вертелся вокруг Семки, то отставал, то забегал вперед и, присев на краю тротуара, дожидался, пока подойдут дети. Но никто не обращал на него внимания, все были полны впечатлениями от того, что недавно видели.
- В тот костел можно залезть, - размахивая прутом, доказывал Семка Оле.
- Ой, что ты, это же страшно! - Олины глаза круглели.
А Ларисе ничуть не страшно. И она сказала бы об этом Семке и Оле, но Сережка мешает ей не только идти, но и говорить. Она и сегодня попыталась бы залезть в этот полуразрушенный костел, если бы не тот же Сережка. Лариса прекрасно знает, как заорал бы он, если б ей вздумалось залезть в костел, оставив его на кладбище. И без того сегодня ей влетит, что и сама куда-то со двора сошла и Сережку с собой потащила. И Лариска на минуту забывает и костел, и кладбище.
А Сережка такой тяжелый! Лариска тащит его, крепится из последних сил, но больше уже нет мочи.
- Ну, а теперь снова ножками. Теперь уже совсем близко, - говорит она брату, опуская его на землю.
Сережка с большой неохотой становится на ноги, перебирает ими еле-еле.
- А стекла какие там в окнах - видели? Красные, зеленые, желтые… - догоняет она Семку с Олей.
- Ага, - кивает Оля. - Там еще внутри боги нарисованы. Я их через разбитое стекло видела.
Но вот они и дома. У Лариски из головы снова выскакивают мысли про костел, про кладбище, снова возвращается тревога - мама ругать будет. Уже готовая принять заслуженную кару, отворяет Лариса калитку.
Но что это… Что это, такое знакомое, стоит во дворе?
Лариса всматривается. Ну, конечно, это же ее диванчик… Почему же он очутился во дворе? А вот и стол, кровать. На кровати лежат, свернутые в узел, вещи… Да это же их вещи! Вон и одеяло, сшитое из лоскутков, вон старая Ларисина кукла.
Все вещи стоят около сарайчика, дверь в нем распахнута, мать подметает там пол.
Потом мать вышла из сарайчика, швырнула веник на землю, пошла в дом, не взглянув на Лариску с Сережей, которые стояли посреди двора, держась за руки.
"Что ж это происходит? - думает Лариса. - Зачем они повытащили все из дому?.."
Из своей комнаты вышла тетя Соня. На руках она держала их Леника.
- Марусенька, - остановила она мать, которая выносила из дома стулья, - может, вы бы все-таки к нам?.. Хотя и маленькая комнатка…
Мать опустила стулья на землю, вытерла ладонью влажный лоб.
- Нет, Сонечка, спасибо, - сказала она. - Зачем же вас стеснять? Да, может, и не надолго это… - И она, снова подхватив стулья, понесла их к сарайчику.
Только сейчас Лариса поняла, что их семья переселяется в сарайчик.
А мать уже тащила из дома большую деревянную кровать.
- Зачем одной тащить? - подошел отчим. - Иди, я сам сделаю.
- Ты уже наделал, - зло сказала мать. - Допился… С работы погнали. Удивляюсь только, как они с тобой до сих пор цацкались.
Отец не ответил ни слова. Кряхтя, потащил кровать к двери.
Только сейчас мать заметила Лариску с Сережей, подошла к ним, взволнованная, усталая.
- Мамочка, - вскинула на нее удивленные глаза Лариса, - мы что, здесь жить будем?
- Да, доченька.
- Но почему?
Мать помолчала, потом хмуро объяснила:
- Отец ушел с завода… На другую работу… А квартира заводская. В ней теперь новый рабочий жить будет…
Отчим таскал вещи в сарайчик. Поставил большую кровать, потом маленькую, Ленину, с сеткой по бокам. У самой двери пристроил шкаф. А вот диван и стол не влезали, да вазоны так и остались на улице.
- Придется попросить соседей, чтобы пока у них постояли, - вздохнула мать.
После громадной комнаты новое их жилье выглядело неимоверным закутком. Места, чтобы можно было походить, не оставалось совершенно. Только крохотный лоскуток земляного пола был виден между большой и маленькой кроватями.
Кое-как расставив и распихав вещи, мать села на кровать и с тоской огляделась вокруг.
- Дожились, - с горечью сказала она. - Да и осень впереди… Холода на пороге… Дожди заладят…
Отец молчал. Он постоял с минуту на свободном лоскутке земли, переминаясь с ноги на ногу, взял свою шапку, куртку и вышел.
Вернулся поздно и долго не мог справиться с дверью в сарайчике. И целую ночь стоял над ними водочный чад.
4
Лариса смотрит на большое здание, которое высится перед нею громадной глыбой. Вдруг здание начинает шевелиться, у него вырастают башни, вытягивается крыша. "Да это же костел!" - догадывается Лариска.
Вот окно - большая черная дыра. Ларисе хочется залезть через эту дыру в костел, посмотреть, что там, внутри. Она хватается за карниз, подтягивается. Оказывается, Лариска совсем легкая, как пушинка, взлетела на руках и очутилась в костеле. Но вокруг ничего не видно, какой-то черный туман заволакивает все. Лариса собирается идти дальше, в самую глубь строения, но вспоминает, что там, на кладбище, остался Сережка. Она хочет подбежать к окну, чтобы взглянуть, где он там, что делает, но не может сдвинуться с места. Хочет позвать его, но нет голоса. И вдруг стены костела расступаются, и тогда она видит внизу, между крестами и деревьями, Сережу. Сзади к Сереже подкрадывается страшный человек и хочет его схватить. Лариска снова пытается побежать, чтобы спасти Сережу, но снова ее ноги, словно прикованные, не могут сдвинуться с места.
Страшный дядька заметил ее в окне и поднял камешек. Поднял и швырнул его в Лариску. Камешек попал в щеку, но не ударил больно, а только шлепнулся, оставив мокрый след. Потом он снова поднял камешек и снова бросил. И снова Лариса почувствовала прикосновение холодного и мокрого. Она подняла руку к щеке и открыла глаза.
Вокруг была темнота, и девочка не сразу вспомнила - где она и что с ней. Пощупала щеку - щека на самом деле была мокрая. И только тут она проснулась окончательно. Проснулась и сразу услышала над головою шум и стук. На щеку снова упала холодная капля. "Да это дождь, - поняла наконец девочка, - а крыша в сарае течет".
- Мама, - тихо позвала Лариса, притрагиваясь к спине матери. - Дождь идет и на меня капает…
Мать сразу вскочила, ощупью нашла выключатель, зажгла электричество, которое отчим провел в сарайчик. Зажмурилась от яркого света, ударившего по глазам. Зажмурилась и Лариса, которую свет тоже ослепил.
Они спали втроем на одной кровати - мать, Лариса и Сережка.
Леня спал в своей кроватке отдельно. Отец устроился на новую работу и уехал в командировку. Артель, в которой он теперь работал, занималась тем, что проводила электричество в колхозах.
Запахивая на груди кофту, в которой спала, потому что было холодно, мать, все еще щурясь, оглядывала их жилье. Над кроватью, как раз там, где спала Лариска, с крыши раз за разом капало. Капало и там, где стояла Ленина кроватка.
По крыше забарабанило сильнее, и капли стали падать чаще.
- Надо что-то подставить, - озабоченно сказала мать, слезая с кровати и заглядывая в шкафчик. - Подставь, доченька, туда, где капает, - протянула она Ларисе зеленую мисочку.
На Ленину кровать она поставила тарелку, прямо на одеяло, которым был укрыт мальчик.
- И когда только тот дом достроят, - сонным голосом проговорила Лариска.
Мать рассказывала им, детям, что в горсовете им обещали квартиру. Сказали, что дадут в новых домах, которые строятся на окраине города. Это почти за тем домом, где жили они когда-то вдвоем с мамой. Но пока еще те дома не готовы и надо ждать окончания строительства.
- Уже скоро, доченька, - шепотом говорила мать. - Я ходила смотреть, уже и печи поставили, и крышу накрыли.
- Скорей бы, - вздохнула Лариса, плотнее закутываясь в одеяло. Ей очень хотелось спать. Глаза сами собою закрывались. Но лечь было негде, - на том месте, где она лежала раньше, стояла миска, в которую равномерно, через каждую минуту, падала большая капля. Она падала свысока, ударяясь звонко, далеко разбрасывая брызги.
5
Осень набирала силу - срывала листья с деревьев, сыпала и сыпала дождем. В сарайчике было сыро и холодно. Леня заболел, по всему его тельцу пошли чирьи, он плакал, покормить его и переодеть мать ходила к тете Соне, но к соседке недавно приехала из деревни сестра и теперь у них самих было тесно.
Как-то вечером они зашли к тете Зине и дяде Коле. Там, как всегда, было чисто, красиво и тихо. Тетка засуетилась, собираясь накрыть на стол, но мать поблагодарила и отказалась. Глядя на нее, отказалась и Лариска, только Сережка за обе щеки уписывал булку с маслом, запивая ее киселем.
- Довел тебя твой муженек, - ворчала тетя Зина, с укором поглядывая на мать, державшую на руках сонного Леника. - Надо было тебе такое замужество. Жила бы себе вдвоем с Лариской…
- Что теперь говорить, - отвечала мать, - что сделано, то сделано.
Они посидели еще немного, потом стали собираться домой.
- Вставай, сынок, - будила мать Сережку, уснувшего на диване. Сережка открыл глаза, сморщился.
- Не хочу, - захныкал он.
- Вставай, вставай, пора домой, мы и так тут целый вечер надоедаем.
- Что ты, Марусенька, - явно из вежливости возразила тетя Зина. - Ничего вы нам не надоедаете, побудьте еще, посидите.
Но мать силком поднимала Сережку.
- Не хочу, - ныл тот, - дома холодно, а тут тепло.
Тогда мать положила на диван завернутого в одеяло Леника и стала одевать Сережку.
Тетя Зина тем временем отперла шкаф. Лариса всегда удивлялась, зачем тетка все в своей квартире запирает. И шкаф, и буфет, и все ящики у нее постоянно на замке. Если требуется что-то достать, она берет связку ключей, находит нужный, отпирает, берет что надо и снова запирает. Интересно, от кого она запирает? У них дома, например, никто ничего не замыкал.
Тетя Зина порылась в шкафу, вытащила старое линялое платье, старую рубашку дяди Коли с оторванным воротником, какие-то еще обноски. Завернула все это в белую тряпку.
- Возьми, Марусенька, - протянула сверток матери, - может, перешьешь что детям.
Лариса увидела, как мать покраснела.
- Спасибо, Зиночка, - сказала она. - Может, вам самим еще пригодится.
- Где там пригодится, - махнула рукой тетя Зина. - У меня же некому перешивать.
Она смотрела на Леника, которого мать держала на руках завернутым в одеяло.
- Так вот на свете не по-людски устроено, - с обидой на кого-то говорила она. - Кому дети не нужны, у того их много, а кто бы мог их растить, тому бог не дает… Бери, бери, - почти силой втолкнула она в руки матери сверток.
На улице было темно и холодно. Лариска вся съежилась в своем легоньком пальтишке, взяла за руку Сережку. Рука у брата была мягкая, теплая, он еще как следует не проснулся.
- Не могла сказать, чтобы мы у них пока пожили, - оглянулись на теткины окна Лариса.
- Видишь ли, доченька, - ответила мать. - Кому охота такую ораву в дом пускать.
- Тетя Соня так пускала, хоть у них всего одна комнатка, а у этих целая квартира… И еще тряпок надавала… Не буду я ее платье носить, - сказала Лариска. - И вообще больше к ним не пойду.