Инкубатор, цыплята и брудер поступили в распоряжение Катерины Восьмеркиной. Она была назначена главной птичницей: ей доверяли в коммуне, работница из нее получилась хорошая.
Катерина, гордая этим назначением, пообещала, что не будет спать всю ночь, чтобы не прозевать новых цыплят. Пионеры должны были ей помогать.
Весь вечер коммунары толковали о цыплятах - ведь это выводилась породистая птица, которая в будущем должна была вытеснить обычную деревенскую курицу и обеспечить обилие яиц. Для леггорнов надо было строить теплый курятник.
За разговорами о курах и приборкой двора не заметили, как прошло время. Спать легли поздно.
Ночью в коммуне произошло таинственное событие.
Катерина Восьмеркина не спала до часу ночи, но тут ее начал одолевать сон. Цыплята больше не выводились в инкубаторе, а те, что сидели под брудером, заснули. Катя решила, что сейчас время тихое и ничего не случится, если она поспит в уголке.
Проснулась она от какой-то неизвестной причины, словно ее кто-то толкнул в бок.
Катя подошла к инкубатору - ничего особенного. Под брудером слабо попискивали новорожденные цыплята. Катя хотела снова улечься в углу, как вдруг ее поразил странный свет во дворе. Она прошла в контору, посмотрела в окно и тут увидела, что окна большого дома сильно освещены изнутри. Катерина решила, что это стружки загорелись под верстаками, и громко закричала:
- Пожар!.. Караул, пожар!..
С криком она побежала по коридору.
Первым слетел со светелки Джек, за ним поднялся Николка. Сбежались и другие коммунары, ночевавшие во флигеле. Все выскочили во двор. Двор был темен, большой дом спал.
Испуганная Катька плакала и клялась, что она видела только что свет в окнах большого дома, хотя пламени и не видела. Джек и Николка пошли в большой дом и долго стучались, пока наконец им не открыл заспанный Мильтон Иванович. Вместе обошли все помещения. Коммунары спали по своим комнатам, в большом зале и не пахло пожаром. Кстати сказать, никаких стружек под верстаками не было. По случаю праздника мастерская была приведена в порядок и пол подметен.
Катерину ругнули и решили, что она увидела свет во сне. Попросили ее больше таких вещей не устраивать.
Все разбрелись по своим местам.
Утром было много разговоров об этом приключении. К обеду о нем забыли, а вечером вспомнили опять. Впрочем, все по порядку.
Шефов выехали встречать на станцию на шести лошадях. Чарли на автомобиле не поехал: он все еще возился с трактором, да и дорога была грязновата. Гостей приехало человек двадцать. Тот же большой Орлов, несколько рабочих и работниц, пионеры. На подводах ехали только до границы коммуны, а дальше пошли пешком. Осматривали поля, вспаханные трактором, огород, изгородь из колючей проволоки, поваленные дубы. Потом на дворе смотрели постройку силосной башни, инкубатор и двадцать девять цыплят, которые вывелись к этому времени.
На крыльце перед большим домом устроили митинг, и на этом митинге присутствовали члены соседних колхозов (даже из "Умной инициативы"), были и крестьяне окрестных деревень. Шефы приехали без оркестра, но привезли с собой гармониста, который для начала сыграл "Интернационал".
После митинга обедали в большом доме, а затем начали готовиться к концерту. Дело в том, что шефы, кроме гармониста, привезли с собой рассказчика и фокусника-затейника. Фокусник приехал с целым сундуком разных вещей, потребовал себе три стола и на этих столах расставил цилиндры, кастрюли, коробки и даже пистолет положил.
И гости и коммунары расселись на длинных лавках, специально сделанных в мастерской на случай общих собраний. Николка сел в первом ряду вместе с Орловым. К ним подсел Джек. Николка тихо спросил:
- А что это Ифкин в своем сарае окопался?
- Горе у него. Шарики рассыпал из подшипника. Ищет. Сказал, что к фокуснику подойдет.
Концерт начался.
Сначала выступал рассказчик. Он рассказывал о гражданской войне, о взятии Перекопа. Потом перешел на смешные вещи. Тут здорово похохотали: уж больно ловко он представлял мужиков-единоличников, которые не хотят идти в колхоз. Рассказчику много хлопали, и он уморился рассказывать.
Вторым номером должен был выступать фокусник.
К этому времени в зале потемнело, и пришлось сделать перерыв, чтобы зажечь лампы, которые заранее были собраны со всей коммуны. Их расставили на подоконниках и даже на полу.
Фокусник остался недоволен таким освещением и заявил, что фокусов с монетами он показывать не будет - все равно публика не увидит. Зрители закричали, что увидят, и просили скорей начинать. Столы с кастрюлями и цилиндрами заинтересовали всех, да многие никогда раньше и не видали фокусников.
Фокусник умел подогреть нетерпение зрителей, недаром он был затейник. Он долго двигал столы и расставлял на них свои загадочные предметы. Наконец вынул из кармана маленький звонок и начал звонить.
Все замолчали. Но он и тут не стал показывать фокусов, а сначала сказал речь:
- Уважаемые товарищи колхозники и единоличники! Прежде, при царском режиме, фокусники уверяли публику, что немного знают чародейство и основывают свои опыты на помощи невидимых духов. Теперь, при Советской власти, этого нет. Научно доказано, что невидимых духов не существует. Поэтому мы, советские фокусники, заявляем публично, что наши опыты основаны только на знании точных наук - физики, механики и астрономии, а также на развитой ловкости рук. Вы в этом сейчас со своей стороны убедитесь. Смотрите внимательно за моими опытами, так будет лучше. Кто внимательнее смотрит, тот меньше замечает. Итак, начинаем…
Все уже думали, что он действительно начинает, и затаили дыхание. Но не тут-то было. Фокусник вышел вперед и начал засучивать рукава. Был он одет в черкесский костюм и говорил с иностранным акцентом. Немудрено, что он все делал по-особому, даже рукава засучивал долго, почему-то помогая себе в этом маленькой черной палочкой.
Наконец рукава были засучены. Фокусник взял со стола легкий красный платочек, надел его на палочку и крикнул:
- Итак, фокус номер первый!
Фокусник взмахнул красным платочком, и в этот момент над его головой вспыхнула огромная электрическая лампа. Она висела в зале на проволоке еще с зимы, и все перестали обращать на нее внимание, потому что она не горела. Но теперь она вдруг загорелась так ярко, что все лампы коммуны померкли в её свете.
Многие из присутствующих подумали, что это и есть фокус номер первый. Недолго помолчали, щурясь от сильного белого света, а потом вдруг закричали все вместе, захлопали, затопали, так что ничего нельзя было разобрать. Кто-то крикнул из дальних рядов:
- Качать затейника, ребята! Без динамы лампу зажег!
Все бросились качать фокусника, но Николка вскочил на лавку и заорал:
- Назад, ребята! Будет дурака ломать. Это не его фокус. Наверное, Ифкин в сарае динамо пустил от "интера".
И Катька вдруг заголосила:
- Я этот свет ночью видела, ребята. Не во сне, значит! За что ж ругались-то?..
Тут уж все смешалось. Никто не хотел смотреть фокус номер первый, электричество было интереснее. Все повалили вон из зала, туда, к каретному сараю, откуда шел ток.
На дверях каретника по-прежнему висела записка: "Чарли убедительно просит не входить". Но никто теперь не обратил внимания на эту просьбу. Ворота были открыты, и электрическая станция предстала перед глазами всех.
Она была очень примитивна. Динамо, поставленное на деревянный ящик, вращалось от шкива трактора при помощи самодельной передачи, сшитой из брезента. Испачканный с ног до головы, Чарли находился тут же. Он широко улыбался.
Николка закричал:
- Что же ты, чертова головушка, от нас электрификацию скрыл? - и полез обниматься.
Чарли начал отвечать по-русски, но у него ничего не вышло. Тогда Джек ответил за своего приятеля:
- А вы почему нам осенью не сказали, что шефы рамы принесут? Вот мы и решили вам отплатить.
Никто не возражал против такой отплаты. К фыркающему трактору поставили Булгакова, а Чарли потащили в зал, под электрическую лампу. Фокусник-затейник отошел на задний план со своими платочками. Чарли, щурясь, долго глядел на лампу, а потом сказал несколько слов, обращаясь к присутствующим: надо как можно скорей соорудить водяной двигатель - трактор берет слишком много керосина; только по случаю праздника можно позволить себе эту роскошь.
Джек перевел речь Чарли, Николка ответил:
- Это мы все понимаем и станцию своевременно построим. А пока, ребята, качнем американца!
Чарли схватили и подбросили так высоко, что он носком башмака чуть не разбил лампу. Джек начал просить:
- Ниже качайте, товарищи, а то без лампы останемся.
Чарли поставили на пол.
Тут выяснилось, что многие хотят высказаться. Капралов открыл собрание, и речи об электричестве полились рекой. Первым говорил председатель шефской комиссии Орлов. Он поздравил коммуну с завоеванием и пообещал помочь в постройке станции.
- Внешний провод нам нужен! - закричал Джек с места.
- И провод вам найдем. Только вы из этого электричества должны выводы сделать. Не только о себе думайте, но и о других.
Потом говорили Зерцалов от сельсовета, Николка и Ольга Ивановна, жена Капралова.
После Ольги Ивановны вдруг кто-то выкрикнул из задних рядов незнакомым голосом:
- Прошу высказать заявление!
Капралов пригляделся, мотнул головой и произнес многозначительно:
- Слово предоставляется члену правления артели "Умная инициатива" товарищу Советкину.
- Середнячество заговорило! - шепнул Николка Джеку.
Советкин быстрым шагом вышел из рядов и повернулся к публике. Был он ростом невелик, но широк в плечах, с чистым лицом и такой румяный, словно на щеках его только что раздавили по вишне. Вокруг лица курчавилась русая бородка. Советкин быстро поднял руку: показалось, что хочет он перекреститься. Но он не перекрестился, а снял картуз и без смущения, быстро, по-торговому заговорил:
- Что ж, товарищи коммунары, ваша взяла, можно сказать. Ведь мы так полагали, что производить электричество в деревне невозможно - городская это механика. Однако накалилась стружка в лампе и вот горит. Без прения можно в сложение крестьянских сил поверить…
- Правильно говоришь, Советкин! - закричал Козлов. - Дальше вали!
- По копейке на динамо собирали, - вставил Маршев.
- Я так полагаю, - продолжал Советкин, - может, председатель наш Петр Павлович и маху дает, что от вашей коммуны нос воротит. В единении сила, как говорится. Надо этот вопрос обсудить. А теперь позвольте вас с праздничком Первое мая поздравить и высказать мысль: как будете энергию распределять, наше село Чижи не забудьте. Мы хоть и мужики, а при лампочке пожить хотим. Вы нам ток, а мы вам пирог. Вот…
Советкин поклонился, надел картуз и пошел на свое место.
- А ведь треснула "Умница"! - тихо сказал Николка и захлопал изо всех сил.
Коммунары да и остальные все поддержали Чурасова, затопали, закричали "браво".
- Только ты, Советкин, от своих слов не отказывайся! - крикнул Козлов.
- Не откажусь, Антон, не бойся, - ответил Советкин.
Капралов хотел объявить перерыв, но тут вспомнил о фокуснике и потребовал его на сцену.
Фокусы оказались замечательными. Вещи летали по воздуху; из носу у Чумакова сыпался целый дождь двугривенных. Бутылкин хотел разоблачить затейника и вылез из рядов. Но фокусник не сплошал. Он дал Бутылкину понюхать розу, а в ней оказался чихательный порошок. Пока Бутылкин чихал и отплевывался, фокусник прикрепил незаметно ему длинный лисий хвост сзади. Бутылкин, ничего не подозревая, ходил за фокусником, а зрители помирали со смеху, некоторые даже на пол легли.
В одиннадцатом часу шефы начали собираться на поезд. Чарли подал автомобиль. В машину сел фокусник со своим сундуком, Орлов, гармонист. Остальных гостей повезли на подводах.
Поздно вечером, когда коммуна уже спала, Чарли вернулся со станции. Он поставил автомобиль в каретный сарай, потом подошел к флигелю и кинул в окно Джека песком.
Джек быстро спустился со светелки, вышел во двор.
- Знаешь что, Джек? - сказал Чарли шепотом. - Нам надо купить какой-нибудь музыкальный инструмент, например граммофон или банджо.
- На что? - спросил Джек сердито. - То тебе цветы, то граммофон.
- Подожди, Джек. Мне кажется, что между делом очень полезно заниматься музыкой. Последнее время я так завозился с машинами, что мне начали являться призраки.
- Брось, Чарли! Откуда могут быть призраки у нас в СССР?
- А между тем они есть. Представь себе, я сейчас ехал со станции без фонарей и вдруг встретил… Как ты думаешь, кого? Фермера Скороходова, который лежит с осени без ног.
- Где же ты его встретил?
- Да здесь, недалеко от коммуны, у большого дуба.
- Куда же он шел?
- По-моему, в Чижи.
- Может быть, это был не он?
- Ну, говорю тебе - он. Я ехал тихо и, когда увидел фигуру перед собой, сразу зажег фонари. Он побежал от машины, как заяц, и исчез в кустах.
- Ты чего-нибудь не разобрал, Чарли, - сказал Джек подозрительно. - Как может бегать человек, у которого не работают ноги?
- А вот представь себе…
Приятели еще немного поболтали на эту тему, потом поговорили о работах, потом разошлись по своим постелям. Но Джек не сразу заснул. Сообщение Чарли вызвало в нем тревогу. Он долго ворочался с боку на бок, прикидывая в уме, как бы узнать всю правду о Скороходове.
На другой день вечером Джек побывал в Чижах, зашел к Козлову и как бы между прочим справился о здоровье Скороходова.
- Поправился, - сказал Козлов. - Сегодня утром выходил на солнце греться.
- А вчера грелся?
- Вчера нет.
- А бегать-то он может?
- Шут его знает! Ты его самого спроси. Вон он вышел.
Действительно, Скороходов с помощью дочери медленно сошел с крыльца и уселся на завалинку. Вид его был беспомощный, жалкий.
Джек решил, что Чарли ошибся, и успокоился.
Большая работа
В конце мая коммуна закончила сев. Силосную башню подвели под крышу. Теперь по плану работ надо было строить электростанцию.
Весь май в городе из-за места шли споры. Петр Скороходов от имени "Умной инициативы" вдруг заявил, что артель их собирается ставить мельницу на Миножке, причем как раз указал место, выбранное коммуной. Николке пришлось четыре раза ездить в город и там доказывать, что коммуна имеет на это место все права. В конце концов город стал на сторону "Новой Америки", и Петру в его домогательствах отказали.
Июнь пришел с засухой, и вода в реке сильно поубавилась. Время для постройки плотины было самое подходящее. Инженер Кольцов несколько раз приезжал в коммуну. Еще за зиму он подготовил план работ и теперь на месте составил смету к этому плану и сделал чертежи.
Плотину решил сделать глухую, то есть просто перегородить реку поперек, а воду на колесо отвести через рабочий рукав по берегу. На случай половодья сооружался предохранительный желоб. Воду надо поднять на два метра с четвертью. Заранее на месте работ собрали сарай, привезенный из Починок. Сарай этот должен был служить кладовой, пристанищем от дождя, а в дальнейшем из него предполагалось срубить помещение станции.
Кольцов подсчитал, что земляных работ надо сделать около двухсот кубических метров. С этого работа и началась. Землю в тачках вывозили к берегу, она должна была пойти на плотину. Когда наметилось место рабочего рукава, никто не хотел верить, что вода доберется до него - так он высоко пришелся. Но Кольцов разъяснил, что задача плотины и заключается в том, чтобы высоко воду поднять: в высокой воде и есть сила.
Джек стал во главе бригады землекопов.
Николка Чурасов руководил другой бригадой, плотницкой. Плотники должны были покрыть деревом рабочий рукав, соорудить предохранительный желоб, укрепить колесо, заготовить сваи.
Чарли и Мильтон Иванович взялись за сборку колеса, которое привезли на место работ в разобранном виде. В общем, каждый коммунар получил определенное задание. В усадьбе остались только Громов в качестве главного сторожа, Татьяна в конторе да еще несколько женщин при детях, птицах и коровах. У реки образовался целый городок, и лошади здесь стояли. Обед сначала привозили из коммуны, а потом Бутылкин сложил печь, и на ней готовили суп и кашу.
Жара стояла невообразимая. Подсохшая земля тяжело поднималась со своего места и неохотно укладывалась в тачки. Работали полуголыми. С непривычки управляться с лопатой коммунары быстро уставали. На третий день работ Джек предложил устроить состязание - кто больше тачек вывезет к берегу. Разбились на пары и работали до темной ночи. Потом выкупались, развели костры и попробовали работать при кострах. Оказалось, что копать землю ночью легче, не так жарко. После этого землекопы разбились на две группы: одна работала днем, другая ночью.
Земляные работы наладились хорошо, бережок выровнялся в площадку, определилось место рабочего рукава. Бригаду землекопов передали Маршеву, а Джеку поручили организовать забивку свай.
Из толстых бревен был сделан плот, а на нем подставка в виде буквы "П". Чугунную кувалду, весом полтонны, инженер Кольцов достал на время в городе, и за ней посылали двух лошадей с шестью людьми. Кувалду подвесили к подставке на канате, через блок. Получилась баба для забивки свай.
Яшка и еще восемь человек забирались на плот, отчаливали от берега. Ставили заостренную дубовую сваю, а потом принимались бить ее по верху кувалдой. Свая входила в грунт.
Забивка свай шла медленно: грунт в реке был крепкий, а сваи без железных наконечников - башмаков. Плот на воде качало. Не раз коммунары приходили в отчаяние, когда за день удавалось забить две-три сваи. Ведь всего надо было заколотить шестьдесят.
На третью неделю все утомились от работы. Главное - жара изводила.
Бутылкин предложил сделать трехдневный перерыв, но Николка не согласился.
- Воду обратаем, тогда и отдохнем, - сказал он.
Вечером у Чувилева разболелся живот. Он залег в кустах и сначала все стонал, а потом начал говорить, что работа на плотине непосильная и ненужная, коммуна и без электричества проживет, а через пять лет все равно у всех в избах лампочки будут.
- Ты чего? - спросил Бутылкин, подходя к нему с лопатой.
- Говорю, все от холеры здесь передохнем до социализма. На кой черт нам свою станцию строить, когда за нас поумнее головы в городе стараются!
- Что верно, то верно.
Бутылкин сел на землю. Подошли Курка, Чумаков. Стали тихонько переговариваться.
Николка острил сваю. Он услышал шепот, загнал топор в бревно, с места крикнул:
- Будя, ребята, шептаться! Подождите! Какое ваше предложение? Работы сворачивать?
Бутылкин растерялся, встал, взял лопату.
- Зачем сворачивать? - сказал он быстро. - Наше предложение - Чижи на подмогу позвать.
Об этом и не было разговора, Бутылкин так сболтнул. Но Николка за предложение уцепился.
- А что, Вася, - сказал он Капралову, - не дойти ли тебе до Чижей? Сделаем пробу.
- Не пойдут! - крикнул Джек с воды.
- А все-таки…
Капралов отказываться не стал, а только крикнул:
- Бабы, отвернитесь.
Разделся, привязал рубашку и штаны к голове и полез в реку. Потом поплыл саженками на другую сторону.