- Чему ты удивляешься? Это же хам, обозленный на весь мир. Думал, он будет при знакомстве улыбаться? Дай свинье рога, так она всех людей перебодает! Я его в рот едал!
Витя Петров сидел на кровати небритый, с помятым лицом, в трусах и в очень несвежих носках. Пил из горлышка вино.
- Я разве два дня пью? Я уже неделю не высыхаю, еще с дома. Как дошло до меня, что надо возвращаться, так и начал газовать… Слушай, Вадим, я все равно никуда сегодня не пойду… Ты сходи в магазин, купи вина, вот деньги. А потом послушаешь историю…
Петров с другом ждал такси на площади Калинина в Киеве. Самолет на Благовещенск улетал через полтора часа, а очередь почти не двигалась. Оба были сильно пьяны, и друг, чтобы скрыть принадлежность Петрова к офицерскому корпусу, накинул ему на плечи свой плащ. Фуражку завернули в газету и держали подмышкой. Петров из упрямства не хотел застегиваться, да это и бесполезно, короткий плащ не прикрывал галифе и сапоги.
Обняв друга за плечи, Петров вполголоса жаловался:
- Никто не поймет, зачем мы там нужны, какой от нас толк… Почему мы в тридцать лет должны унижаться? Почему молодыми служить не отправили, как всех? Почему я должен отдуваться за какого-то пидора, который разогнал офицерские училища? И правильно сделал! Такая херня…
Стоящий впереди их в очереди мужчина обернулся и презрительно посмотрел на друзей.
- Офицеры называется! Рабочий день в разгаре, а они уже пьяные!
- Ты, дядя, не прыгай, - примирительно сказал друг. - Человек в отпуске, ему далеко ехать служить…
- Офицеры называется! - не унимался мужчина. - Нет на вас товарища Сталина, он бы установил порядок.
Петров молча приставил согнутую в локте руку к низу живота и показал мужчине.
- Сейчас вас быстренько подберут! - взвизгнул тот и побежал к телефонной будке…
К остановке подъехал военный газик, капитан с красной повязкой подошел к ним.
- Вот они, вот они, - подскочил со стороны мужчина.
- Да они ничего не делали, - попытались защитить их в очереди.
- Ваши документы! - сказал капитан, отогнул воротник плаща Петрова и посмотрел на погоны. - Садитесь в машину, лейтенант! Я помощник дежурного по городу. Прошу без скандалов, на вас люди смотрят!
Друга Петрова в машину не пустили, и он, заглядывая в окно, возмущенно кричал:
- Витя, я тебя выручу! Я приду! Я этому гниде сейчас матку выверну!
Комендатура находилась возле метро "Арсенальная". Старый, большой, двухэтажный особняк.
В комнате, за барьером, прохаживался майор, дежурный комендант. Насмешливо посмотрел на Петрова.
- Что, лейтенант, решил поскандалить в центре Киева? Выкладывай, что в карманах!
- Я не скандалил, мы ждали такси…
- Ну да, и всю очередь оскорбил. Едешь в Амурскую область? Хорошо же ты службу несешь… Если там все такие, как же вы границу охраняете? А мы надеемся, она на замке…
Пьяный Петров не сдержался, разгневался.
- Если вам так хочется, чтоб граница была надежно защищена, подайте рапорт, поезжайте туда! Усилите своим присутствием оборону границы!
- А ты не хами здесь, не хами! Мы тебе живо рога обломаем! - закричал майор.
Петров, истерически матерясь, схватил за козырек фуражку и запустил ее в сторону майора. Тот шарахнулся, фуражка с шумом ударилась в оконную раму. Подскочили солдаты из комендантского взвода, заломили руки и, толкая Петрова перед собой, сбежали по лестнице вниз, в подвал.
Кирпичные своды, железная дверь, широкий помост деревянных нар, маленькая лампочка за железной сеткой. Громыхнул засов.
Покричав и поматерясь, Петров лег на нары и заснул…
За дверью затопали.
Петров сел на нарах.
В камеру вошел капитан-танкист, достоинство было написано на его лице. Сконцентрировав волю на удержании равновесия, он надменно посмотрел на Петрова.
- А ты здесь что делаешь? Выпить у тебя есть что?
- Ложись, спи! - сказал Петров. - Который час, не знаешь?
- Вечер. Им так это не пройдет! Плевал я на их гауптвахту! Хоть отдохну пять суток. - Капитан растянулся на нарах, - Спать буду!
Петров тщательнейшим образом исследовал камеру, оторвал доску от помоста, прощупал пол рукой - ни одного окурка!
В камеру втолкнули плачущего майора.
- Передайте коменданту, что это нелепая случайность! - припав к двери и глотая слезы, кричал майор. - Я дам телефон, позвоните! За мной приедут! Какой ужас, что скажут на кафедре! Зачем я пошел в этот ресторан?!
Сморкаясь в полу кителя, майор поведал свои злоключения. Было все так хорошо, выпили они с офицерами-преподавателями в "Столичном", он работает в военном училище, преподает тактику, потом он вышел в вестибюль, споткнулся, разбил стеклянную дверь, никого не оскорблял, зашел патруль, его привезли сюда, теперь что делать, не знает, он член партии, преподаватель, что с ним будет, какая нелепость…
Петров заколотил в дверь, его отвели в уборную, солдаты дали даже закурить, хотя и смеялись.
Всю ночь майор просидел на нарах, тихонько причитая и жалея себя.
- Ду-р-рак! Какой ду-р-рак! - с чувством произносил он время от времени…
Утром Петрова отвели к полковнику-коменданту. На комендантском столе лежал билет до Благовещенска, носовой платок, мятая пачка папирос и мелочь.
Полковник смотрел с любопытством и доброжелательно.
- Я не ошибся, у вас в карманах было 37 копеек. А лететь вам до Благовещенска?
- И десятка в военном билете. Отложил специально на дорогу…
Полковник выразительно потряс книжечкой над столом - пусто, ничего нет!
- Значит, почистили меня здесь славные воины, - равнодушно сказал Петров. - Да я не настаиваю! - предупредил он протестующий жест полковника.
- Вы хоть понимаете, что натворили?
- Понимаю и раскаиваюсь! - быстро сказал Петров.
- Хорошо, я сообщу в вашу часть. Пусть там с вами разбираются! У нас никаких денег не хватит, всех дебоширов содержать на гауптвахте. Ваш друг уже приходил, ждет внизу… У него хоть деньги есть? Итак, лейтенант, сейчас же в аэропорт, в самолет и чтоб духу вашего не было в городе Киеве! Это ясно?
- Ясно! - весело ответил Петров. - Спасибо и извините, товарищ полковник!..
Обкатка танками
Ветер гонял по плацу столбики пыли, вдоль и поперек. Несколько игрушечных торнадо передвигались в разных направлениях, возвращались, исчезали, появлялись, но плац не покидали. Но стоило сделать несколько шагов в глубь леса, как наступало полное безветрие, а там, где не было деревьев, ветер дул постоянно. Пелена пыли висела над казармами.
Расположение полка было перекопано канавами - меняли трубы отопления. Старые все проржавели, нечему удивляться, то-то зимой колотились в казармах от холода. Второй батальон копал целыми днями, от казармы к казарме.
В автопарке Балу с гордостью показывал новые, с иголочки, установки ПТУРС, похлопывал по броне, разрешил залезть внутрь.
- Ракеты - точная копия французских, - хвастался он. - Управление по проводам, на три километра без промаха! Жалко нельзя попробовать, пострелять… Секретная техника, это тебе не хер собачий! Работаем на тренажере, а это не то, конечно…
Ряды новеньких бронетранспортеров. Старых, симпатичных, но безнадежно устаревших, приспособленных ездить и по шоссе, и по рельсам, не осталось ни одного; Пехота радовалась, теперь хоть есть, чем воевать. Сюда, идите сюда, кричал командир первой роты Олег Сырец, посмотрите на красавцев. Он запускал двигатель, садился за руль, гонял машину по парку, поворачивал башню с крупнокалиберным пулеметом… Появились десятки новых "Уралов" и ГАЗ-66, будка полковой радиостанции, с высокими, на растяжках, антеннами, стояла возле бокса. Танкисты завистливо отворачивались от торжествующей пехоты - их обветшалые ИС-3 выглядели нелепо и совсем не грозно.
Белоус ввел новый порядок.
- Чтоб в рабочее время я в штабе ни одного командира взвода не видел! - приказал он. - Только командиры рот и батарей! А то у нас не штаб, а херовый сельсовет, сторожа пьяного еще не хватает! Лейтенанты должны заниматься с личным составом, а не бить балду, слоняясь по кабинетам!
Дурак майор Курицын строго следил за выполнением приказа командира полка…
Громадный танк развернулся и заглох. Из башни с громкими нецензурными проклятиями вылез командир первой танковой роты Артур Раймер, спрыгнул на моторный отсек и заглянул в двигатель.
Батарея помалкивала, горячо надеясь, что танк не заведется.
Утром капитан Синюк объявил поскучневшим солдатам:
- Сегодня занятия на стрельбище. Обкатка танками! Майор Жигаев приказал!..
Танк неожиданно взревел и затрясся.
- Что ж, - беспокойно огляделся Синюк. - Придется нам первым пример показать… Не боитесь?
Лейтенанты пожали плечами.
- Даст Бог, не раздавит, - сказал Петров. - А раздавит, вас, Синюк, судить будут за преступную халатность. Жигаев-то обещал прийти, а до сих пор его нет… Вот увидите, придет, когда все окончится. Если что случится, он не виноват, предупреждал об осторожности.
- Значит, так. Танк проходит над окопом, потом ты встаешь и бросаешь вслед гранату… Обязательно надо попасть в мотор… Кто первый со мной? Пойдем, Казаков? - предложил Синюк.
В глубоком окопе размахнуться было не удобно, и в удаляющийся в клубах пыли танк удалось попасть только с третьей попытки. Петров попал со второй. Солдаты суетливо прыгали в окоп, затем уступали место товарищам. С видом бывалых, понюхавших пороху бойцов отходили в сторону, закуривали…
Капитан Раймер ловко спрыгнул на землю.
- Ну как, пехота, штаны сухие? - улыбнулся он. - Вы особенно не обольщайтесь, в бою все будет по-другому… Если уж я дополз до окопа, всем вам конец!
Он был хорошим танкистом, капитан Раймер, все это знали. Белоус его любил и быть бы ему давно комбатом, но Раймер пил. По нескольку дней не появлялся в казарме, и тогда полковник сам заходил за ним. Лейтенанты всегда сочувственно смотрели на его бледное сухое лицо с испариной на лбу, на неестественно прямую походку. Голову он задирал чуть кверху - низко надвинутая фуражка закрывала глаза.
Раньше он служил в Польше, был в шестьдесят восьмом в Праге со своими танками, а после этого ему не повезло. Танковые части, которые первыми входили в Прагу, были через несколько дней выведены из Европы, солдаты демобилизованы, а офицеров отправили во все концы Союза. Капитану Раймеру досталась Ледяная, худшего не придумаешь.
- Солдатики ваши молодцы, шустро прыгали, - похвалил Раймер. - Мне бы таких!
Весной вся первая танковая рота демобилизовалась, и танкисты рассчитывали, что пришлют молодежь. Уж больно они намучились со своими стариками, собранными со всего Дальнего Востока. Но взамен прислали участников боев с китайцами на Уссури, солдат второго года службы. У всей роты на груди были новенькие медали. Держались очень независимо, нарушений особых не допускали, но и приказы выполнять тоже не бросались со всех ног. Оставьте нас в покое, показывали они всем своим видом, дайте спокойно дослужить до осени…
- Ты не огорчайся, - сказал Синюк, - наши тоже не подарок. Уже начали понимать службу.
- Не могу я этого понять, казалось бы, батальон побывал в боях. Хоть выстрелы настоящие услышали. Такая сейчас редкость, обстрелянные солдаты… Так нет, надо быстрее рассовать их по разным гарнизонам… Разве они виноваты, что их начальство обхезалось? Трудно понять…
- Загадки большой нет, - сказал Теличко.
- Конечно, - согласился Раймер. - А с этими обстрелянными тоже забот хватает. Пока что я собрал у них все медали да отдал на хранение в штаб. А то их быстро здесь ограбят, несмотря на якобы опытность… Каждому хочется вернуться домой с медалью…
Вдали показался майор Жигаев…
Оценка экспертов
- Положение на Дальнем Востоке становится все более и более напряженным… Вооруженные столкновения принимают характер обыденного явления… Территориальные претензии китайцев смехотворны, Советский Союз никогда не откажется от исконных русских земель, щедро орошенных кровью и потом нашего народа…
Полковник из штаба дивизии говорил веско и тихо…
Специальную лекцию для офицеров решено было провести в солдатском клубе. Только для офицеров, подчеркнул на разводе замполит Селиванов.
Он был неулыбчив и строг, прямой и высокий, со значком парашютиста. Его замкнутость и необщительность даже нравились лейтенантам, нет ничего хуже, когда "теща" беспрерывно сует нос в дела строевых офицеров. Как делал агитатор полка, капитан Пустовойт. Вот уж кто поразительно умел всех раздражать. Он не был ни злопамятным, ни хамом, человек как человек, один из немногих непьющих офицеров. Капитан занимал должность, функции которой никто не мог членораздельно объяснить. Чем занимается агитатор полка? Тем, чем и замполит… Тогда почему он агитатор, а не замполит, ломали голову лейтенанты. Может, он как партийный "Молчи-молчи"? Капитан Пустовойт проверял конспекты для политзанятий, ежедневно спрашивал у лейтенантов тему очередной политинформации и интересовался, работают ли они с источниками. Его дотошность чрезвычайно злила. Он разучивал с солдатами песни, убеждал ходить в библиотеку и читать классиков марксизма, придумывал и рисовал лозунги, помогал мастерить стенды…
Во всех казармах дальний угол за перегородкой назывался "Ленинской комнатой". Там стояло несколько столов, на стенах наклеены вырезанные из журналов картинки, пришпилены плакаты и написаны изречения вождей. Во втором батальоне солдат, назвавшийся художником в надежде избежать рытья канав, целый месяц рисовал во всю стену профиль Ленина. Многие находили рисунок удачным, другие считали, что он чем-то напоминает кардинала Ришелье из фильма о мушкетерах.
Пустовойт профиль забраковал.
- Да нет, товарищи! - убеждал он. - Портреты Ленина, предназначенные для общественных мест, запрещено рисовать художникам-любителям. Если вы так хотите иметь портрет Владимира Ильича, пусть солдаты батальона сложатся по пятьдесят копеек, и мы купим настоящий большой портрет.
Услышав это, пятая рота ахнула, протестующе притихла.
Выручил командир роты Вольнов.
- Вам не угодишь, товарищ капитан! - досадливо сказал он. - Хватит с нас складчин! В прошлом месяце уже скидывались по двадцать копеек на "Суворовский натиск"… По уставу не положено!..
Сейчас Пустовойт конспектировал лекцию.
- Слабость американской армии, - говорил приезжий полковник, - в их технике. Техника новейшая и имеется в изобилии, но без нее они шагу не хотят ступить. Как показал опыт войны во Вьетнаме, американский солдат будет день, не двигаясь, сидеть в болоте, ожидая поддержки, например, с воздуха. Я бы сказал, он избалован. Это не значит, что он слаб, но слишком рассчитывает на технику, осторожен и поэтому малоинициативен в бою. Но американская армия имеет одно важное преимущество - она обстреляна. За последние годы около миллиона солдат приняло участие в боевых действиях. Чего нельзя сказать о наших военнослужащих. По оценке экспертов, американская армия занимает первое место. На втором Япония, затем ФРГ и Израиль.
- А Китай? - спросили из зала.
- Колоссальные людские ресурсы и авантюристическая политика руководителей ставят Китай на первое место среди наших потенциальных противников. Следует внушать нашим солдатам, что не Америка, не Япония, а Китай является нашим врагом № 1. Именно со стороны Китая надо ожидать нападения. Необходимо воспитывать в солдатах ненависть к маоизму. Именно маоисты могут отдать преступный приказ о начале войны, а одурманенные пропагандой солдаты выполнят этот приказ… Вопросы есть, товарищи?
Поднялся Балу.
- Как узнать, товарищ полковник, преступный приказ или нет? Или если глупый? Что я должен делать, если получу преступный приказ? Не могу же я быть соучастником преступления…
Полковник улыбнулся.
- Приказ надо выполнять, лейтенант! Это потом вы его обжалуете, если считаете, что он преступный. Военный должен выполнить любой приказ. Вам он может показаться глупым, это не страшно, отвечает тот, кто отдал приказ, а не кто выполнил…
Повышение уровня
Мало того, что офицеры должны и по субботам томиться в казармах, - командир полка измучил всех ежевечерними совещаниями. А приказ Министра обороны о восьмичасовом рабочем дне для офицеров? Побоку, что ли?
Первое время открыто не возмущались, ворчали по каптеркам и в столовых. Потом стесняться перестали, вслух, в штабе, высказывали недовольство, громко спрашивали, в котором часу сегодня будем нарушать приказ Министра, когда же повышать свой культурно-идеологический уровень, сидишь от зари до зари в казарме, надо жаловаться, в конце концов, офицеры тоже люди…
Белоус сдался.
На последнем партсобрании, по словам Тимохи, сказал:
- Я жалоб не боюсь. Офицерам лучше по вечерам в штабе сидеть, чем водку пить. Но раз коммунисты настаивают, совещания теперь будут раз в неделю. Два выходных? Я не против. Посмотрим, что получится.
Получалось прекрасно.
С утра все были на реке, рядом, сразу за последними бараками.
В самом глубоком месте река была по пояс, купальщики стояли на коленях, окуная голову навстречу быстрому течению.
Стало очень жарко, все перебрались в тень, под сосны. Лежали, рассеянно разглядывали яркую зелень на другом берегу, плещущихся женщин, суетящихся под соснами бурундуков. Многие заплатили бы большие деньги, чтоб увидеть эту красоту, провести отпуск, половить рыбу, воздухом понаслаждаться, да если б приехать сюда отдохнуть на месяц-другой, всю жизнь бы вспоминал…
- До сих пор в этом раю не хватало змея-искусителя, - сказал лейтенант Горченко. - Но на небесах спохватились и послали нам эту тварь в образе Пети Кушника. Посмотрите…
Капитан Кушник шел безукоризненно твердым шагом между деревьями, глядя прямо перед собой, с непроницаемым лицом, но сильно размахивая, как конькобежец на старте, правой рукой.
- Петя, друг человека! - позвал Горченко. - Иди к нам! Ты где это, милый, насосался? Утром в магазине ничего не было…
Пьяный Кушник расплылся в улыбке.
- Уметь надо, твою мать дуплетом и за щеку! В Ледяной, у Оверьянихи вино есть. Гном там с утра отирается, хер ему в глазки! Жене помогает.
Лейтенанты переглянулись.
- Да! В такую жару неплохо выпить стакан теплой водки и залезть с толстой бабой под ватное одеяло, - сказал Батов. - Чего мы время теряем?..
За прилавком маленького магазинчика майор Оверьянов, наклонив железную бочку, наливал в большую банку вино. Жена майора, Катерина, разливала вино по стаканам. Магазинчик был полон.
- Я тебе, Катя, говорил, - добродушно засмеялся Оверьянов. - Не может такого быть, чтоб наши о вине не пронюхали. Пожалуйста, все в сборе! И кадровые лейтенанты не отстают! Я вижу, завязывается крепкая армейская дружба!
Катерина улыбалась.
Лейтенанты быстро взяли вино, пошли в сторону леса.
Сидели кружком на траве, передавали банки по кругу. Петя Кушник заснул в холодке.
- Жизнь все-таки чудесно-замечательна, - серьезно сказал Олег Сырец, командир первой роты. - Травка зеленая, птички поют, ноги не в сапогах… Чего еще, сидел бы так и сидел…
- Белоус как в воду глядел, знал, что первым делом мы око закапаем!
- Правильно, нам необходима умственная разрядка!