- Я так и знала, что не вовремя! - повторила Лара Николаевна, почувствовав запах лекарств и увидев лежащую на кровати старушку. Та сразу беспокойно завозилась, попыталась приподняться.
- Пожалуйста, пожалуйста, проходите! Вы уж извините нас. Это я - вот…
- Ну что вы! Ради бога извините меня! Я зашла всего на одну секундочку. Сержик, проводи меня!
- Может, посидите?
- В другой раз. Там внизу, в такси, меня ждут друзья.
Попрощавшись с Сережиной матерью, она вышла в коридор, с откровенным любопытством осматриваясь по сторонам.
- Сержик, вот тут деньги за люстру. Спасибо, что подождал, - сунула ему в руки незапечатанный конверт, - Ты меня так выручил.
Сережа уже вызвал для нее лифт.
- Вы все так вот и живете в одной комнате? - спросила Лара Николаевна, дожидаясь, когда поднимется кабина лифта.
- Ничего, - сказал Сережа со своей неизменной улыбкой. - Вот обойдем вас в конкурсе, займем первое место, тогда куплю квартиру.
Лара Николаевна тоже улыбнулась. Как бы отвечая, что понимает шутку.
- Я догадываюсь, тебе ничего не известно о новом приказе, полученном из министерства?
- Каком приказе? - насторожился Сережа.
- Пекка Оттович меня всегда просто поражает своей выдержкой! А я такая болтушка! Приказ пришел накануне праздников. Нас вчера ознакомил с ним Самсон Антонович. В связи с возникшей острой необходимостью в новом коммутаторе министерство приняло решение сократить срок проведения конкурса на три месяца. Едва ли вам удастся нас обогнать.
- Хи-хикс!
- Какой молчун Пекка Оттович! Бережет своих людей, не хочет их травмировать на праздники. А я и здесь проболталась!
Лара Николаевна вошла в кабину лифта, нажала кнопку. Кабина поползла вниз.
- Но мое предложение остается в силе, - игриво погрозила Лара Николаевна Сереже пальчиком. - Так я жду ответа!
42
Пекка Оттович сам сел за доводку макета. А вместо себя посадил в кабинете Гвыздю. Каждый человек может приносить пользу, только его надо использовать на своем деле. Ему надо поручать то, что он умеет лучше всего делать.
В задачу Гвызди входило отвечать на звонки. Она снимала трубку и произносила: "Да-а-а!!!" - таким голосом, что спрашивающий запинался на мгновение. "Мне бы Пекку Оттовича…" - "Кто это говорит?.. По какому вопросу?.. Тогда вам придется подождать". Или: "Хорошо, разберемся".
Такое ухищрение позволило Пекке Оттовичу несколько дней безотрывно заниматься настройкой макета.
В эти дни Пекка Оттович просто до неузнаваемости изменился, стал быстрым, шустрым, проворно орудовал паяльником. С Олегом они спорили до хрипоты, что-то рисовали на листке бумаги, пробовали одну схему, другую, потом, когда наконец получалось, Пекка Оттович откидывался на спинку стула и обрадованно потирал руки.
- Ага! Отличненько! - кивал на экран осциллографа. - Смотри-ка, что получается! Чудненько! Теперь мы им покажем!.. Давай проверим следующий узел!.. Эту неделю нам придется поработать и по вечерам. Может быть, и субботу, и воскресенье. А на следующей неделе, я думаю, можно ехать в Москву, к Прищепкову.
43
Поезд прибывал в Москву в половине шестого, а рабочий день начинался с десяти. Олег направился в гостиницу "Золотой колос", в тот же корпус, в котором останавливался и в предыдущий приезд. И бывает же такое совпадение: его поселили в тот же номер, в котором он жил прежде. И уж совсем Олег удивился, когда на кровати у окна увидел знакомого дядьку. Тот будто никуда и не уезжал, сладко похрапывал, скрестив на груди руки и прикрыв шляпой лицо. При появлении Олега храп на мгновение прервался, шляпа, которая до этого момента одним краем медленно приподнималась вверх, остановилась, словно присмотрелась к вошедшему, а затем, видимо узнав, обрадованно перевернулась на ребро, приветствуя. Дядька проснулся, приподнял голову.
- Ты?
- Я, - ответил Олег. - А вам деньги прислали?
- Где? - вскочил дядька.
- Это я у вас спрашиваю.
- А-а. Баламутишь, да? - Дядька разочарованно махнул рукой, повалился на спину и тотчас захрапел.
Спустившись на первый этаж в буфет, Олег позавтракал и, предварительно позвонив и попросив заказать пропуск, поехал в Институт стали.
На этот раз Олега принял сам Прищепков.
- Двадцать пятого в Ленинграде начинается конференция по кристаллографии, - сказал академик, - и я приглашен сделать доклад. Сегодня у нас какое?.. Двадцать первое… Аппаратура у вас в полном порядке? Сразу можно включать трубку?
- Хоть сейчас.
- Берите нас с собой. Как, Семен Михайлович, едем? - озорно посмотрел Прищепков на Овчинникова. Тот лишь пожал плечами. Видимо, такой вариант и его вполне устраивал. А Олег откровенно обрадовался.
Вместе с Овчинниковым Буркаев спустился в лабораторию. Здесь царила прежняя обстановка: тот же развал на верстаках, только, пожалуй, побольше измерительной аппаратуры.
Овчинников сам вынул трубку из макета. Затем они вместе, как елочную игрушку, обернули трубку ватой и уложили в коробку, которая на специальных пружинах-растяжках, предохраняющих от толчков, крепилась в фанерном ящике. Решили трубку везти при себе, не сдавать ни в багаж, ни в камеру хранения.
Перед тем как уйти из института, Олег забежал в приемную директора и попросил разрешения позвонить в Ленинград. Ему не терпелось сообщить приятную новость Пекке Оттовичу. Кроме того, он втайне надеялся, что телефонную трубку, как и в предыдущий раз, снимет Инна, которая ближе других сидела к телефонному аппарату.
На этот раз к телефону подошел Пекка Оттович. Возможно, он специально ждал телефонного звонка. Даже не поздоровавшись, словно Олег находился в соседней комнате, поспешно спросил:
- Как там?
- Все в порядке, шеф! "Со щитом"!
44
Надо было Ларе Николаевне давать ответ. Конечно, можно подождать день-два, ну неделю. Дальнейшее отмалчивание делалось неприличным. Поэтому, когда Буркаев в разговоре с Пеккой Оттовичем сообщил, что везет трубку, Сережа понял - решающий момент наступил.
Позвонил домой, чтобы узнать, как состояние матери, к телефону подошла дочка, сказала, что все в порядке. А Гришка не вернулся из института. Затем решил сбегать в лабораторию Лары Николаевны, узнать, в каком состоянии у них дела.
В этот раз Лара Николаевна сидела не у себя в кабинете, а в комнате, где работал Шмель, читала журнал "Електроникс".
- Сержик, ты ко мне?
Но в этот момент кто-то из девочек-техников на полную громкость включил радиорепродуктор, прозвучал сигнал времени (одиннадцать часов), и зычный голос диктора произнес: "Здравствуйте, товарищи! Начинаем производственную гимнастику".
Девочки встали из-за своих столов, открыли окно.
- Не будем им мешать. Выйдем в коридор, - предложила Лара Николаевна.
- Да, да! - вскочил Сережа.
Они вышли на лестничную площадку, где сейчас табунились курильщики со всего отдела.
- Я полагаю, что своим приходом ты мне уже дал ответ. Не так ли?
- Еще два денька, - взмолился Сережа, подумав, что, пожалуй, просит напрасно.
- Ну что ж, если два дня, то я подожду.
- Но я хочу предупредить вас, что у меня масса недостатков.
- Господи, у кого их нет!
Сережу позвала Даша:
- Прошу прощения… Серж, вас к городскому телефону. Мама…
- Извините.
В одну секунду Сережа оказался возле телефона.
- Сереженька, это ты? Только ты не волнуйся.
- Что там?
- Только не расстраивайся.
- Что случилось?
- Они поженились.
- Как поженились?! Ведь Наташа дала мне слово! Она дала слово!
- Сереженька, но молодость не хочет ждать. Любовь нетерпелива. Пожелай им счастья!
К Сереже уже с разных сторон шли те, кто находился в комнате и слышал весь разговор. Первой подбежала Даша.
- Сережа!.. Серж!.. Поздравляю! Поздравляю! Распахнув руки, заранее приготовившись, чтобы заключить его в объятия, шел, словно плыл, Белогрудкин.
- Елка зеленая! Ты скоро будешь дедушкой! Ха-ха-ха! Поздравля-яю!
Пришел поздравить Пекка Оттович.
Поскольку у Сережи произошло такое важное событие, его отпустили домой.
"Ну, теперь начинается! - думал Сережа, направляясь к трамвайной остановке. - Свадебные расходы, подарки. Надо срочно купить диван. Но куда его поставить?"
Сотни дополнительных забот появились у Сережи.
Жена уже знала о случившемся. По такому поводу ее тоже отпустили с работы. Она встретила Сережу. По щекам ее катились слезы.
- Ну, отец, поздравляю! - обняла, поцеловала его.
И мать тоже поцеловала Сережу.
- Поздравляю, сынок! Желаю вам счастья!
- Так почему же нам - молодым надо желать.
- А счастье молодых - это и есть ваше счастье.
- Где они, кстати, молодые-то?
- Сереженька, только ты не сердись на меня. Мне кажется, тебе надо съездить к ним. Они наверняка у ее родителей. Наташа дала тебе слово, что они не поженятся, пока не окончат институт. Вот теперь, наверное, и стесняется ехать сюда. Съезди ты к ним сам. Ты ее должен понять, это же совсем дети, дурачки. Все равно теперь уже ничего не изменишь. Не следует в первый день обострять отношения. Я тебя прошу.
- Конечно, надо поехать, - сказала жена. - У нас все равно уж все приготовлено. И так будет лучше. Надо было тебе в прошлый раз не ездить. А то поехал, ни с кем не посоветовался.
- Ладно. Едем, - сказал Сережа.
"А может быть и хорошо, что они поженились именно сейчас. Вовремя. Возможно, хотя бы с первым взносом на квартиру частично помогут новые родственники? Их дочь становится членом нашей семьи". - Пришедшая мысль обрадовала Сережу.
Жена Сережи заметно нервничала. Пока поднимались на лифте, она поправила на Сереже шарф, воротник пальто. И успела осмотреть Сережу еще раз после того, как он позвонил, прежде чем им открыли.
…Открыла им незнакомая женщина.
- Здравствуйте! - поклонился Сережа. - Вы, конечно, Наташина мама?.. А мы - Гришины родители.
- Здравствуйте! - Она отступила, пропуская их. - Проходите, пожалуйста! - Обернулась в сторону кухни, где кто-то громко стучал, и позвала: - Отец!
Зашаркали тапки, дверь в кухню отворилась, и оттуда вышел… Тарас Петрович. В майке, в руках какая-то железяка и гаечный ключ.
- Аа-а! Коллега!
- Как?! - растерялся Сережа. - Вы Наташин отец?
- По крайней мере, я так предполагаю.
- Вы знакомы? - спросила жена.
- Тысячу лет! Прошу, проходите!
Женщины прошли в комнату первыми, мужчины на минуту задержались в коридоре.
- Одну секунду, сейчас я сполосну руки, - извинился Тарас Петрович.
- Значит, Наташа ваша дочь? - еще раз переспросил Сережа.
- Да! - с гордостью ответил Тарас Петрович.
- Единственная?
- Что вы! У меня еще две такие же красавицы! Я счастливый отец!
- Вы знаете, что она вышла замуж?
- Что вы говорите!.. Нет, я этого не знал, но все может быть!
Тарас Петрович вертел в руках гаечный ключ, посматривая, куда бы его положить. Сережа взглянул на ключ, на измазанные в мазуте руки Тараса Петровича, и ему припомнилась летняя поездка в Лахту, после которой они до города толкали "шевролет" Тараса Петровича. И Сережа понял, что его еще недавние радужные надежды о возможной помощи при взносе на кооперативную квартиру - несбыточные мечты.
"В ножки Ларе Николаевне, в ножки, пока не поздно!"
45
Если Инна только по приезде Буркаева из Межциемса по-настоящему поняла, что все то время, пока он отсутствовал, тосковала по нему, сопротивлялась этому чувству, не давая завладеть собой, то Даша грустила так, что иногда ей казалось - больше не переживет и дня.
А когда Буркаев приехал и Даша увидела его в коридоре, она спряталась за дверь и стояла там долго, чтобы он не заметил. Но, войдя в комнату, он поздоровался с ней, как всегда. Если минуту назад она боялась, что он заметит, в каком она находится состоянии, то сейчас ее обидело до слез, что он не только ничего не заметил, вообще не обратил на нее внимания.
То же произошло, когда Буркаев вернулся из Москвы. Неожиданно войдя в комнату, лишь кивнул Даше и прошел мимо.
В обеденный перерыв Даша позвонила своему бывшему мужу.
- Мне надо с тобой встретиться и поговорить, - сказала она.
- Хорошо, я приеду.
Уже через десять минут Даша пожалела, что позвонила. Решила после работы не ходить домой, а гулять до одиннадцати. А завтра позвонить, извиниться, сказать, что все это глупость.
Но Вовик пришел не домой, как ожидала она, а к институту. Когда после работы она вышла из проходной, то увидела, что он встречает ее, стоит с букетом цветов. Она теперь не знала, как сказать ему, чтобы он ушел. Ах, как неловко все получилось!
"Ладно, - утешала себя Даша; - скажу позднее". Но так и не решилась. И Вовик пешком тащился за ней с Петроградской до Театральной, недоумевая, почему она не хочет ехать на такси, всякий раз, стоит ему остановить машину, отмахивается, словно чего-то испугавшись.
Вовик принес не только цветы, но и бутылку шампанского. Даша выпила шампанского и почувствовала, как у нее закружилась голова.
Даша сидела в кресле напротив Вовика, одернув подол платья.
"Он, наверное, неплохой человек, - думала она. - Он просто неудачник, потому что на мне женился".
И когда Вовик подошел к ней и сел на подлокотник кресла, обнял за плечи, она ничего не сказала. Только непроизвольно сжалась, убрав голову в плечи и шепча себе: "Это мой муж. Это мой муж…"
На следующий день Вовик уехал с первым трамваем, окончательно убежденный, что "баба рехнулась".
А Даша и действительно, словно потеряв рассудок, металась по комнате, натыкаясь на мебель и повторяя: "Что я натворила! Что я натворила!" Она из дома до института шла пешком, переходя из улицы в улицу и не обращая внимания, куда идет. В лаборатории появилась первой и спряталась за шкаф, беззвучно рыдая там. И когда Олег вошел в комнату, Даша бросилась ему навстречу:
- Буркаев! Что я сделала! Что натворила!
- Что?
- Когда вы узнаете, будете презирать меня, Буркаев. И справедливо. Я мерзкая, гадкая!
- Да что случилось?!
- Я вчера позвонила Вовику, и он ночевал дома. Я предательница.
- Немедленно иди вымой лицо, приведи себя в порядок. Сейчас сюда придут гости из Москвы. Чтоб тебя никто не видел такую!
46
Гости пришли к половине одиннадцатого. В вестибюле, кроме Пекки Оттовича и Буркаева, их встречал также Самсон Антонович Суглинский. Приезжал академик, а такое в институте случалось нечасто. Самсон Антонович проводил приехавших к директору. Там они пробыли минут двадцать, затем Самсон Антонович пригласил их к себе в кабинет, и только после этого они направились в лабораторию.
Здесь их ждали. Сережа Маврин предупредительно устремился навстречу, хотел помочь Овчинникову нести упакованную в коробку трубку, но тот отказался:
- Спасибо, я сам.
Приехавшие прежде всего осмотрели макет, ознакомились со схемой включения трубки. Пекка Оттович давал пояснения. И только после того, еще и еще раз осмотрев все, решили вставлять в макет трубку. Делал это Овчинников. Предварительно он захотел убедиться, что все напряжения питания в норме. И вот здесь-то, естественно, и сработал закон "генеральского эффекта", или, как его называют, "эффект присутствия". Как бы тщательно аппаратура предварительно ни проверялась, сколько бы ни готовились, но в самый ответственный момент, когда приходит начальство, обязательно что-нибудь да случится.
На один из электродов трубки не поступало напряжение. И Буркаев, и Маврин, и остальные засуетились, задергались. Оказалось, отскочила пайка. Пока искали неполадку, устраняли ее, прошло полчаса. В обычном случае на это потребовалось бы минут десять, но тут проявился уже другой закон: чем больше спешка, тем меньше проку. Гости эти законы хорошо знали, поэтому сейчас спокойно стояли в стороне и терпеливо ждали, словно это и не очень интересовало их, беседовали с Пеккой Оттовичем. Но наконец все готово. Можно включать.
- Поехали! - кивнул Прищепков.
Пекка Оттович сел к макету. Щелкнул тумблером.
И все замерли… Такие мгновения тянутся необычно долго. Проходят секунды, а кажется - прошла вечность.
Что-то хрустнуло, словно шевельнулось в макете, и тихонько, чуть слышно застрочило. Это просочилось высокое напряжение.
- Есть!
На экране контрольного осциллографа вспыхнуло изображение. Несколько косых размытых полос.
- Есть! - облегченно выдохнули все.
- Подождите-ка. Осторожнее.
И снова все замерли. Будто своим дыханием боясь спугнуть изображение.
Вот он, самый счастливый миг. Руки так и тянутся к переключателям, хочется покрутить их сразу все, проверить, пощелкать.
Но надо подождать.
Пекка Оттович, теперь уже не торопясь, по-деловому рассматривал сменяющиеся на экране изображения, попутно давая Буркаеву и всем остальным сотрудникам распоряжения.
- Надо заменить децибельник… Устранить…
Но это мелочи, мелочи! Главное, что макет работает. Живет!
- Спасибо… - Пекка Оттович поднялся и пожал Прищепкову руку. - Спасибо!.. На сегодня - хватит, - сказал он Олегу. - Можно выключать. Трубку я уберу к себе в шкаф. Будет надежнее.
Пока убирали трубку, прозвенел звонок. Прищепков вынул из внутреннего кармана пиджака часы-луковицу, щелкнул крышечкой.
- Да-а, - очевидно, только сейчас вспомнил он, - вы не подскажете, где у вас тут часовая мастерская? Остановились… - Он держал часы на ладони. - Подарок отца. Еще в день окончания института. Сколько лет прослужили безотказно и вот испортились. Мы с Семеном Михайловичем, - он указал на Овчинникова, - заходили в несколько мастерских, нигде не берут..
- Покажите-ка, - попросил Пекка Оттович. Лукаво улыбнувшись уголками губ, подошел к телефону, набрал номер. - Семен Семенович, добрый день. Вы не могли бы сейчас зайти к нам?
Семен Семенович явился почти сразу же. Молча вошел в комнату. Овчинников и Прищепков поздоровались с ним. Семен Семенович ответил учтивым поклоном головы, глянув на Пекку Оттовича, мол, что надо.
- Наши гости из Москвы, - сказал Пекка Оттович и передал ему часы, не добавив больше ни слова. Но Семен Семенович понял все.
- Очень устаревшая модель, - пытался что-то пояснить Прищепков. Семену Семеновичу ничего не требовалось пояснять.
- Может, пойдемте вместе с нами, пообедаем? - предложил гостям Пекка Оттович.
- Спасибо большое.
В столовую пошли все вместе. Вместе вышли из здания. Но как-то так получилось, что Юра Белогрудкин оказался рядом с Прищепковым.
- Вы какое время нам разрешите поработать с трубкой? - по дороге спросил Пекка Оттович у Прищепкова.
- Еще два дня.