- Он всего боится, Егор…
- Он ничего не боится. Он злой. Его звери боятся. Собаки не дерутся с ним.
- Он может не вернуться?
- Не знаю… он дикарь, любит, когда один.
- Бандит-одиночка? Индивидуалист?
- Охотник…
В тайге сейчас привольно. На косах собираются зайцы, в лесу - птичий молодняк, на сопках - много евражек и полевок… все это тяжелый хлеб Глазика. Но к нам на рыбалку он не приходил. Нас всегда сопровождала свора псов. На берегу они отъедались. Рыбы вдоволь. Но Глазик не приходил на берег. Он презирал попрошаек.
Я несколько раз пытался вступить с Глазиком в контакт. Но, схватив приманку, он убегал в тайгу и пропадал надолго. И вот однажды все невеликое население нашего поселка высыпало на улицу, удивленное невероятным галдежом, поднятым собаками.
Между домами метался лось. Его выгнал сюда из тайги Глазик. Глазик вертелся тут же, рычал на собак и на лося, собаки понимали его и держали лося, ожидая людей.
Лось остановился. Он повернул голову и смотрел на Глазика, а в глазах животного горел страх, и фиолетовый зверь молча глядел на него, и смертельный ужас не угасал в красивых глазах лося.
Сохатый прянул. Глазик взвился, собаки залились воем, и по тяжелому всплеску воды мы догадались, что лось уже в реке, под обрывом…
Здесь Анюй широк, но течение сильное. Собак быстро снесло. И только Глазик держался около лося. Но вот он догнал его, вскарабкался ему на спину и вцепился зубами в голову. Лось мотнул головой и продолжал плыть. И тут из-за поворота выскочила рыбачья дюралька тех парней, что организовали звено и ловили рыбу. Мотор взревел. Глазик почувствовал беду, спрыгнул, и его понесло течением. Лодка наехала прямо на лося. Голова его ушла под воду, потом снова показалась. Егор принес бинокль.
Убитый лось лежал на мелководье. Втроем ребята не могли вытащить его на берег.
Мы с Егором сели в лодку и поплыли к ним помогать.
- А вы проспали? Он от вас же плыл… Чего не стреляли?
- Не успели…
- А кто у него на голове плыл?
- Глазик.
- Ух ты! Это, значит, он пригнал… конечно он!
На берегу толпились собаки. Глазика среди них не было.
Мы вытащили лося, разделали его, дали мяса собакам. Егор взял два куска, веревку и ушел по косе вниз, к кустам.
- Глазик! - позвал он. - Глазик!!
Я сел в лодку и медленно поплыл вниз по реке, наблюдая за Егором. Из кустов вышел пес. Егор бросил ему мясо. Пес взял кусок, но не убежал, а отошел в сторону и съел его. Потом расправился со вторым куском. Егор привязал веревку за ошейник, я подгреб к берегу и Егор втащил собаку в лодку.
Глазик лежал на корме и дрожал.
- Чего он?! - злился я. - Чего он боится?
- Его старый хозяин держал на цепи. И все время бил… Глазик еще молодой, я купил зимой его… Его боятся все. А он боится только людей…
Мы пристали к нашему берегу. Егор отвязал веревку. Глазик прыгнул и скрылся в зарослях.
- Приходи вечером, - сказал Егор. - Мяса много, жена пельмени сделает. Вот выпить нет ничего…
- Найдем… у нас есть спирт. Экспедиционный. На научные цели.
Чомбе
Наградили же собаку именем!
- Чомбе! - кричу я, и он подбегает, прыгает, ластится.
- Между прочим, - замечает Николай, - он и на другую кличку отвечает, на Мобуту!
- Ну?!
- Эй, Мобуту!
Чомбе оставляет меня и бежит к Николаю. Николай смеется.
- Пусть ходит с кличкой, менять не надо.
Чомбе - черный пес в белых штанах и с белыми пятнами на спине. Хвост колечком, маленький, смесь лайки с беспородной дворнягой, ласковый, добрый пес, преданный, и глаза веселые, смешливые. Чомбе один может держать медведя, это, как раз тот случай, когда внешность обманчива.
Все дни Чомбе пропадает на рыбалке. Сидеть у дома ему не по душе, одиночества не выносит и больше всего любит общение с человеком.
Малые дети Егора треплют Чомбе, таскают, запрягают летом в сани, ездят на нем верхом - все терпит Чомбе, забавляется, радуется вместе с детьми.
Завидев евражку, веселый Чомбе подкрадывается, высоко подпрыгивает на месте, как бы приглашая ее поиграть, но евражка знает, чем все это кончится, и предпочитает не вступать с ним в игривые отношения.
Рыбу на наших глазах Чомбе ест редко. Наверное, потому, что он всегда сыт. И когда ему кидаешь пыжьяна или хариуса, он осторожно берет рыбу, относит метра на два в сторону и начинает ее закапывать, работая носом и лапами. А закопав, он навсегда о ней забывает. Памяти у Чомбе нет вовсе.
Николай - тощий бородатый человек - хозяин Чомбе. Прошлый год они вдвоем провели на зимовье, и Чомбе хорошо брал белку и птиц и держал медведя.
Николай любит Чомбе и ругает незлобиво.
Вот и сейчас, заметив, как собака, озираясь, подошла к куче ящиков, оставленных на косе геологами, Николай орет на всю тайгу:
- Мобута проклятая! А ну кыш!!
И швыряет камень, стараясь не попасть. Пес убегает. Николай орет свирепо, а сам еле сдерживает смех. Он хорошо знает привычки собаки: Чомбе поднимает ногу на каждую брошенную или оставленную на берегу вещь, наказывая полевиков за небрежность и бесхозяйственность. Чомбе так делал всегда. И не делать так он просто не может.
…По утрам я сажусь в каяк и переплываю Анюй. Все собаки, которые в это время на берегу, осторожно входят в воду и плывут за каяком. Они плывут вместе со мной на тот берег. И первым в воду всегда кидается Чомбе. Плывет он хорошо. Назад я его перевожу в каяке. Он лежит тихо, но на плывущих следом собак смотрит несколько заносчиво. Но это до поры… Вот когда приплывем, Чомбе будет подозрительно долго крутиться возле каяка и сопровождать меня до дома. Он знает, что собаки готовы устроить ему небольшую взбучку, как моему любимчику, и ждут, когда я уйду. А получить трепку в планы Чомбе с утра не входило, и он будет сопровождать меня до крыльца.
Собаки группой будут идти за Чомбе, а потом отстанут, раз ты кричишь на них, и в душе перенесут намеченное мероприятие на следующий раз, а он обязательно проштрафится и нарушит не один пункт кодекса собачьей чести.
- Надо воспитать в Чомбе дух коллективизма, - жалуюсь я Николаю. - Надо, чтоб он меньше выслуживался.
- Дохлый номер, - отвечает Николай.
- Почему?
- Он всегда ведет себя кое-как. Ко всем липнет. Веселый. Злости в нем нет никакой. Даже на зверя - просто работает, но не злится.
Николай замолкает, вспоминая жизнь собаки.
- И вовсе он не выслуживается… преданный он, благодарный. В тайге с ним весело, спокойно. Вот уж верно друг человека.
- Эй, друг! - зову пса, - идем-ка на реку!
Мы опускаемся по тропинке к воде. Сегодня мне надо отловить побольше мальков, вчера их у берега были тучи.
Рыбья молодь вертится в тени у лодки. Час назад ребята чистили тут чиров и щук. Мальки растаскивают сгустки крови, внутренности, жир.
Набираю ведро воды, выношу на берег. Потом сачком вылавливаю рыбешек. Скоро их набирается полное ведро.
Чомбе тоже залез в воду по колено.
Он смотрит на снующих возле его ног мальков и недоумевает: что за странные существа кругом, совсем не пахнут? Он втягивает носом воздух - пахнет водой, рекой. Тогда он трогает мальков лапой - они разбегаются. От удивления он свешивает голову набок и так стоит, будто прислушивается к чему-то. Но вот муть оседает, мальки снова собираются, Чомбе внимательно рассматривает их, приготавливается и… хвать!
Челюсть впустую лязгает в воде, мальки разбегаются, Чомбе выходит на берег и долго чихает.
Неудача не обескураживает его. Через несколько минут он забывает о рыбах.
Я не могу видеть, как Чомбе чихает. У него это получается долго, и он мучается. Прошлым летом кто-то из экспедиционных ребят, раздосадованный неудачной охотой, пальнул в пса. Дробина пробила ему нос и нёбо. Эта сквозная дырка не заросла. И с тех пор во время еды иногда крошки пиши застревают там, и он чихает.
Беспечный, доверчивый Чомбе резвится на косе и не помнит об этом случае. Он давно простил человеку. Он не помнит, как бежал человеку навстречу, душа нараспашку, - компанейский пес! А в душу - из двух стволов!
Вот Глазик бы этого не простил. А что Чомбе?.. У него совсем нет памяти.
Пират
Не знаю, кто в его роду числился в аристократах, но голубая кровь в Пирате чувствовалась за версту. Ходил он по косе не спеша, степенно, сонно оглядывая округу.
Одет он в черную густую шубу с длинным мехом. Шерсть всегда расчесана, блестит на солнце. Он весь черный, только грудь белая. Небольшой белый треугольник - манишка.
Все собаки жили в одинаковых условиях, но у Пирата почему-то был самый ухоженный вид.
Все собаки с нами на рыбалке, вертятся у ног, ждут, когда кинешь им рыбу, а Пират в стороне. На суету своих товарищей глядит презрительно.
С верховьев, где стоят наши контрольные сети, возвращается Егор. Лодка его полна рыбы.
По традиции, тут же на берегу происходит раздача добычи. Собаки как по команде садятся полукругом, и Егор каждой кидает по рыбине. Каждая собака знает, какая рыба предназначена именно ей, и ловит свою на лету.
Пират не ловит на лету. Это не в его правилах.
Если его доля упадет рядом с ним, он не спеша и не боясь, что другая собака может отобрать еду, наклоняется, нюхает и только потом медленно начинает есть.
Все наши собаки ели любую рыбу. И, кормили мы их в основном самой плохой - щукой, и чукучаном. Пират никогда не ел щуку или чукучана. Он ел только рыбу сиговых пород. Чир, пыжьян, пелядь - о, вот это из рациона Пирата. От ряпушки и муксуна он тоже не отказывался. Но чтобы он опустился до щуки - никогда!
Если в наши сети забредал окунь или налим. Пират долго думал, прежде чем закусить. И если был достаточно сыт, то отворачивался и уходил. Мы знали, что он обижается, если кидаешь ему что-либо, с его точки зрения, несъедобное. Именно кидаешь. Никто никогда не видел, чтобы Пират брал пищу из рук. Ни из чьих рук, даже из рук своего хозяина Егора Пират никогда не брал пищу.
- Пиро! - протягиваю ему рыбу.
Он подходит и внимательно смотрит. Кладу ему рыбу на нос. Он не реагирует. Минута, две… Он отворачивается и уходит. Кидаю рыбу вслед. Он ее обнюхивает, берет и уносит в кусты. Почему он так себя ведет, ведь он голоден со вчерашнего дня?
Летом собаки предоставлены сами себе. Небольшое население поселка (всех сосчитать - хватит пальцев на руках) их коллективный хозяин. И собаки поэтому более общительны, чем зимой.
Но к Пирату это не относится. Однажды я пытался его погладить - он оскалил зубы и отошел.
- Не надо гладить! - сказал мне третьеклассник Костя. - Он и нас кусает… Он не любит…
Вот тебе на! Никогда собаки не кусают детей. Разве что в очень крайних случаях, когда они, собаки, больны или когда им, собакам, делаешь больно… И то сначала в качестве предупреждения просто огрызаются.
- Надо ломать Пирата…
Николай засмеялся:
- Дохлый номер… Вон он меня тяпнул. - И Николай, показал заштопанный рукав куртки.
- Мы с ним не играем, - сказал Костя, - он кусает…
Я договорился, чтобы никто, кроме меня, не кормил Пирата.
Целый месяц Пират знал только мой голос, все это время пища его пахла только моими руками. Он научился ходить за мной, когда я его звал. Он научился плыть за каяком, когда я уплывал на тот берег. Он приходил к крыльцу, когда я его звал. И он знал, что получит кусок мяса или рыбы от меня. Но он не брал из рук по-прежнему и, понурив голову, сердитый, уходил, когда я его пытался гладить. Правый рукав моей куртки и одна нейлоновая рубаха были уже порваны его зубами.
Почему он не любит ласки? Никто этого не знал.
…Мы пили чай на улице, у костра. Была тихая летняя ночь. Собаки валялись на земле, отдыхали от дневной кутерьмы. Пират дремал у крыльца.
- Ну и как твои эксперименты? - заводил меня Николай.
- Пират!
Пес поднял голову.
- Иди сюда, Пиро! Иди!
Он подошел. Я протянул ему жареную пелядь. Масло сочилось из куска. Пират облизнулся.
- Ну!
Пират отвернулся.
Я положил кусок ему на нос и так держал. Он осторожно раскрыл пасть, взял кусок и отправился есть.
- Ну вот, молодец! - похвалил я его, когда он вернулся к крыльцу на свое место, и протянул руку, чтобы потрепать его по шее.
Пират зарычал и хватанул зубами манжет рубашки. Должно быть, он думал, не слишком ли много я хочу за один раз, или хотел реабилитироваться за свой предыдущий поступок, за измену самому себе, - своим принципам, когда он взял-таки еду из рук.
Но в том, как схватил зубами манжет, чувствовалась неуверенность. Я понял, что надо железо ковать, пока оно горячо. И я очень заволновался.
- Николай, сейчас… сейчас…
Я снял рубашку (маек мы не носили) и голый по пояс сел рядом с Пиратам и положил ему руку на голову. Он резко повернулся в сторону кисти и застыл. Я гладил его, говорил ему спокойным голосом разные слова. Потом обнял Пирата. Так мы и сидели, а Николай от удивления чуть не выронил кружку.
В момент собачьей неуверенности я понял, что ему будет неловко кусать открытое, беззащитное тело. Это все равно, что укусить в лицо. А в лицо собаки не кусают.
С тех пор каждое утро я брал его на руки (тяжелый, черт!), входил с ним в воду и мы купались.
Я стриг его, расчесывал, научил играться с куском оленьей шкуры, возился с ним, и хоть он был по-прежнему собачьим вожаком, характер его был сломлен.
Но победа меня не радовали. Мне не следовало ее добиваться. Ведь Пират потерял свое лицо, забыл истину, которую чувствовал инстинктивно, - ласка человека ведет в конце концов в кабалу и рабство.
Байстрюк и Орлик
Орлик - непритязателен. Ест все, что дают. Я иду на мелководье, там резвятся щуки. Стрелою из карабина в черную узкую тень. Даже если не попаду, Оглушенная щука перевернется вверх животом и утонет. Тут я ее и достану.
Вот и сейчас - стреляю снова. За пять минут добыл пять метровых щук. Несу одну Орлику. Орлик берет рыбу радостно. Физиономия его выражает довольство. Поесть он любит, но никогда не ворчит, если его просят поделиться.
Орлик - черный с белыми пятнами. Одно ухо висит, перекушено в драке. Другое стоит. От этого морда у Орлика простодушно-глуповатая. От этого кажется, будто он всегда доволен жизнью, что бы ни случилось.
Из кустов выходит Байстрюк, молодой черный красивый пес. Байстрюк ложится рядом с Орликом и лапой трогает его рыбу. Орлик не ворчит. Он откусывает себе еще кусок, а остальное милостиво разрешает взять Байстрюку.
Так никогда не бывает. Собака, даже сытая, не отдаст куска. Она не будет есть, но не отдаст другой собаке. А Орлик спокойно делится едой. И если бы только раз. А то ведь очень часто. Наверное, они вместе росли щенками. И их кормили всегда вместе… Но это еще ни о чем не говорит. Возьмите любую семью выросших вместе щенков и вы увидите, как они будут драться из-за мяса.
- Байстрюка подложили Найде… матери Орлика, - говорит Егор. - Байстрюк моложе… Орлик старше, не намного.
- Ну и что?
- Не знаю… она их вместе воспитала… вот они дружат.
- А с другими не дружат?
- Нет… с другими не дружат.
- Гм…
- Когда Байстрюк поет, Орлик прибегает…
- Что-о?!
Егор хохочет:
- Неси гитару!
Бегу за гитарой.
Егор играть не умеет. Он просто перебирает струны, потом лихо ударяет по ним.
Байстрюк срывается с места, подбегает к нам и начинает выть. Воет он по-волчьи - садится, вытягивает голову к небу, закрывает глаза. Иногда вой прерывается каким-то всхлипыванием, горловыми руладами - это значит Байстрюк доволен музыкой и "петь" ему Нравится.
Если прекратить бренчать на гитаре. Байстрюк прекращает "пение".
Музыкальный талант в Байстрюке воспитали за несколько месяцев полярной ночи. Еще щенком он приохотился к гитаре. И всегда крутился у ног человека, играющего на гитаре или крутящего транзистор. Любила собака музыку - вот и все. А приучить выть и потом выработать в собаке рефлекс на гитару - дело совсем нехитрое. И не такое вытворяли с тоски да безделья в пурговые зимние дни.
Но когда Байстрюк начинал "петь", рядом тут же оказывался Орлик. Орлик, видимо, совсем не понимал занятий своего друга. Он сидел, глядел на черного гладкого Байстрюка, тот выл и выкидывал всякие номера, а в глазах Орлика недоумение, одно ухо висит, второе торчит, выражение лица простодушно-глуповатое, он похож на деревенского парня в треухе, слушающего симфонический оркестр.
"Дела…" - думает Орлик, подходит и нюхает умолкнувшую гитару.
За успехи в концерте мы награждаем Байстрюка.
Большой серебряный бок пеляди привлекает внимание собак. Два рыжих пса несутся к Байстрюку. Останется он без концертного гонорара!
Орлик настораживается, весь как-то поджимается и стрелой летит наперерез.
Пелядь уже в зубах у одного из рыжих псов. Орлик хватает его за шею, тот визжит, убегает, поджав хвост. Вдвоем с Байстрюком они одолевают второго пса. Тот тоже убегает.
Байстрюк зализывает рану на ноге. Орлик берет рыбу, относит ее Байстрюку, а сам лежит рядом и сторожит ужин своего младшего сводного брата. Вот тебе и Орлик!
Я попробовал поднять то ухо, которое у него перекушено и висит беспомощно. Сразу же исчезло простодушно-глуповатое выражение лица. Вот что значит одна деталь в лице! Совсем как у человека. Не такой-то, оказывается, Орлик и простак.