Широкому кругу советских читателей Халимат Байрамукова известна своими поэтическими сборниками: "Весенний полдень", "Исповедь", "Стихи", "Дым очага". Ее роман "Утренняя звезда" - одно из первых крупных произведений карачаевской прозы, переведенное на русский язык.
Глубокое знание родного края, его людей, истории позволило X. Байрамуковой создать правдивое произведение о борьбе народов Кавказа за Советскую власть.
Содержание:
Часть первая 1
Часть вторая 29
Примечания 47
Часть первая
ГЛАВА 1
Трудно сказать, почему этот аул, расположенный у подножья высокой горы, стал карабкаться все выше и выше по ее склону. Пытался ли он убежать от какой беды, или просто захотелось ему подышать горным воздухом?..
Дома в ауле - маленькие, с земляными крышами. Они тесно прижались друг к другу, будто боятся четырех больших домов, крытых железом.
Бурная река несется с высокой горы, разделяя аул надвое. И если кто вздумает с одного берега крикнуть так, чтобы его услышали на другом, - напрасно, от шума реки замрет звук.
А в центре аула, на правой стороне реки, возвышается мечеть, двор которой никогда не бывает безлюдным. Старики и в жаркий летний день, укутавшись в овечьи шубы, сидят тут и тихо беседуют. Рядом бегает беззаботная детвора. Ребята знают, что здесь они услышат много интересного…
В одном из дворов верхнего аула справляют свадьбу. Кружатся в танце пары. А возле забора стоят парни и в такт музыке хлопают в ладоши. Среди танцующих - красавица Фатима, дочь богатого князя Бийсолтана.
Но вот Нанаш, распорядитель на свадьбе, схватил за руку танцующую Фатиму, остановил ее.
- А ну, на помощь, на помощь! - кричит он. - Кто даст выкуп за эту девушку?! Быстрей, быстрей! Девушка хочет танцевать!
- О-ох, аллах! Да кто же выручит Фатиму, кто ее выкупит? - взволнованно говорит Джакджак, обращаясь к женщинам, которые сидят с нею на крыше дома и наблюдают за танцующими.
- А вон идет кто-то! - шепчет соседка, подтолкнув Джакджак локтем. - Ах! Да это, кажется, Касым!
Стройный джигит в черном, наглухо застегнутом бешмете, перепрыгнув через забор, быстро подошел к распорядителю. Это был действительно Касым, один из батраков Бийсолтана. Он достал что-то из кармана и положил в руку Нанаша.
- Пусть теперь она танцует, - проговорил он и, повернувшись, отошел в сторону.
Панаш показал всем серебряный рубль и, пританцовывая, двинулся по кругу, громко возглашая:
- Касым дал серебряный рубль и выкупил Фатиму! Касым выкупил Фатиму, дал серебряный рубль!
- Подумайте! Откуда ж у Касыма серебряный рубль?! - воскликнула Джакджак.
Ее соседка лукаво усмехнулась:
- Как же могло случиться, что ты не знаешь, откуда у Касыма этот рубль? Я думала, что ты знаешь решительно все, что творится в нашем ауле.
- Конечно, уж если захочу что узнать, хоть умри - узнаю, - гордо заявила Джакджак.
А Нанаш не гадал, откуда у Касыма серебряный рубль: совсем недавно Касым возил в Баталпашинск на ярмарку арбу леса и продал его там за пять рублей. Но Нанаш, такой же бедняк, как и Касым, хорошо понимал, что значило для Касыма лишиться одного рубля из пяти. Ему жалко было друга, но он подумал: "Ведь в конце концов я же не себе беру этот рубль! Все деньги, вырученные в игре, идут на подарки девушкам и парням. Таково правило игры!"
Когда кончился танец, Фатима подошла к девушкам и осторожно, чтобы никто не заметил, стала рассматривать парней, стараясь угадать: кто же ее "выкупил".
А Касым словно почувствовал, что девушка ищет его, - вскочил с пенька, где сидел, надвинул на глаза свою серую каракулевую шапку и быстро исчез в толпе.
Фатима так и не успела рассмотреть лицо Касыма, его легкая ладная фигура лишь мелькнула перед ее глазами.
Нанаш ходил вокруг танцевальной площадки, слегка помахивая плетью, грозя любопытным ребятишкам, которые то и дело задевали танцующих.
Когда прибыла на свадьбу новая группа парней, Нанаш пошел им навстречу и пригласил принять участие в танцах.
В круг вышел парень в шапке набекрень, в белой черкеске. На поясе его висел кинжал, рукоять поблескивала золотой чеканкой. Это был Салимгерий, сын местного богача Чомая. Салимгерий подошел к девушкам, несколько раз поклонился им и ждал, кто из них выйдет с ним танцевать.
Девушки переглядывались, шептались, но никто из них не решался танцевать с Салимгерием. Они стеснялись его. Наконец подружки уговорили Марджан. Смущаясь и краснея, она вышла на середину круга. Но Салимгерий стоял, не двигаясь с места, и смотрел куда-то через голову Марджан. Взгляд его остановился на Фатиме.
А Марджан вспыхнула и тотчас ушла с площадки. Подружки ее тоже были смущены.
- Сын Чомая не будет танцевать, если девушка ему не по душе! - шепнула Джакджак своей соседке.
- Но Марджан ведь одна из лучших девушек в селении!
- Ну и что? Разве можно равнять Чомая и отца Марджан - богатея и бедняка? Вот сын Чомая и показывает это.
А Салимгерий, подойдя ближе к девушкам, встал перед Фатимой.
- Прошу, княжна! - поклонился оп, приглашая ее танцевать.
В этот миг кто-то со стороны бросил камушек и попал Салимгерию прямо в пос. Салимгерий испуганно вздрогнул, схватился за нос и пробормотал:
- Да-а-а, меткий стрелок, ничего не скажешь!
Он посмотрел по сторонам, увидел мальчишку, сидевшего на заборе, и погрозил ему пальцем. Потом взглянул на Фатиму, которая, поддавшись уговорам девушек, вышла танцевать, и пустился в пляс, присвистывая и выкрикивая:
- Ос-са! ос-са!!
- Чей это щенок бросил камень в сына Чомая?! - закричал двоюродный брат Салимгерия.
Марджан, позабыв о своем унижении, испугалась теперь за брата Сослала.
"И что он торчит там, на заборе!! Только и жди беды!" - думала она. А братишка уже стоял с торжествующим видом на заборе: "Ага! Это тебе за то, что издевался над моей сестрой!"
- Чей же это собачий сын, посмевший оскорбить моего брата? - гремело на площадке. А мальчишка крикнул в ответ:
- Я не собачий сын, а сын Джамая!
- Ну, погоди, собачий сын, я тебя!.. - Защитник чести Салимгерия с плетью кинулся на Сослана, но тот в одно мгновенье спрыгнул с забора и исчез. Ищи ветра в поле!..
А Салимгерий танцевал с Фатимой. Ее маленькие ножки в расшитых золотом башмачках будто не ступают, а плывут, и вся она кажется скользящей по воде лебедью.
- Смотрите, смотрите, что творится, - снова толкает в бок свою соседку Джакджак. - Касым отбил Фатиму! Уж не связывался бы с Салимгерием… Озлится он!..
- А что, нельзя ему отбить девушку во время танца? - отзывается соседка. - Наш карачаевский обычай это не запрещает…
- Смотри-ка, смотри, красный нос Салимгерия от злости стал острым, как шило! - шепчет Джакджак.
- Да-а-а, - с восхищением замечает соседка, - что и говорить, Касым - настоящий мужчина! Жаль только, что этого еще мало для успеха! Он ведь так беден.
- И как только Бийсолтан отпустил свою дочь на такую свадьбу? - удивилась Джакджак. - Говорили, что в Кисловодске она улицу видит только через окно, живёт в своем доме, как в запертом сундуке!
- Да полно тебе… Какой горец не отпустит девушку на свадебный той? А Бийсолтан - не горец, что ли?!
- Ой, смотрите, опять Салимгерий отбил Фатиму у Касыма! О, аллах! Бедняжка Фатима, ведь она устала. Что ж ни одна из девушек не догадается сменить ее!
- Да перестаньте же, ради аллаха, болтать! Дайте посмотреть на танцующих! - просит кто-то из сидящих на крыше.
- Глядите, глядите, от дома невесты едет всадник! Интересно, что повесила невеста коню на гриву? - зашумели женщины.
- Ну, загалдели! - рассердилась Джакджак. - Если парень удал, он сумеет пробиться к невесте, и та найдет чем одарить его!
- Да что там может быть, всего только два шелковых платочка! Что еще она смогла бы подарить?! Ведь и калым за нее дали совсем маленький, - трещали женщины, не обращая внимания на слова Джакджак.
- И этих подарков не надо, если б нашлась моему сыну такая невеста: и красавица, и умная, и выдержанная. Она, как ложечка, вырезанная из слоновой кости! - вздохнув, сказала одна из женщин.
- Да ведь и жених неплохой, - заметила ее соседка.
- Конечно, будь он плохим, он не сумел бы справить такую свадьбу. Побатрачил у богатого старшины Добая - и свадьбу справил.
- Уж этот хапуга - старшина! У него не разгуляешься!
- Да перестаньте же судачить! Услышит, всем вам попадет!
- Ой, ой, смотрите, опять Касым отбил Фатиму!
- Ах, опять Салимгерий отнял ее!
- Нет, вот опять - Касым!
-…Салимгерий!
-…Касым!
В это время в круг влетел Нанаш, сам отбил Фатиму, немного прошелся с нею в танце и, взяв за руку, отвел к девушкам.
Нанаш понял, что между Салимгерием и Касымом что-то произошло. Он стал следить за ними и скоро заметил, что оба они исчезли. Нанаш нашел их за сараем, где они яростно спорили.
- Э-э-э, друзья, так не годится, не горячитесь! - Нанаш встал между Касымом и Салимгерием.
- Какой я тебе друг! - крикнул Салимгерий. - Я обоих вас уложу на месте! - И выхватил из пожен свой кинжал.
- Не хочется мне в радостный день свадьбы портить людям настроение, а то бы я показал тебе, кто кого уложит! - жестко проговорил Касым.
- Убери сейчас же кинжал, Салимгерий! - потребовал Нанаш и схватил его за руки. - Нет между вами ничего такого, что нужно решать только кинжалом!
- Как нет?! - взвизгнул Салимгерий. - А что хочет этот батрак от дочери Бийсолтана? Что ему нужно?
- А тебе что нужно от нее… - с трудом сдерживаясь, проговорил Касым и подступил к Салимгерию. - Ты что - ее родственник, чтоб защищать ее честь? Я, что ли, первый во время танца отбиваю девушку? Разве мною введен этот обычай?..
- Да перестаньте же! Что вы на самом деле! На свадьбе, как и на празднике, нет богатых и бедных, все равны. Что вы сцепились, как петухи?! - пытался урезонить их Нанаш.
- Я ему покажу, как цепляться!., батрак паршивый!.. - Салимгерий бросился с кинжалом на Касыма, но угодил не в него, а задел бедро Нанаша.
- Ах так, собака!.. - выругался Касым и, выхватив свой кинжал, рванулся к Салимгерию. Но тот увернулся, быстро отскочил в сторону и, держа кинжал наготове, сделал попытку броситься на Касыма. Однако Нанашу и на этот раз удалось схватить его за руку.
Один из гостей случайно заглянул за сарай и, увидел, что там происходит, побежал звать на помощь.
…Жених в это время, как полагалось, находился не там, где невеста, а был у своих соседей, ожидая особого приглашения. Как только он узнал, что Касым и Салимгерий дерутся, сейчас же собрал своих товарищей и тайком, чтоб не заметили старики, прибежал на место происшествия.
Увидев, что одежда Касыма, Салимгерия и Нанаша запачкана кровью, он бросился разнимать их. Но весть о драке уже разнеслась по свадебному двору. Вслед за женихом прибежали к сараю и все остальные участники тоя.
В страхе кричали женщины на крыше, а мужчины пытались разнять дерущихся. Шум, гам, суматоха! Не разберешь, кто с кем дерется, кого защищает.
- Жених упал, горе мое!.. Нет, встал!.. - кричит с крыши Джакджак. - Нанаш ранен! Да где же старики?
- Что сделал Касым этому слюнявому сыну Чомая?! Да что же это такое?! Неужели девушки должны танцевать только с Салимгерием?! - причитает ее соседка.
- А вы что думаете, Салимгерий из-за танца дерется? Как бы не так! Касыму надоело батрачить у Бийсолтана, он и ушел от него. Устроился работать на рудник "Эльбрус" да еще сманил у Чомая четырех его батраков. Вместе с ними и еще с каким-то русским и устроился. Вот Чомай и его слюнявый сын и бесятся, мстят Касыму.
- О, аллах мой, я несчастная! Четырех уже несут. Видно, тяжело ранены, лежат как мертвые, - стонет Джакджак.
Она и ее соседка наконец не выдерживают, спускаются с крыши и бегут за ранеными…
Неожиданно у сарая появилась старая женщина. Она сняла с головы свои серый вязаный платок и бросила его к ногам дерущихся.
Драка тут же прекратилась. Таков обычай.
Приподнимая одной рукой саблю, другой придерживая револьвер на поясе, прибежал старшина Добай и с ним урядник. Надвинув шапку на брови, Добай злобно всматривался в лица мужчин. Все притихли.
- А ты зачем стоишь здесь? - Он увидел плотника Сергея. - Убирайся сейчас же, мужицкая морда! - Добай схватил плотника за ворот и стал выталкивать его из толпы.
- Это не твое дело, зачем я здесь, господин старшина! - зло ответил Сергей, пытаясь вырваться, но Добай уже потянулся за револьвером. Однако тут же кто-то, словно клещами, вцепился в руку Добая. Это был Касым. Но Добай испугался не столько этой руки, сколько взгляда Касыма, полного гнева и решимости.
- Разойдитесь сейчас же! - заорал Добай. - Если не уйдете… я… вас! - Он сделал попытку опять схватиться за револьвер, но снова рука Касыма помешала ему.
Люди молча стали расходиться по домам.
Наступали сумерки. За медно-красными вершинами гор спряталось солнце. Ущелье постепенно погружалось во мрак.
2
Мать Фатимы, княгиня Зайнеб сидела у зеркала - подкрашивала брови, ресницы, особенно старательно чистила и красила ногти. За этим любимым занятием ее и застала прибежавшая со свадьбы служанка Муслимат.
Выслушав Муслимат, Зайнеб приказала сейчас же привести Фатиму домой. Но не успела еще Муслимат выйти из дому, как появилась Фатима в сопровождении дальнего родственника.
Зайнеб, шелестя шелковым платьем, вышла к ним.
- Что случилось, дорогой? - обратилась она к парню. - Из-за чего скандал?
- Да ничего особенного, всё уладилось. Ну, я пойду. До свидания… - уклончиво ответил парень и быстро вышел.
- А что же Муслимат мне наговорила… страшная драка? - разочарованно протянула Зайнеб и вернулась к своему зеркалу.
А Фатима и Муслимат, усевшись рядышком, стали шептаться.
- Значит, этот Касым смелый парень?
- О-о… да! У летящего орла перо сорвет! - с восхищением ответила Муслимат.
- Не побоялся с Салимгерием схватиться!..
- Что ему Салимгерий!..
- Я никогда раньше не видела этого парня.
- Конечно, княжна, ты ведь живешь все время в Кисловодске.
- Да я бы всегда жила здесь, но родители не хотят. Скажи мне, у тебя есть любимый?
Муслимат покраснела и опустила глаза.
- Есть, есть! - захлопала в ладоши Фатима и опять шепотом: - Скажи, как его зовут?
- Нанаш, - чуть слышно проговорила Муслимат. - Говорят, сегодня на празднике он был распорядителем!
- А-а-а, помню, помню!.. Его почему-то не любит отец. Ты не знаешь почему?
- Нет… не знаю…
Фатиме вдруг стало не по себе. Она вспомнила старую Гошу, которая и сейчас работает служанкой в доме ее отца. Пришла Гоша, как и Муслимат, в этот дом совсем еще маленькой девочкой… Фатима знала от кормилицы, что когда настала пора Гоше выйти замуж, отец Фатимы не разрешил ей почему-то… А сейчас Гоша уже совсем старая, совсем слепая…
Муслимат встала, зажгла висячую лампу и вышла. Фатима сняла с себя тоненький кямарик и положила его на стол. Подошла к большому зеркалу, висевшему на степе, и покрутилась перед ним. Потом стала снимать с рук браслеты, отделанные жемчугом. Сняла золотой нагрудник, белое атласное платье и, не погасив лампу, легла в приготовленную для нее постель.
Из позолоченной рамы на нее, улыбаясь, смотрел ее отец, Бийсолтан.
Фатима закрыла глаза. О чем бы ни думала она, - мысль ее настойчиво возвращалась к сегодняшнему празднику. Ей приятно было, что из-за нее поссорились парни. Но разве могла она предположить, что дело дойдет у них до серьезной драки…
Фатима поворачивалась с боку на бок, но заснуть не могла. Она встала, погасила лампу и, кутаясь в одеяло, открыла окно.
Верхушки молодых тополей под окном слегка покачивались на ветру. Чуть слышен был шум реки Кубани. Иногда его заглушал собачий лай, который раздавался то где-то далеко, то совсем рядом.
Задумалась Фатима. Ей вспомнился учитель французского языка, который в Кисловодске давал ей уроки. "Каким странным взглядом он смотрел на меня… Интересно, а как смотрел сегодня на меня Касым?"
Когда Фатима вернулась в постель, уже пропели первые петухи. Послышался стук колес подъезжающей коляски, и очень скоро в доме зазвучали голоса.
Вернулся хозяин дома - Бийсолтан.
Служанка дала ему умыться и поставила на стол завтрак. Но есть Бийсолтану не хотелось. Он взял с подноса позолоченный рог, налил в него вина из графина и залпом выпил.
Взгляд его упал на конверт со штампом.
"Из Екатеринодара…" - решил он, взял костяной нож и вскрыл конверт.
"Его Высокоблагородию господину полковнику…" - начал он читать.
Прочитав письмо один раз, стал читать его снова.
"Созданное у вас общество учителей, в коем состоят и горские учителя"…
- Гм… гм… Трое! Не выйдет! - громко произнес он, потом опять уставился на бумаги: "…ведут тайную работу, неугодную существующей власти"…
Дальше в бумаге говорилось об ответственности полковника Бийсолтана за все события, происходящие в Карачае, а в конце стояло: "Администрация Кубанской области целиком на Вас надеется"…
Полковник положил бумагу в сейф, не спеша насыпал в трубку турецкого табака и закурил. Заложив руку в карман, дымя трубкой, Бийсолтан долго всматривался в портрет царя Николая, висящий на стене.
В Петербурге Бийсолтан немало наслышался о неблаговидных делах, происходящих при дворе. "Но ведь царю нужно все прощать! - думал он. - А этим учителишкам что, собственно, надо?.. Требуют земли?! А я при чем? В чем моя вина, если мой отец, умирая, оставил мне богатство и землю. Что же я теперь, должен кому-то отдать все это?!"
Даже себе Бийсолтан не хотел признаться, что присвоил земли вдвое больше, чем оставил ему отец…
Он ходил взад и вперед по комнате. Потом опять остановился у портрета царя. "Нет, мой государь, тот, кто осмелится противиться твоей воле, тот никуда не уйдет от моей мести!" - сжимая кулаки, думал Бийсолтан.
С этими мыслями он и вошел в спальню жены. Зайнеб лежала на кровати, на пышной перине, под атласным одеялом. Бийсолтану показалось, что жена спит, но Зайнеб из полуопущенных век наблюдала за каждым движением мужа. Она знала, что он очень недоволен ею, сердится на нее за вчерашнее… Вчера они ходили в гости к кадию, Зайнеб кокетничала с ним, а это очень огорчало Бийсолтана.
Он любил свою легкомысленную жену. Ее черные, похожие на смородинки глаза, притягивали его и сейчас, как в юности. "Офицер, горец! А рядом с женщиной чуть не таешь!" - часто корил себя Бийсолтан, но это ему не помогало, и он прощал Зайнеб все.