Дома Гаухар сняла пальто, поправила у зеркала прическу, надела поверх платья халат. Она уже несколько дней не убирала толком в квартире. Начала с того, что энергично протерла тряпкой мебель, потом вымыла пол. Теперь можно и за ужин взяться. Она то и дело посматривала на часы: вот-вот должен явиться Джагфар. Гаухар не сдержала улыбку. У мужа есть привычки, забавные, а порой раздражающие, смотря по настроению Гаухар. Иногда, подойди к дверям квартиры, он прислушается, потом осторожно откроет ключом дверь и так же неслышно войдет в переднюю; не издав ни малейшего шороха, положит папку на столик, снимет пальто, шляпу, глядя в зеркало, поправит галстук. После этого "церемониала" Джагфар, ступая на носочки, подойдет к двери, заглянет в комнату и вдруг, словно вынырнув из-под земли, встанет перед женой.
Эти его привычки Гаухар знает досконально. В прежние годы ее всегда пугали невинные проделки мужа; вздрогнув всем телом, она вскрикивала: "Ах!" - и, схватившись за грудь, вскакивала с места. Джагфар в ответ улыбался, и многозначительно грозил пальцем, потом, вытянув шею, заглядывал в дверь другой комнаты и еще раз осмотревшись, обнимал жену за плечи, усаживал на диван и принимался целовать.
- Зачем ты каждый день пугаешь меня? - тихо упрекала Гаухар.
Он, еще крепче прижав ее к груди, игриво, шепотом напевал:
- Я отдал бы все на свете за один лишь возглас "Ах!"
Этот человек умел быть серьезным и сосредоточенным на работе, а придя домой, порой становился сущим ребенком.
- У мужчины, женатого на красивой женщине, положение нелегкое. Единственное средство защиты - это припугнуть жену.
После таких выходок Гаухар иногда отчитывала мужа, а чаще хохотала вместе с ним. Сегодня Гаухар особенно весело смеялась.
Прибранная квартира, ласки жены, вовремя приготовленный ужин окончательно разнежили Джагфара, Он ел с аппетитом, то и дело похваливая жену.
- Меня можно и не хвалить - продукты куплены в магазине, - а вот ты, - Гаухар признательно посмотрела на мужа, - действительно заслужил доброе слово. Говорят, Каримовым дали хорошую квартиру. Их сынишка Фуат учится в моем классе. Сегодня он не явился на уроки. Я забеспокоилась, после занятий направилась к, ним. По дороге встретился мне Исрафил-абы и рассказал, что у Каримовых новоселье. Оказывается, это ты похлопотал за них.
- Значит, дали им квартиру? - отозвался Джагфар вроде бы равнодушно. - Ну, тут моя заслуга невелика, Гаухар. Я, как депутат, обследовал у них жилищные условия. Доложил в райсовете. Только и всего. Если хочешь знать, я обследовал десятки квартир. К сожалению, не всем дают, за кого хлопочешь. Все еще не хватает у нас квартир, чтобы удовлетворить всех нуждающихся.
- Ты ведь и сам, наверно, не для всех просишь?
Это само собой. Ходатайствуем только за тех, кому действительно положено. Да и то удовлетворяют, говорю, далеко не каждого. Кто-то еще может потерпеть; а иному уже невмоготу.
Гаухар понравилось, что муж не выпячивает себя в хлопотах о Каримовых, - наверно, не каждый депутат столь скромен.
После ужина Джагфар просматривал газеты и журналы. Гаухар в другой комнате проверяла тетради учеников. Она особенно аккуратно очинила красный и синий карандаши: красным поправляла ошибки, синим ставила отметки. Выводить четверки и пятерки ей было приятно. Сегодня высоких отметок набралось больше обычного. Уж не излишне ли снисходительна она благодаря хорошему настроению? Еще раз перелистала тетради, - нет, натяжек как будто не допустила. Она всегда старалась быть справедливой, ведь стоит однажды покривить душой, так и пойдет.
Весь следующий день Гаухар провела в отличном настроении. Уроки прошли у нее как-то легко, оживленно. Она рассказывала ребятам о новостройках, не преминула сообщить при этом, что Фуат переехал в новую квартиру: ничто так не убеждает ребят, как факт, близкий к их собственной жизни. Фуата и сегодня нет на уроках, - должно быть, уже переводится в другую школу. Гаухар это не очень радовало. Хотя Фуат не особенно хорошо учился, но Гаухар верила в лучшее: ей казалось, что она уже подобрала ключик к Фуату. Когда-то еще найдет этот ключик новая учительница… И найдет ли?
Завтра Гаухар ожидало большое событие в жизни учителей - районное совещание преподавателей начальных классов. Возможно, ей захочется выступить. Неплохо бы посоветоваться с опытным человеком. Гаухар решила навестить Рахиму-апа, у которой когда-то и сама училась в начальной школе.
В те времена, теперь уже довольно отдаленные, Рахима-ханум учительствовала в том селе, где жила семья Маленькой Гаухар. Муж Рахимы, Галимджан-абы, до женитьбы своей работавший в городе, на заводе сельхозмашин, впоследствии был выбран секретарем сельского райкома. Обоим им полюбилась скромная, вдумчивая девочка Гаухар, они частенько приглашали ее к себе домой. Эта привязанность, наверно, объяснялась тем, что у Галимджана и Рахимы в первые годы супружеской жизни не было своих детей. Только повзрослев, Гаухар осознала, сколько добра принесли ей эти добрые, умные люди в пору детства и ранней юности ее, как деятельно помогали они духовному росту Гаухар, накоплению знаний и житейского опыта. Именно при их помощи, следуя их советам, она поступила в педучилище.
Потом они расстались. Встретились уже в Казани лет через десять. Гаухар к тому времени окончила педучилище, вышла замуж. А Рахима-ханум обзавелась своими двумя девочками-близнецами. Они были так похожи друг на друга, что в первое время Гаухар путала их: обе смуглые, рослые, у обеих спадающие на плечи черные волосы; черты лица, цвет глаз - все совпадало, даже голоса звучали одинаково. Наверное, только мать с первого взгляда узнавала, кто из них Ильсюяр, кто Ильгизар.
Встреча старых друзей была задушевной, радостной, словно и не расставались. Теперь они хоть и не очень часто, но регулярно навещают друг друга. Конечно, каждый из них по-своему изменился. Гаухар стала вполне сложившейся, красивой женщиной. Галимджан-абы старался держаться молодцом, но это не всегда удавалось ему: годы ощутимым бременем легли на плечи. Заметно располневшая Рахима-ханум совершенно поседела, а ведь Гаухар помнила ее стройной, черноволосой женщиной. Все же супруги не хотят признать себя побежденными временем. Галимджан, покинув партийную работу, работает по старой своей специальности на одном из казанских заводов. Рахима-ханум стала пенсионеркой, но это не мешает ей учительствовать по три-четыре дня в неделю.
Живут они в новом большом доме неподалеку от той школы, где преподает Гаухар. Пять - семь минут езды на автобусе - и Гаухар сошла напротив знакомого дома.
Рахима-ханум, как она выразилась, "сумерничала в одиночестве", Галимджан задержался на работе. Старая учительница по обыкновению встретила свою любимицу приветственными возгласами. Конечно, не обошлось с ее стороны и без шутливых упреков: "Ты совсем забыла нас!" Справедливости ради следует заметить: у самой Гаухар было больше поводов для таких укоризн. В течение лета она несколько раз приглашала старых Друзей погостить у нее на даче, но они так и не собрались: то занятость мешала, то недомогание, а в конце лета они должны были уделять много внимания своим девочкам, поступавшим этой осенью в институт.
Сегодня Джагфар предупредил, что вернется с работы поздно. Поэтому Гаухар спокойно гостевала у своей старой учительницы. Они не торопясь пили чай и так же неторопливо разговаривали. О чем только не вспоминали: а о жизни в деревцами о всяких казусах, случающихся с учителями в и работе. Конечно, Гаухар не забыла посоветоваться и о главном, ради чего и пришла. Рахима-ханум уже знала о завтрашнем совещании учителей начальных классов. Что ж; это хорошо, если Гаухар надумает выступить. Пусть она подробнее поговорит о роли семьи в воспитании ребят. В наши дни вопрос этот наиболее важный для начальной школы.
В связи с этим вспомнили и о семье новоселов Каримовых. Оказалось, что Исхак Каримов, отец мальчика Фуата, учившегося у Гаухар, работает агентом по снабжению на том же заводе, что и Галимджан-абы. Мало того - доводится близким родственником Исрафилу Дидарову.
- Еще я родственник Дидарова? - переспросила Гаухар. - вон как!
- Да, да, милая. Почему вы так удивились?
- Хочу сказать, как все связано бывает в жизни, - ответила Гаухар, думая о чем-то своем.
Разве вы не знали об их родстве? Откуда мне знать! Я ведь не спрашиваю детей об их родне.
- Конечно, конечно, - соглашалась Рахима-ханум. - Но твой муж правильно сделал, что похлопотал о Каримовых. У них и в самом деле была очень плохая квартира. Я слышала об этом от Галимджана, он ведь член завкома у себя на заводе. Да, да, милая! Исхак Каримов стоял в списке нуждающихся в улучшении жилья. Надо только радоваться тому, что он несколько раньше срока получил квартиру. Не правда ли?
- Разумеется, - в свою очередь согласилась Гаухар. - Несколько дней назад я случайно повстречала Исрафила Дидарова. Он первый сообщил мне о переезде Каримовых на новую квартиру. Но почему-то умолчал о своем родстве с ними.
- А почему он должен был докладывать об этом? Просто не посчитал нужным ила подумал, что тебе безразлично это. Всякое бывает.
- Всякое бывает, - в тон ей повторила Гаухар. Помедлив несколько, она стала прощаться.
Когда Гаухар уже оделась и поправляла перед зеркалом платок на голове, Рахима-ханум еще раз упомянула Каримовых.
- Вот ты удивляешься милая Гаухар, неожиданным связям в жизни… А я тебе больше могу сказать. Ведь Исхак Каримов приходится зятем вашей учительницы Фаи Идрисджановой. Он женат на ее родной сестре. Некоторое время Фая в комнатушке за стенкой у Каримовых жила. Еще не так давно она жаловалась, что у нее невозможно плохие жилищные условия. Вот видишь, теперь и Фаечке живется лучше. Гаухар круто повернулась:
- Откуда вы знаете Фаягуль, Рахима-ханум? Старая учительница тихонько рассмеялась.
- Все оттуда же, драгоценная Гаухар: в жизни многое бывает связано.
- Вон как! - неприязненно сказал Гаухар. - Вдвойне повезло Фае. - И она повторила словно: стараясь закрепить в памяти эту новость: - Значит, Фая Идрисджанова родственница не только Дударову, но и Каримову!
В последнюю неделю Фаягуль почему-то не показывалась в школе - скорее всего из-за хлопот с переездом на новую квартиру. Гаухар не обратила бы внимания на это, но с того дня, как побывала у Рахимы-ханум, на душе у нее опять смутно. Теперь ей понятно, зачем Исрафил Дидаров не так давно приходил к депутату райсовета Джагфару Маулиханову: он устраивал квартиру своим родственникам. Как выяснилось, новая квартира у Каримовых трехкомнатная, нетрудна догадаться, что одна комната отведена близкой родственнице Исхака, Фаягуль Идрисджановой.
Сердце Гаухар сжималось от боли. Ох, до чего же тяжко мучиться ревностью! Когда-то раньше Гаухар думала, что не умеет ревновать. Где там! Просто она не знала себя.
Сегодня утром Джагфар опять предупредил, что вернется позже обычного - у него лекция на заводе. Набравшись смелости, Гаухар сказала:
- Джагфар, отказался бы ты от лекций на заводе у этого Дидарова.
- Это еще что за разговор? - уставился на жену Джагфар. Нет, он не смутился, не отвел глаза. Он сказал твердо и энергично: - У нас официальная договоренность. Я не бросаюсь своими обязанностями. На следующий же день меня вызовут для объяснений в райком. Что я им отвечу? "Меня жена не пустила", - так, что ли?
Гаухар потупилась. Что еще она может сказать? Не сознаваться же ей открыто в своих ревнивых подозрениях.
Видя ее растерянность, Джагфар уже мягче добавил:
- Я ведь иду не на собственный завод Дидарова, на государственный завод. А потом - главный инженер Дидаров не обязан посещать мои лекции.
- А Галимджан-абы будет? - спросила вдруг Гаухар. Она и сама не могла бы объяснить, почему задала этот вопрос с какой-то последней надеждой.
- Не знаю, Гаухар. Это не мое дело - определять состав слушателей, - уже холодно ответил Джагфар.
Он говорил правду. Не лектор, а партком завода вовлекал людей в партучебу. Что касается Галимджана-абы, то его, пожилого человека, не обременяли ни партучебой, ни занятиями в различных кружках. Узнав, что для пропаганды знаний по политэкономии приглашен молодой ученый Джагфар Маулиханов, Галимджан-абы все же пришёл на первую лекцию. И не раскаялся. Впоследствии стал постоянным посетителем.
Лекции у Джагфара получались очень интересные. Он не повторял вузовскую программу своим слушателям - инженерам и техникам, они ведь в свое время проходили обязательный курс политэкономии. Он сообщал новый материал, связанный преимущественно с заводской экономикой. Предмет, казалось бы, Суховатый, будучи умело связан с жизнью, стал частицей этой жизни, заинтересовал слушателей.
Сегодня даже главный инженер завода Дидаров, человек, надо полагать, искушенный в вопросах заводской экономики, и тот был на лекции. Он случайно заглянул в клубный зал, да заслушался и остался до конца. Он возвращался из клуба вместе с другими. Шел по заводскому двору рядом с Галимджаном-абы, посчитал необходимым высказать похвалу лектору:
- Каково, Галимджан?! Горазда молодежь на новое! Было что послушать?
Возможно, он спрашивал испытующе, ожидая, что старый коммунист не согласится с ним. Но Галимджан-абы промолчал, занятый какими-то своими мыслями.
Когда миновали проходную, Дидаров приостановился, стал оглядываться вокруг. Сказал словно самому себе:
- Наш лектор, кажется, все еще отвечает на вопросы. Когда я выходил из зала, его обступили со всех сторон - не пробиться. А я хотел было подвезти его на машине домой.
Именно в эту минуту к ним как бы случайно подошла молоденькая миловидная женщина, смело взяла под руку Дидарова.
- Извините, пожалуйста, - сказала она Галимджану, - я разлучаю вас с моим родственником.
- Галимджан, поехали вместе, - предложил Дидаров.
- Благодарю. Я пройдусь, подышу воздухом, чего-то голова разболелась.
- Садись, Фаечка, - пригласил Исрафил. Машина фыркнула и умчалась.
Рахима в разговоре с мужем как-то упоминала о родственнице Дидарова, учительнице Фае Идрисджановой. "Должно быть, она и есть, - рассеянно подумал Галимджан. - Кажется, изрядная вертихвостка. Впрочем, как следует-то не разглядел, смолоду не любил таращить глаза на посторонних женщин.
На ближайшей остановке Галимджан сел в троллейбус. В эти часы пассажиров бывает не много, и спокойно доехал до центра. А потом пешком пересек площадь, направился к скверу. Ему уже давненько не доводилось бывать здесь в зимнее время да еще вечером. Поглядывая по сторонам, он осторожно поднялся по ступенькам вверх. На площадке остановился. "Уф! Вон как стучит сердце! Надо бы пересесть в другой троллейбус и доехать до самого дома. Ведь знаю же, что сердце сдает. Нет, дай посмотрю зимний парк".
Он медленно зашагал по главной аллее. На улице, за домами, ветра совсем не было, а здесь, на широкой аллее, гляди, как продувает сквозняк, пощипывает щеки. Старые липы сдержанно гудят. В парке мельтешат прохожие, норовят рысцой пробежать по аллее, пряча лицо в воротник.
Чтобы дать отдохнуть сердцу, Галимджан шагал размеренно, обходя небольшие наметенные сугробы. Шел, поглядывая на чернеющие в темноте клены и липы. Старался что-то припомнить… Не в этом ли уголке парка он, тогда еще юноша, окончивший ремесленное училище и поступивший в вечернюю школу, не у этой ли скамейки он познакомился со своей Рахимой?.. Тогда здесь стояло деревянное здание летнего театра. У него было два билета. Один билет он предложил Рахиме.
Незаметно Галимджан углубился, в воспоминания, которые разворошили в памяти кое-какие весьма любопытные факты.
…Из десятилетки - в технический вуз. А по окончании учебы он работал и в деревнях, в МТС, и в райкомах… По правде говоря, у него и постоянного-то места жительства долгие годы не было. Словно надеясь прожить тысячу лет, он, не задумываясь, ехал работать, куда направляла партия. Приживался довольно скоро, и любое место через год-другой казалось ему близким, родным. Жена оказалась под стать ему: прирожденная путешественница, она нигде не чувствовала себя чужой. О дочерях уже и говорить не приходится" им только бы переехать.
Вот эти последние несколько лет Галимджан живет в большом городе, работает начальником цеха на заводе. Правда, ему предлагали и место директора, и главного инженера - он не согласился. "Моя жизнь, - отвечал он, - прошла пестро, я мало работал по специальности, которую приобрел в техническом институте. Мне надо многому переучиваться: техника ушла далеко вперед" люди сильно изменились, сейчас рядовые рабочие знают не меньше техников, с которыми я работал лет двадцать тому назад". Его поняли. И вот Галимджан начальник цеха, рядовой инженер. Он вполне доволен своей работой, но приглядывается, приноравливается и к новым усложненным машинам и к новой технологии. И снова предложили ему должность главного инженера. Что мог Галимджан ответить на это? Конечно, он уже освоился на заводе. Пожалуй, потянул бы, но… пошатнулось здоровье. Прошлым летом из-за сердца даже слег в больницу. А подлечившись, попросил оставить его на прежней работе.
Именно в эти дни главный инженер Исрафил Дидаров, с которым он в одной дивизии служил на фронте, повел с ним такой разговор:
- Вы, Галимджан, совсем не заботитесь о своем здоровье. На вашем месте я бы давно начал хлопотать о персональной пенсии. Ведь вам дадут ее без возражений.
Это так удивило Галимджана, так не вязалось с его пониманием своего места в жизни, что он, откинув голову, рассмеялся совсем по-молодому.
- Не смейтесь, - возразил Исрафил, - а лучше прислушайтесь к советам друзей. Сердце уже давало вам один сигнал? Давало. Не надо гнаться за вторым, может быть последним. Надо пожить для себя.
Этот разговор как-то не запечатлелся в памяти Галимджана. Ведь с ним и в обкоме деликатно заговаривали о пенсии. Но, выслушав его ответ, больше не возвращались к этому вопросу. Предложения Дидарова были забыты Галимджаном в тот же день.
Отношения его с Дидаровым складывались на заводе не совсем ровно. И прямодушный, не мелочный Галимджан далеко не все понимал в поведении фронтового своего друга. На некоторые его обещания и уверения, например, не всегда можно было положиться: порой говорил одно, а делал другое. Но характер его, доступный и общительный, казалось, сглаживал эти шероховатости.
Вдруг Галимджан услышал стороной, что Дидаров плохо отзывается о нем как об инженере, Дескать, сильно постарел человек, не может угнаться за современным техническим прогрессом, пора бы ему на пенсию. Если верить этому слуху, не о слабом сердце Галимджана заботился Дидаров, а был недоволен работой его. Возможно, им руководили какие-то другие соображения. Но и на этот раз Галимджан не стал углубляться в неприятные размышления, счел излишним требовать объяснений от Дидарова, - мало ли что наговорить могут.