Только глубокой ночью, если помнить разницу во времени между Свердловском и Братском, он может застать Нонну дома после спектакля, но не будить ее среди ночи. Утром, до ее репетиции, он уже на берегу Ангары.
Нонна тревожилась, что Мартик из-за телефонного разговора обрекает себя на бессонную ночь перед монтажным днем. Он отшучивался:
- Счастливый человек недостоин жалости. Просто я сегодня не позволил солнцу встать раньше себя...
Обе его просьбы Нонна выполнила: ходила в контору "Книга - почтой", нашла удачную фотографию Михаила Светлова, на днях отдаст переснять; ей обещали достать сборник "День поэзии. 1973".
Обратный путь с почты в общежитие казался короче после того, как он слышал ее голос. Досадно, что слышимость хуже, чем с Москвой, хотя Свердловск на полдороге.
Он уходил с междугородной станции с острым ощущением счастья, даже если слышимость была отвратная, если приходилось напряженно вслушиваться в далекую невнятицу, а самому кричать,
Иные слова хочется произносить тихо, боишься, что они разрушатся, умрут, если их выкрикивать, передавать по буквам.
Но то, что Мартик расслышал, он помнил и повторял каждое слово, шагая по гулкому дощатому тротуару, по пустынной улице.
"Если бы ты знал, сколько раз на дню я спрашиваю мысленно у тебя совета, сколько раз горжусь тобой, жалуюсь тебе, стыжусь тебя, сколько шучу с тобой, молюсь за тебя. Радость и нежность моя, сердце омывается теплой мыслью о тебе, с ней я засыпаю и просыпаюсь. Благодарю тебя за все прожитые рядом с тобой дни, часы, минуты..."
Не один Маркаров, который полночи провел на междугородной станции, но и другие пассажиры фургона сонно покачивались и тряслись на узких деревянных скамейках вдоль бортов.
Проехали автобусную остановку "Палатки". Когда-то здесь и в самом деле белели палатки, но их давным-давно свернули, теснятся многоэтажные дома.
Проехал грузовой фургон и то место, где когда-то на стометровом скальном откосе белела надпись: "Здесь будет построена Братская ГЭС". Под надписью зигзаг белой молнии, а под молнией мелко: "Первые работы начаты 21 декабря 1954 года".
Погодаев запомнил надпись, давно ушедшую под воду, потому что когда-то учительница написала мелом на школьной доске и заставила переписать в тетрадки...
Однажды Погодаев сидел в кабине рядом с водителем - да, дорога в поселок Падун ему знакома.
Со школьных времен сохранилась в памяти Гены история с птенцами. На недоступных кручах скалы Пурсей лепили свои гнезда стрижи. Скалолазы и взрывники обрушивали там камни, и однажды из гнезда выпал птенец. Лихой парень из бригады бывшего матроса Гайнуллина облазил кручи Пурсея, нашел еще несколько гнезд с птенцами и бережно перенес их на скалы, которых не коснется взрывчатка.
На стометровом откосе мыса Пурсей росла некогда знаменитая сосна-одиночка, она стала символом великой стройки. Сосна чуть накренилась влево. Ствол оголенный, но верхушка густая, ветвистая. Всю свою жизнь сосна гляделась в Ангару, вслушивалась в извечный гул порога Падун.
Когда они в школе проходили Лермонтова и учили стихотворение "На севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна", школьник Гена был убежден, что в стихотворении, хотя Лермонтов и перевел его с немецкого, говорится о сосне на скале Пурсей.
Он вглядывался в верхушку скалы, сожалея, что не видать сосны-одиночки...
28
Генеральный директор Княжич принял Погодаева в просторном кабинете, щедро остекленном; кабинет - как веранда над самой Ангарой.
Погодаев не любил, когда начальство заставляло его устно перелистывать многострадальную трудовую книжку с дополнительно вклеенным листком.
Княжич зорко оглядел просителя с головы до ног. Или только показался таким зорким, потому что Погодаев слышал: Княжич - отменный стрелок.
Он не задавал Погодаеву вопросов анкетного порядка, а пытался уяснить для себя, с какой просьбой к нему, генеральному директору ГЭС, проситель пришел.
Погодаев стал сбивчиво рассказывать про погибшие нерестилища.
- Позвольте полюбопытствовать, почему вы так озабочены нерестом хариуса? До этого нереста еще дожить нужно. И нам с вами и самой рыбе. Поглядите в окно - ледяные торосы. Вы что, техник с рыбозавода?
- Нет.
- Инспектор рыбнадзора, воюете с браконьерами?
- Нет.
- Из рыболовецкого колхоза?
- Нет.
- А чем вызван ваш визит?
- Я родом из старого затопленного Братска. Сибиряк. Любитель природы.
- Высоко ценю вашу благородную тревогу. Выходит, мы с вами единомышленники?
Княжич с новым вниманием посмотрел на посетителя.
На Княжиче модерновой формы дымчатые очки в роговой оправе. Если ему надеть очки круглые железные, из тех, какие кинорежиссеры принудительно надевают на пожилых, шибко положительных рабочих типа "Парткомыч", - Андрея Константиновича можно было бы принять за постаревшего Максима с Выборгской стороны. К тому же он похож на артиста Чиркова, с той лишь разницей, что Максим бывал получше причесан. Нет такой щетки для волос, не изобретен еще шампунь или бриолин, которым под силу пригладить волосы Андрея Константиновича, соорудить пробор, усмирить упрямый седой хохолок на макушке.
Под дружелюбным взглядом хозяина Погодаев осмелел.
- Я давно, Андрей Константинович, наслышан про вас. Потому и отважился прийти.
Погодаев собрался было явиться на прием к директору в рабочей робе; решил, что так ему легче будет разговаривать - мы, мол, работяги... Но Алевтина не позволила ему наглупить, решительно отобрала латаные джинсы и брезентовую куртку, пришлось надеть рубашку с галстуком и разъединственный костюм, тот самый, который в основном обминался, ветшал на танцплощадках.
С Андреем Константиновичем Княжичем связана вся история гидростанции, ее освоение, образцовая эксплуатация. Это имя известно видным энергетикам за рубежом.
Княжич скромен, когда дело касается его персоны. Но едва речь заходит о гидростанции, он не прочь и похвастаться, не стесняется лишний раз напомнить гостям, что Братская гидростанция, на которую они приехали, есть и останется крупнейшей в мире.
Кто-то из высокопоставленных гостей усомнился в этом однажды и напомнил, что строящаяся на Енисее станция мощностью и числом турбин превзойдет Братскую.
Княжич оспаривал сами критерии определения мощности. Разве в том дело, сколько турбин и какие будут стоять в машинном зале и какую рекордную выработка они смогут дать в дни бурного весеннего паводка? Мощность гидростанции надо определять количеством электроэнергии, выработанной за весь год, а не сезонными показателями.
Именитые иностранные и советские гости, крупные специалисты, ученые, после бесед с Княжичем уезжали с гидростанции обогащенными. И дело не только в эрудиции, но и в молодости технической мысли этого пожилого человека.
Погодаев слышал также, что Княжич находился в переписке с Александром Твардовским; познакомились, когда поэт приезжал на перекрытие Ангары. Погодаев читал и перечитывал поэму "За далью - даль", книжечку подарил ему Мартирос.
- Значит, просто рыболов-одиночка? Любитель ухи из окуней и жареного или вяленого хариуса?
- Сейчас редко удается посидеть с удочкой, померзнуть у проруби. Тянем через Ангару высоковольтную линию.
Княжичу понравился проситель, который ничего для себя не просит, бескорыстный радетель природы.
Погодаев рассказал, что минувшей весной на Ангаре стряслась большая беда.
Хариус поднялся в верховья рек, речек, речушек, нерест был в самом разгаре, а гидростанция как раз в это время, в конце мая - начале июня, увеличила нагрузку на турбины. Уровень Братского моря понизился на полметра-метр. Водоросли, камыши, прибрежные камни оказались на новоявленных отмелях, и выметанная икра погибла.
Андрей Константинович сочувственно покачал головой. Он вспомнил вслух, как во время войны у них на Урале, на притоке Чусовой, местный мельник решил помочь ребятишкам, жившим впроголодь в детдоме. Мельник проследил за нерестом щук, резко сбросил воду на своей дряхлой запруде и часа за два собрал в обезвоженных камышах, на отмелях ведро щучьей икры...
Погодаев прошлым летом написал и послал областному начальству слезницу по поводу ангарского хариуса. Начальство переслало его жалобу в Иркутскэнерго. Управляющий Иркутскэнерго оскорбил, по выражению Погодаева, его совесть, когда сообщил в ответной бумаге, что "приведенные факты не соответствуют действительности". Как же не соответствуют? Погодаев своими глазами, или, как говорит их монтажник Садырин, собственноручно, видел всю трагедию. Видел на сухопутье, на весеннем солнцепеке засохшую икру - миллиарды икринок, которым не суждено было стать мальками, рыбешками, рыбами. В свое оправдание Иркутскэнерго сочинило такую бумагу - Погодаев достал ее и протянул Княжичу.
"Режим работы Братской ГЭС и связанные с ним размеры попусков воды в Ангару жестко задаются диспетчерской службой управления Иркутскэнерго, которая в свою очередь руководствуется указаниями объединенного диспетчерского управления энергосистем Сибири в г. Кемерово. При назначении режима ГЭС диспетчерские службы руководствуются "Основными положениями правил использования водных ресурсов Братского водохранилища", утвержденных Министерством мелиорации и водного хозяйства РСФСР.
Таким образом, персонал Братской ГЭС не может изменять режим работы станции по своему усмотрению. По имеющимся у нас сведениям, ожидающиеся попуски воды через створ Братской ГЭС в конце мая - начале июня 1974 года значительно превысят попуски, имевшие место годом раньше..."
Княжич дочитал бумагу.
- Ваш адрес не изменился?
- Я теперь снова братчанин. Почтамт, до востребования.
Княжич сделал запись в настольном календаре и вернул бумагу Погодаеву.
- Напрасно Иркутскэнерго не ознакомило меня с вашим письмом прошлым летом. "По своему усмотрению..." - недовольно процитировал Княжич. - Я, кажется, тоже вхожу в персонал Братской ГЭС, даже возглавляю его. Надо было поинтересоваться и моим "усмотрением". При всем уважении к заданному режиму жизни и работы у нас всегда должно быть свое собственное усмотрение. Тысячи собственных усмотрений пересекаются в государственной точке зрения!
- Вот именно - свое усмотрение, - пылко поддержал Погодаев, он даже встал со стула. - Только я не сумел этого выразить... - Поднявшись, он увидел на столе у Княжича бюллетень гидрометеостанции, ежедневно рассылаемый только большим начальникам, и непроизвольно, совсем по-мальчишески, похвастался: - Я тоже получаю такой бюллетень!
Княжич коротко кивнул и продолжал:
- Я не биолог, я электротехник. Мне полагается смотреть на ангарскую воду и не слышать аромата речного простора, не видеть в этой воде всплывшего пучка водорослей, мальков. Для меня вода - энергоноситель, который вселяет жизнь в гидротурбины. Но уверен, что при научно-технической революции тем более нельзя пренебрегать биологическими законами. Мы всегда должны помнить о биологии и сообразовать с нею свое поведение. Вторгаясь в природу, человек не имеет права нарушать ее равновесие, нарушать принцип оптимальных отношений с природой, загрязнять среду, браконьерствовать, уродовать ландшафт, не считаться с эстетикой. Вы на Братском алюминиевом заводе были?
- Был.
- Самый большой в Европе. Один из главных потребителей электроэнергии. Директорствует там отличный мужик. Не в том дело, что Герой Социалистического Труда, он - радетель сибирской природы, заядлый охотник и рыболов. Этот алюминиевый король рассказывал мне недавно, что тоже попал в невольные браконьеры, погубители леса. Завод строился по последнему слову техники. Но вот какая неприятность - в электролизных цехах, где кипит в ваннах алюминиевое варево, образуется газовая пленка. Она ухудшает электропроводность, растет напряжение, а называется вся эта штука анодный эффект. И вот плавильщик, чтобы металл бурлил интенсивнее, сует в ванны березовые жерди и разрывает газовую пленку. Мне алюминиевый король говорил об этом со слезой в голосе. Тут у меня записано, - он перелистал настольный блокнот. - Каждый день сжигают шесть тысяч восемьсот березок, по полтиннику за жердь.
- Сколько же за год этих березок наберется?
- Два с половиной миллиона штук! Чтобы вывезти молодые деревца из лесов, трудятся тринадцать лесовозов.
- Так можно всю березу свести. А другим способом нельзя размешивать кипящий алюминий?
- Можно. Сжатым воздухом, но... - он с подчеркнутой беспомощностью развел руками.
Да, на крупнейшем алюминиевом заводе в Европе или на крупнейшей гидростанции в мире небережное отношение к природе тем более нетерпимо. Увы, поиски немедленной выгоды - главная движущая сила наших действий. Мы то и дело нарушаем экологическую этику, грубо насилуем природу. В нас живет жестокая, пагубная в с е д о з в о л е н н о с т ь. Подчиняться бесчеловечной логике одного только технического развития? Увольте! То, что биологически полезно для нас с вами, для нашего общества, - нравственно. А все, что с точки зрения биологии вредно, - не может называться техническим новаторством и в широком понимании слова - безнравственно.
- Вы со мной согласны, коллега?
Погодаев с готовностью кивнул. Словно в остекленном кабинете на берегу Ангары сидели двое ученых и вели разговор на равных под величавый гул воды, только что избитой лопатками турбин и вырвавшейся на волю.
- Будем думать о том, как отвести беду от рыбы будущей весной, - сказал Княжич, прощаясь. - К нересту нужно готовить станцию заблаговременно. И не вдогонку бежать за календарем, а в обгон. Придется нам пораскинуть мозгами... Боюсь, в Иркутскэнерго эту задачу не решат. К сожалению, не все хозяйственники обладают счастливой способностью нестандартно мыслить. А такая способность - необходимое условие всякого подлинного творчества, в том числе и технического. Этой прекрасной способностью обладал, например, наш Иван Иванович, - Княжич поглядел на портрет Наймушина, висевший на стене. - Американцы называли его "Гидромедведь". Трудно сказать, почему американцы так прозвали нашего Ивана Ивановича. Может, потому, что он строил гидростанции преимущественно в медвежьих углах, в таежной глухомани, а медведь - хозяин тайги. Во всяком случае, прозвище Наймушину дали точное. Он и мыслил не стандартно, и поступал. Два месяца назад, 30 августа 1973 года, Наймушин сгорел в вертолете. Катастрофа произошла, когда приземлялись на поляну в глухой тайге.
Свежая могила Ивана Ивановича Наймушина, скрытая холмом осенних цветов, высилась в сквере на берегу Ангары в близком соседстве со зданием, из которого только что вышел Погодаев.
29
Предзимье быстро обернулось зимой. Мороз-воевода, как старший прораб отделочных работ, быстро управился со вселенской побелкой. Не забыл покрыть инеем все до одной шпалы на железнодорожном переезде.
Строители преотлично знают, что зима в Сибири не заставляет себя ждать, и все-таки не было такого года, чтобы не застигла их врасплох.
Михеич не забыл, как в позапрошлом году отепляли водопровод. Он уже был сварен, а теплоизоляция застряла где-то в дороге. Пасечник распорядился: всех сотрудников треста, включая проектную контору, отправить на болото - рвать мох. К концу рабочего дня машины вернулись с богатой добычей, трассу надежно укутали.
Те, кто в Братске замешивал бетон, варил жирный асфальт, стеклил окна окоченевшими пальцами, свинчивал трубы центрального отопления, долбил мерзлый грунт, настилал кровлю, - проклинали торопливые морозы.
И только электролинейщики благоволили к наступающим холодам. Парни Шестакова прислушивались к сводкам погоды, заглядывали в календарь, всматривались в столбик термометра с другими чувствами, чем все остальные строители. Пусть Ангара поскорее покроется льдом, чтобы можно было наконец соступить с берега на реку.
Уже появились предвестники ледостава - забереги, сало, шуга, - вода густела, утолщался ледяной панцирь, надолго надеваемый на себя Ангарой.
Сперва лишь рыбаки, монтажники, да и то с опаской, ступали по льду, переходили на лыжах с берега на берег. Но подоспели дни, и не стало опасности для газика, для грузовой машины, а в декабре и для трактора.
Во всю ширину реки растянули кабель, грозозащитный трос, им суждено в начале нового года повиснуть над Ангарой. После "нулевого" цикла, после возни в котловане со сваями, с фундаментом - снова на высоту до 88 метров.
Чтобы избавить монтажников от поездок в столовую, устроили на льду котлопункт с навесом. Туда привозили обед в термосах. При ветре, бывало, снежинки залетали в горячий борщ и таяли на золотых медалях жира...
Шестаков и не подозревал, что бригадиры спят более чутко, чем рядовые монтажники. Сколько раз за ночь его ворочала с боку на бок бессонница, зачатая завтрашними заботами... Какую обещают погоду? В шесть утра будят позывные иркутского радио - начальные ноты песни "Славное море, священный Байкал". Мешали спать и грузовые машины. Автобаза располагалась рядом с общежитием.
В незашторенные окна бьют слепящие фары. Моторы ночь напролет стрекочут на малых оборотах. Водители спят вполглаза, часто выбегают во двор, опасаются, что мотор заглохнет и радиатор прикажет долго жить.
Иные водители предпочли бы ночной беготне сон в кабине. Но спать в кабине категорически запрещено - можно угореть насмерть. Диспетчер перед рейсом берет у шофера расписку: не спать при включенном моторе.
Уже не раз Шестаков недоумевал: почему у нас до сих пор нет грузового автомобиля с мотором воздушного охлаждения, какой установлен, к примеру, на чешских автомашинах "Татра". Спросил Погодаева, но тот не слишком силен в моторах, больше интересуется природоведением. Хорошо бы порасспросить Ромашко...
Сколько бессонных ночей ждет водителя на Севере! Подсчитать бы, сколько бензина расходуется зря, впустую тратятся моторесурсы. Страна у нас прохладная - Мурманск, Архангельск, Норильск, Братск, Якутск, Колыма. Слушают ли наши автомобильные конструкторы в своих научных институтах сводки погоды? Давно пора наладить выпуск автомашин "в северном исполнении". Когда звучит песня "ведь мы ребята, ведь мы ребята семидесятой широты", полезно помнить, что в числе этих ребят - тысячи и тысячи шоферов ледяных трасс.
Сквозь окно в предутренней полутьме Шестаков смутно видел контуры грузового фургона, стоявшего у подъезда. Светилась красная надпись "Люди" над кабиной водителя. Ветер вырывал искры из трубы над железной кровлей фургона, водитель уже раскочегарил "буржуйку". Чурки для нее лежат под скамейками, пассажиры подбрасывают их во время рейса.
Задняя дверца фургона на ходу закрыта, а в маленькое оконце, покрытое толстым слоем инея, ничего не видать; с трудом угадываешь, где сейчас едешь. Лишь когда слышен шум падающей воды да гулко громыхает товарный состав, идущий рядом, легко догадаться - едут через плотину.
Прошли денечки, когда бригада Шестакова с нетерпением ждала морозов, чтобы выйти на лед. Зима все туже завинчивала гайки. Ну а на верхотуре при любых морозах холоднее, чем на земле. Если вдобавок по монтажным высотам вольготно разгуливает ледовитый ветер - смерзаются ресницы, деревенеют губы и плевок летит ледышкой.
В такие дни осведомители и предсказатели погоды ошибаются на несколько градусов сверх своей ежедневной нормы. И с легкой руки Маркарова в их общежитии прижилась поговорка - "врет, как синоптик"...