- Да неправда все это! Вранье! Чистый наговор!.. - вскрикнула Нюша и, бросившись к столу, принялась сбивчиво и торопливо рассказывать о Степе: как он работал в поле, как следил за пахотой, за севом, как часто спорил и ругался с трактористами, с директором МТС. А что в краже семян замешан Ковшов, так этому никто не верит.
- Но факты, к сожалению, говорят другое, - перебил ее Белов. - Улики против Ковшова неопровержимы. Сейчас следствие заканчивается, и в ближайшее время над ним состоится суд. А вы, кольцовские комсомольцы, выступаете в роли защитников уголовного элемента! Пишете такое письмо! Собираете подписи колхозников! Как это назвать, я вас спрашиваю? Да это же ярчайший пример политической близорукости и полного притупления классовой бдительности! Где же ваше комсомольское чутье, где боевой дух? - Он гневно потряс письмом и бросил его в ящик письменного стола.
- Это зачем? - удивленно спросила Нюша.
- Обсудим письмо на бюро райкома. Нюша протянула руку:
- Позвольте! - заартачился Белов. - В вашей ячейке делается черт знает что!.. И мы обязаны принять меры. Да кстати... Чем вызвано появление такого письма? - Он пристально оглядел Нюшу и Митю. - Вы, кажется, закадычные друзья Ковшова? Значит, не обошлось и без личных приятельских мотивов?
- Ну и друзья! - буркнул Митя, исподлобья взглянув на Белова. - Мы не отпираемся...
- И верим Ковшову, что бы там ни было! И драться за него будем! - с вызовом сказала Нюша. - А письмо верните.
Митя поднялся с дивана и встал рядом с Нюшей:
- Отдайте, товарищ Белов! По-хорошему просим... Секретарь покосился на парня и, пожав плечами, вернул ему письмо.
- Можете идти. Но имейте в виду, делами вашей ячейки мы еще займемся, - пообещал он.
Нюша с Митей вышли из райкома и долго, молчаливые И подавленные, брели по булыжной мостовой. Первым молчание нарушил Митя:
- Вот так поговорили по душам!
- Да разве у такого до души докопаешься! - зло отозвалась Нюша. - Застегнулся на все пуговицы... Френч, а не человек!
- Что же делать-то? - принялся вслух размышлять Митя. Нюша предложила пойти в райком партии.
Около городского сквера они отыскали помещение райкома. Секретарь и инспекторы были в разъезде по колхозам.
Нюша с Митей посидели в приемной, посовещались между собой, потом, выпросив большой конверт, вложили в него письмо. На конверте написали: "Посевная, срочная, секретарю райкома ВКП(б)" - и оставили письмо в приемной.
ГОСТИ
Шла осень. В колхозе обмолотили овсы, выкопали картошку, убрали капусту с огородов, а трактористы МТС только еще начали поднимать зябь.
В полях стало неоглядно просторно, тихо, безлюдно, в воздухе поплыла серебристая паутина, в небе, вырисовываясь неясным треугольником, прощально закурлыкали журавли. Перелески расцветились багрянцем и золотом и к вечеру, подсвеченные заходящим солнцем, пылали словно огромные костры.
Потом начались затяжные дожди. Они в считанные дни оголили леса и перелески, потушили все краски, наполнили мутной водой дорожные колеи и колдобины. Сегодня дождь был особенно назойливым.
Сделав из мешка подобие капюшона и накрывшись с головой, Нюша целый день кружила на тракторе по полю. Мелкий дождь-сеянец проникал повсюду, застывали ноги. Трактор часто буксовал, а в низинах, где было особенно топко, он мог в любую минуту увязнуть по ступицу. Приходилось объезжать такие участки стороной и выбирать места для вспашки повыше. Поле получалось пестрым, как лоскутное одеяло.
На душе у Нюши было тоскливо и бесприютно.
О Степе никаких утешительных вестей не приходило. Нюша с Митей еще раз съездили в район, к прокурору, и узнали, что Ковшова перевели в область и теперь им уже занимается областная прокуратура. Следствие по его делу еще не закончилось, и Степа продолжал отбывать предварительное заключение.
Удрученные, пришибленные вернулись Нюша с Митей домой и ничего не могли толком объяснить ни комсомольцам, ни колхозникам.
- Вот и кануло наше письмо в прорву, - пожаловалась Аграфена. - Совестью своей ручались, подписи ставили, а все на ветер. Почитали, поди, и выбросили. Где же она, правда-то, у людей, куда ее запрятали?..
Дед Анисим вызвался отправиться ходоком по Степиному делу в область, а то и в столицу, к самому товарищу Калинину.
- Я человек дошлый, бывалый, - убеждал он девчат. - Сколько раз по мирскому делу в губернию ходил. Месяцами в приемных у начальства околачивался. А правду выуживал, будь она хоть за семью печатями. Вы только меня харчами в дорогу снабдите да прошение составьте потолковее.
Степина тетка Пелагея заявила, что правды на белом свете, как видно, не было и нет, и прокляла тот день и час, когда ее племянник связался с комсомолом и колхозом.
Таня ходила грустная, подавленная, сторонилась девчат, редко показывалась на гулянках и все чаще стала заглядывать к ворожейке бабке Устинье - погадать о судьбе брата. И всегда на картах выходило, что Степу ждет дальняя дорога и казенный дом.
В поле Таня работала вяло, безучастно, порой даже забывала вовремя поднять и опустить плуги.
Сейчас, сидя за рулем, Нюша то и дело оглядывалась на подругу и кричала, чтобы та не дремала и следила за глубиной вспашки.
Потом, не выдержав, остановила машину и сама замерила за плугами глубину борозды.
- Да слежу, слежу! Будто я не понимаю, как надо, - устало сказала Таня. - А все равно это не пашня в такую слякоть... мазня одна.
Нюша только вздохнула. Борозда действительно получалась неровной, размазанной. Вот что значит запоздать с подъемом зяби, упустить погожие осенние деньки. А начальство из МТС все зачем-то понукает, торопит - пашите, нажимайте, добивайте план. А недаром в Кольцовке махнули на трактористов рукой - ковыряйтесь, мол, если вам горючего не жалко, а мы весной все равно поле заново перепашем.
- И маетная же наша работка, - ежась от дождя, пожаловалась Таня. - Летом на солнце жарься, осенью - под дождем мокни, а от людей доброго слова не услышишь. Словно наши машины обуза для них, наказание какое...
- Машины тут ни при чем, - задумчиво сказала Нюша. - Тут в другом заковыка...
- Это в нас, значит? - удивилась Таня. - Мы с тобой виноваты? Девчата да парни?
- Может, и в нас... А вообще-то забирай повыше. Темна вода в этой эмтээс. Сколько Степа сигналов начальству подавал, сколько актов было составлено!
Помолчав, Таня тихо призналась:
- А знаешь, я ведь с тобой,-наверное, последние деньки работаю.
- Как - последние? - удивилась Нюша. - Что ты говоришь такое?
- Тетка дом собирается заколачивать, в совхоз думает перебраться. Там у нее родня, близкие... Вот и я с ней. Здесь без Степы какая нам жизнь?
- Так оправдают же Степу, выпустят... Я уверена! - принялась уверять Нюша.
- Это еще когда-то будет! Да если и вернется братец - опять радости мало. На всю жизнь он запятнанный. Нет, лучше уж нам отсюда подальше куда податься...
Нюша с укором посмотрела на Таню. Вот так подруга! Они вместе росли, ходили в ШКМ, вступили в комсомол, вместе начали работать на тракторе. И вдруг Таня все бросает!
- Это кто ж тебя надоумил? - спросила Нюша. - Уж не Устинья ли дальнюю дорогу нагадала?.. Опять вчера ходила к ней?
- Ну и ходила, - с трудом выдавила Таня. - Устинья правильно гадает... как в воду смотрит. - Она вдруг соскочила с сиденья и схватила Нюшу за руку: - Уедем отсюда вместе!.. Сама же видишь - ничего здесь не получается с машинами. Смеются все над нами... Мы с тобой лучше в совхозе на тракторе поработаем. А хочешь - можно и девчат позвать: Феню, Зойку. Вот и будем опять вместе. А потом и Степа в совхоз приедет...
Нюша горько усмехнулась.
Вот, оказывается, как скрутило ее подружку! А может, она в чем-то и права? Может, и в самом деле, Нюшке податься в совхоз? Там, верно, и машины поновее, и порядка больше, и работы всем хватит... А потом и Степа туда вернется.
- Чего ты молчишь? Отвечай...
- Ладно тебе... не скули! - резко обернувшись, прикрикнула Нюша. - Сначала допахать надо... Поехали дальше!
Проработав еще часа три, девчата подогнали трактор к полевому стану и пошли обедать.
За столом под навесом уже сидело человек десять трактористов и прицепщиков. Все обедали молча, сердито поглядывая то на пасмурное небо, то на одетого в кожанку Антона.
- Эй, бригадир, подавай команду! - обратился к нему Банкин. - Пора бы на зимние квартиры двигать. Чего мы под дождем мокнем?
- Приказано свыше - пахать до последнего, - усмехаясь, ответил Антон.
- "Приказано... свыше"! - недовольно сказал Митя. - А почему раньше пахать не начали?
Антон пожал плечами.
К концу обеда небо развиднелось, сквозь облака пробилось солнце, и Антон, поднявшись из-за стола, старался подбодрить бригаду:
- Шуруй, орлы!.. К концу года хорошие премии обещаны... не пожалеете потом.
Не успели трактористы и прицепщики разойтись по своим машинам, как к полевому стану подъехал обшарпанный "газик".
Распахнулась дверца машины, показался Матвей Петрович, а за ним вышли пятеро рослых девчат.
- Ну вот, дорогие попутчицы, - обратился Матвей Петрович к девчатам. - Кажется, я вас доставил по назначению.
Кивком головы он поздоровался с трактористами. Узнав в приезжем инструктора райкома партии, Антон с готовностью шагнул ему навстречу.
- Здравствуйте, товарищ Рукавишников! Вы к нам? В бригаду? Могу доложить... - Он с недоумением покосился на незнакомых девчат и продолжал: - Заканчиваем подъем зяби. Все трактора работают исправно...
- Хорошо, хорошо - потом послушаю, - перебил его Матвей Петрович. - Вы на девчат особо-то не коситесь. Они вроде коллеги ваши... Я их по дороге нагнал. В гости к вам шли... Знакомьтесь вот.
- Вы уж скажете тоже, - заливаясь румянцем, с упреком сказала статная белолицая девушка в ковровом платке.
Потом, оправившись от смущения, она подошла к членам бригады и каждому по очереди протянула крупную жесткую ладонь, говоря при этом: "Здравствуйте... Варя". Следом за ней поздоровались и остальные девушки.
- Скажи на милость, - осклабился Банкин. - Девки-то какие завлекательные. Не нашим чета.
Антон метнул на него сердитый взгляд и обратился к Варе:
- Если вы насчет соревнования или поучиться чему - пожалуйста. Мы с удовольствием.
- Тут такое дело, - сказал Матвей Петрович. - Они, собственно говоря, не к вам, а к вашим девчатам приехали. Так сказать, к женской половине бригады. У них свой разговор будет. Секретный. - Он лукаво подмигнул парням. - Может, не будем им мешать, товарищи мужчины. Вы работайте, а девчата пусть побеседуют.
Пожав плечами, парни направились к машинам. Нюша, переглянувшись с Митей, бросилась к Матвею Петровичу, который садился в "газик".
- Вы наше письмо получили? Помните, то самое... срочное, посевное.
Матвей Петрович кивнул головой. Собственно, ради этого письма он и приехал сегодня в Кольцовку.
- Собери комсомольцев после работы, - сказал он. - Есть о чем поговорить. А сейчас займись-ка гостями. Да по-хорошему их примите, поддержите чем можете - девчата тоже к трактору тянутся.
Нюша вернулась к обеденному столу. Ее подруги и приезжие девчата, переминаясь с ноги на ногу, в неловком молчании стояли под навесом.
- Может, вы обедать хотите? - спросила Нюша.
- Спасибочко! Мы сытые, - отказалась Варя. - Вы лучше покажите, кто у вас тут Нюша Ветлугина.
- Я - Ветлугина, - растерянно призналась Нюша. - А это вот подруги мои. Прицепщицами работают. А могут и трактор водить.
- А я Глазкова... Варя Глазкова, - сказала девушка и с упреком посмотрела на Ветлугину. - Что ж ты нам на письмо-то не ответила... Мы ждали, ждали...
Густо покраснев, Нюша вспомнила, как с месяц тому назад почтальон передал ей письмо в самодельном конверте. В нем Варя Глазкова из колхоза имени Калинина сообщала, что она узнала из газеты о первой девушке-трактористке. Узнала, как Нюша работает, как выполняет нормы, как холит и бережет свой трактор, и Варе тоже захотелось сесть за машину. Вместе с подругами она записалась на курсы, хотя в деревне им все говорили, что профессия трактористки не для девчат. В конце письма Варя задавала десятки вопросов: как Ветлугина училась, как сдавала экзамены, как относятся к ней родители, колхозники, парни... Но Нюша так и не ответила Глазковой.
- Может, не дошло письмо-то, потерялось? - осторожно спросила Варя.
- Нет, дошло, - помедлив, хмуро призналась Нюша. - Только не успела я с ответом... дела всякие...
- Я так девчатам и говорила, - обрадовалась Варя. - Мол, недосуг тебе, работы невпроворот. А они сомневаются. "Может, говорят, Ветлугина и на тракторе больше не работает... не понравилось ей. Вот, мол, ей и отвечать нам нечего". Мы тогда и решили приехать. Ты уж нам покажи все как есть, растолкуй...
Нюша с волнением посмотрела на приезжих девчат. Значит, они интересуются ее работой, если не поленились в грязь и непогоду, за добрых сорок километров, добраться до Кольцовки. А сколько, наверное, таких девчат уже появилось в других деревнях и селах!
К Нюше подошла чернявая, остроглазая девушка и пытливо заглянула ей в лицо.
- Мы вот в колхозе у вас были, - заговорила она. - Много чего наслушались... Это правда, что вы с трактора уходить собираетесь? Трудно вам, непосильно... И в деревне вас поругивают...
Опустив голову, Нюша молчала. Вспомнилось смятение Тани, утренний разговор с ней, своя тревога и растерянность.
- И парни с вами, чумазыми, знаться не желают, - вступила в разговор еще одна из приезжих девушек. - И время досужего не остается из-за этого трактора... Да тут какой ни на есть отчаянный и тот не удержится.
- Вот вы как думаете! - сердито сказала вдруг Феня. - В беглецы нас зачислили! Ну, и трудно нам! Не по себе бывает. И смеются порой, и бранят. Но бежать мы не думаем, не зайцы косые, чтобы от всего шарахаться. Девчата, кольцовские, да скажите вы им!.. - взмолилась она.
Нюша с благодарностью посмотрела на подругу и, облегченно вздохнув, перевела взгляд на Таню. Та сжалась и опустила голову.
- Никуда мы отсюда не собираемся, - вполголоса сказала Нюша, обращаясь к гостям. - У нас и разговоров об этом не было.
- И плюньте тому в глаза, кто вам скажет такое! - задорно подхватила Зойка и принялась словоохотливо рассказывать о том, какая у них пригожая да завидная жизнь в МТС: и профессия уважаемая, и заработки неплохие, и парни на них заглядываются.
Чувствуя, что Зойка сейчас зарапортуется, Нюша поспешила остановить ее:
- Кончено с этим... Все ясно, понятно. Давайте делами займемся. Для начала мы вас обедом накормим.
Гости оказались не такими уж "сытыми" и с удовольствием похлебали бригадных щей и поели каши.
Потом девчата показали полевой стан, вагончик-общежитие, покатали на тракторе, продемонстрировали свое умение водить машину.
Поздно вечером, уложив гостей спать, Нюша с подругами и еще несколько комсомольцев отправились в избу-читальню.
Матвей Петрович сказал, что сигналы, изложенные в письме комсомольцев, очень серьезны и тревожны. Матвей Петрович сегодня беседовал с трактористами, с колхозниками, и надо сказать, что положение в МТС вырисовывается действительно неприглядным. Кому-то явно на руку посеять среди колхозников недоверие к машинам, к трактористам, убить веру в артельную обработку земли.
- А что же со Степой будет? - вырвалось у Тани.
Матвей Петрович нахмурился:
- Ничего утешительного сказать вам пока не могу. Областная прокуратура всячески раздувает дело Ковшова. Но думаю, что на суде все это распутается... - Он оглядел притихших парней и девушек, и на скулах у него проступили желваки. - Я понимаю... Трудно вам сейчас. Очень трудно. Время сложное. Враги вновь поднимают голову, пытаются помешать колхозному движению. И не только у вас, в Кольцовке. По всей стране. Действуют они тихой сапой - умело, осторожно, хорошо маскируясь. Распознать их нелегко. И сейчас вы как бойцы на фронте. На первой линии, под самым огнем... Враги целятся в вас, стремятся вывести из строя, ослабить ваши ряды. Так, видимо, и получилось со Степой Ковшовым. Но он еще будет в строю. Поверьте мне. Так вот, друзья, - обратился он ко всем. - Партийной ячейки у вас в колхозе пока нет, и вы, комсомольцы, первая наша опора. Держитесь дружно, сомкнутым строем. Локоть к локтю. Кругом смотрите позорче, следите за порядком в эмтээс, доброе имя колхоза берегите. А если нужно - деритесь, принимайте бой!..
Матвей Петрович уехал далеко за полночь.
Комсомольцы долго стояли около избы-читальни, провожая глазами уходящий в темноту "газик".
- Как бойцы на фронте... на первой линии, - вслух подумала Нюша. - Чуете, ребята?
- Еще бы не чуять, - отозвался Митя и со вздохом посмотрел на Таню. Потом обратился к девчатам: - Я вам сказать должен... Пусть Танька не сердится. Она ведь в совхоз собралась. Вместе с теткой. Они дом хотят заколотить... - Митя вдруг загорячился, стал заикаться и перешел почти на крик. - Неправильно это... Не по-нашему! На бюро ее вызвать! Осудить!.. И вообще... не пущу я ее. Так и знайте!
- Это правда, Танька? - удивленно спросила Феня. - Бежишь?
- А как же слово наше верное? - с досадой напомнила Зойка. - Пока, мол, женихов не найдем - друг без дружки никуда!
Таня молчала. В темноте Нюша встала рядом с ней и обняла ее за плечи. Таня вздрогнула и прижалась к подруге:
- Никуда я от вас не денусь! - шепнула она.
- Да ты не петляй... - оторопело забормотал Митя. - Сегодня же тетка говорила: уйдем да уйдем...
- Ладно, Митяй, помолчи, - перебила его Нюша, - Перепутал ты что-то... Потом разберешься. Пошли, ребята, по домам.
КУПАНИЕ
Дожди шли еще с неделю, потом пробилось солнце, ночью небо вызвездило, и к утру ударил первый заморозок.
Луговины побелели, лужи затянуло тонким узорчатым ледком, вспаханная земля покрылась блестящей пленкой, словно ее облили глазурью.
Пахать стало легче, и Нюша взбодрилась, - может, теперь удастся закончить подъем зяби.
Но заморозки крепчали с каждым днем, и земля вскоре стала жесткой и неподатливой.
Очередное воскресенье совпало с престольным осенним праздником в соседнем селе Заречье. С утра затрезвонили колокола, старики и старухи потянулись в церковь, мужики и бабы - в гости к родственникам, разодетые девки и парни - погулять на зареченской улице.
Нюша в этот день выехала поднимать зябь вместе с Феней. Таня с Митей еще накануне отпросились у Антона и уехали в областной город. Была у них тайная мысль добиться свидания со Степой, вручить ему передачу, а главное, рассказать о встрече с Матвеем Петровичем.
Нюша свернула с дороги, ввела трактор в борозду, и прицепщица опустила плуги. Они с трудом вошли в прихваченную морозом землю.
Трактор шел тяжело, мотор выл натужно и угрожающе и вскоре перегрелся. Пришлось останавливаться и ждать, когда солнце прогреет мерзлую землю.
На дороге показалась группа колхозников, направлявшихся в Заречье на праздник.
- Погоняй кобылку-то, погоняй! Иль животом надорвалась! - крикнула Матрена Осьмухина и шлепнула по бедрам руками. - Вот распорядчики! Добрые люди сани ладят, избы утепляют, а они все еще в земле ковыряются...