В сборник произведений лауреата премии ВЦСПС и Союза писателей СССР Льва Лондона включены повести и роман, в которых затрагиваются нравственные и общественные проблемы. Автор на основе острого сюжета раскрывает богатый внутренний мир своих героев - наших современников.
Содержание:
О творчестве Льва Лондона 1
Как стать главным инженером - Повесть 1
Трудные этажи - Повесть 26
Дом над тополями - Роман 80
Странный отпуск - Повесть 140
Примечания 173
Лев Лондон
Строители
О творчестве Льва Лондона
Мне доставляет большое удовольствие написать это короткое предисловие к сборнику произведений Льва Лондона. Во-первых, они мне хорошо знакомы, так как большинство произведений я редактировал в журнале "Москва". И во-вторых, потому что эти произведения касаются серьезных человеческих проблем и вместе с тем проникнуты светом доброго юмора. С моей точки зрения, пожалуй, самое большое достоинство здесь - это абсолютно достоверная атмосфера большого строительства, где разворачивается действие.
Лев Лондон - писатель своей темы. В центре его произведений - строители, люди думающие, ищущие, беспокойные. Автор не поучает своих героев, не пытается помогать им, его герои сами проходят испытания на человечность, на правду.
Писатель, обладая психологическим знанием жизни и чутким восприятием процессов и проблем времени, умеет создавать характеры, умеет находить ситуации, где создаются эти характеры. Лев Лондон писатель остро композиционного плана, что наряду с ясным словом, юмором и незаурядным литературным мастерством создает особое своеобразие его стиля.
Произведения, помещенные в сборнике, объединены и героями, и социальными нравственными конфликтами. В них рассказывается о судьбах инженеров и рабочих-строителей, наших современниках, о конфликтах, порожденных научно-технической революцией, и о личной нравственной ответственности человека за его дело.
В повестях "Как стать главным инженером", "Трудные этажи" и в романе "Дом над тополями" - главный герой молодой, талантливый инженер Виктор Нефедов, прошедший путь от рабочего-каменщика до руководителя крупной международной стройки. По сути эти три произведения - трилогия о нашем современнике.
Виктор Нефедов - руководитель нового типа. Его деловитость высшего порядка. Он пробуждает в людях желание работать творчески, что дает максимальный эффект.
Читатель видит и чувствует людей в этих произведениях, поэтому и проблемы, которыми они заняты, приобретают интерес и значительность для читателя. Производственные споры в произведениях - это прежде всего столкновение человеческих характеров.
Роман "Дом над тополями" создан на необычном материале. Он рассказывает о строительстве здания СЭВ в Москве, которое ведут трудовые коллективы из разных социалистических стран. Писатель дает нам почувствовать духовную общность рабочих и специалистов на стройке. Удачей автора в романе является образ начальника строительного управления Быкова, который несмотря на угловатость, несговорчивость личность сильная и цельная.
Отличается по жанру в этом сборнике повесть "Странный отпуск". В ней ясно проглядывается сатирическая направленность. Вопросы, поставленные автором в повести "Странный отпуск", злободневны. И сатирическая условность ситуации дает автору возможность решать жизненные ситуации в увлекательной форме.
Произведения, помещенные в сборнике, будят в людях желание творчески осмыслить свою жизнь, они проникнуты любовью к своей профессии. Искренняя заинтересованность, убедительная лепка характеров, юмор помогут автору найти своих читателей.
Михаил Алексеев,
Герой Социалистического Труда
Как стать главным инженером
Повесть
Глава первая
Первый шаг
Меня вызвали в трест, сказали, как полагается, несколько ласковых слов, помянули мои заслуги и протянули приказ.
В коротком приказе, напечатанном на целом листе бумаги, было написано, что я назначаюсь главным инженером.
Звонили по очереди три телефона - один внутренний и два городских, в дверь ежеминутно заглядывала высокая, состарившаяся на своей должности секретарша, но управляющий отдал мне положенные в таком случае пятнадцать - двадцать минут. И даже спросил мое мнение. Но, не дослушав до конца путаный ответ, взял у меня листок с приказом, подписал его и быстро сказал:
- Ну вот, дорогой Виктор Константинович, с этой минуты вы главный инженер строительного управления. Будем вам помогать. Если что, приходите запросто…
Он вздохнул и тут же схватил трубки сразу двух телефонов. Обрушил гнев на трубку, которую держал в правой руке, молодцевато прокричал "Есть!" левой трубке и при этом, как мне показалось (конечно, только показалось!), третьей рукой нажал пуговку звонка.
Вошла секретарша, и управляющий кивнул. Дверь широко открылась, в кабинет начали входить сияющие люди с большими папками.
На лице управляющего появилось сладкое выражение, он выскочил из-за стола, направился им навстречу. На ходу наклонился ко мне и прошептал:
- Заказчик приехал. Помочь не поможет, но напакостить может.
Несколько минут длились взаимные приветствия. Затем один из прибывших, лысый, в золотых очках, заявил:
- Подводишь, Николай Николаевич. Смотри, этак нас с тобой в высокие инстанции вытащат. Не хочешь досрочно сдавать кинотеатр. А знаешь, кто должен приехать на его открытие?
Он важно через очки оглядел всех.
- Да… да, правильно, - все с той же сладкой улыбкой подтвердил мой управляющий и лукаво мне подмигнул: - Подводишь, Виктор Константинович! Сколько раз я говорил вашему управлению…
- Но позвольте, Николай Николаевич, - не понял я его шутки. - Я ведь даже не знаю, где находится этот кинотеатр. Я же только что…
Но Николай Николаевич перебил меня:
- Знакомьтесь, товарищи, новый главный инженер. Считайте, что кинотеатр уже у вас в кармане. Он сделает досрочно. Сделаешь, Виктор Константинович?
- А… что там осталось сделать… к какому сроку? - нерешительно спросил я.
- Сделаешь, Виктор Константинович? - сейчас в его голосе прозвучала металлическая нотка.
Я что-то выдавил из себя.
- Вот увидите. Он меня еще не подводил. Он сделает.
Я поднялся. Управляющий вышел из-за стола. Внимательно и понимающе посмотрел на меня. И, притронувшись к плечу, тихо сказал:
- Иди, Виктор, действуй. Я на тебя надеюсь.
В тот же день, не заезжая в управление, я пришел на строительство кинотеатра.
- А, Виктор! Здорово, здорово. Обменяться опытом приехал? - встретил меня прораб Кутенков, пожилой человек с красным лицом и голубыми глазами. Он хитро сощурился и, не давая мне ответить, продолжал: - Видишь, какое дело, кинотеатр уже почти закончен. Ох и наработались мы тут, но кое-что еще осталось, а сдать нужно через десять дней. Ты что молчишь? Может, помощником ко мне приехал?
Все это время он держал меня за руку и испытующе, сбоку заглядывал в лицо.
Я освободился от его цепких пальцев, хотел было объяснить, что к чему, но почему-то только произнес:
- Пойдем, Иван Алексеевич, посмотрим стройку.
- Нет уж, Виктор, иди сам. У меня нет времени.
Но когда я направился к корпусу, он засеменил рядом, подозрительно заглядывая мне в лицо, пытаясь определить, зачем я все-таки пришел.
Огромный зал кинотеатра весь гудел. Рабочие натягивали холст потолка, укладывали полы, собирали люстру, а на высоких лесах художницы в синих комбинезонах расписывали стены. Со страшным визгом работала машина по затирке мозаичных лестничных площадок.
В середине зала меня окликнули. Я оглянулся: у стены на штабеле досок сидели "на перекуре" знаменитые хлопцы из бригады Бондаренко. Я подошел. Бондаренко, небольшого роста чернявый человек, привстал, подал руку и потянул меня на доски:
- Здравствуй, Виктор Константинович. Сидай с нами. Как живешь?
Я сел. Рядом со мной очутился самый лихой бондаренковец - Мишка Колесник. Он спрыгнул с лесов, где что-то объяснял хорошенькой стройной художнице.
- Вы чего сидите, хлопцы? - вытянувшись передо мной, прошипел Мишка. - Главный пришел.
Откуда он мог узнать о моем назначении? Я улыбнулся и в тон ему сказал:
- Вставайте, хлопцы. Действительно, главный пришел. Только что поженили.
Мишка торжественно подал мне руку и, блестя озорными зелеными глазами, произнес речь, смысл которой сводился к тому, что вот сейчас в бригаде начнутся большие заработки.
Все засмеялись, но в любопытных и настороженных взглядах я уловил извечный вопрос: как-то будет с новым?
На стройке по утрам шли оперативные совещания. Мы собирались в маленькой комнатушке с оконцем, прорезанным в фойе, - то ли в будущей кассе, то ли в администраторской. Считалось, что совещание провожу я. Я открывал его. Но сразу командование принимал Моргунов, заместитель управляющего трестом.
Каждый из субподрядчиков докладывал состояние работ, потом Моргунов тыкал толстым пальцем в сторону прораба Кутенкова и говорил:
- Ну, а теперь вы.
Кутенков поднимался с ясной улыбкой на красном лице; он уверял, что отдает все силы стройке и график ему буквально снится. Но укладка полов задерживается, очень плохо с уборкой. Нужны еще рабочие.
- Так в чем же дело? - поворачивал ко мне Моргунов свое крупное лицо и, как какое-то страшное оружие, направлял в меня свой указательный палец.
- Тут уже работает и так очень много людей. Мне кажется… их нужно лучше организовать.
- Ну вот и организовывай. А пока переведи с других объектов. Сколько человек тебе нужно, Кутенков?
- Двадцать, Николай Митрофанович, - вскакивает Кутенков.
- Двадцать и переведи завтра утром, - приказывает мне Моргунов.
Я и так сосредоточил уже на этой стройке половину всего состава рабочих. Для нас дальнейший перевод рабочих может закончиться катастрофой, поэтому робким голосом, который мне самому кажется противным, я позволяю себе возражать:
- Нельзя этого делать, Николай Митрофанович, сорвем зарплату.
- Зарплата - это ваше дело, а людей переведите, кинотеатр нужно сдать тридцатого, - почти кричит Моргунов.
Становится тихо. Я случайно ловлю взгляд Кутенкова. На миг он сбросил маску смиренности, в глубине его глаз мелькает издевка и какое-то непонятное мне торжество. Рядом со мной сидит недавно назначенный директор кинотеатра Баркая. Он сочувственно и ободряюще кладет руку мне на плечо.
- Все, - говорит Моргунов, выждав несколько минут.
Я молчу. Все поднимаются и не задерживаясь выходят.
Выхожу и я. В зале кинотеатра звучит, как выражаются некоторые корреспонденты, симфония строительства. Ох уж эта симфония! Зачищая мрамор, непрерывно воет волчок отделочников, визжат паркетно-строгальные машины, электрорубанки и электропилы, сердито шипят газорезочные аппараты.
Вдруг, все перекрывая, разносится истерический крик Кутенкова:
- Что ты делаешь, хулиган? Слазь немедленно!
Я смотрю вверх. На веревочной лесенке висит Мишка. Только сегодня на совещании мы подробно обсуждали, как прорезать в холсте, который натянут над залом, отверстия для тросов люстр. Мы решили, что нужно в местах прохода тросов нашить брезент и уже потом сделать отверстия, иначе сильно натянутый холст может лопнуть.
Но Мишка решил иначе: он взял обыкновенное лезвие безопасной бритвы, полез наверх, прорезал дыру и сейчас в него пропускает трос. Вопреки всем зловещим предсказаниям, холст не рвется, трос пропущен, и уже поднимается люстра.
Кутенков еще долго ругается, а Мишка, раскачиваясь на лесенке, приветственно машет сверху рукой.
Ко мне подходит Бондаренко.
- Виктор Константинович, смотрите, какую массу людей нагнали, зачем перевели к нам еще плотников? Как будет с оплатой?
Кутенков, который только что был в другом конце зала, сразу же оказался возле нас и, заглядывая мне в лицо, вкрадчиво говорит:
- Пусть Бондаренко не волнуется. Найдут зарплату всем. Лес рубят - щепки летят. Правда, Виктор Константинович?
- Ну смотрите, - медленно говорит Бондаренко. - Только не нравится мне все это. Мы и сами бы справились.
Я молчу. Конечно, Бондаренко прав. Но ведь это приказ Моргунова, я не могу его отменить.
- Пойдем посмотрим, как выполнены прорези для киноаппаратов, - говорит Кутенков и увлекает меня на второй этаж, подальше от Бондаренко.
Последние три дня шла уборка, дикая какая-то. Мы убирали непрерывно и никак не могли закончить: очевидно, нужно было не спешить, а подождать, пока отделочники выполнят все работы. Но за мной неотрывно ходил Моргунов, тыкая волосатым пальцем в кучи мусора, и приказывал: "Убрать". Подбегал Кутенков, тотчас же снимал с работы плотников, столяров - кто был поближе - и ставил на уборку.
И вот наступил долгожданный день, все закончено. У дверей кинотеатра уселась на стуле Глаша, два месяца назад переведенная на легкую работу. Она с пристрастием следит за тем, чтобы все входящие в помещение вытирали ноги, строго требует пригласительные билеты, но в конце концов пропускает всех. Меня она тоже попросила вытереть ноги, однако спросить билет постеснялась.
Было все - и оркестр, и гортензии, вытянувшие свои круглые головки вдоль рампы, и президиум из многочисленных представителей, и речи. Ох, какие это были приятные речи!
Заказчик (помните, я представлял его в начале повествования, - лысый, - с папкой) говорил, что он впервые столкнулся с такой организацией, он вообще не верил, то есть верил, но не надеялся, а тут - досрочно. Представитель отдела культуры, очень симпатичная женщина в юбке колоколом (она разложила ее на двух стульях), говорила о родстве строителей и артистов. "И те, и эти, - сказала она, - творцы". Все громко ей аплодировали и соглашались: творцы так творцы.
Затем выступил с установочной речью заместитель управляющего трестом Моргунов. Энергично поворачивая во все стороны стриженую черную голову, он с разгона начал было описывать недостатки в работе, но потом опомнился и поблагодарил коллектив.
Мишка закатил большую речь, усыпанную блестками остроумия. Он согласился с товарищем, - при этом он слегка поклонился в сторону симпатичной представительницы отдела культуры, - говорившим о единении с творческими работниками. Это, по его мнению, особенно относилось к художникам.
Я заметил, что черненькая Марина, занимавшаяся росписью стен, покраснела.
Затем председатель торжественного собрания, милый директор кинотеатра, повернулся в мою сторону, как бы приглашая выступить, но, увидев мое смущение, только понимающе улыбнулся. Он сам сказал несколько слов и попросил присутствующих посмотреть новую, как он выразился, "еще теплую, прямо со сковороды", картину Мосфильма.
Тут на сцену вышли исполнители ролей в кинокартине и преподнесли цветы нашим девушкам. Один из букетов захватил Мишка.
Так кончились "проводы" моего кинотеатра, и он вышел в люди, то есть люди вошли в него.
Когда, просмотрев кинокартину, я очутился на улице, меня снова потянуло в фойе. У входа Глаши уже не было. В дверях стояла незнакомая осанистая женщина с круглым лицом. Она уже не постеснялась спросить у меня билет, а в зал, спеша, проходили зрители.
Утром, еще не остыв от праздничного вечера, я пришел в контору управления. По сути, впервые за десять дней я наконец добрался сюда. Едва я уселся за стол в своем маленьком кабинете, как дверь открылась, и в комнату вошла рыжеволосая девушка.
- Я Лена, - сказала она, - нормировщица.
Я привстал, попросил ее сесть, но в это время раздался громкий стук, дверь открылась, и в комнату один за другим ввалились бригадир Бондаренко, Мишка и еще четыре хлопца из бригады. Бондаренко положил мне на стол наряд и сел.
- В чем дело, товарищ Бондаренко?
- В наряде, - ответил Мишка за бригадира.
Я вопросительно посмотрел на Лену.
- Кутенков закрыл наряд бригаде, и получился заработок по четыре рубля в день, - сказала она и тихо добавила. - За два года дневной заработок рабочего в бригаде Бондаренко был не менее восьми рублей.
- Может быть, вам не все работы учли в наряде? - спросил я у Бондаренко. Он не ответил.
- Нет, учли все, - видно сдерживаясь, снова ответил Мишка.
- Может быть, расценки неправильны?
- Правильны.
- Что же я могу сделать, таковы нормы и расценки…
- Таковы нормы и расценки! - закричал Мишка и ударил рукой по столу.
- Подожди, Михаил, - отстранив его, впервые заговорил Бондаренко. - Применены государственные нормы и расценки - так, Виктор Константинович, государственные? И вы тут ничего поделать не можете. Так?
Я понял, что сказал не то. Но было уже поздно.
- Люди вам доверили большую должность. Вы обязаны отвечать за них, а вы за государство прячетесь. - Он задохнулся от волнения. На его лице появились красные пятна.
С тех пор прошло много времени. Но и сейчас я вижу перед собой его худое гневное лицо.
- Ведь мы вас предупреждали. Не надо было переводить на кинотеатр так много рабочих, - почти шепотом сказал Бондаренко.
В комнате повисла гнетущая тишина. Мысли мои судорожно метались.
Я позвонил Кутенкову. Он очень любезно ответил на мои вопросы, но даже по телефону я видел, как он наклоняет голову и с наглым смирением смотрит на меня.
Нет, он ничего не может сделать. Он оформил все, что полагается, пусть остальное оформляет начальство, ну заместитель управляющего или…
Я понял его "или" и медленно повесил трубку. Бондаренко сидел и смотрел перед собой невидящим взглядом. Мишка уже поостыл и иронически поглядывал на меня.
Помедлив, я нажал кнопку звонка и попросил секретаря вызвать главного бухгалтера. Через несколько минут в комнату вошла миловидная женщина. Я с удивлением посмотрел на нее, мне почему-то казалось, что главным бухгалтером должен быть пожилой мужчина, обязательно в золотых очках.
Она сказала, что зовут ее Лидией Дмитриевной и что ей очень приятно познакомиться с новым главным инженером. Но с той же милой улыбкой она отказала мне во всем.
- Посудите сами, Виктор Константинович. Ну, предположим, я оплачу бригаде Бондаренко по среднему заработку, хотя это и незаконно. Но ведь такое положение у всех, кто работал на кинотеатре. Не могу же я половине коллектива платить по среднему. Да и откуда? Вы оттянули на кинотеатр много рабочих, управление не выполнило план, банк на зарплату даст очень мало денег.
- Но, Лидия Дмитриевна, мы-то при чем? - спросил Мишка. - Мы работали с большим напряжением. Ведь мы предупреждали его, - Мишка кивнул головой в мою сторону, - что перевод бригад Семенова и Лизовина ни к чему. Мы бы и сами справились. А у них, видите ли, характера не хватило. Моргунов приказал, а они испугались.
Лидия Дмитриевна промолчала и сочувственно посмотрела на меня. Я снова снял трубку и позвонил Моргунову:
- Николай Митрофанович, помогите. Не могу выплатить зарплату; не хватает фонда…
- А я тут при чем? - грубо оборвал он меня.