Оказывается, многие не спали. Люди стояли на дворах и на улице, а некоторые тоже вылезли на свои крыши. Все ждали, смотрели на Луну, и всем казалось, будто она тоже ждет.
На заборе возник Васька в своей драной меховой куртке и без шапки. Он засмеялся:
- Вовка, Венка, через сколько минут загремите с крыши?
В доме через улицу распахнулось окно, там на подоконнике стоял репродуктор, и диктор из Москвы сказал, что ракета через несколько минут прибудет на Луну.
Тая снизу спросила замирающим голосом:
- Володичка, а ракету тебе видно?
Громко заиграли кремлевские куранты. Мальчики на крыше замерли. Мерно бьют часы. Раздались торжественные звуки гимна. Внизу тоже все притихли, и наступила такая тишина, словно все живое на земле и сама земля - все притаилось, чтобы и до ракеты донеслась музыка новорожденного дня.
Мальчики смотрели вверх, передавая бинокль друг другу. Им казалось, что они сами стремительно летят в ночном небе навстречу огромной луне.
Вдруг Васька сорвался с забора и кинулся через двор к навесу:
- Ребята, подождите, и я с вами!
- Давай! Давай!.. - закричали мальчики, и Володя, не отрывая глаз от Луны, протянул ему руку.
В это время диктор воскликнул что-то радостным голосом, но никто ничего не разобрал, да и не надо было, и так все ясно. Мы - на Луне. Мы - прилунились.
Мальчики на крыше закричали "ура!".
Заиграла музыка, а все, кто был далеко от Луны - на земле, и кто был поближе - на крышах, все сразу заговорили веселыми голосами.
Да, несомненно, Луна сделалась своей, чем-то вроде Хабаровска, до которого хотя и очень далеко, но он все равно свой, и если очень ^захотеть, то можно взять да поехать в этот город.
Диктор подтвердил эту мысль, уточнив наш лунный адрес:
- Район Моря Ясности.
Володя вынул карандаш, чтобы сразу все записать, но никак не мог отыскать блокнот. А надо записать все на месте и сразу, а не когда-нибудь потом, и тогда он перевернул портрет и на оборотной стороне записал: "Мы сами видели, как ракета прилунилась в районе Моря Ясности 14.9.59 в 0 часов 01 минуту".
Громко разговаривая, Володя с Венкой пошли домой.
В маминой комнате горел свет. Володя с таким видом, будто это он послал ракету на Луну, сообщил:
- Мама, все точно!..
- Иди-ка сюда, - позвала мама.
Он вбежал, как победитель. Лицо его пылало, глаза все еще полны торжествующего блеска, на носу и на щеке пятна пыли.
- Вот! - воскликнул он, задыхаясь. - Море Ясности! Тут все записано.
Увидев портрет, мама натянула одеяло до самого подбородка и совсем не радостно спросила:
- Зачем ты туда ходил?
- А ты не знала, что он там?
- Ничего я не знала…
- Ты думала, он пропал?
- Ничего я не думала. И ничего этого не надо.
- Да я же портрет нашел! - продолжал Володя, удивляясь, как это она ничего не понимает: такие события, а она все о своем. - Да ты только посмотри. Вот видишь, с одной стороны портрет, с другой Море Ясности!
Ну, наконец-то до нее дошло. Она теплой рукой привлекла к себе сына, достала из-под подушки платок, вытерла его нос и щеки и поцеловала.
- Море Ясности, - вдруг улыбнулась она. - Вот и хорошо! Все у нас идет отлично! Положи пока этот портрет на стул, а завтра мы поищем ему место в наших комнатах. Милый ты мой. Море Ясности.
Она вдруг что-то очень уж обрадовалась, даже слезы закапали, и она начала вытирать их тем же платком. Это только девчонки радуются - плачут и не радуются - тоже плачут. Но ведь мама-то не девчонка, без причины плакать не станет. Ох, что-то тут не все ясно…
Вдруг Володя спросил, глядя на подпись под портретом:
- Он, что же, погиб?
- Не знаю. - Мамин голос дрогнул, она перестала улыбаться и строго проговорила: - Наверное, нет. Ну, хорошо, хорошо. Все вопросы потом. А сейчас спать. Уже третий час ночи.
Володя не торопясь пошел к двери, но по пути остановился. Портрет стоял на стуле. Девчонка, изображенная на нем, почти совсем не походила на маму.
- Ты что задумался? - тихо спросила мама и вздохнула. - Иди спать.
Глядя на портрет, Володя спросил:
- Почему он ушел от нас?
- Он никогда и не жил с нами, - ответила мама.
- А как же?..
- Ну, довольно, довольно! - закричала мама, и в ее голосе послышались слезы. - Довольно вопросов.
Володя ушел. Как и всегда, разговор окончился слезами. Он так и знал.
ТРЕВОЖНЫЙ ДЕНЬ
Так вот, Сенька Любушкин безо всяких хлопот попал на Луну. Ну и досталось же ему за это! Как он ревел, умоляя снять его оттуда.
Нет, про это надо по порядку. Вот, значит, в понедельник Володя принес в класс свою великолепную картину. Ее повесили около доски, и Мария Николаевна рассказала все, что обещала, о Луне и ракете. А потом она начала спрашивать, кто в эту ночь не спал и что видел. Оказалось, что почти все проспали, кроме Володи с Венкой. Да еще Васька проснулся от шума. Да Таю разбудили. Вот и все.
Когда все наговорились, налюбовались на Володину работу, Мария Николаевна сказала, что пускай картина так и останется висеть в классе и что на ней будут отмечать успехи каждого ученика. Всем это очень понравилось, хотя никто не знал, как это получится.
Ну, хорошо. В классе шестнадцать мальчиков, но насчет космоса по-настоящему мечтают только двое. Остальные тоже, конечно, подумывают, но как-то не очень активно. Девчонки не в счет, хотя некоторые очень сочувствуют.
Один Васька ни о чем таком не мечтает. Куда ему такому, да еще с двойками! С двойками, надо прямо сказать, и на земле плохо живется, а уж о космосе и говорить нечего. Там соображать надо.
Все в классе это понимают и подтягиваются. А Васька говорит, что ему на все наплевать, и отличников после этого случая с Сенькой Любушкиным он начал называть лунатиками.
А случай этот вот какой. На другой день все увидели на Володиной картине маленькие полоски бумаги, прикрепленные булавками. А на каждой полоске фамилия.
И что же тут получилось? Большинство учеников расположилось вдоль ракеты, впереди Володя, а за ним остальные и даже девчонки. Ну, ладно. Это еще ничего. Венка сидит на самом хвосте. И это терпимо. Но вот что возмутительно - на Луне, на самой ее середине, нахально расселся один только Сенька.
Такой тут поднялся шум, что у Марии Николаевны все лицо покрылось отдельными красными пятнами.
- В чем дело? - спросила она Ваську, который почему-то шумел больше всех.
Он сморщил свою репку и так заморгал глазами, будто очень перепугался.
- А кто ему там носик вытирать будет? - спросил он до того жалостливо, что все засмеялись, а Васька пояснил:
- Мамки-то на Луне нету…
Под шум всего класса Мария Николаевна велела Ваське выйти из класса. Но это не помогло. Шум продолжался. И только когда Володя поднял руку, наступила тишина. Он сказал:
- Неправильно, что Сенька первый на Луне.
- А это уж позволь знать мне, что правильно, а что неправильно.
Володина соседка Милочка тоже подняла руку и, глядя на учительницу ясными голубыми глазами, проговорила быстро и уверенно, как хорошо выученный урок:
- А папа сказал, что летать могут только самые храбрые, а Сеня же трус ужасный, ужасный и ни с кем не дружит. Все знают.
- Хорошо, - твердым голосом сказала Мария Николаевна, - садись. Но ведь на доску почета заносят за успехи в ученье или в труде, а совсем не за храбрость.
Лучше бы она этого не говорила. Даже тихоня Павлик Вершинин - самый справедливый мальчик в классе - не выдержал и объяснил Марии Николаевне, в чем она ошиблась.
- На доску ладно уж, пускай, а на Луну никак нельзя, - пропел он своим нежным девчоночьим голосом.
- Ну вот! - торжествующе сказал Володя.
Мария Николаевна не ожидала такого дружного отпора и отступила. Это все сразу поняли. И совсем зря она думает, что настояла на своем, что Сенька так и останется сидеть на Луне, как муха на арбузе, а все будут на него любоваться.
Когда она вошла в класс на третий урок и увидала, какие все сидят тихие, примерные, то уже поняла, что это не к добру…
И верно, не успела она сесть за свой стол, как поднялся Сенька Любушкин. Часто моргая намокшими от слез ресницами, он сказал отчаянным голосом:
- Снимите меня с Луны, Мария Николаевна!
В этот вечер, когда мама пришла с работы, Володя сразу заметил, что она очень чем-то озабочена. Он подумал, что это и лучше: может быть, она не спросит, как прошел день, и потом, если мама так озабочена, то она сама начинает рассказывать о своих делах. Она всегда рассказывает Володе и даже советуется с ним. Тогда становится все яснее, если она поговорит, поделится веем, что накопилось на душе, и хорошего, и плохого.
Есть, например, в типографии такая личность Хорошун, в стереотипном цехе. Ничем не интересуется, никакой общественной работы не признает. Мама о нем спокойно говорить не может. Как только вспомнит, обязательно постучит своим маленьким, не больше Володиного, кулаком:
- Он - вот! Как стол. Но я его все равно переломлю. Я его на общественность вытащу. Знаешь, чем он сегодня отличился? Осторожней, не урони.
Мама рассказывает и в это время моет посуду, а Володя вытирает и возмущается, как это люди могут так тупо жить.
Вдруг мама без передышки спросила:
- Ну, а у тебя как? Что нового?
- Да, ничего… вроде…
- У тебя в школе все благополучно?
- У меня в школе не все благополучно, - признается Володя, ничуть не удивляясь тому, что мама догадывается, что у него неспокойно на душе.
- Так я и предполагала. Сегодня мне на работу звонила Мария Николаевна. Она сейчас к нам придет.
Володя давно заметил, что все родители, и мама тоже, робеют перед учительницей, как будто она их сейчас вызовет к доске. Смешно. Ведь мама старше Марии Николаевны, а все равно побаивается.
Она быстро составила посуду в буфет, села против Володи за стол и потребовала:
- Ну, быстро, подробно и ничего не скрывать.
Володя рассказал все, как было, ничего не утаил, потому что он во всем прав, а учительница неправа.
- Где эта твоя картина?
- У меня. Я ее после уроков снял и унес.
- Ты сорвал плакат? Подумай-ка, что ты сделал!
- Да ведь там Сенька на Луне. Сенька! Все ребята крик подняли.
- Совсем ты от рук отбился. Что с тобой делать? Я на работе весь день, а ты как-то растешь тут без меня. Не могу же я бросить работу.
Пришла Мария Николаевна. Володя нахмурился и встал. Мама тоже встала, как ученица, и пошла встречать гостью.
Снимая свою серую нарядную шубку, Мария Николаевна негромко, по-домашнему проговорила:
- Ужасный у вас сосед, этот Понедельник. Зашла к нему насчет сына поговорить: совсем не хочет учиться. А он схватил ремень и начал его бить. Я заступилась. Жалко: мальчик способный, но дома такая обстановка…
Васька способный? Вот новость! В другое время Володя удивился бы, но сейчас ему не до того.
- Трудно вам с ними? - спросила мама и предложила: - Может быть, чаю выпьете?
- С удовольствием. Когда родители помогают, то еще ничего. Только, конечно, не так, как ваш сосед.
Володя все ожидал, когда же дело дойдет до него, но Мария Николаевна строгим школьным голосом распорядилась:
- Поди-ка побегай во дворе.
- Иди, иди, - торопливо проговорила мама.
А что на дворе? Знакомая картина: Васька в своей причудливой шубейке и, как всегда, без шапки сидел на заборе.
- Погоди, бандит. Я для тебя нагайку куплю! - орал он, утирая ладонями злые слезы.
- Ух, собака! - хрипел Капитон и, посмеиваясь, потрясал ремнем. - Это ты про отца соображаешь…
А мачеха стояла на крыльце и шепелявила:
- Каку моду взял: учителку в дом приваживать. Да я бы на отцовском месте еще и не так…
- А ты, Мурзилка, не высовывайся, тебя тоже, не бойся, не забуду, - пообещал Васька и, увидев Володю, спрыгнул к нему во двор.
Он и раньше всегда заявлял, что учиться он все равно не будет, потому что у него нет способностей. Он говорил, что у него мозги устроены не так, как у всех людей. Ему бы только закончить четыре класса и - прощай школа! Некоторые ему верят, но Володя-то знает, что насчет способностей ему внушает отец, а Васька и рад. Учиться ему неохота, вот он и наговаривает сам на себя.
- Мария Николаевна у вас? - спросил Васька.
- Пришла. Чай пьет.
- Тебе хорошо. Тебя лупить не будут.
- А знаешь, Мария Николаевна сказала, что ты - способный.
- Врешь! - опешил Васька.
- Сам слыхал. Способный, говорит, и живой.
Капитон, выглядывая из-за забора, поигрывал ремнем и удушливым своим голосом сочувственно приговаривал:
- Дело ваше, студенты, нелегкое. Вы меня послушайте, вы, главное, ей не поддавайтесь, из кожи не вылазьте. Чего ей надо - это понятно. Ей надо лучше всех выглядеть, красивше. Чтоб ее класс на все красные доски записали. Карьеру пробивает на ребячьих жизнях. Шкуру с вас спускает. Вы ей не поддавайтесь. Учитесь не спеша…
- Детей бить нельзя, - прервал Володя удушливый поток его слов.
Капитон хлестнул ремнем по забору и с удовольствием согласился:
- Правильно, нельзя.
- А вы бьете.
- Правильно, бью. - И он, все похлестывая ремнем, весело приговаривал: - Бью, потому что от этого польза. Я бы и тебя поучил, а то ты больно умный да вострый.
Оглянувшись, Володя негромко сказал, с презрением глядя в дрожащее от смеха жирное лицо:
- Барыга.
- Ладно. Так мы, значит, мамаше и доложим, - удовлетворенно пообещал Капитон.
Поднявшись на крыльцо своего дома, он хлестнул по косяку двери и крикнул сыну:
- Лети в гастроном, на жратву чего-то потянуло.
Володя остался один посреди большого двора, покрытого мокрой побуревшей травкой. Мокрые деревья стучат ветками по мокрой крыше, пугая мокрых воробьев.
Пустые клетки валяются под навесом, мама не согласилась, чтобы кролики зимовали в прихожей, и дяде пришлось их продать. Двоих он все-таки оставил, поселил их дома под печкой. Около клеток лежит никому не нужный пестерь, напоминая о последнем приключении ушедшего лета.
И все кругом мокрое, ненужное, опустевшее. А дома сидят мама с учительницей и думают, что с ним делать: трудно жить на свете, если неспокойно на душе!..
На острой крыше вершицы, тихонько скрипнув, покачнулся блестящий от дождя кораблик. Он казался летящим среди серых туч, как на вздыбленных волнах.
Капитан стоял на носу и, вытянув руку, показывал, куда плыть.
- Вперед, только вперед!
Отважный вид капитана ободрил Володю. Он решил, что, наверное, там уже решили, что с ним делать, и, готовый к любым испытаниям, поплелся домой.
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
В комнате никого не было, а из спальни доносился тихий разговор и, что было совсем уж удивительно, смех.
- Они такие бывают смешные, особенно девочки. Вот недавно на уроке, вижу, не слушают, хотя глаза у всех внимательные-внимательные. Не понимаю, в чем дело. Потом уже дозналась: они, оказывается, бусинки считали, сколько у меня бусинок в ожерелье.
Не снимая пальто и шапки, Володя сел на сундук около двери и задумался. А может быть, Капитон и не все врет? Конечно, Мария Николаевна всегда говорит, что их класс должен стать самым лучшим в школе. И на дом задает ого сколько! В пятом классе и то, наверное, меньше задают…
Вдруг он услыхал свое имя. Мария Николаевна говорит:
- Знаете, иногда просто руки опускаются. Я спрашиваю: "Володя, почему не работаешь?" А он отвечает: "Я не буду решать эту задачу - она уже и без меня решена, вот даже ответ в конце… Вы задавайте, что еще никто не решал".
- Так и не стал?
- Решил, конечно. Я заставила - сам бы не стал. Решил моментально.
- Он мне ничего не сказал.
- А он все вам говорит?
- Я думала: все. А теперь не знаю.
- Ну, он-то знает. Он очень все замечает. В нем сильно развито чувство коллективизма, и он очень настойчивый. Ребята это ценят и всегда на его стороне, весь класс. Его слушаются, а меня не всегда, это я сразу заметила. Я даже изучаю его способность воздействовать на коллектив. Его распоряжения выполняются безоговорочно, а от моих иногда стараются увильнуть. Вот с этой его картиной. Думала, им понравится, а они мне доказали, что я оказенила всю романтику. Луна для них теперь не только романтика, но и символ победы, героизма. А я туда посадила отличного ученика, во всех отношениях примерного, но которого ребята не очень любят.
- Он для кого примерный? - спросила мама. - Для учителей?
- Вообще примерный, - объяснила Мария Николаевна.
- Так не бывает. Если его никто не любит, то какой же это пример? Никто равняться по нему не захочет и тем более подражать. Да, мне кажется, и вы его не очень-то… Примерный тот, кого любят, уважают.
- Ну, в школе не так.
- А я еще не совсем забыла, как в школе. Еще помню. Почему-то зубрилы очень часто считаются примерными. А ребят не проведешь. Они все видят.
- Но у него везде пятерки!
- Вот я и говорю: учителя таких любят, с ними, спокойно. Вы ставите его в пример и думаете, что это делу на пользу. А для жизни такие люди непригодны. Наша жизнь требует смелых, веселых людей. И чтобы он был верный друг, отличный труженик, хороший общественник. Вот такой должен быть пример. Такого сами ребята поднимут еще выше Луны!
- Но ведь теперь-то я должна настоять на своем.
- Не знаю, - ответила мама, - не думаю.
- Должна. А как это сделать - не знаю. А вот Володя, я думаю, знает.
Мама засмеялась:
- Вечкановская порода. Меня и в завком выбрали за то, что я настойчивая. Если бы у нас вышел такой случай, как у вас, я бы знала, что делать.
- А что?
- Вытащила бы это дело на общественность. Тут уж решили бы. Без ошибки.
- Ну, в школе так нельзя.
- А я так считаю, что можно. И в школе, и дома, и на производстве. Вы думаете, ребята похвалят Володьку? Нет. Они очень справедливые, ребятишки-то наши.
То, что говорила мама, показалось Володе очень справедливым. Теперь-то уж он не уступит. Теперь он будет стоять на своем. Но тут в нем заговорила совесть: вспомнив, что подслушивать нельзя, он хлопнул дверью и встал около порога, как будто только сейчас явился.
Скоро Мария Николаевна ушла, не сказав ему ни слова. Но зато с мамой получился совсем не тот разговор, на который Володя рассчитывал.
- Что про меня говорили? - спросил он.
- Ничего хорошего про тебя сказать нельзя. Это ты и сам отлично знаешь.
- Все только одно плохое?
- Да, про все твои подвиги. Хорошего в них мало.
- Никаких я подвигов не устраивал.
- В общем, эта твоя картина… Завтра повесишь ее на место.
Вот этого Володя не ожидал после такого разговора, который он подслушал.
- А Сенька? - спросил он.
- Все должно остаться на своих местах.
Он ничего не понимал. Только что мама говорила совсем другое. Может быть, сейчас она шутит. Или испытывает его. Вот она сейчас рассмеется и скажет: "Молодец, ты поступил совершенно справедливо". Тогда, чтобы она как следует поняла все, что он хочет сказать, Володя уточнил вопрос:
- Примерный ученик должен остаться на Луне?..
Пристально глядя на сына, мама сказала чужим, не домашним голосом: