Плохо, когда человеку в одиночку приходится переживать такие невероятные неприятности. Плохо, и как-то труднее делается жизнь и без того сложная и во многом непонятная.
- Эх ты, собака, - повторил, он вслух. - Была бы ты живая, так хотя бы полаяла, и то веселее.
И вдруг раздался тяжкий, всхлипывающий вздох. Володе показалось, что это собака так вздохнула и даже издала короткий скулеж.
Он оглянулся. Собака по-прежнему смотрела на него пустыми черными глазами, недоуменно подняв бровь. Но Володе показалось, что концы желтого банта на собачьей шее легонько шевельнулись.
- Ты что? - спросил он.
Собака снова всхлипнула и вдруг человеческим голосом проговорила:
- Вовка, это я.
Володя вздрогнул и обернулся. На пороге спальни стоял Васька в своей мохнатой, облезлой куртке, растрепанный, опухший, от слез и, видать, очень обозленный.
- Это я, Вовка, - повторил он, судорожно вздыхая. - Я к тебе ночевать пришел. Ты меня не выдавай.
- Васька! Клянусь!
- Ворюга Капитон меня убить хочет.
- Это я знаю…
- Кто сказал?
- Дядя.
- Запри дверь, Вовка, - шепотом сказал Васька.
- Давай выключим свет, - тоже прошептал Володя.
В полной темноте они прошли в спальню. Васька снял свою куртку и бросил ее на пол. Они уселись тут же, на мягкой куртке. Неизвестно почему, но им казалось, что на полу они будут в большей безопасности.
Над ними слабо светился прямоугольник фонаря. Васька посмотрел на него и вздохнул так тяжело, как и полагается вволю настрадавшемуся человеку.
- Окно, чтоб на небо лазить, - сказал он.
- Звезды видно, - ответил Володя. - Вот лежу и будто надо мной небо. Всякие звезды…
- Здорово для тебя дед придумал. Вот оттого ты и растешь такой положительный.
- От звезд?
- Звезды. И обедаешь ты каждый день.
- Слушай, Васька, - предложил Володя, - ты знаешь что: переходи жить ко мне… Все равно я один.
- Так я бы с радостью.
- Давай. Места хватит.
- А что кусать будем? Тебя тетка накормит, а меня?
- Чего-нибудь сообразим. Ты не тушуйся.
- Я не тушуюсь. Мне домой все равно нельзя.
- Убьет?
- Убьет не убьет, а жить не даст…
- А за что?
Тогда Васька, уже не таясь, рассказал все, что он делал и что с ним произошло в милиции.
- Ну, сюда Капитон не сунется, - сказал Володя. - Не посмеет.
- А мне все равно. Я бы его сам убил, да силы мало.
- Я, Васька, тебе во всяком деле помощник…
Васька горестно махнул рукой.
- Слушай, Вовка, у тебя тут еда какая-нибудь найдется?
- Да я и сам, как из школы пришел, ничего еще не ел.
- Ты иди попроси, будто для себя. Смотри, не проболтайся только.
- Кому ты говоришь…
Володя осторожно пошел к выходу. Вдруг кто-то очень громко и нетерпеливо постучал в дверь. Послышался раздраженный Тайкин голос:
- Ты там уснул, что ли? Да Вовка же! Открой!
- Зачем?
- Да скорей же! Мне горячо!
- Тебе как?
- Горячо мне!
- Говори, чего надо!
- Я стучу ногами. Открывай скорей!
Володя открыл дверь. В прихожей стояла Тая с тарелками в обеих руках. Над тарелками поднимался пар.
- Дурак какой! - закричала она. Поставив тарелки на стол, она затрясла обожженными пальцами и спросила:
- Почему в темноте сидишь?
- А тебе-то что?
- А мне все равно. Еще и замыкается, подумаешь.
- Ну, чего ты расшипелась?
- Включай свет. Это нам с тобой обед и ужин, все сразу.
- Это и все?
- Сейчас хлеб принесу и каша еще будет. Не плачь.
- Хлеба тащи побольше.
- Проголодался?
- Сама знаешь, целый день не евши. Кашу накладывать будешь, смотри не растеряйся. Я, знаешь, как натерпелся за день.
- Ох, Володичка, бедненький! - вдруг жалостливо проговорила Тая, взявшись ладонями за щеки. - Уж накормлю тебя сейчас, накормлю!..
Вот и пойми их, девчонок: то шипела, как кошка, а то вдруг, смотри, какая ласковая сделалась. Как кошка.
Он это давно уже заметил: как бы мама ни сердилась, но стоит только ему прикинуться голодным или даже просто заскучать, как она сразу же начинает гладить по голове и говорить ласковым голосом. Но ведь то - мама. Наверное, все они такие: и маленькие, и взрослые.
Тая убежала за хлебом и за кашей, а Володя, не теряя даром времени, достал из буфета чистую тарелку и перелил в нее свой суп.
- Васька, - шепотом проговорил он, заглядывая в темную спальню, - держи борщ.
Принимая тарелку, Васька отчаянным шепотом предупредил:
- Вовка, держись.
- Сам знаю.
- Она вредная. Видал, как она к тебе ластится. Не поддавайся!
В сенях послышались шаги, Володя бросился к столу. Когда вошла Тая, он уже сидел на своем месте и делал вид, что глотает борщ и при этом захлебывается от жадности.
- Не мог уж дождаться, - заворчала Тая, очень довольная тем, что она разыгрывает старшую и ей подчиняется Володя, который обычно не очень-то баловал ее своим вниманием.
Он положил ложку. Отдуваясь и поглаживая себя по животу, попросил:
- Повторить бы с голодухи не вредно.
- Подожди, сейчас добавку принесу.
Пока она ходила за добавкой, Володя передал Ваське хлеб. Пришла Тая, принесла полную тарелку манной каши и, усаживаясь за стол, сообщила:
- А борща нет. Капитон все съел.
Сразу забыв, что он хочет есть, Володя поперхнулся кашей.
- Капитон?!
- Да, он давно уж у нас сидит.
- Он чего?
- Ну, чего… Водку пьют, ругаются. Нам потому ужинать здесь велели, чтобы мы не слушали. Ты ешь, ешь, а то остынет.
- Что ж ты сразу не сказала?
- А чего говорить? Ваську они очень ругают.
Как и всегда в минуту возбуждения, Володе захотелось выкинуть что-нибудь отчаянное. Он стукнул по столу ложкой.
- Васька находится в надежном месте, - сказал он, вспомнив пьесу из жизни разбойников.
Замирая от предчувствия тайны, Тая спросила:
- Он где? Володичка?
- Этого ты никогда не узнаешь. Он под защитой друга!
- Значит, он здесь! - решила Тая.
- Не болтай.
- Володичка, я никому чесслово! Он здесь. Да?
И вдруг она приложила ладони к щекам:
- Ох, тошно мне!
На пороге спальни стоял Васька, рыжий, лохматый, грозный.
- Замри, Тайка!
Она сильно затрясла своими косичками и для убедительности крепко зажмурила глаза:
- Замерла.
Не разжимая кулака, Васька потер свой припухший от переживаний носик и сказал:
- Теперь мне надо скрываться.
- Мы тебя не выдадим! - заверил Володя.
- От Капитона здесь не скроешься. Он учует. Нос у него, как у собаки. Надо бежать.
- Куда, Васька? - спросила Тая.
- Потом сообщу, - загадочно ответил Васька, будто еще не пришло время разглашать место своего изгнания. А на самом деле он просто и сам не знал, куда ему деваться.
- Ребята, - сказал Васька, - у кого сколько денег есть?
Уезжая; мама, сказала, что деньги она оставила у Елении и когда надо будет на тетради или в кино сходить, то чтобы обращался к ней. Володя недавно взял пять рублей и еще не все истратил.
- Вот, - сказал он, выгребая из портфеля скомканный рубль и сколько-то мелочи, - вот, все остатки.
- Кошкины слезки, - сказал Васька.
- А у меня все деньги в собаке, - сообщила Тая.
- Не жалко?
- Подумаешь.
Все поглядели на собаку, а Володя спросил:
- А как достать?
- Ножом, - деловито ответила Тая, - я всегда ножом. Денежки высыпаются, а рубли никак.
Васька презрительно усмехнулся:
- Эх ты. Тащи кашу.
- Зачем?
- Собаке дадим. Поест - раздобрится, может быть.
Он взял со стола нож и подошел к собаке. Она удивленно смотрела на него. Васька обнял собаку, положил ее на стол и провел ножом по каше.
- Ловись, рыбка, большая и маленькая, - приговаривал он, просовывая в щель лезвие ножа. Когда он осторожно вытащил нож, то за ним вытащилась рублевая бумажка, да еще две денежки пристало к каше.
- Здорово! - одобрил Володя.
- Дадим-ка собачке еще кашки, - подмигнул Васька. - Ловись, рыбка…
К ножу прилип уголок какой-то бумажки, вытащили, развернули.
- Десять, рублей! - воскликнула Тая.
- Ух ты! - сказал Васька. - Вот это рыбка, так рыбка!
- Откуда она взялась? - очень удивилась Тая.
Как попали в ее копилку такие крупные деньги? Отец давал ей мелочь и очень редко рубль или три, причем он всегда следил, что бы она опустила деньги в свою копилку. У нее сделалось такое удивленное лицо, совсем как у собаки. Володя рассмеялся:
- Это ей бог послал, такое собачье богатство!
- А ты не смейся, не смейся. Ох, смотри-ка, еще десятка!
Васька только сопел да вытаскивал бумажку за бумажкой. Тая стирала клейкие следы каши и раскладывала на столе.
- Вот какая богатая у тебя собачка, - сказал Васька. - А ты и не знала.
- А я и не знала. Это папка наверное без меня набросал. Он всегда по вечерам деньги считает.
- Откуда у него столько? - спросил Володя.
- В карты выигрывает, - ответила Тая, - он чуть не каждый вечер у Капитона выигрывает.
Васька засмеялся:
- В подкидного дурака. Мой батька тоже каждый раз выигрывает.
Ребята так увлеклись, что не заметили, как дверь тихо приоткрылась и из прихожей высунулась круглая, красная физиономия Капитона.
- Эге, - прохрипел он, - да у вас тут малина!
Тая сразу подняла визг. Это уж у девчонок обязательно: еще не поймут ничего, даже испугаться-то не успеют, а визг такой подымут, что все кругом испугаются. Капитон явно опешил и даже застыл в дверях. Вдруг он почувствовал, как его коротко и сильно ударили в лоб и сразу же что-то теплое и густое хлынуло на лицо, на глаза, и он сразу же ослеп и хрипло заревел:
- Убили! - И, как подкошенный, ударился об пол.
НАСЛЕДНИКИ
Весь вечер Володю подмывало совершить какой-нибудь отчаянный поступок. Словно какая-то неведомая рука закручивала в нем тугую пружину нерассуждающей мальчишеской отваги, и не хватало только толчка, после которого уже ничем бы невозможно было удержать бурное раскручивание этой пружины.
Появление Капитона и мгновенно возникшая с этим появлением опасность для Васьки явились таким толчком, Пружина сработала безотказно и точно.
Володя схватил тарелку с кашей и метнул ее в голову Капитона.
- Васька! - заорал он. - Рви когти!
Тая визжала без передышки. Капитон хрипел у порога, отплевываясь белыми сгустками каши. Он все еще никак не мог сообразить, в какую же историю он влип, и только старался протереть хоть бы один глаз, чтобы увидеть, что тут делается.
Сидя на полу, он отплевывался кашей и ругался страшными словами. Вокруг бесновались и орали какие-то люди. Потом вдруг раздался тяжелый, глухой стук, что-то упало на пол, и сразу все затихло. Тишина наступила так внезапно, что Капитону показалось, будто это он вдруг еще и оглох.
Он страшно испугался и неожиданно прозрел. И сразу понял, отчего все замолчали. Он и сам онемел на минуту. И было отчего.
На полу около сундука, среди белых гипсовых осколков, возвышалась груда денег. Разноцветные бумажки, плотно сложенные для того, чтобы их ловчее можно было пропихнуть в узкую щель копилки. Денег было так много, что казалось просто невероятно, как они помещались в одной, хотя и очень большой, гипсовой собаке.
- Да тут малина! - снова воскликнул Капитон и, не поднимаясь с полу, потянулся к деньгам.
- Грабют! - истошно завопил дядя. - Частную собственность нарушают! Назад! Зашибу!
Он с размаха кинулся на груду денег, сел на них и торопливо начал подгребать их под себя вместе с гипсовыми осколками. А Капитон, хрипло рыча и завывая, проворно бегал на четвереньках вокруг, как большая жирная собака, и все норовил выхватить хоть одну бумажку, и в то же время он отмахивался от тетки, наседавшей на него.
Дядя отпихивал Капитона длинными ногами в валенках и громовым своим голосом свирепо завывал:
- Зашибу! Убери лапы!
- Дура, - хрипел Капитон, - я тебе помогаю…
Дядя все-таки изловчился и сунул валенком в жирную Капитонову морду. Зажимая разбитый нос, Капитон отлетел к двери и тут же услыхал над собой сердитый голос:
- Да будет вам безобразничать-то! Скудоумные!
В комнате сразу стало тихо, как в классе, когда входит учитель.
На пороге стояла грозная старуха Елена Карповна.
- Экие вы безобразные, - покачивая головой, повторила она. - И до чего скудоумие-то вас довело…
- Елена Карповна, уйди… - загудел дядя, стараясь сесть пошире, чтобы укрыть деньги. - Тут семейное дело совершается.
- Замолчи! Ты в чужую квартиру со своим семейным делом залез. Ну чего ты там поджимаешься на полу? Встань. А ты зачем тут? - обратилась она к Капитану.
- Да так я, мимоходом, - захрипел Капитон, подаваясь к двери. - Мимоходом я. Слышу, вроде шумок, народ, значит, пошумливает…
Он все ерзал, подбираясь к двери, и вдруг исчез, словно его здесь и не бывало. Это исчезновение так поразило дядю, что он сразу онемел и застыл в позе полного изумления и скорби. Володя подумал, что дядя сейчас похож на старый, замшелый памятник самому себе. Рядом стояла тетка и сморкалась в фартук, углубляя сходство с памятником: так и казалось, что она пришла поплакать на старой могиле.
- Я, голубчики, на все ваши безобразия долго глядела, - негромко продолжала Елена Карповна. - Да уж и я не выдержала. Сколько нечисти в таком доме развели!..
Она оглядела всех своими темными глазами и спросила у Володи:
- А ты зачем позволяешь в своей комнате безобразничать?
Порывисто дыша от возбуждения, Володя сообщил:
- Тут у них деньги. Смотрите, какая куча!
- Ну, ясно: где деньги, там и драка.
- Собака разбилась, а в ней все десятки да сотняги.
- Да не ври ты, не ври… - завыла тетка. - Девчонка по копейке собирала, греха себе не чуяла.
- Эх вы, уроды, и детей своих уродуете.
- А самого главного вы еще не знаете. Они тут Ваську запутали… - сообщил Володя.
- А ну, расскажи.
Володя рассказал. Елена Карповна спросила:
- Где он?
- Его уже нет.
- Как это нет?
- А так. Убежал в неизвестные тайные места. Капитон, вы сами знаете, какой.
- Знаю я Капитошку. С Васькой он - воин. А сам трус, каких мало.
- Елена Карповна, - вдруг подал свой отчаянный и тяжкий голос дядя, - давай по-доброму договоримся.
- Сиди, Асмодей, на ворованном да пока помалкивай; - сурово протрубила, Еления. - Дойдет и до тебя очередь…
- Ах, зачем же так сурьезничать. Давайте по-суседски…
- Ты уж не купить ли меня надумал?
- Зачем такие слова? - Дядя поднялся и на всякий случай отошел подальше от суровой старухи. К его мягким стеганым брюкам вместе с раздавленным гипсом плотно пристала пятирублевая бумажка, похожая на зеленую заплату.
Тетка сейчас же сорвала с себя фартук и начала торопливо складывать в него деньги.
- А ты чего стоишь! - прикрикнула она на Таю. - Помогай!
- Зачем такие слова? - проговорил дядя. - Ну ладно, открылись тут у меня кое-какие деньжонки. Частная, значит, собственность. А если у тебя поискать? Побольше найдется, я думаю, да поценнее.
- Что ты мелешь? Какие у меня деньги?
- Зачем деньги? У тебя другая собственность. Одинаково мы с тобой безобразные. Так что красотой-то своей не гордись.
Наступила тишина. Володе показалось, что темное лицо Елены Карповны сморщилось, как от кислой ягоды. Это показалось ему невероятным: дядя, который никого так не боялся, как свою соседку, вдруг перестал ее бояться и даже сказал ей что-то такое, отчего она сразу замолчала.
А что он сказал? В каком преступлении уличил ее? И тут вспомнилась темная комната, отгороженная от всех глухими ставнями. И там, в пыли, среди нафталинного запаха томится белый лебедь. Он рвется ввысь и никак не может взлететь. А сколько красивых вещей спрятано там еще. И дядя не побоялся сказать об этом. Верно, сказал он с перепуга. Но все же сказал.
Наконец Еления пришла в себя и твердо проговорила:
- С тобой, Гурий, я об этом говорить не намерена. Ничего ты не поймешь все равно. И на одну доску с тобой не стану. У меня ворованной пылинки не найдешь. Да что я говорю-то с тобой.
Она, по-прежнему грозная и величественная, наступала на дядю, но он твердо стоял перед ней и гулко, словно бил в большой барабан, смеялся:
- Гу-гу-гу-гу…
- И не ответчица я перед тобой. Перед таким!
- Верно! - продолжая смеяться, восхищенно воскликнул дядя. - Все верно говоришь. Грешник перед грешником не ответчик. Грешников бог не судит.
- Что-то взвеселился не по-веселому?
- Ты кто? - грохотал дядя. - Я, говоришь, вор, а ты кто?
- Сказала я тебе: не замахивайся!
Но дядя вдруг на весь дом заорал:
- Паучиха ты, вот кто!.. Паучиха!..
- Не дури, Гурий. Не дури!
- А, не любишь… Паучиха!
Володе показалось, что они очень похожи сейчас - эти совершенно разные люди. Это открытие его очень удивило. В самом деле, оба большие, горластые, пугают друг друга сердитыми словами, но почему-то никому не страшно, а, скорее всего, смешно. Еления гудит, как в трубу, а дядя бухает в барабан.
Стряхивая с денег гипсовую пыль, тетка проныла:
- Ох, да замолчали бы вы… Народ, гляди-ка, набежит. Что тогда?!..
Тая кидала в подол мелкие денежки, словно ягодки, и, поглядывая на расшумевшихся взрослых, украдкой посмеивалась. Тогда Володя решил показать, что он тоже никого не боится, и как мог громче крикнул:
- Замолчите сейчас же!
Он совсем и не собирался кричать на взрослых, как-то все получилось само собой. И он даже слегка смутился, когда вдруг наступила тишина. Тая взглянула на него с уважением, а тетка так пронзительно ахнула, будто прищемила дверью ногу.
Тяжело дыша, Елена Карповна отступила к двери, словно ее больше всех испугала Володина угроза.
- Лебеденочек!.. - прогудела она, но тут же снова выпрямилась и грозно сказала, указывая на Володю: - Вот перед кем я в ответе!
Володя растерялся, а Еления повторила:
- Перед тобой, Володимир, отвечу за все.
Дядя снова сел на сундук и проворчал:
- Ясно, он всего имения наследник.
- Ты даже не понял, Гурий, какие верные слова ты сейчас сказал, - прогудела Еления. - Он - наследник. И Васька наследник. И вот, - она указала на Таю, - тоже наследница.
- Эх ты, куда отпрыгнула, - засмеялся дядя, - слыхали мы эдакие-то слова на агитпункте.
- Разве тебя агитпунктом прошибешь?
- Это наследство умственное.
- Ах, да все равно тебе не понять!
- Где там, мы люди серые…
- Не ломайся, от Капитошки научился. А ты пойми, я все свое собранное им оставлю. Пусть владеют. А ты что оставишь?
И снова Володя не выдержал:
- Нам сейчас надо, а не потом. А вы все в темницу свою прячете. Зачем?
- Вот вопрос! - так и взвился дядя, стремительно срываясь с сундука. - Молодец, племянник! Давай ее!..