Содержание:
ТОВАРИЩ С ЗАПАДНОГО ФРОНТА 1
НЕЗАБУДКА - Повесть 2
ШЕЛЕСТ СТРАНИЦ 46
ОДНОПОЛЧАНЕ 53
НЕБО В БЛОКАДЕ 56
ЛЯВОНИХА 59
КАЖДЫЙ КЛОЧОК НЕБА 60
ЗЯТЬ 64
ГДЕ ЭТА УЛИЦА, ГДЕ ЭТОТ ДОМ 66
УВОЛЬНИТЕЛЬНАЯ В ГОРОД 68
ВОДОВОЗ 73
ОДНА МИНУТА 75
НАСЛЕДСТВО 76
ПУД СОЛИ 79
ВЧЕРА БЫЛА ВОЙНА 81
ГРОМ И МОЛНИЯ 84
СЛАВА НАД ГОЛОВОЙ 86
КВАДРАТ КАРТЫ 88
ЛИЦОМ К ОГНЮ 91
НЕТ НИЧЕГО ДОРОЖЕ 93
МУША 101
СВЕТ НА ПОЛОТНЕ 104
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ВАЛЬС 107
ВТОРОГОДНИК 110
СКОЛЬКО ЛЕТ, СКОЛЬКО ЗИМ - Повесть 112
В ТЯЖКИЙ ЧАС ЗЕМЛИ РОДНОЙ - (Из воспоминаний об А. Т. Твардовском) 132
Евгений Захарович Воробьев
Незабудка
Четыре года назад в библиотеке "Дружбы народов" вышел роман Евгения ВОРОБЬЕВА "Земля, до востребования". Книга впервые рассказала о выдающемся военном разведчике Герое Советского Союза Льве Ефимовиче Маневиче (Этьене), о его умной, сложнейшей работе, о его мужестве и достоинстве, о беспримерной судьбе.
Книга выдержала ряд изданий, последние дополнены новыми неизвестными ранее документами - исследовательский и писательский труд не обрывается с выходом книги.
Роман переведен на белорусский, латышский языки и опубликован под названием "Этьен и его тень", издан в Болгарии, Венгрии и Чехословакии; в 1974 году был экранизирован - фильм "Земля, до востребования" смотрели 50 миллионов человек. Страна узнала Маневича-Этьена. Пионеры называют его именем свои отряды, география их обширна: от Архангельска до Баку, от Бреста до Сахалина.
Евгений Захарович Воробьев - автор широко известного романа о людях смелой профессии, монтажниках-верхолазах. "Высота" была успешно экранизирована, фильм полюбился миллионам зрителей.
Образ нашего современника - так можно выразить общую направленность творчества писателя. Военные и послевоенные повести и рассказы, собранные в этой книге, служат тому бесспорным доказательством. Рассказы о разных этапах войны, но большинство их относится к последнему этапу, завершающему году, когда "отсветы близкой победы легли на измученные, опаленные огнем лица освободителей-воинов". С полным правом Евгений Воробьев может считать военную тему своей. Как писатель он сформировался на фронте, где без отлучки находился все четыре года.
Писатель убежден, что самый жизненный, современный аспект военной темы - нравственный. Ложные и истинные понятия о добре и зле, душевная щедрость и черствость, строгость и жестокость, страх и бесстрашие, высокое понимание воинского долга и бездумное следование букве устава, требовательность к себе и другим - эти вечные общечеловеческие проблемы, пожалуй, основополагающие в повестях и рассказах.
Человек всегда в фокусе авторского зрения, значительно меньше места отдано непосредственно описанию военных действий, хотя в точных зарисовках военного быта, деталей видна уверенная рука участника событий.
Нравственный багаж - вот основная ценность, что привезли домой в своих вещмешках фронтовики. Все они, вернувшись на родину - в Ленинград или Баку, в Белоруссию или Магнитогорск, - к семье, близким, могли сказать: "Я шел к тебе четыре года…" В живых и полнокровных образах выражены высокое чувство долга советского человека, ощущение себя и в мирной жизни воином, верность святым законам солдатского братства. Особенно выразительно, взволнованно передано это в рассказах "Нет ничего дороже", "Вчера была война", "Квадрат карты".
Рассказы "Однополчане", "Слава над головой", "Гром и молния" - о кровном братстве воинов боевой части, его традициях. Полковое знамя "помнит прикосновение тысяч губ, омыто скупыми мужскими слезами, на нем бурые пятна крови. Оно хранит имена героев и презрение к трусам, чьих имен не помнит никто".
"Незабудка" - повесть о прекрасной молодой женщине, медсестре Гале Легошиной. Она спасла много жизней, многое перенесла, много видела страшного, грубого, жестокого. И все же повесть эта - о нежной, чистой, счастливой любви, о радостном и трудном материнстве. Незабудка - честный, искренний, резкий и прямой человек. Автор правдив и откровенен, без прикрас и лакировки показывает он, как трудно было в первые послевоенные месяцы в оголодавшей, раздетой стране, в городе, лежащем в руинах, в деревне, живущей впотьмах, когда людям еще предстоит строить крышу над головой. Автор прав, утверждая, что трудности послевоенной жизни не исчерпывались разрухой. Он без прекраснодушия смотрит на людей, вернувшихся с войны, не идеализирует всех подряд. Есть, есть исключения. Война не все очистила, не все дурное выкорчевала, не всех перевоспитала. За шутливым рефреном из рассказа "Вчера была война" о доживших до мирных дней "одном бюрократе", "одном дураке", "одном трусе" слышатся тревога, предупреждение.
Сердце писателя отдано людям в серых шинелях. Он восхищен их душевной чистотой, стремлением к истинной любви - об этом повесть "Сколько лет, сколько зим", рассказы "Сентиментальный вальс", "Свет на полотне", "Где эта улица, где этот дом", "Шелест страниц". Последний рассказ - о блокадном Ленинграде, ленинградцу Е. Воробьеву душевно близка эта тема. Здесь, как и в рассказе "Небо в блокаде", ощутима особая атмосфера, запоминаются точные детали: шестьсот вымерзших чернильниц в Публичной библиотеке, книги, покрытые инеем, Адмиралтейская игла в чехле из серой мешковины.
Читатель постигает психологию человека - автор глубоко ее исследует. В рассказе "Каждый клочок неба" возникает сложная психологическая ситуация: оказывается, иногда высшая доблесть разведчика заключается в том, чтобы вовремя покинуть поле боя, покинуть его, не боясь прослыть трусом, если высшие интересы дела диктуют: отступить!
Фронтовики узнают себя в произведениях Е. Воробьева, у него многолетняя дружба, оживленная переписка со своими героями.
Чем сейчас занят писатель? Конечно, готовит новую книгу - автор вернулся к людям из отважного племени монтажников-верхолазов. Шесть раз летал он в Братск, в Усть-Илим: там, на берегах Ангары, живут и работают его "действующие лица". Лихой Коля Пасечник ныне руководит трестом, а другие знакомцы?.. Подождем встречи с новой книгой писателя. Пожелаем, чтобы стала она скорой и счастливой.
ТОВАРИЩ С ЗАПАДНОГО ФРОНТА
В этом коротком вступлении к книге повестей и рассказов Евгения Воробьева речь пойдет не столько о самой книге, сколько о человеке, ее написавшем.
Две самые крупные работы Евгения Воробьева, отделенные друг от друга почти двадцатью годами, на первый взгляд связаны с темой Великой Отечественной войны только косвенно. "Этьен" - главный герой последнего романа Воробьева "Земля, до востребования" - выдающийся советский разведчик Лев Маневич, попавший в руки итальянской контрразведки еще в 1936 году, провел все годы Отечественной войны в фашистских тюрьмах и лагерях и умер в День Победы, освобожденный из концлагеря всего за несколько суток до смерти уже тяжко больным.
Герой другого романа Воробьева - "Высота", вышедшего в начале шестидесятых годов, строитель-высотник верхолаз Николай Пасечник показан писателем в ту пору, когда он не воевал, а строил, поднимал страну из развалин и пепла. Война в романе "Высота" для него, бывшего фронтового разведчика, хотя еще и недалекое, но все-таки - прошлое.
Однако можно с уверенностью сказать, что далеко не случайно для автора его любимый герой в "Высоте" оказался человек, многими и неразрывными нитями связанный с войной. Не случайно и то, что герой книги "Земля, до востребования" Маневич ("Этьен") и в итальянской тюрьме продолжает бороться и выполнять свой солдатский долг. И все, что происходит в ходе Великой Отечественной войны, все, что проникает к нему сквозь стены тюрьмы, занимает огромное место в его нравственной жизни.
Пасечник - строитель с закалкой фронтовика, а отторженный от родины и армии Маневич до последнего часа жизни - боец, у которого своя позиция на своем поле боя.
В любой писательской среде за выбором главных героев, за пристальностью интереса именно к этим, а не каким-нибудь другим, людям в большей или меньшей мере стоит собственный жизненный опыт автора.
Таким опытом для Евгения Воробьева была Великая Отечественная война, которую он прошел от начала до конца на Западном фронте, впоследствии переименованном в Третий Белорусский, начав ее под Смоленском, у Соловьевской переправы, и закончив на Балтике, на косе Фриш-Нерунг, - в день, когда там прозвучали последние выстрелы войны.
Так, кстати, - "Последний выстрел" - называется и последний военный очерк капитана Воробьева - корреспондента фронтовой газеты "Красноармейская правда".
"- Стой! Прекратить огонь! Война кончилась!
Куда девать этот снаряд? По наставлению орудие следует разрядить выстрелом. Гаубицу довернули и выстрелили в море.
Последний выстрел.
Артиллеристы опустили ствол гаубицы, открыли горячий затвор, смыли нагар мыльным раствором, а затем накрыли гаубицу брезентовым чехлом.
Минутой раньше или позже, но последний выстрел произвели все…"
Этим очерком о завершающем войну бое, в котором принимала участие гаубица № 1432, закончилась фронтовая жизнь военного корреспондента Евгения Воробьева. Впереди было возвращение к мирной жизни и писательская работа - первая книга, а вслед за ней и другие, сделавшие капитана Воробьева профессиональным писателем.
Трудно сказать с достаточной точностью о каждом из нас, когда кто становится писателем. У иных самоощущение, что он, писатель, опережает во времени общественное признание этого факта; у иных, наоборот, отстает. Написанное и опубликованное человеком уже давно сделало его писателем, а он сам все не решается называть себя так, все еще примеривается к этому обязывающему слову.
Вернувшись с войны, в свои тридцать четыре года, Евгений Воробьев не считал себя писателем. Хотя на самом деле уже был им. Во многих его фронтовых очерках, вошедших впоследствии в книгу "Товарищи с Западного фронта", чувствовалась именно писательская рука и писательский талант, вызревший на прочном и благодатном фундаменте шестнадцатилетней упорной журналистской работы и в военные и в предвоенные годы.
К концу войны Воробьев был не только вступающим в литературу писателем, но и превосходным военным журналистом, точным, оперативным, мужественным в выполнении своего журналистского долга и хорошо знающим войну. Особенно - ее передний край, что немаловажно отметить. Потому что за такое знание часто дорого платят. И Воробьев не был исключением; он заплатил за это знание и ранением и контузией.
А к началу войны у него была отличная журналистская школа тридцатых годов. Школа, надо добавить, типичная для многих людей его поколения. Работая станочником на ленинградском заводе "Красный гвоздильщик", он стал рабкором, потом - студентом Коммунистического института журналистики, потом, оставаясь заочником этого института, стал сотрудником уральской комсомольской газеты, работал в выездной редакции "Комсомолки" на Магнитострое. Вслед за этим - годы работы в "Комсомольской правде", сначала ее собкором на Урале, а потом в Москве, в промышленном отделе газеты, и многочисленные поездки на стройки тридцатых годов.
Все это определило и последующий глубокий интерес Воробьева к теме труда и строительства. Интерес, с наибольшей очевидностью проявившийся в его романе "Высота".
Однако дело не сводится только к этому. Когда читаешь один за другим фронтовые очерки Воробьева, его послевоенные сборники рассказов и повестей, частью вошедших в эту книгу, думая об особенностях его писательского почерка и писательской наблюдательности, о точке зрения на войну и людей войны, - с несомненностью чувствуешь его восприятие войны, прежде всего как неслыханно тяжелого, но необходимого в сложившихся условиях труда миллионов людей. Ратного труда, но прежде всего - труда.
Писатель знает цену и героическим мгновениям, и внезапным порывам воинского вдохновения, но главное, что он замечает, что он видит и исследует, - это кропотливый воинский труд. Люди, которых он больше всего любит в своих военных повестях, рассказах и очерках, - это люди, повседневно и неутомимо трудящиеся на войне, мало говорящие о подвигах, но в поте своего лица совершающие эти подвиги, порой при этом даже не сознавая до конца меры и всей красоты совершенного ими.
Воробьев знает о войне наверняка гораздо больше многих из нас, казалось бы, тоже прошедших всю войну от начала до конца. Он знает, что происходит на переднем крае и вблизи от него - в роте, в батальоне, на артиллерийских позициях, на наблюдательных пунктах. Это неизменно чувствуешь, читая его военные вещи: все подробности солдатского быта и все его трудности - разные в разные времена года; все нехватки этого быта и все его скромные мимолетные радости. Он точно знает, как именно организуется переправа так называемыми подручными средствами, и как перебрасывается штурмовой мостик, и как наводится вслед за ним временный. И что такое пятачок на том берегу, и как туда тянут связь, и как эвакуируется с передовой раненый солдат, и что такое доставить на "передок" горячую пищу. Он помнит, каких физических усилий стоит десантнику не только влезть на танк, но и спрыгнуть с танка, и множество других вещей, без которых достоверно написать все, что происходит на переднем крае войны, почти невозможно.
За этим знанием стоит личный опыт фронтового корреспондента, который при исполнении своего служебного долга считает необходимым оказываться рядом со своими героями всюду, где их заставляет быть война, и не пользуется облегченной возможностью расспрашивать этих героев о боевых подробностях в более удобной для разговоров обстановке - на отдыхе, на переформировке или у госпитальной койки.
За этим знанием чувствуется не только собственное многократное присутствие писателя именно в тех местах и в той обстановке, в которой действуют его герои. Несомненно, так оно и есть, но ведь можно быть и не робкого десятка человеком и присутствовать в опасных местах, в разгар боя, а при этом все-таки не найти в себе достаточной воли для того, чтобы среди всех опасностей оставаться приглядчивым, дотошно-внимательным ко всему тому, что окружает тебя, ко всем подробностям войны и ко всем подробностям поведения людей на войне.
За военными произведениями Евгения Воробьева неизменно стоит это удивительное свойство упорного внимания ко всем мелочам в поведении человека на переднем крае. К мелочам, которые вовсе не мелочи, потому что на поверку почти каждая из них связана с душевным состоянием человека, с мерой его нравственной высоты в трудные для него минуты жизни.
Хочется добавить, что такая упорная приглядчивость бывает разного рода. Случается и так, что она бывает результатом озлобления против людей, осознанного, а иногда и не до конца осознанного стремления во что бы то ни стало заметить те их слабости, которые бы оправдали твои собственные слабости. Порой в литературе встречаешься и с этим. И хотя это и малоприглядно, но по-человечески понятно.
За наблюдательностью Воробьева стоит глубокая убежденная любовь к людям. Дурное, мелкое удивляет его, он не проходит мимо него, все замечает. И пишет об этом. Но пишет так, словно оно каждый раз заново потрясает его. И наоборот, доброму в людях он не удивляется. Он только внимательно приглядывается и, сторонясь общих слов, старается выразить это добро через те живые и точные подробности солдатского поведения на войне, без которых не обходится почти ни одна страница его военной прозы.
Я не собираюсь оценивать или анализировать включенные в этот однотомник военные повести и рассказы Евгения Воробьева. Наверно, его читателям, так же как и мне самому, как это бывает при чтении нескольких вещей, собранных под одной обложкой, что-то покажется ближе, другое дальше, одно полюбится меньше, другое больше. Мне хотелось только еще раз обратить внимание читателей на главное - на внутреннюю связь между нравственным обликом писателя и его героев, на то пристальное, преимущественное внимание к рядовым труженикам переднего края войны, которое писатель не декларирует, но проявляет с таким упорством, за которым стоит глубокая вера в свою правоту.
И если говорить о пристрастиях, то я испытываю пристрастие к этой книге еще и потому, что даже если бы я не знал военной биографии Евгения Воробьева, - только одно чтение этой книги о тружениках войны убедило бы меня в том, что она написана рукой человека, который все свои знания о войне добыл собственным горбом, подобно своим героям, сам прошел через нее как честный и неутомимый труженик.
К. СИМОНОВ
НЕЗАБУДКА
Повесть
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Рассвет еще не подоспел, замешкался где-то на марше, но его светлые предвестники уже коснулись неба. Туман быстро редел. Черные сосны на обрыве отражались в реке, как в пыльном зеркале.
Комбат Дородных долго смотрел в стереотрубу. Конечно, ничего обнадеживающего, а тем более радостного в этих соснах не было, однако с лица его исчезло выражение недовольства, разгладились морщины. Теперь он смотрел на эти сосны почти с удовольствием: обозначился тот берег, и Неман не казался больше безбрежно широким.
Прошла еще одна, другая, третья минута-вечность. Верхушки сосен окрасились в розовый цвет. Рассвет ходко шел в головном дозоре утра.
И когда за спиной показалось новорожденное солнце, Дородных вышел из-за кустов на берег, к самой реке. Он вполголоса отдавал приказания ротным командирам и своему штабисту - готовиться к броску на тот берег.
Важно было хотя бы до поры до времени не нарушить речной тишины. Пусть противник как можно позже обнаружит место переправы! К ней готовились всю ночь напролет под прикрытием леса.
Флотилия Дородных насчитывала несколько "кораблей". На берег вытащили прохудившуюся, нескладную плоскодонку. Разведчики уже давно возили ее с собой. Большая и неожиданная судьба у этой посудины - "флагманского корабля" всей флотилии! Нашли ее разведчики на Десне. Разве хозяин утлой плоскодонки мог вообразить, что она будет когда-нибудь утюжить своими конопатыми боками Днепр, Сож, Березину, а вот теперь - сильный и своенравный Неман?
Вслед за плоскодонкой из прибрежных кустов выволокли надувную резиновую лодку и плотик - три телеграфных столба, связанных обмотками, ружейными ремнями и обрывками кабеля.