- Фанатик. Мания Ангары.
- Другой на его месте обрадовался бы возможности унести ноги. А он даже слушать не хочет.
По лицу Евгения Адамовича пробежала усмешка.
- Не удалось убедить?
- Не знаю, кому это по силам. Я положил ему на стол проект постановления коллегии, завизированный начальником главка. Но для него нет авторитетов… Ведь должен же он понимать, что начальник главка не из пальца высосал идею консервации Устьинской ГЭС! Дана установка: переключить максимум капиталовложений с гидравлических станций на тепловые. Все согласны, один Набатов не согласен! Ну не все ли ему равно, что строить - гидравлическую или тепловую?.. Мы инженеры. Исполнители. Наше дело строить. Что строить, есть кому решать без нас!
- Пейте, остынет,- напомнил Евгений Адамович. Но Круглов никак не мог успокоиться.
- Тем более такая ситуация. Через два года Красногорск должен выдать руду. А энергию должны дать мы! Вы понимаете, что будет, если мы сорвем выполнение задания правительства?.. Только тепловую! Вашу станцию через два года пустить невозможно!
- А Набатов скажет: возможно?
- Если Набатову не дорога голова на плечах, то мы своими пока дорожим. Вы, вероятно, тоже?
- Безусловно,- подтвердил Евгений Адамович и, немного помолчав, спросил: - Когда ожидается постановление коллегии?
Круглов нахмурился.
- Нужна виза Набатова.
- А если он ее не даст? Я имею в виду: не даст той визы, что вы от него добиваетесь.
- Это может затянуть решение вопроса. Руководство министерства считается с Набатовым, тем более
что он сейчас в двух лицах: главный инженер и начальник стройки… И это скверно.
- Что он в двух лицах?
- Скверно, что затягивается решение вопроса. Правительство дало нам всего два года!
"Не о правительстве у вас сейчас забота, Павел Петрович, а о предстоящем объяснении с начальником главка. Там ждут визу",- не без ехидства отметил про себя Калиновский.
Круглов заметил его усмешку.
- И вас, Евгений Адамович, это должно тревожить. И даже особенно.
- Почему особенно?
- Упорство Набатова может кончиться для него печально. И вести стройку придется вам.
- Я плохо переношу сибирский климат.
- Я вас понимаю, Евгений Адамович, и потому особенно рассчитываю на вашу помощь.
- Вы полагаете, мое мнение более авторитетно для Набатова?
- Набатов один не выступит против главка. Он попытается, так сказать, опереться на коллектив. Конечно, будет не одно заседание и обсуждение. И важно, крайне важно, прожектерским фантазиям Набатова противопоставить трезвое мнение достаточно авторитетного на стройке инженера.
- Набатову мое мнение известно. Не вижу причины скрывать его от других.
- Тем более, когда оно совпадает с директивными установками.
- Позвольте вам налить еще чашечку,- сказал Евгений Адамович тоном радушного хозяина.
- Входи, не бойся! - сказал Васька Ляпин и, толчком распахнув дверь, посторонился, пропуская вперед Аркадия.
Чтобы не выказать, как его смутила проницательность Ляпина, Аркадий вызывающе бросил:
- Тебя,что ли, бояться?
- Я человек смирный.- Ляпин хохотнул баском, положил тяжелую руку на плечо Аркадию и, легонько нажав, словно вдвинул гостя в комнату.- Папаша осерчать может. С кем сынок компанию водит!
Аркадий чувствовал, что у него горят уши. Но Ляпин, кажется, и не обращал на него внимания.Он не торопясь стаскивал забрызганные грязью сапоги и, похохатывая, продолжал:
- Меня чего бояться? Я человек смирный, мухи не обижу.
С сапогами в руках он пошел к двери. На пороге обернулся.
- Посиди малость. Я момент. Туалет наведу и по хозяйству распоряжусь.
Аркадию бросились в глаза массивные, широкие ступни ног с короткими, будто обрубленными, пальцами. Как у медведя. И вообще вся эта узкая, длинная комната с брусчатыми нештукатуренными голыми стенами, с окном, завешенным плотной зеленой занавеской, чем-то напоминала медвежью берлогу. Зачем он сюда зашел? Что общего у него с этим Васькой Ляпиным, который сейчас, фыркая и отплевываясь, умывался в коридоре? Нашел с кем делиться своими переживаниями!
Плеск и фырканье в коридоре стихли. Потом скрипнула дверь, и Аркадий услышал, как в соседней комнате Ляпин сказал:
- Неля, спроворь нам перекусить. И… вообще.
- Кто у тебя там? - спросила женщина. Голос ее, чистый и певучий, показался Аркадию очень знакомым.
- Дружок,- неопределенно ответил Ляпин. "Как все слышно!" - удивился Аркадий и теперь только заметил, что, кроме двери, в которую он вошел, была еще одна - в смежную комнату. Дверью этой, видимо, не пользовались: вплотную к ней стоял стул с наброшенным на спинку светлым пиджаком и большой ободранный чемодан.
- Давай, Неля,- сказал, Ляпин нетерпеливо.
- Иди, я сама накрою,- ответила женщина.
На пороге появился Ляпин, одетый уже по-домашнему- в синих спортивных шароварах и белой майке, плотно обтягивающей мускулистый торс. На ногах были войлочные туфли, и короткопалые ступни уже не раздражали Аркадия. Теперь в глаза бросались мощные бицепсы Ляпина, и Аркадий даже позавидовал тяжеловесной красоте его фигуры.
- Ты чего как в гостях? Раздевайся! - грубовато сказал Ляпин.
Аркадий встал, оглядываясь, куда бьг повесить свою куртку, и в это время, осторожно открыв дверь, вошла молодая светловолосая женщина с подносом в руках.
Чуть прищурив темные красивые глаза, она коротко, но пристально глянула на Аркадия, улыбнулась, показав ровные мелкие зубы, и певуче произнесла:
- Какой хорошенький у тебя дружок, Вася!
Аркадий, стыдясь и злясь сам на себя, почувствовал, что губы его против воли скривила смущенная улыбка, и до того растерялся, что даже не сумел посторониться. Ей пришлось обойти его.
- Угощайтесь! - приветливо сказала женщина, накрыв стол.
- Куда же ты? Садись с нами,- сказал Ляпин.
- И то, выпью-ка и я рюмочку.- Она быстро вышла из комнаты, тут же вернулась с длинной граненой рюмкой в руках и села напротив Аркадия.
Ляпин молча разлил водку.
- За одним столом сидим, из одной посудины вино пьем, пора бы и познакомиться.- Она снова улыбнулась и теперь уже игриво посмотрела на Аркадия.- Какой ты, право, Вася, недогадливый! Ну да мы сами… Неля! - И первая через стол протянула руку.
- Аркадий,- назвался он неестественно громко, встал и неуклюже поклонился.
Рука у нее была мягкая, теплая, и она не торопилась отнять ее.
- Дай бог, не последнюю,-сказал Ляпин и выплеснул в рот все, что было в стакане.
- Будем знакомы,- сказала Неля и медленно, чуть оттянув пухлые подкрашенные губы, выцедила рюмку.
Аркадий хотел последовать примеру Ляпина, но не осмелился. Он уже с достаточным, знанием дела разбирался в марках вин и коньяков, но пить водку стаканами ему еще не доводилось. Больше всего страшась показаться смешным, он решительно поднес стакан ко рту и, собрав все силы, не отрываясь, выпил его до дна.
- Дй да птенчик! - Неля захлопала в ладоши. Лицо Аркадия исказилось и посерело.
- А вы закусите, закусите! Сразу легче станет.- Неля подошла, положила руку на его плечо и, подцепив вилкой кружок колбасы, положила ему в рот, как ребенку. Нагибаясь, она грудью коснулась его плеча, и Аркадий вздрогнул от этого прикосновения.
- Порядок! - пробормотал он и плотнее привалился плечом к поддерживающей его женщине.
Неля усмехнулась и села на свое место. Ляпин, внимательно наблюдавший за ними, снова потянулся к бутылке.
- Первую не закусывают!
- Не наливай ему много, Вася,- попросила Неля.
- Да тут много и не наберешь.- Ляпин поднял бутылку, посмотрел на свет, удрученно крякнул и разлил по стаканам, что осталось.
- А мы переменимся.- Неля поставила свою рюмку перед Аркадием и взяла его стакан.- Хочу узнать ваши мысли.
Аркадий заулыбался, глупо, по-пьяному.
- Поехали! - сказал Ляпин, подавая пример. Неля, не спуская глаз с Аркадия, взяла стакан,коснулась его края губами, потом прикрыла глаза длинными, мохнатыми ресницами и выпила водку спокойно, как воду.
Аркадий встал и двинулся к ней, но Ляпин резко дернул его за руку.
- Сиди!
Все так же пьяно улыбаясь, Аркадий сел и лихо Опрокинул рюмку.
- Да вы покушайте, уважьте хозяйку! - уговаривала Неля.
Она раскраснелась от выпитого и, уже не сдерживая себя, хохотала, глядя на неловкие, пьяные движения Аркадия.
- Хватит тебе! - сердито сказал Ляпин.- Надо о деле поговорить. Что у тебя стряслось?
- А ничего, ерунда! - отмахнулся Аркадий.
- Чего же ты спекся давеча? Не тяни нищего за суму! Говори!
Аркадий потупился.
- Федор Васильевич из бригады… отчислил.
- Что за Федор Васильевич?
- Перетолчин. Бригадир.
- Ну и что?
- Отец узнает… Опять с работы сняли.
- А зачем тебе работа? Что, у отца денег мало? Аркадий хмуро усмехнулся.
- Разве в этом дело?
- Конечно! Политика! - скривился Ляпин. -Комсомолец?
- Нет,- сквозь зубы ответил Аркадий.
- Тоже не беда! За что выгнал?
- Ни за что… Я не виноват совсем. Поскользнулся… Я же не нарочно - а ее придавило.
- Кого ее?
- Наташу… девушку одну.
- Насмерть придавило?
- Нет, она даже сама до медпункта дошла.
- Чего же ты скис? Да хоть бы.насмерть! Что, девок, на стройке мало? Не тужи! - Он хлопнул Аркадия по плечу.- Такую отхватим, закачаешься!
- Не об этом я… Ну их всех…- угрюмо произнес Аркадий.
- По работе тоскуешь? Была бы шея, хомут найдется. Ходи веселей, держи хвост морковкой! В нашу бригаду возьмем. Пойдешь?
- Пойду… куда угодно… п-пойду…- Язык у Аркадия уже заплетался, голова клонилась на грудь, глаза слипались, как он их ни таращил.
- Эх, миляга! - прервал его бормотание Ляпин.- Дозрел! Ну, давай, пошли, пошли!
Он. встряхнул Аркадия, но тот гнулся и качался, словно у него размякли все кости.
- Оставь ты его,- вступилась Неля, до того молча слушавшая их разговор.- И зачем ты его привел? Вот уж, право, связался черт с младенцем!
- Младенец! - захохотал Ляпин.- Экая орясина! - Они стояли друг против друга. Ростом Аркадий почти не уступал Ляпину и в плечах уже начал раздаваться, и только мальчишеская тонкая шея выдавала его возраст.
- Куда он пойдет? - продолжала Неля.-Пусть проспится.
- Ну ты!..- Желваки заиграли на широком, скуластом лице Ляпииа, и он угрожающе подался к Неле.
- Не дури, Вася,- спокойно сказала женщина.-Укладывай его, да пойдем. Я тоже устала. Ляпин еще некоторое время смотрел на нее насу-пя-сь, потом рывком потянул к себе Аркадия и не очень бережно опустил на постель. ;
Аркадий не сопротивлялся. Едва голова его коснулась подушки, как он провалился куда-то в тесную и темную пустоту. И откуда-то издали донеслись до него сказанные с хохотком слова Ляпина: "Попал бычок на веревочку!"
Больше он ничего не слышал.Софья Викентьевна всегда безошибочно определяла, в каком настроении возвращается с работы муж.Захлопнул ли дверь или ровно прикрыл ее за собой; вытер ли, и достаточно ли тщательно, ноги о разостланный у двери мохнатый коврик; приласкал ли пса, с радостным лаем бросившегося навстречу хозяину, или резким окриком вернул его на место, и, самое главное: зашел ли в столовую, где Софья Викентьевна в ожидании его коротала время за книгой или рукоделием, или же сразу наверх в свой, кабинет, в свою "мансарду",-все это имело значение.
Все это имело значение, все это надо было уметь понять.Понять для того, чтобы заслонить мужа от обременяющих жизнь будничных мелочей, сберечь ему время и силы для работы.
Чтобы добиться успеха, надо было выработать в себе способность точной оценки, и за двадцать три года семейной жизни Софья Викентьевна достигла этого.
Софья Викентьевна гордилась широкими плечами мужа, но понимала, какая ноша на этих плечах, и, сколько могла, старалась не взваливать на них дополнительного бремени домашних забот.
Но сегодня ей нужна была помощь и опора.Аркадий пришел домой пьяный, нагрубил и завалился спать. Сказал, чтобы утром его не будили, на работу он не пойдет, "отработался". Таким грубым и развязным она видела сына впервые.
Но это было не первое горе.Прошлой зимой неожиданно, не предупредив о своем приезде, Аркадий возвратился домой и хмуро сообщил, что его "отчислили" из института. Она была потрясена, рушились ее надежды. И в то же время жалела незадачливого сына. И страшилась гнева мужа.
Но, видимо, для Кузьмы Сергеевича возвращение сына не было неожиданностью.
- Выгнали? - спросил он.- Допрыгался по ресторанам? - И, не ожидая ответа сникшего под его взглядом сына, сказал с жесткой усмешкой: - Иди поработай! Авось трудовой хлеб Слаще покажется.
Через несколько дней Софья Викентьевна решилась на трудный разговор с мужем.
- Может быть, устроить Аркадию перевод в другое учебное заведение? Пусть не в институт, хотя бы в техникум?
- Пускай сначала дурь потом выйдет,- ответил Кузьма Сергеевич.
Скрепя сердце Софья Викентьевна примирилась с решением мужа.Первую получку Аркадий всю отдал матери. От второй удержал добрую половину. А потом и совсем позабывал отдавать деньги.
Когда мать напомнила ему, спросил дерзко:
- Батиной зарплаты не хватает?
Несколько раз Софья Викентьевна порывалась поговорить с мужем. Но Кузьма Сергеевич приходил домой поздно, усталый, часто раздраженный. Работа захлестывала. Начальник строительства, с которым они вместе начинали Устьинскую ГЭС, получил почетное назначение - консультировать сооружение крупнейшего гидроузла в Китае. С назначением нового начальника стройки в министерстве по каким-то причинам не торопились, и Набатов оставался один в двух лицах: главного инженера и начальника строительства.
Софья Викентьевна щадила мужа, по сын не щадил ее.
Когда Софья Викентьевна увидела бессмысленно-пьяную улыбку Аркадия, услышала заплетающуюся речь, первой ее мыслью было спрятать его от глаз отца. С ужасом подумала она, что будет, если Кузьма Сергеевич увидит сына сейчас. Он вот-вот должен прийти. Ей уже слышались тяжелые шаги на тесовых ступенях. Хоть бы он его не увидел!.. Сегодня не увидит… а завтра?.. Ведь это может повториться и завтра?
И, еще не совсем отдавая себе отчета, какова ее доля вины в случившемся, Софья Викентьевна поняла одно: больше она скрывать ничего не будет.
Кузьма Сергеевич пришел домой поздно и сразу поднялся к себе в кабинет. Окно было открыто, и, напоминающий гул отдаленного поезда, ровный несмол-кающий рокот порога заполнял комнату.
Кузьма Сергеевич подошел к окну. Красная луна повисла над черным гребнем отвесной правобережной скалы. Долина реки от берега до берега залита зыбкой темнотой, укрывшей острова и пороги.
Так же вот, вровень с берегами, должно разлиться новое море. Море это, привольно раскинувшееся среди зеленых лесистых берегов, с бесчисленными, уходящими далеко в тайгу заливами, с крутыми очертаниями скалистых мысов; море., сверкающее бликами солнца в ясный день и взлохмаченное белыми гребнями волн в бурю; море, поднятое на стометровую высоту могучим бетонным плечом подпирающей его плотины,- это море, созданное людьми, видел Кузьма Сергеевич из своего окна.
Неужели ему не суждено увидеть моря?
Телефонный звонок оборвал его раздумье.
- Насилу разыскала, Кузьма Сергеевич! Диспетчер сказал, вы на правом берегу,- взволнованно доложила телефонистка с коммутатора.-Вас спрашивает Москва. Сейчас соединяю…
И тут же в трубке зарокотал басок Неходы:
- Худые дела, Кузьма Сергеевич! Режут нам фонды. Цемента половину дают, металла - того меньше. Хуже всего с оборудованием. Дают самосвалы да два башенных крана, бульдозеры, экскаваторы повычеркивали. И остальные фонды режут.
- Кто режет? - Главснаб.
- Почему?
- Говорят, свертывают нас. Я толкнулся…
- Слушайте меня! - резко оборвал Неходу Кузьма Сергеевич.- Прекратить все разговоры о свертывании! Немедленно получить и отгрузить полностью все выделенное, по фондам.
- Кузьма Сергеевич! Так я же…
- Вы начальник снабжения стройки! У вас в руках фонды, утвержденные министром. Приказываю реализовать их полностью!
Нехода продолжал взволнованно доказывать, но Кузьма Сергеевич не стал его слушать.
- У меня все,- жестко сказал он.- Других указаний не будет. Желаю успеха.- И положил трубку.
Несколько минут Кузьма Сергеевич взволнованно ходил из угла в угол, утирая платком влажный лоб, потом, как всегда, взял себя в руки.
И чего он накричал на Неходу? Разве тот виноват?.. Нет, правильно. Пусть не теряет времени на болтовню. И откуда эти дурацкие разговоры о свертывании?!. Откуда?.. Вот откуда…Кузьма Сергеевич вынул из портфеля увенчанный красным гербом проект министерского постановления и снова, в который уже раз, перечитал его…
И тем более надо действовать стремительно. Пока нет официального постановления правительства о консервации стройки, надо выколотить все фонды второго полугодия. И пока есть ресурсы, строить, строить, строить, черт побери! А там видно будет… А что будет видно?.. Забьем в землю, или, выражаясь языком финансистов, освоим, на два-три миллиона больше. Это не спасет положения. Если будет принято решение свернуть стройку, то делу конец… Если бы у него был в запасе целый строительный сезон!.. Если бы можно было продлить лето еще на три-четыре месяца, чтобы успеть отсыпать перемычки, осушить котлован- словом, закрепиться в русле реки!.. Тогда вопрос о консервации отпал бы сам собой. Но все это маниловские мечтания. На пороге осень, за ней зима… Проклятая зима, ка"к она не вовремя!
Тяжелое чувство бессильной ярости охватило Набатова.Он сидел, судорожно сжав кулаки, и невидящими глазами смотрел в темноту за окном…
И тут, в первый раз, закралось сомнение. А прав ли он в своем упорстве? Может быть, любовь к своему делу, к своей стройке превратилась в шоры, ограничивающие, сужающие его взгляд на мир, на общее большое дело?..
И снова взял в руки бумагу с красным гербом.Два года… Через два года Красногорску нужна электроэнергия. А Устьинская ГЭС даст ток через четыре года. Пусть не четыре. Пусть через три. Один год они сэкономят на новом методе укладки бетона. Предложения инженеров стройки приняты проектным институтом. План организации бетонных работ пересматривается. Но это все-таки три года, а не два. Где взять год?.. Где взять год?..
Очень просто, решили в главке. Строить тепловую станцию. Предположим, что ее построят в два года.Да ни черта не построят! Начинать надо с первого кола. А каждый строитель знает: перед тем как строить, надо подготовиться к строительству. И на эту подготовку уходит чертова гибель времени… Но допустим, построят в два года. Так ведь это только станцию для Красногорского рудника. А разве одному Красногорскому нужна энергия? А лесоперерабатывающие комбинаты? А комплекс заводов большой сибирской химии? А перевод на электротягу Транссибирской магистрали? Сколько надо построить тепловых станций, чтобы заменить Устьинскую ГЭС!.. .