- Вы меня не поняли, Данило Романович,- мягко сказал Горин.- Мы увезем тело вашей жены всего на пять-шесть часов. Это необходимо в интересах следствия.
- Не дам!- отчаянно выкрикнул Когут, и в его голосе Иван снова услышал истерические нотки.- Искромсаете всю... голубку мою...
- Обещаю вам, что сделаю все очень осторожно,- с теплотой в голосе пообещал Шубин.
- Ведь всего на пять-шесть часов,- уговаривал Когута Горин.- И для вас это облегчение. Обратно мы привезем ее в гробу, как положено. Оповестим народ, и многие придут проводить ее. Я уверен, что ваша жена погибла от руки не простого убийцы.
Хотя последнюю фразу Горин сказал самым дружеским тоном, Когут дрогнул и смирился. Иван видел, что только невероятным напряжением воли Данило Романович задушил рвавшийся из горла вопль. И вновь показалось, что старый Когут чего-то испугался.
Через несколько минут вызванный со станции паровоз с вагоном остановился на путях против домика. Данило Романович сам донес тело жены до подножек вагона.
Все было готово к отправлению, когда на полотне дороги показался боец. На бегу он махал рукой и что-то кричал, но слов разобрать было невозможно. "Старостина нашли...- обожгла Ивана догадка.- Живого ли?"
- Товарищ командир! Нашли! Несут!.. Отделком Козаринов...- выдохнул в несколько приемов боец, подбежав к Ивану.
- Живой?!- нетерпеливо перебил его Полозов.
- Нет. Не живой. Убитого несут.
Доктор Шубин, уже забравшийся было в вагон, снова спустился на насыпь. Поползли минуты нетерпеливого ожидания. Наконец показалась группа медленно шагавших бойцов.
Старостина принесли на носилках, сделанных на скорую руку из двух жердочек и упругих лап пихтача. Он лежал молодой, красивый, совсем не похожий на мертвеца, только с чересчур белым бескровным лицом. Полозов, глядя на отслужившего свою службу бойца, подумал: "Как и Галина, удивился чему-то в смертный час". На лице Старостина сохранилось выражение удивления, не испуга и боли, а именно удивления. Никаких следов борьбы. Кавалерийский полушубок нигде не порван, не собрался пузырями или морщинами, а по-военному щеголевато расправлен под туго подпоясанным ремнем. Только на левой стороне груди, на полушубке пушилось коротенькими шерстинками узкое, как щель, отверстие. "Как же они сумели тебя, Гриша, без борьбы, как теленка, взять на нож?" - с горьким упреком подумал Иван.
- Почему крови нет?- нарушил тяжелое молчание Горин.- Там, где он упал, была кровь?- спросил следователь у Козаринова.
- Он не там упал,- ответил Козаринов.- Его туда принесли. Крови там не было.
- Э, батенька! Какая кровь.- Почему-то раздраженно ответил Шубин.- Тут опытный мерзавец работал. Точно в сердце ударил. Видимо, поднаторел в таких ударах.
Козаринов протянул Полозову карабин Старостина. Иван осмотрел оружие. Карабин был спущен с предохранителя, стоял на боевом взводе. "Видимо. Старостин готовился стрелять,- предположил Иван.- Почему же тогда он подпустил к себе человека, в котором подозревал врага? Увидел что-то сильно его удивившее и не успел выстрелить. Что же он увидел?"
Поставив карабин на предохранитель, Иван вернул его Козаринову. И тут Полозов встретился взглядом с Данилой Романовичем. В глазах Когута была боль и растерянность.
Взгляд Полозова смутил Данилу Романовича. Он торопливо отвёл глаза, неожиданно низким, поясным поклоном поклонился телу убитого бойца и, круто повернувшись, пошатываясь, начал спускаться с насыпи. Его никто не остановил. Горин ничего не заметил, а Полозов промолчал. Его время еще не наступило.
Через несколько минут паровоз умчал доктора Шубина и тела погибших на Узловую. Горин остался. Он хотел разобраться в следах убийц на снегу во дворе Когутов.
Когда следы были распутаны, выяснилась неожиданная картина. Преступников было трое. Пришли сюда они задолго до того, как начали действовать, быть может, еще во время, снегопада. Во всяком случае за стеной хлева, обращенной к лесу, осталась узкая полоса плотно утоптанного снега. В одном из углов, образованных концами бревен сруба, Иван заметил кучку окурков и был сильно разочарован. Ведь в тот день в домике Когута пахло дорогими папиросами, а здесь обычные окурки цигарок. Правда, в окурках была не махорка, а легкий табак и бумага не газетная, а специально курительная, так называемая рисовая. На всякий случай, Иван собрал окурки и, завернув их в бумажку, сунул в карман полушубка.
- Зачем это?- удивился Горин.- Просто укажем в протоколе, что один из преступников курит легкий табак в рисовой бумаге, и довольно.
- А может, в них табак какой особенный?- ответил Полозов, смущаясь тем, что нарушил приказ Могутченко и проявил интерес, не свойственный командиру взвода.
- Ну, хватил,- усмехнулся Горин.- У нас в отделе пока что только дактилоскопия налажена. Табак на анализ в Москву посылать надо, а это знаешь сколько протянется? Месяца три не меньше.
Иван согласился, что посылать табак в Москву - дело долгое, но окурки из кармана все-таки не выбросил.
- Что же получается,- рассуждая вслух, заговорил Горин.- Преступники пробыли здесь долго. Может быть, часа четыре-пять.
- Часов девять, не меньше,- поправил следователя Иван.
- Откуда такая точность?- насмешливо спросил Горин.
- Восемнадцать окурков. На морозе часто крутить не будешь, а курил, судя по прикусу, один человек.
- Пожалуй, ты прав,- согласился следователь, с уважением взглянув на сообразительного взводного.- Значит, пока покойница обряжала скотину, топила баню, эта троица сидела в засаде и следила за каждым ее шагом. Почему же они не напали на нее раньше? По-моему, потому, что и сам Когут все время был на дворе.
- Данило Романович два раз уходил в обход,- вставил Иван.
- Надолго уходил?
- Каждый раз часа на полтора-два.
- Тогда, значит, они караулили его. Но каждый раз им что-нибудь мешало. Днем по линии у вас народу много ходит?
- Порядочно. Магазинчик на станции торгует бойко. Особенно сорокаградусной.
- Вот, вот, а вечером их спугнул твой боец... как его?.. Старостин.
- Почему же вечером они начали с убийства Гали?
- Это пока неизвестно, но мы это узнаем. Итак, убедившись, что старик ушел, что женщина в бане одна, бандиты начали действовать. Пойдем по следам дальше.
А дальше выяснилось, что в баню зашел только один из троих. Судя по ширине шага, Иван определил, что это был самый высокий из преступников.
От бани все трое направились к домику, но, не дойдя до крыльца, вдруг круто свернули и стали за стеной сеней. "В этот момент их окликнул с насыпи Старостин",- догадался Иван, эту же догадку высказал вслух и Горин. Затем, выйдя из-за угла сеней, трое преступников направились к насыпи, где их ждал с карабином на боевом взводе опытный боец, бывший пограничник Старостин.
- Что же произошло дальше? Как они могли убить Старостина? Ведь он же был насторожен, он уже заподозрил их в чем-то?- спросил, поднявшись вместе с Полозовым на насыпь, Горин.
Иван молча пожал плечами. Говорить он не мог. Только искоса взглянул на следователя, удивляясь, что тот не замечает ошеломившей его находки. Ведь из-за угла сеней бандитов к насыпи вел Данило Романович. Вот след его деревяшки, Иван был растерян, даже испуган. С таким чудовищным преступлением, с таким бездонным предательством ему пришлось столкнуться в первый раз. Самая мысль о соучастии Данилы Романовича в убийстве Гали показалась Ивану настолько дикой, что у него зарябило в глазах и снова замозжило простреленное плечо. Нет, не может быть такого. Однако вот они, отпечатки деревяшки Когута. Они прямо кричат. Почему этот опытный в распутывании разных преступлений следователь не видит такой явной, ужасной, противоестественной улики.
Не заметив удивленного взгляда Горина, Иван повернулся и начал спускаться с насыпи, Горин потянулся за ним. Иван еще раз прошел по следу к углу сеней. Нет, все правильно. Следы деревяшки утверждают, что здесь вместе с убийцами жены стоял Данило Романович.
- Какие-то странные следы,- словно издалека донесся до Полозова голос Горина.- Необычная обувь.
Иван оглянулся. Горин стоял в трех шагах от него, рассматривая следы преступников, ведущие от бани. Еще сам не понимая, для чего он это делает, но определенно желая отвлечь внимание следователя от непонятного следа старого Когута, Иван отошел к Горину и, взглянув на заинтересовавший того след, ответил:
- Пустяки. Обычные сапоги обмотали тряпками, вот они так и отпечатались. Приемчик нехитрый, на дурака рассчитан.
- Значит, по-твоему, на меня,- беззлобно расхохотался Горин.- Благодарю за аттестацию.
- Ну, что ты,- смутился Иван.- Я про тебя и не думал. Просто так говорится.
- Ладно, ладно, все ясно,- примирительно ответил Горин. Ивану же только теперь стало понятно, почему следователь не обратил внимания на отпечаток деревяшки среди следов преступников. Сплошной хотя и неглубокий снег, лежавший на дворе, был весь испещрен этими отпечатками. Ведь Данило Романович после снегопада не один раз прошел и в баню, и в хлев, и к колодцу. Только опытный следопыт мог разобрать, что след деревяшки за углом сеней имеет отношение к цепочке следов преступников. "Жаль,- подумал Иван.- Снег тонок, а земля мерзлая. Снять отпечатки невозможно".
- Ты давно на этой станции, товарищ Полозов?- перебил мысли Ивана Горин.- Людей знаешь, обстановку знаешь. Что ты думаешь об этом убийстве?
Следователь взял Ивана за локоть, и они отошли к колодцу, стоявшему как раз посредине исхоженного ими вдоль и поперек двора. Здесь их никто не мог подслушать, если бы даже и захотел. Впрочем, Горин напрасно так берегся. Даже на полотне дороги никого не было, а Когут в домике с помощью двух бойцов растапливал печь, наводил порядок в комнатах и, кажется, намеревался кормить своих нежданных гостей то ли поздним завтраком, то ли ранним обедом. Двух бойцов, оберегавших следы, Иван еще раньше отпустил в казарму.
Опершись о сруб, заглянув зачем-то в глубину колодца, Иван с минуту молчал, а затем, взглянув на терпеливо ожидавшего Горина, ответил:
- Откровенно говоря, ни черта не понимаю. Одно для меня ясно, Галю убили не станционные.
- Думаешь, убийцы из лесорубов?
- Из тех, кто прикидывается лесорубами. Думаю, что убийцы приехали сюда из-за Когута. Но почему они начали с Гали?
- На первый взгляд убийство женщины бессмысленно,- согласился Горин.- Может быть, ее убили из мести. А может, она мешала убийцам расправиться с Когутом.
- Из мести?- задумчиво повторил Иван.- Едва ли. Скорее она действительно им чем-то помешала.
Иван вел разговор с Гориным, а в голове стояло: "Показать ему след Когута или не показывать? По горячке он дров наломать может. Нет, не покажу".
-- Ну, насчет женщины все выяснится позднее,- заговорил Горин.- Вот что, товарищ Полозов. Убийцы, видимо, приезжие, но у них есть подсобник среди ваших станционных. Такой, который может следить за Когутом и обо всем информировать преступников.
- Откуда ты это взял?- удивился Иван.
- Не я взял, а есть такие данные.
- А поточнее нельзя?
- Сведения об этом пока что очень неопределенные,- уклонился от ответа следователь.
"Не хочешь говорить и не надо,- с обидой подумал Иван.- Сам до всего доберусь. Еще пораньше, чем ты".
- Возможна и такая версия, что в убийстве жены замешан сам Когут,- понизив голос, сообщил Горин.
- Ты это всерьез?!- скорее с испугом, чем с удивлением спросил Иван, а в голове мелькнуло: "Значит, заметил след. А я-то думал, что он только в бумагах петрит. Вот, черт!"
- Каждую версию надо отрабатывать серьезно,- назидательно проговорил Горин.- Ведь очень подозрительно, что преступники, убив жену, не тронули мужа. Могли же они напасть на него, когда он шел из бани.
- Не могли,- твердо отверг это предложение Иван, с облегчением убедившись, что Горин в следах не разобрался.- Не могли,- еще раз повторил он.- С Данилой Романовичем они и втроем не справились бы. Силен старик, как бугай. Это раз. Потом у него всегда с собой оружие, а стреляет он, как бог. Это два. В-третьих, схватись они с ним на улице, часовой на мосту услышал бы шум борьбы и поднял бы тревогу. А кроме того, здесь еще патрулировал Старостин.
- Чего ты сердишься?- сделал удивленные глаза Горин.- Ведь я говорю: предположим такую версию, что старику почему-либо понадобилось убрать жену. Самому убирать нельзя, все равно докопаемся. Вот он и привлек трех дружков, приехавших из Сибири. Те дело сделали, а старик к тебе прибежал, истерику устроил. Причем это была настоящая истерика, а не розыгрыш. Старик очень любил свою жену, но вынужден был почему-то избавиться от нее. Почему? Пока не знаю. Но думаю, что найду и объяснения и доказательства.
"Все это очень похоже, на правду и все же это неправда",- почти с отчаянием подумал Полозов, понимая, что сейчас отпечатки деревяшки за углом сеней для Горина вполне достаточная улика, чтоб немедленно же арестовать Данилу Романовича и предъявить ему обвинение в убийстве жены. Чувствуя, как в нем поднимается неприязнь к этому самоуверенному человеку, Иван все же заставил себя усилием воли стать таким же спокойным и ответить с ядовитой усмешкой:
- Ты, версия, не брякни эту чушь Даниле Романовичу. А то он тебя, как муху пришибет, да и мне влетит за твою глупость. Он мужик горячий, ему одной такой, как ты, версии для успокоения нервов может не хватить. Эх, ты, версия...- уколов еще раз напоследок Горина этим непонятным и, как ему показалось, очень обидным словом, Иван отвернулся от него и зашагал к домику. Но Горин догнал его и, снова взяв за руку, добродушно рассмеялся.
- Не сердись. Я тебя нарочно разыграл за твое определение "на дурака рассчитано". Все-таки я, ей-богу, не дурак и твоего Данилу Романовича ни в чем не подозреваю. Я ведь из гимназии на фронт сразу штабным писарем угодил, а потом из меня секретаря трибунала сделали. Так что научиться следы читать мне было не от кого. А ты что кончал?
- Четыре класса и три коридора церковноприходского,- все еще не остыв, хмуро ответил Полозов.
- Нет, серьезно?- допытывался Горин.- Хватит тебе сердиться.
- Да не сержусь я. А насчет школы правду сказал. Не учился я. Две зимы сторожихе из церковноприходского помогал полы мыть да печи топить, ну кое-чего и нахватался. А позднее двухмесячные курсы комсостава,- закончил Иван и покраснел. Ему вспомнилось, как он на этих курсах довел до столбняка преподавателя русского языка, написав в диктанте "у Тришки..." вместе, но при этом "у" и "т" старательно вывел заглавными. Придя в себя, преподаватель с трудом начертал за диктант тройку, опасливо косясь на именной маузер, висевший на боку Ивана.
Данило Романович, узнав, что преступники вчера чуть не весь день скрывались за его коровником, вскинул голову и недоверчиво взглянул на Горина.
- А не спутались вы? Неужели так было?
- Так, Данило Романович,- подтвердил Горин.
Когут долго молчал, орудуя рогачом у шестка. Наконец, всунув в протопившуюся печь чугунок с варевом, он поставил рогач и внимательно посмотрел на Ивана.
- Значит так и было?- не то спросил, не то подтвердил он.- Жаль выходит, что я вчера не заглянул за коровник. Я бы из них мешенюху для свиньи сделал.
- Но ведь их было трое,- напомнил Иван.- Они не дали бы вам и опомниться.
- Убили бы и все,- добавил Горин.
- Ну, убивать-то им меня не расчет,- зло бросил Когут и сразу же осекся.- Говорю, не вышло бы у них осилить. Я бы из них нащепал лучины.
Горин еще раз попытался добиться от Данилы Романовича дополнительных сведений, но безуспешно. Когут ничего больше не добавил и все время только жалел, что не заскочил вчера за коровник, "чтобы прищучить всю сволочню одним разом".
К полудню Горин ушел на станцию, чтобы первым же проходящим поездом уехать на Узловую. Бойцов Иван отослал в казарму и наконец-то смог остаться наедине с Когутом.
V 602-я не отвечает
Явно обрадованный уходом следователя, Данило Романович уговорил Ивана остаться пообедать. Наблюдая за Когутом, Иван видел, что, после того как увезли тело жены, старый партизан взял себя в руки. Но, отвечая на вопросы Горина и разговаривая с Иваном, он делал это словно механически, все время занятый какой-то мыслью.
Уселись обедать. На столе появилась бутылка, купленная еще Галей для выпивки после бани. Данило Романович по-сибирски разлил водку в большие граненые стаканы.
- Ну, за ваше...- поднял он свой стакан.
- Назло врагам!..- чокнулся с ним Полозов. Выпили и захрустели холодными с ледком пластинами квашеной капусты. Иван думал: "Начать спрашивать сейчас или отложить до приезда Могутченко?." И решил: "Сейчас".
- Данило Романович, почему вы следователю не все рассказали?- начал Иван разговор, глядя в упор на Когута.
- Как это не все? Рассказал, как было,- ответил Когут, но вдруг смутился, отвел глаза и торопливо начал разливать остаток водки в стаканы.
- Нет, не все,- не спуская с него глаз, повторил Иван.- О том, кто у вас был в пятницу перед моим приходом, вы Горину ничего не сказали. А ведь надо было.
К удивлению Ивана, Данило Романович довольно спокойно отнесся к этому вопросу. Он хитровато, но с некоторой долей удивления взглянул на собеседника.
- Заметил, значит? Догадался.
- Догадался.
- Дым от курева подсказал?
- И дым, и наган в вашем кармане, и то, что вы суетились не в меру, и Галя была необычная, встревоженная.
- Зорок,- определил Когут.- А я, старый дурак, думал, что провел тебя.
- О тех, кто приходил, нужно было сказать следователю,- повторил свою мысль Иван.
- Нельзя,- просто и суховато отрезал Когут.
- Почему?
- Потому что он следователь. Через бумаги узнать правду хочет. Тут не расследовать, тут воевать надо. Бить!
- Да, мне тоже сдается, что бить придется,- согласился Иван, сам не замечая, что заговорил интонациями Могутченко.- Вот если бы в пятницу сказали мне об этом, может быть, обошлось бы без боя.
- Чего ж ты сам-то не спросил тогда?- глухо спросил Когут и нахмурился.
- Видел, что вы встревожены и Гале не по себе,- проговорил Иван и сразу же пожалел. Лицо Когута снова стало чернеть, как в то время, когда он нес тело Гали, но Данило Романович вновь пересилил себя.