И все же человеком быть лучше. Собаки не знают сказок. Они никогда не слушали и не мечтали ни о чем. А Солвал много сказок слышал от бабушки, которая живет под горой в самой маленькой избушке.
Наступит долгий зимний вечер. Закружит вьюга, затрещат деревья. Солвал бежит к избушке и под треск смолистых сучьев в чувале слушает волшебные истории про волшебную жизнь. А больше всего Солвал любит сказки об Эква-пыгрисе.
Эква-пыгрись. Это обыкновенный мальчик из мансийской сказки.
У него нет ни отца, ни матери. Живет Эква-пыгрись с бабушкой в глухой тайге. Там, рядом с их избушкой, нет других домов. Стоят только кедры, ели, лиственницы. Высокие деревья. Летом они пахнут смолой, а зимой - снегом. Сквозь густые зеленые лапы елей синеет кусочек неба: так много на них хвои.
Рядом с избушкой бежит-звенит, играя камушками, узенькая таежная речка.
На снегу - следы.
"Какого это зверя следы? - думает Эква-пыгрись, рассматривая их. - Наверное, большого - вон какие крупные. А что, если какого-нибудь зверька поймать? Спрошу-ка я у бабушки, как это сделать. Она долго жила - наверное, знает".
И спросил.
- Научу я тебя, внучек, научу, - сказала бабушка, - будешь ты сильным, смелым охотником.
И научила. Из жил оленя сделала петли. Рассказала, как их поставить: на Севере бабушки знают все охотничьи тайны.
Поставил Эква-пыгрись петли. Целый день не сводил с них глаз. Звери ходят мимо. Слева и справа оставляют следы. Смеются…
Загоревал Эква-пыгрись, ушел в избушку, спать лег. Утром смотрит: в петле рыжевато-черный зверь шевелится. Шерсть длинная, как у пушистой собаки. Скалит зубы, рычит. Испугался Эква-пыгрись, хотел убежать домой, да вспомнил, что собирался стать охотником. Стыдно ему сделалось. А зверь тянется к мальчику, глазами сверкает.
"Что бы сделал охотник? - думает Эква-пыгрись. - Может, зверя палкой пристукнуть?"
Стал искать палку. Нашел подходящий сук. Стукнул зверя раз - тот еще злее зарычал. Стукнул другой - еще сильнее зверь забился. Может, пожалеть его - и он будет добрым? Хотел погладить, а тот как бросится на Эква-пыгрися, как зарычит. Чуть не укусил.
"И вправду, оказывается, звери злые", - думает Эква-пыгрись. Собрал все свои силы и ударил его сильнее прежнего. Зверь упал… Еле-еле взвалил Эква-пыгрись его на плечо и понес к избушке.
- Как звать этого лохматого? - спросил он удивленную бабушку. - Не росомаха ли?
- Отгадал ты, внучек. Росомаха это. Тулмах. Это значит: хитрый, злой вор. Как это он тебя не укусил? Видно, ты настоящий охотник.
С этого дня Эква-пыгрись каждое утро стал носить домой зверей. То принесет добычу в огненно-рыжей шубе. Это лисица - красный зверь. То в голубой - песца. Это голубой зверь. То принесет он добычу в шубе темной, как ночь. Соболя принесет. Это черный зверь. Шкура у него самая дорогая.
Настоящим охотником стал Эква-пыгрись, смелым, ловким. Однако бабушка не разрешала мальчику уходить далеко от избушки. Все время учила внука, говорила:
- Выйдешь на опушку, далеко не ходи. Там менквы-людоеды живут. Поймают тебя, съедят.
Но однажды он все же решил посмотреть мир. Идет, озирается вокруг, удивляется. Лиственницы словно выше стали, а кедры в своих зеленых кудрях прячут даже золотое солнце. Боязно ему, но так хочется узнать: что же там, дальше. И ноги сами шагают вперед.
Вдруг Эква-пыгрись замечает: среди самых высоких деревьев, в самом густом лесу стоит дом из толстых-претолстых бревен.
Страшно ему, а узнать, чей дом, хочется.
Вошел в дом. На нарах, на постели из шкур черных и красных зверей, сидит кто-то темный, большой.
Маленькое, как сосновая шишка, сердце мальчика дрогнуло. Но Эква-пыгрись сказал себе: "Если ты решил узнать, что делается на свете, - не одно существо к тебе еще навстречу выйдет. Если вернешься назад, - никогда ничего не узнаешь".
"Это, наверное, менкв? - подумал он. - О нем рассказывала бабушка".
А менкв сидит, не шелохнется. Как пень сидит.
Эква-пыгрись у двери стоит. Он тоже осторожен. Прячет в груди стук сердца, в кулаке свое дыхание прячет. Мало ли, много ли стоял, вдруг менкв зашевелился, на нарах покопошился, и в руках у него оказался пятиструнный санквалтап. Тронул менкв струны крючковатыми пальцами - будто ветер заплясал среди осин, словно вода зажурчала среди тающих снегов. Из морщинистых уст старика крылатыми птицами полетели слова, крылатой рыбой песня поплыла:
Тэнгыль, тонгыль…
Пятилетний олень-красавец!
Где бы ни стучали
Твои звонкие копыта,
Пусть тебя приподнимет
Крылатый зверь,
Пусть крылатый зверь
Тебя ко мне несет!
Пусть ко мне несет!
Где-то вдали вдруг загремел гром. Гремел, гремел вдали - потом вдруг в доме загрохотал.
"Что-то большое свалилось!" - подумал, зажмурившись, Эква-пыгрись. Открыл осторожно глаза и увидел пятилетнего оленя.
Людоед-менкв встал на ноги. Ноги его - как два сросшихся дерева. Крепко стояли они на земле. Так крепко, что даже рогатый олень запрыгал от страха. Стукнул менкв оленя кулаком - из пенистого рта рогатого повис красный язык.
- Какое нежное мясо! - воскликнул менкв.
Отрезал он язык у оленя и отложил в сторону, чтобы съесть его сырым. Слюнки текут у него, да шкуру сдирать надо, не то кровь животного остынет, а менкв любит пить горячую кровь…
Пришел Эква-пыгрись домой и говорит:
- Был я в лесном доме. Живет там какой-то дедушка.
Испугалась бабушка, запричитала:
- О, большое золотое небо! А я и не знаю, где бывает мой внук… Не ходи ты туда больше. Менкв - великан-людоед там живет. Отца, мать, всех твоих родственников съел он. И тебя поймает. Не ходи туда…
- Если так, то не пойду, бабушка, не пойду! - успокоил ее хитрый Эква-пыгрись. А сам думает: "Так вот ты какой: оленей губишь, людей ешь. Ладно, посмотрим, кто из нас сильнее, кто хитрее…"
В сказке Эква-пыгрись победил менква. Он отобрал у него волшебный санквалтап. В руках злого духа этот инструмент принес людям много горя, слез. А мог бы приносить радость…
Думал над сказкой маленький Солвал, и ему казалось, что Яныг-пуки чем-то похож на менква. "А чем он именно похож? - размышлял Солвал. - Почему Яныг-пуки такой богатый? И над людьми издевается. Делает все, что захочет… Может, у него тоже есть какой-нибудь инструмент?! Мне бы такой инструмент. Не плакали бы больше братишки и сестренки!.."
Солвал хотел стать богатым, как Яныг-пуки. Только злым он быть не хотел… Но как стать богатым?! Может, в сказках об этом есть? И он опять слушает длинные, как ночь, сказки.
…Живет Эква-пыгрись с бабушкой. Охотится. Много мягких и пушистых шкурок стало в тесной избушке. И спрашивает тогда Эква-пыгрись свою бабушку:
- Зачем нам столько шкурок? Куда их девать?
- Внучек, да мы их потом в город повезем и поменяем у купцов на золотые и серебряные монеты. А на монеты купим себе то, что нам необходимо.
Услыхал об этом Эква-пыгрись и стал проситься в таинственный город.
- Куда ты один? - говорит она. - Заплутаешься. Там народу много, как в тайге зверя. Разные там люди.
Наконец бабушка собирает внука в большую дорогу, рассказывает:
- По нашей узенькой тропке пойдешь; долго ли, коротко ли пойдешь - широкую дорогу увидишь. Это царская дорога. Вправо пойдешь по ней - в царский город придешь. Одна золотая сторона его вверх лезет, другая золотая сторона его вниз спускается… Ты спроси у людей лавку купца Мань-вата-хума. Он у тебя все шкурки возьмет и деньги даст. Твой отец и мать всегда у него меняли…
Настало утро. Бабушка помогла запрячь в легкие нарты большую пушистую собаку и уложить мешки с драгоценными шкурками. И Эква-пыгрись зашагал по узкой тропе, петляющей меж высоких кедров и лиственниц. Тропка привела к большой, широкой дороге. Пошел вправо, как сказала бабушка.
Дорога привела в город. Никогда Эква-пыгрись не видел такого чуда: дома в одной стороне высокие, как горы, сияют окнами. В другой стороне дома низенькие и, как карликовые кусты, бегут под гору к долине речки. И народу много, как рыб весною в таежной речке. И шумно в городе, как в тайге, когда летает ветер. Идет он в центр города и спрашивает, где живет купец Мань-вата-хум. И видит Эква-пыгрись, как два глаза за ним наблюдают, не отстают от него.
"И чьи это такие глаза?" - думает Эква-пыгрись.
- Что ты ищешь, мальчик? - спрашивает наконец хозяин странных глаз.
- Я ищу лавку купца Мань-вата-хума.
- А что ты ему привез?
- Шкурки черных, красных, белых зверей…
- Так много! Нет у купца столько денег!.. Только у царя есть. Пойдем к нему…
Пришли к царю. Одежда у него переливается, сияет, как снег при золотом солнце. Борода - как хвост у сороки. Глаза гноятся. Удивленно он смотрит на пришельца и говорит:
- А я-то думал, ты человека привел… Где нашел этого мальчика?
- На улице.
- Ну, что привез в город? - спрашивает царь.
Эква-пыгрись вынимает из мешков шкурки черных, красных и белых зверей. Кладет их к ногам царя. Глаза у него расширились от удивления, стали как две мутные луны.
"Видно, это необыкновенный мальчик, - мелькнуло в его хитром уме. - Не найдет ли он живой воды? И как его обмануть?"
- О-хо! И где ты столько зверей убил! Должно быть, ты ловкий охотник! Сколько за все это ты просишь?
- Сколько стоит, столько и прошу.
- Стоят-то они недорого! - умиленно говорит царь. - Да вот ты мне нравишься. Видно, ты мудрый охотник. Будешь жить у меня в царском дворце. Мои мед и золото - твои. Да только ты мне сначала принеси живую воду: глаза мои стали плохо видеть… А за шкурки зверей уплачу потом.
И велел он напоить, накормить Эква-пыгрися медовым питьем-едой и уложить спать в хоромах. А наутро Эква-пыгрись опять зашагал. Верный пес его, чувствуя путь-дорогу домой, радостно взвизгивал и удивленно поглядывал на пустую нарту.
Долго ли шел, коротко ли - пришел домой, к бабушке. Обрадовалась она, бросилась обнимать и спрашивает:
- Что, сынок, принес из богатого города, на что выменял дорогие меха?
- А ничего не принес. Купцов я и в глаза не видал. Зато был у самого царя. Если найду ему живую воду - с ног до головы осыплет он меня золотом, и будем жить с тобой в его сверкающих хоромах. Тогда царь уплатит и за шкурки…
Услыхала это бабушка, запричитала, заплакала:
- И зачем я тебя в этот город посылала! Опять обманули!.. И вправду говорят: кто в золоте живет - золото обещает, последнее возьмет - и пустым за новыми дарами пошлет… Ох ты, хитрый царь! Ох, коварный!..
Настало новое утро.
- А живую воду надо достать! - говорит Эква-пыгрись.
- С начала рождения земли ни одному не удалось достать живой воды ни стрелою острою и ни саблей стальной! Если только мудростью!.. А мудрость приходит с годами… Куда тебе, младенцу, до живой воды?! - причитает бабушка. - А озеро такое в мире есть. Я расскажу. Главное - будь внимательным. На закате смотри, запоминай, через какое плечо солнышко расплетает свои золотые косы. Которое плечо оно опускает ниже - в ту сторону и иди.
Долго учила бабушка своего внука. Внимательно слушал Эква-пыгрись. Выслушал он все, набрался ума-разума и пошел искать свою судьбу-дорогу…
Шел он и на быстрых лыжах, обшитых блестящей шкурой выдры, скакал он на оленях ветвисторогих, плыл на плотах и легких лодочках-калданках и просто пешком шагал… Семь раз настигала его морозная зима, семь раз расплывалась перед ним весна половодьем рек и голосами птиц, семь раз он шел под пустынным зноем лета, семь раз слышал хрустящую песню осени. На своем пути он пережил все невзгоды, испытанные человечеством, вдохнул и счастье дальней дороги…
Наконец он дошел и до места заката. Озеро сияло. Одна сторона его золотом туманилась в небе, другая - сверкала над землею зеленовато-огненными волнами. Подполз ближе к озеру, в зарослях тальника спрятался, смотрит и дивится чуду.
А вокруг озера ходят великаны-менквы. Головы их, как маленькие солнца, излучают свет. А в руках у них тугие луки и яркие стрелы. Под их ногами громоздятся целые горы костей птиц, зверей, людей; ни одну каплю живой воды никому не удалось унести отсюда. И вспомнил Эква-пыгрись наставления бабушки, и задумался:
- Наверно, все приходили сюда шумно. Видно, хотели они взять живую воду только силой. Потому и погибли…
А между тем солнце склонялось к закату. Спускалось, спускалось оно, и наконец крылатый олень, тяжело дыша, застучал копытами у берега. На него невозможно поднять глаза - и копыта, и рога пылают золотым пламенем. Под этим светом и травы зеленые, и тальник колючий, и дальние деревья светятся насквозь.
Эква-пыгрись от страха чуть не выскочил из зарослей тальника, чуть не побежал прочь. Но, вспомнив о наставлениях бабушки, он сильнее прижался к земле, подавил в себе страх… А менквы со стрелами в руках рядом ходят…
Солнышко слезло с оленя. Распустив косы свои, стало опускаться в воду. В сверкающей живой воде барахтался и олень. Накупавшись вдоволь, они вышли на берег.
Тряхнуло солнышко своими расплетенными волосами - и над озером, над дальними лесами, горами расплескалась алая вечерняя заря. Отпустив оленя на пастбище, уставшее светило медленно побрело в золотой туман, выплывавший из дальнего леса. Приоткрылась туманная дверь, взглянуло солнышко последний раз на мир и ушло спать. На земле стало темно. Уснули рыбы, звери, замолкли птицы, тише стали шаги великанов.
Тише соболя пополз Эква-пыгрись к озеру. "Наверно, пройду! - подумал он. - Они привыкли к шуму. Видно, за живой водой раньше ходили лишь с оружием".
Подполз к озеру. Вытащил маленький мешочек, сшитый из стерляжьей кожи. Наполнив его живой водой, в карман положил. И не торопясь, по-собольи пополз обратно.
"Не думай о постороннем. Не пугайся случайного шороха. Не нарушая закона тихой ночи, ты иди к своей цели!" - вспомнил слова бабушки.
Исполнив этот завет, он был уже далеко от озера с живой водой.
Долго ли, коротко ли шел - до царского города дошел. "Пойти ли к царю? - думает Эква-пыгрись. - Или прямо домой к бабушке?"
"Слово дал - выполни!" - вспомнил завет бабушки. И сразу направился во дворец. Сидит царь на покосившемся троне. Острая борода стала белее чайки, а голова блестит как луна. Узкими щелочками глаз глядит на него царь и спрашивает своих слуг:
- Кого вы привели ко мне?
- Я - Эква-пыгрись!
- Что-то такого не слыхал, - усмехнулся царь, кривя беззубый рот.
- Вы меня отправляли за живой водой.
- Многие ходили за живой водой. Но никто не возвращался. А что ты оставлял?
- Красных, черных, белоснежных зверей. Жду расчета.
Царь прищурил глаза и с удивлением стал вглядываться в пришельца.
- Где же твоя живая вода?
Эква-пыгрись вытащил из кармана мешочек из стерляжьей кожи, развязал его и чуть приоткрыл.
Царский дворец озарился ослепительным светом.
- Хо! - воскликнули слуги, разбегаясь в стороны.
- О-хо! - вскрикнул царь, закрывая глаза руками. - Ты не живую воду принес, а камень, слепящий глаза ядовитым светом. Живая вода не сияет!..
- Неужели ты, всемогущий царь, не видел росистого утра, когда капельки маленькими хрусталями светятся с трав и листьев? Неужели ты не знаешь, что в такой день солнце особенно яркое, все сияет и искрится? Это от живой воды, упавшей на землю. От нее распускаются цветы, растут быстрее шишки кедровые. Это даже маленькие дети знают.
Удивился Эква-пыгрись тупости царя, положил мешочек в карман и направился к выходу.
- Постой, постой, Эква-пыгрись! Если вправду живая вода - умойся!
Достал Эква-пыгрись из кармана волшебный мешочек, сшитый из стерляжьей кожи, помазал лицо живой водой - белее зимнего зайца стало оно, помыл глаза сияющей водой - яснее месяца стали они. Долгую жизнь прожил царь на земле, долго царствовал, но такого красавца еще не видел.
И бросился он к живой воде, как волк на добычу. Бросились и царевичи, и слуги. И с яростью зверей стали они тянуть в разные стороны волшебный мешочек. Засверкали сабли и ножи. С удивлением смотрел на них Эква-пыгрись.
А между тем все уже мертвые лежали: и царь, и царевичи, и слуги. От жадности друг друга поубивали.
Эква-пыгрись взял уроненный на пол мешочек с живой водой и, охваченный думами, направился в свой лесной край, к бабушке.
Пришел к избушке - не узнает: три угла ее совсем завалились. В четвертом углу у потухшего чувала маленькой высохшей куклой, сделанной из корня, сидит бабушка. Смотрит она на своего внука и не узнает.
Достал Эква-пыгрись волшебный мешочек, сшитый из стерляжьей кожи, брызнул живой водой на нее - и помолодела она, глаза стали лучистыми и добрыми.
И стали они жить в своем уголке леса. С тех пор бабушки живут вечно и сказки мальчикам сказывают…
Трещит лучина в полутемной избушке. За окном из налимьей шкуры кружится и стонет метель. У потухшего чувала сидит бабушка. Она только что кончила рассказывать сказку и теперь горящим угольком поджигает трубку. А трубка у нее черная и длинная, как зимняя ночь, как сказка.
Сказки все хорошо кончаются.
"А как в жизни? - задумался Солвал. - Для чего люди рождаются, растут?"
Хорошо синичке из детской сказки: она знает, для чего живет. Лапки у ней - ножки избушки лесной, где хранятся припасы охотника. Встретит заблудший эту избушку: там спички найдет, сухари найдет, кусок сушеного мяса найдет, жизнь человек продолжит… Вот для чего живет синичка! Вот для чего она день и ночь летает, поет…
А для чего живет Солвал?! Для Яныг-пуки, что ли?! И кто он такой - Солвал?! Раб? И о рабах, невольниках, которых забирают за неуплату ясака, он слыхал много сказок.
Страшные эти сказки. Солвал их не хочет больше слушать. Про Эква-пыгрися слушать хорошо. Он все время побеждает. Солвал, может быть, достанет волшебный санквалтап. Тогда дома все будут сытыми. Солвал хочет быть сытым. И богатым хочет быть Солвал. А от Яныг-пуки он все равно уйдет. А может, даже победит его, как Эква-пыгрись людоеда-менква.
Если волшебный санквалтап не достанет - Солвал пойдет искать живую воду. Если живой воды не найдет - то обязательно побывает в городе, встретится не только с приказчиками, но и с самими купцами. Уж он поторгуется с ними! Им придется оценить его резвость и ум.
И царя, может, самого увидит. Неужели он такой страшный, как в сказке? Тогда почему он стал царем? И почему люди повинуются ему?
А не стать ли Солвалу царем?! Но ведь Эква-пыгрись не раз побеждал царя, а почему-то сам царем стать не хотел?!
Может, лучше быть хорошим охотником?!
Но охотник всегда бедный. Не хочет Солвал быть бедным! Совсем не хочет!
Он хочет быть умным, находчивым, как Эква-пыгрись. Еще богатым хочет быть! Добрым и щедрым человеком мечтает стать Солвал.
Растет северный мальчик быстрее кедра. Глаза - два сияющих озера - плещутся, до краев наполнены живым удивлением. Руки - два бобра - с утра до ночи покоя не знают. Ноги - два оленя - с утра до ночи его по земле носят. В голове - жилище загадок - комариным роем кружатся вопросы. А сердце, как охотник, стучит, день и ночь куда-то шагает. Куда оно спешит так?
А уши - два слушателя - любят слушать сказки. Лучше всего на свете слушать сказки: там жизнь волшебная и такая понятная!..