Вообще-то Тося не очень нуждалась во всяких там благодарностях, но на этот раз, после того как она выручила весь лесопункт со всеми его тракторами, бензопилами, штабелями, лесорубами и начальством, ей все-таки хотелось услышать от Ильи хотя бы одно словечко: "Спасибо". Небось не отвалился бы у него язык! Уж если сам ничего доброго к ней не чувствует, так мог бы поблагодарить от имени бригады, неужели им до сих пор не надоели помои Гавриловны?
- Эх, зря я картинки тогда порвала! - пожалела Тося, великодушно давая Илье возможность собраться с мыслями.
Илья молча полез в карман за папиросами. Лафа этим ребятам! Как что - так закуривают! Пока папиросы со спичками достанут, да чиркнут, да пустят дым - глядишь, самое трудное время и пробежит. Вроде и не делают ничего, а все при деле. Умеют, черти стоеросовые!
А Тося была некурящей, и ей ничего другого не оставалось, как торчать истуканом на крыльце конторы. Она завистливо покосилась на Илью, разминающего папиросу - ведь папиросу еще и разминать можно целую минуту, а потом еще полминуты стучать мундштуком по спичечному коробку или по ногтю - выбирай, чего душа желает, - и строго предупредила:
- Ты только ничего такого не думай. Я совсем не из-за тебя на кухню вернулась, а… для пользы дела. Надо, понимаешь?
- А я ничего и не думаю, - угрюмо отозвался Илья, постукивая папиросой по ногтю большого пальца.
Значит, он предпочитает ноготь…
- Вот это правильно! - одобрила Тося и сбежала с крыльца, не дожидаясь, пока Илья начнет чиркать спичкой и пускать дым.
Новая метла
Дементьев с Чуркиным обходили делянку.
- Волоки у вас никудышные, только тракторы калечить! - распекал мастера Дементьев со всем пылом начинающего начальника. - А если эти… подснежники не уберете, вам не поздоровится!
Он пнул ногой хлыст, занесенный снегом.
- Новая метла, она, конечно… - пробормотал Чуркин.
Они подошли к кривобокой и щелястой Тосиной кухне, переделанной из летнего навеса. Выпавший ночью снег запорошил постыдные лохмотья капусты, оставшиеся от Гавриловны, и теперь ничто не напоминало о том, что Тося покидала кухню и пробовала свои силы на основной работе. И, как встарь, от котла валил дразнящий аромат.
- А это что за избушка на курьих ножках? - поинтересовался Дементьев и проглотил набежавшую слюну. - Неужто столовая?
- Она самая… - Чуркин отвернулся от неказистых Тосиных хором и уточнил: - Филиал.
Убогий сарай выглядел особенно нелепо рядом с мощными трелевочными тракторами.
- Я думал, повариха привередничает, а за такие инженерные сооружения судить надо. Это ж позор для всего лесопункта! - стал горячиться Дементьев.
Чуркин почесал в затылке.
- Так-то оно так, но есть и своя выгода. Не засиживаются у нас в перерыве: пообедают - и сразу за работу.
- В такой халупе не засидишься!
- Я же и говорю, - поспешно поддакнул Чуркин. - Народ привычный, опять же костры…
- Костры! - с ненавистью выпалил Дементьев и зашагал к ближнему трактору.
Он сосчитал все чокеры и сам опробовал тракторную лебедку. За придирчивой строгостью Дементьева угадывалась робость новоиспеченного инженера. Еще на институтской скамье он решил, что участок его будет передовым, но с чего начинать сейчас, не знал и хватался за все сразу.
- Товарищ технорук! - окликнула Дементьева бойкая Катя. - Ракету уже на Луну запустили, а мы тут все по старинке топориками тюкаем! Летом еще туда-сюда, а зимой до того в снегу вываляешься, не разобрать, кто ты: женский пол или дед-мороз?.. И домой придешь - сразу в сон кидает, хоть вечернюю школу бросай.
- Поменьше на Камчатке сиди, - выслуживаясь перед техноруком, сказал Чуркин.
- Спасибо за совет, - поблагодарила мастера Катя. - До ваших лет доживу - так и сделаю… - И, повернувшись к Дементьеву, Катя дала наказ: - Придумать что-нибудь надо, товарищ технорук. Пошевелите своей инженерной мыслью!
Филя, крепивший неподалеку чокеры, с удовольствием прислушивался к тому, как языкастая Катя "дает прикурить" новому начальству. А Дементьев, внимая Катиному наказу, все старался стать так, чтобы не видеть жарко пылающего костра.
- Тут и думать нечего, все давно уже придумано. Будем вместе с вами ломать эту кустарщину.
- Я хоть сейчас! - согласилась Катя. - Что это вы все от костра отворачиваетесь? Дым глаза ест?
- Хуже: душу! Стыдно смотреть, как миллионы на ветер летят.
- А я тут при чем? - опешила Катя. - Мне как приказывают…
- Я вас, девушка, и не виню.
Дементьев махнул рукой и пошел прочь от костра.
- Чует мое сердце, хватим мы с ним горя, - опасливо сказал Длинномер.
А Мерзлявый, верный себе, добавил:
- Из этих интеллигентов самые лютые начальники и получаются!
- Нет, здесь что-то другое… - предположил Сашка.
Веселый звон поплыл над лесом. Тося охаживала топором буфер и кричала-заливалась:
- Обе-ед! Навались, основные работнички! Поспешай, отощавшие!
По пути на верхний склад Дементьев с Чуркиным снова подошли к Тосиной избушке. В охотку работали ложками лесорубы.
- Отобедайте с нами, - пригласил Чуркин инженера.
Лесорубы потеснились, и Дементьев сел за стол. Несознательная Тосина рука самовольно, без ведома хозяйки, зачерпнула было для Дементьева щей погуще, но Тося тут же заметила этот подхалимский поступок, опрокинула в котел нечаянный свой улов и плеснула в миску начальника самых что ни на есть жидких щей - жиже некуда.
Илья высыпал к ногам Тоси охапку сухих звонких дров.
- На вот… - смущенно сказал он, старательно смотря мимо Тоси.
- Илюшка, ну зачем ты! Тут я и одна управлюсь.
- Привык тебе помогать… - буркнул Илья и, прячась за науку, придирчиво спросил: - Ты про условный рефлекс слыхала?
У Тоси глаза полезли на лоб.
- Так это ж у обезьян бывает…
- И на том спасибо.
- Ой, Илюшка! - спохватилась Тося.
- Ты как меня называешь? - заинтересовался вдруг Илья.
- Илюшка… А что?
- Вроде и не очень нежно, а у тебя как-то ласково получается! - подивился Илья.
- Голос у меня такой… - оправдалась Тося.
Отведав знаменитых Тосиных щей, Дементьев сказал громко и раскатисто, будто на митинге:
- Я думал, преувеличивают, а она и в самом деле вкусно готовит!
"Видать, не очень-то тебя в институтской столовке баловали", - подумала Тося и пожалела, что кормит вчерашнего студента одной жижей.
Дементьев отодвинул пустую миску.
- Самый настоящий талант!
- Талант! - как эхо повторил Чуркин, прикидывая; простым выговором он отделается на этот раз или молодой технорук влепит ему "строгача".
Тося насупилась и сердито загремела черпаком. Илья с миской в руке придвинулся к ней:
- Ты чего?
- Еще и смеются… У всех таланты как таланты: сплясать или спеть, машину там сочинить, а тут надо же! - Она в сердцах пнула котел, ушибла ногу и скривилась от боли. - Ох и невезучая я!
Анфиса занимается самокритикой
Коротая время на дежурстве, Анфиса делилась новостями с Марусей - телефонисткой соседнего лесопункта:
- Живу помаленьку, замуж пока не собираюсь… Новый технорук? Говорят, строгий… Ты своего охмуряй, а нашего не трогай!.. На микропорке туфли и у нас выбросили…
Вот уже целый год Анфиса говорила с Марусей чуть ли не каждый день, а в глаза ее так и не видела. Про себя она давно уже решила, что Маруся похожа на Катю - не нынешнюю, а такую, какой станет Катя, когда выйдет замуж, поживет год-другой с Сашкой и разочаруется в семейной жизни. Позевывая, она перечисляла Марусе, какие товары есть у них в магазине, когда дверь отворилась и в коммутатор вошел Дементьев.
- Вы?! - удивился он.
Анфиса поспешно повесила трубку.
- Да вот… - виновато сказала она, обводя рукой комнату. - И сама не знаю, зачем я тогда артисткой назвалась… Вы уж извините меня, Вадим Петрович.
- Что вы, что вы! - обрадовался Дементьев. - Это же чудесно, что вы здесь работаете и вам не надо ни в кого… как это?.. вживаться. Не знаю, как другие, а я бы не хотел, чтобы в меня вживались… Брр!.. И главное, вам никуда не надо уезжать. А талант артистический у вас определенно есть: так меня разыграть!.. - Он восхищенно покрутил головой, припомнив первую их встречу. - Тут вот какое дело: не смогли бы вы отпечатать на машинке небольшую бумаженцию? Секретарша заболела, а я только одним пальцем стучу. Как дятел!
Дементьев показал, как стучит он на машинке одним пальцем.
- Могу, конечно, могу, что за вопрос, - охотно согласилась Анфиса. - Прежнему техноруку я все печатала. Вот только…
Она кивнула на аппарат.
- А я сюда машинку принесу. Нет такого положения, из которого не было бы выхода!
Пока Дементьев ходил за пишущей машинкой, Анфиса успела взглянуть на себя в зеркало, внесла кое-какие срочные поправки в прическу и поубавила помады на губах.
Дементьев водрузил старенький "Ундервуд" на стол.
- Ну, что там у вас? - небрежно спросила Анфиса, вкладывая чистые листы бумаги в машинку.
- Вверху: "Главному инженеру леспромхоза", а потом все по порядку.
Дементьев положил на стол листок черновика. Анфиса усмехнулась его крупному ученическому почерку и бойко застучала на машинке.
- Как вы печатаете! - восторженно сказал Дементьев. - Вы что же…
- И машинисткой работала… Кем только, Вадим Петрович, я не работала!
Не переставая печатать, Анфиса снизу вверх глянула на Дементьева. Пальцы ее уверенно порхали над машинкой, безошибочно находя нужные клавиши.
- Вот тут неразборчиво.
Дементьев склонился над черновиком:
- "Давно уже пора в корне перестроить всю технологию лесоразработок на участке: вывозить лес в хлыстах"… И так далее.
Анфиса быстрей прежнего застучала на машинке. Дементьев шагал по комнате и старательно отводил глаза от Анфисы, чтобы не выдать своего восхищения. Он отводил глаза, а они снова и снова искали и находили ее, будто их магнитом притягивало. Обманывая себя, Дементьев думал, что любуется лишь ловкими пальцами Анфисы, а красота ее тут совсем ни при чем. Зазвонил телефон.
- Послушайте, кто там, - попросила Анфиса.
Дементьев с готовностью поднес трубку к уху.
- Шпалорезку требуют.
- Вот тот шнурок переставьте туда, - показала Анфиса и, глядя на неуклюжего Дементьева, застывшего с шнурком в руке, припомнила вдруг, как ловко выполнял все ее команды Илья. - Да не туда! И ничего-то вы не умеете, а еще институт окончили… - Анфиса встала и, прежде чем соединить нетерпеливого абонента со шпалорезкой, заботливо спросила: - Обиделись?
- Нет, что вы! - весело сказал Дементьев, будто Анфиса похвалила его.
Вот удивился бы Чуркин, если б увидел сейчас Дементьева! Анфиса словно подменила его: придирчивый начальник бесследно исчез, а в комнате стоял смущенный, робковатый человек, неопытный в житейских делах.
Переставляя шнур на доске коммутатора, Анфиса проговорила в трубку:
- Ничего, подождете, не горит у вас.
- В самом деле! - возмутился Дементьев, целиком становясь на сторону Анфисы. - Уж и полминуты подождать не могут. Трудно вам тут работать…
Анфиса прилежно стучала на машинке. Кажется, ей доставляло истинное удовольствие печатать для молодого технорука. Было сейчас в Анфисе что-то новое, неспокойное. Изо всех сил она хотела бы понравиться Дементьеву, но обычное ее дешевое кокетство куда-то запропало.
А Дементьеву надоело бороться с самим собой. Он стоял теперь рядом с Анфисой и, не таясь, в упор смотрел на нее восхищенными глазами. Анфиса чувствовала на себе пристальный, любующийся взгляд Дементьева, но у нее не хватало смелости поднять голову и посмотреть на него. Она печатала все быстрей и быстрей, словно убежать хотела от Дементьева, испугавшись вдруг того нового и непрошеного, что входило в ее жизнь. Пишущая машинка стучала пулеметом. Кажется, Анфиса позабыла на время о хваленой своей красоте, и даже непривычная робость проглядывала в ней.
И может быть, прежде мы несколько поспешили, безоговорочно зачислив Анфису в хищницы…
Анфиса громко поставила последнюю точку и вынула листы из машинки.
- Большущее вам спасибо! - с чувством поблагодарил Дементьев. - И чисто как! Я бы никогда не сумел… Вот только здесь мы с вами недосмотрели: "вследствие" на конце "е" надо… - И поспешно добавил, боясь, что обидел Анфису: - Конечно же, это опечатка. В такой обстановке…
Он кивнул на доску коммутатора.
- Нет, Вадим Петрович, это не опечатка, - очень серьезно сказала Анфиса, будто говорили они о чем-то неизмеримо более важном, чем ошибка ее в правописании. - Просто… - Она запнулась и докончила скороговоркой: - Не теми вещами я в школе занималась, отличная учеба меня не прельщала!
Дементьев недоверчиво посмотрел на Анфису, но и тут быстро нашел выход:
- А знаете, для телефонистки и… артистки это не такой уж большой грех! Ведь правда? Вот если б вы учительницей были - тогда совсем другое дело… - И закончил убежденно: - В общем, не горюйте, вы и так чудесная девушка!
- Так я вам и поверила! - привычно-игриво сказала Анфиса. - Шуточки, Вадим Петрович! - Она взглянула в открытое, чуждое всякой хитрости, как бы распахнутое настежь лицо Дементьева и неожиданно для себя призналась: - И не такая уж я хорошая.
Анфиса тут же прикусила губу, не понимая, чего ради она сама себя разоблачает. Зазвенел телефон.
- А на лыжах вы ходите? - быстро спросил Дементьев, ловя руку Анфисы, протянутую к трубке. - Подождут… Пойдемте в воскресенье на лыжах? Покажете мне здешние места, должны же вы помогать молодому специалисту знакомиться с его участком?
- Сходим, - согласилась Анфиса, порываясь взять трубку. - Только имейте в виду, у нас это не принято. Можете на сплетню напороться.
- А пусть их! - беспечно сказал Дементьев. - Вы сами-то не боитесь?
Анфиса покачала головой.
- Вот и отлично!
Он унес пишущую машинку. Анфиса с застывшей на лице улыбкой засуетилась у доски коммутатора, сказала в трубку с неведомой ей раньше виноватинкой в голосе:
- Сейчас, Маруся, сейчас! Да не сердись ты, здесь такое дело…
Илья надумал учиться
- Седьмой класс тут занимается?
Илья стоял в дверях и с любопытством разглядывал тесный школьный класс. На доске еще сохранились каракули малышей из дневной смены. Великовозрастные ученики вечерней школы с важным видом восседали за низенькими партами. Илья хорошо знал всех этих парней и девчат, встречался с ними каждый день на работе, но сейчас в них было что-то новое, пока еще не до конца ясное ему. Даже хулиганистый Филя, оставаясь дебоширом и пройдохой, заметно переменился и выглядел теперь этаким сорванцом-второгодником, фигуряющим своей бесшабашностью перед тихими зубрилами-отличницами.
И Тосю, затерянно сидящую на задней парте в углу, Илья заметил сразу же, но в ее сторону не смотрел. Он боялся, что Тося, чего доброго, вобьет себе в голову, будто он пришел в школу ради нее, и станет слишком много о себе воображать.
- Здесь седьмой непромокаемый! - отозвался Филя. - А ты что, тоже на старости лет надумал учиться?
- Да вот решил подковаться теоретически…
- Садись, - разрешил Филя, - мест свободных много.
Не глядя на Илью, Тося подвинулась на своей парте, освобождая местечко рядом с собой. Илья подсел к Тосе, с трудом втиснувшись в малюсенькую парту. И сразу мысли его как-то сами собой настроились на ученический лад; он даже заподозрил, что тоже, наверно, смахивает сейчас на прилежного школяра.
- А у нас новичок! - порадовал Филя учительницу математики.
- Что же это он в середине года?
- Так я ведь… - начал было объяснять Илья.
- Встань! - горячо шепнула Тося. - Вот человек!
Илья непонимающе покосился на нее и заметил, как Тосины глаза округлились от страха.
- Встань!.. Встань!.. - дружно подсказывали со всех сторон новичку, давно уже перезабывшему все школьные порядки.
Илья неохотно поднялся.
- Седьмой класс я еще до армии кончил. Припомню, а с осени в восьмой пойду.
- Что ж, логично, - сказала учительница. - Садитесь. А к доске мы попросим…
Она оглядела разом поскучневшие лица здоровенных своих учеников и задержалась взором на Тосе. Отгородившись портфеликом от Ильи, Тося отчаянно засигналила растопыренными пальцами, прося не вызывать сегодня к доске. Смотрела Тося так умоляюще, что учительница пожалела ее.
- Что ж, Кислицына у нас недавно была, потревожим-ка товарища… Спиридонова.
Филя крякнул и пошел к доске с видом человека, обреченного на верную гибель. Девчата на первой парте зашушукались, с проказливым любопытством поглядывая на Илью. Тося отодвинулась от своего соседа, жалея уже, что пустила его к себе за парту, и стала возиться с портфелем, который сегодня никак не хотел открываться. Илья с интересом наблюдал, как Тося безуспешно воюет с портфелем.
- Ну, чего пришел? - грозным шепотом спросила она. - Ведь каждый день в лесу видимся. Мало тебе?
- Ты и учиться мне запретишь?
- Не притворяйся, терпеть не могу обманщиков! - прошипела Тося, презирая Илью за все его хитрости, шитые белыми нитками.
Она неподкупно отодвинулась на самый краешек парты и с новой силой стала теребить забастовавший портфелик. Сжалившись над Тосей, Илья легонько нажал на замок - и портфель, будто только этого и ждал, сразу же послушно раскрылся.
- Просили его!
Тося вынула из портфеля клеенчатую общую тетрадь и застрочила с места в карьер, повернувшись боком к Илье.
- А быстро ты пишешь! - удивился Илья. - Прямо стенографистка!
Платя добром за добро, Тося выдрала из середки тетради двойной лист и положила на парту перед Ильей. Тяжело вздохнув, Илья пошарил в одном кармане, в другом - и вытащил на свет божий тупой огрызок карандаша. Тося тут же отобрала у него жалкий огрызок, позорящий высокое звание ученика вечерней школы, и забросила под парту, а взамен вручила Илье большой, остро отточенный карандаш. Илья вздохнул мрачней прежнего, пододвинул к себе лист и покорно начертал: "Урок№ 1".
Надя с Ксан Ксанычем обзаводятся мебелью
Склонившись над полотнищем стенгазеты, Вера рисовала карикатуру на мастера Чуркина, спящего в медвежьей берлоге. Надя только что принесла с улицы мерзлое белье; негнущаяся рубашка Ксан Ксаныча пугалом растопырила рукава. Катя штопала чулок, напялив его на перегоревшую электрическую лампочку. Заложив руки за голову, Анфиса лежала одетая на койке поверх одеяла и смотрела в потолок.
В комнату вбежала румяная с мороза Тося, погрела руки над плитой.
- Кусается морозяка! - Она вынула из кармана письмо, помахала в воздухе. - Мам-Вера, заказное!
Вера протянула руку за письмом.
- Дудки! Сначала спляши!
- Не умеет она, - строго сказала Надя.
- А чего тут уметь? - Тося топнула ногой, вдохновляя себя на сочинительство, и, приплясывая, зачастила:
Письмецо я получила,
Пятки все свои отбила.
Вот так барыня!
Ай да ба-а-а…
Надя выхватила у Тоси письмо и подала Вере. Глянув на конверт, Вера шагнула к плите и бросила письмо в огонь.