55
Под вечер на широкой поляне у клуба состоялся митинг сплавщиков. Погулять на радостях люди съехались со всего леспромхоза, пришло на праздник все население поселка углежогов. Играл духовой оркестр, музыканты приехали из города вместе с секретарем райкома партии. Пожаловал из артели "Художник" и фотограф Чирков. Люди получили заработную плату, премии. Тут же на поляне торговали буфеты и палатки со всевозможными товарами, словно на ярмарке. Люди пели, плясали, веселились, смотрели выступления кружков художественной самодеятельности. На высоких деревянных мостках показывали свое искусство хоровые, драматические и музыкальные коллективы клубов и красных уголков.
Отыскав среди гуляющих секретаря райкома партии, молодого, в полувоенном костюме, с тремя рядами колодок с ленточками от орденов и медалей, Кирьян Кукаркин сказал:
- У меня, товарищ секретарь, дело к вам.
- Какое дело, товарищ Кукаркин? Люди гуляют, веселятся, а у вас дело.
- Дело у меня неотложное. Сидит мысль в голове, и даже гулять неохота.
- Ну-ну, слушаю.
- Нельзя ли, товарищ секретарь, сделать у вас в городе сучкорубную машину?
- Что за машина?
- Долго я над ней мозги ломал. А теперь, кажется, машина вырисовывается. Пришлось мне недавно побывать в областном городе. Вижу, пожарники выехали на учебу. Подъехали к дому, а у дома четыре этажа. К стене подходит автомашина и вдруг выпускает вверх, как стрелу, лестницу, а на лестнице сидит пожарник, с кишкой, с брандспойтом. Меня словно кто по голове стукнул. "Вот бы, - думаю, - вместо пожарника на такую лестницу приспособить особой конструкции круглую электропилу на пружинах, чтобы она сучки с дерева сбивала. Подъехала бы такая машина к дереву, выпустила вверх стрелу с электропилой, очистила бы дерево от сучков, как морковку, тут же свалила это дерево и пошла к следующему".
- Выходит, товарищ Кукаркин, лесной комбайн предлагаете?
- Вроде этого. Есть горные комбайны, есть полевые, есть всякие, а вот лесного комбайна почему-то все еще нет. А лесу у нас, посмотрите-ка, сколько! Без лесного комбайна, товарищ секретарь, не обойтись.
- Сложное это дело, товарищ Кукаркин. В нашем городе, пожалуй, не найдется конструкторов, которые бы воплотили в жизнь ваше предложение.
- Но как же быть?
- Вы напишите-ка об этом министру лесной промышленности. Он даст указание своим конструкторам. Да и с заводами ему проще договориться.
- Пожалуй, - согласился Кукаркин. - Придется написать министру. Только писака-то я не ахти какой.
- А лучше всего сделаем вот как, Кирьян Корнеевич: приезжайте-ка после праздника в город, к нам в райком партии. Мы созовем заводских специалистов, обсудим с нашими механиками и конструкторами ваше предложение и, если они одобрят его, - вынесем свое решение и уже от имени райкома пошлем его в министерство. Это, я думаю, вернее будет, а?
- Во-во, это правильно, товарищ секретарь!
- Тогда договорились, Кирьян Корнеевич! А пока гуляйте, смотрите, как сплавщики-то веселятся - пыль столбом.
- После сплава у нас всегда так, товарищ секретарь. Наши леспромхозовские - мастаки работать, мастаки и гулять.
Пробравшись к буфету, пилоправ выпил стопку красного вина "для настроения" и пошел смотреть, что делается на праздничной площади; послушал концерт, заглянул к волейболистам, потом пошел к широкому танцевальному кругу, где народу было больше всего.
- Товарищ Кукаркин, товарищ Кукаркин! - кто-то окликнул его.
Пилоправ обернулся. К нему подошла машинистка Маша из конторы леспромхоза. На согнутой руке у нее лежал большой букет уже чуть увядших подснежников. В глазах у девушки была печаль, и они чем-то напоминали поблекшие цветы.
- Кирьян Корнеевич, вы не видели замполита Зырянова? Вот уже сколько времени ищу его и никак не найду. Был здесь у всех на глазах и куда-то исчез, будто сквозь землю провалился.
- Так он же уехал в Чарус.
- Как уехал?
- Сел верхом в седло и уехал. Сразу после митинга. Я рядом с директором стоял. Он подошел к Якову Тимофеевичу и сказал: мол, я чувствую себя что-то неважно, не хочу оставаться на гулянье, разрешите отлучиться…
Ладонью, придерживавшей букет, Маша вдруг закрыла глаза, а цветы, белые подснежники, потекли, посыпались под ноги.
Кукаркин посмотрел на девушку, на цветы, покачал головой, вздохнул, понижая и сочувствуя Маше, и медленно пошел прочь.
У круга народ стоял плотной стеной. Протискавшись вперед, пилоправ отыскал своих, новинских. Здесь были Чибисов с женой, Ермаков с Медниковой, Синько с Торокиной и еще многие. Неутомимым танцором была Дарья Семеновна. Раскрасневшаяся, она вытащила в круг упирающегося Якова Тимофеевича и давай плясать перед ним "Русскую", а Харитон Богданов стоял возле круга, добродушно посмеивался и похлопывал ладонями в такт музыке; Кукаркин выставил ногу вперед и тоже пустил в ход ладони.
- Просим, Яков Тимофеевич, просим! - кричал он директору. И весь круг, сотни людей поддержали пилоправа.
- Просим! Просим!
Деваться было некуда, Черемных пришлось уважить просьбу сплавщиков. Он подбоченился и, приплясывая, двинулся на Богданову, а она, отступая от него, вскинула руку с платочком и задорно помахивала им перед Яковом Тимофеевичем.
Скоро в кругу тесно было от танцующих.
К пилоправу Кукаркину подбежала Лиза.
- Идемте со мной, идемте!
- Вот выдумала! - отмахивался от нее Кирьян Корнеевич. - Ты что, девушка? Ермаков-то мне бока наломает.
- Сергей не хочет танцевать. Ну, идемте же!
Пилоправ тоже не устоял.
В сумерках возле круга и у буфетов, расположенных на столах, вспыхнули большие яркие костры. Веселье только разгоралось. В танцевальный круг входили все новые и новые пары. И даже Шишигин, подобрав себе в пару какую-то пожилую женщину, отплясывал перед ней вприсядку и покрикивал:
- Эх, ты на, эх, ты на! Вот как, с подковырочкой!
Ермаков, протанцевав с Лизой несколько кругов, вывел ее из толпы и повлек к высокому крыльцу клуба углежогов, над крышей которого сверкал, переливаясь радужными огнями, световой лозунг: "Да здравствует Первое мая!" Над входом в клуб висел большой портрет Владимира Ильича Ленина, обвитый пихтовыми ветками и освещенный электрическими лампочками.
- Посидим, Лиза, здесь, на крылечке, - сказал Ермаков. - Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
- Обязательно сегодня, Сережа? Поговорим лучше завтра, а сегодня потанцуем, повеселимся. Вон как весело!
- У меня нет настроения веселиться.
- Ты на что-то обиделся, Сергей?
- Нет, нет… Вот уже две недели, как мы ушли из Новинки. Мне передали записку из дома. Нас ждет мама, наказывает, чтобы мы в праздник были у нее. Она хочет, чтобы у нас с тобой была свадьба. Вот об этом я и хочу говорить с тобой!
- Ой, не надо сейчас, Сережа! Потом поговорим!
- А вдруг ты меня разлюбишь?
- Если разлюблю, значит, так и нужно. Но я тебя, Сереженька, не разлюблю, нет! Ты не беспокойся. Я только хочу проверить нашу любовь.
- А мама хочет, чтобы мы скорее…
- Успеем, Сереженька, еще успеем… Ну, пойдем в круг повеселимся. У меня так хорошо на душе!
В это время в темное весеннее небо взвилась ракета, рассыпалась высоко над шумной площадью на синие, красные, голубые звездочки; за нею взвилась вторая, третья - много ракет!
- Ой, как красиво, Сергей! - Лиза взяла Ермакова под руку. - Будто салют победы!
- Это и есть салют, в честь нашей победы на лесном фронте, - ответил Сергей, увлекая девушку к большим кострам, разложенным на широком поле возле железнодорожной насыпи, где играла музыка, слышались песни, где лесозаготовители танцевали у ярких огней.
Примечания
1
Слань - дорога, мощенная ветками и жердями.
2
Парма - горы, поросшие лесом, и водораздел.