- Дядя Мурат, - радуясь, что все улаживается, прокричал Хаджумар. - Можно я им орден покажу? Боевого Красного Знамени!
Коков вдруг вскинул глаза на Мурата:
- Погоди, погоди, так твоя же фамилия Гагаев! Это не тебя звали "Северным Чапаем"?
- Шутили так, - улыбнулся Мурат. - Федька прозвал…
- Ты жив?! - воскликнул Коков. - Почему же не дал знать о себе?! Почему пропал?!
- Не пропал я, здесь жил, - развел руками Мурат.
- Да знаешь ли ты, что тебе в Архангельской области памятник поставили?! - Коков во все глаза смотрел на горца, небритого, в промокшей черкеске с порванным, неумело заштопанным воротом. Вот он, герой гражданской войны, которого лично знают Ворошилов, Буденный, Уборевич, которому при жизни поставили памятник, потому что в Архангельск по ошибке пошел ответ, что Гагаев не возвратился в Осетию, и там решили, что он, как многие в ту пору, в дороге стал жертвой холеры, вольно гулявшей по измученной земле. А этот человек возвращается в родной аул и, будто не было у него легендарных подвигов, усердно обрабатывает клочок земли, никому не обмолвившись и словом, кем он был и как прославился. Не верится!..
- Это ты участвовал в захвате Царского села? Арестовывал генерала Краснова?
- Было, - кивнул головой Мурат.
- Я же о тебе все знаю! - закричал Коков. - Большое письмо пришло из Архангельска. Сам читал его, сам запросы в районы давал… Мне бы сейчас найти этого работничка из райцентра, что ответ дал, будто Мурат Гагаев на их территории не проживает!? Ты был среди тех, кто усмирял контрреволюционное Быховское восстание, - стал вспоминать Коков, - кто освобождал отряд Финляндской Красной гвардии, обезоруживал польский легион Домбро-Мусницкого, сражался с белофиннами… Что еще я не назвал?
- Всего не упомнишь, - сказал Мурат и тряхнул оружием: - И винтовка метко бьет, и клинок острый… Готов ехать с вами. Возьмете?
- Конечно! - широко заулыбался довольный таким исходом стычки Тимур.
- Отставить! - оборвал его Коков.
Тимур недоуменно переглянулся с Солтаном: никогда не было, чтоб они отказались от добровольных помощников, наоборот, сами обращались к населению оказывать содействие в поимке бандитов. И Мурат обидчиво прищурил глаз. Коков положил ему на плечо ладонь, мягко сказал:
- Не имею права подставлять тебя под пули бандитов. Тебя уже и так один раз похоронили. Дай народу узнать и увидеть тебя.
- Меня не стыдишься, пощади уши моего племянника, - кивнув на Хаджумара, поморщился Мурат. - Что он скажет, если я дома останусь? Кому нужны мои винтовка и шашка с дарственными надписями, если Мурат у домашнего очага отсиживается, когда другие гоняются за бандитами?! Нет, не таким: родила меня мать.
В дороге Коков продолжал расспрашивать Мурата. Тот отнекивался:
- Не помню…
- Надо, надо все помнить! - возразил Коков. - Все яростные атаки и жаркие бои в обороне - зимой и летом, в горах и на равнине, в лесах и на болотах, в жару и холод… Разве можно забыть, как по тебе строчили пулеметы, как рядом взрывались снаряды, взметая землю и снег, сверкали шашки, храпели кони, кричали и стонали люди?.. Нет, человеку, испытавшему это, суждено и жить и дышать им до самой смерти, - он вновь оживился: - Помню, как много в письме рассказывалось о твоих подвигах в тылу белых. И это забыл?
- Нет, не забыл, - усмехнулся Мурат. - Когда англичане и Колчак пошли на соединение друг с другом, я сам попросил, чтоб мой отряд был маленькой собачкой.
- Собачкой? - удивился Коков.
- На медведя никогда не охотился? Одному на него нельзя - он тебя разорвет. С собачкой надо идти. С умной. Ты идешь на медведя - он на тебя идет. Держи кинжал и жди. Медведь к тебе подошел, лапы поднял… И тут собачка - маленькая такая, едва видна - цап его за это место! Медведь о тебе забыл, назад оглядывается. А ты скорее шагни вперед и коли его!..
- Здорово! - засмеялся Тимур.
- А за что тебя трибунал судил? - вспомнил Коков. Мурат поежился, кисло улыбнулся:
- Своевольничал я, хотел сразу всех людей счастьем одарить… - и умолк, ушел в себя; ему от одного упоминания о давнем происшествии стало не по себе…
…Пожилой, недоверчиво косившийся на их винтовки горец заявил, что не встречал ни трех вооруженных людей, ни отряд милиционеров.
- Ты или слепой, или живешь не в этом ауле, - кивнув на раскинувшиеся вдоль крутого берега сакли, нахмурился Коков.
- Здесь я родился, - здесь и умру, - возразил горец. - И на глаза никогда не жаловался.
Коков неожиданно зло и длинно выругался. У крестьянина то ли от страха, то ли от обиды задрожали руки. Чтоб не выдать свое смятение, он торопливо засунул руку за пояс, жалобно произнес:
- Разве вина человека, если он не видит того, чего не было? Зачем ругаться? Или думаешь, вру?
- Верю, верю тебе, - успокоил его Коков, - а ругань моя не в твой адрес. Предназначена тому, кто по десять раз в день меняет свои намерения.
Солтан прыснул в рукав.
- Видишь, и он смеется над тем же человеком, - усмехнулся Коков. - Ну и командиром наградило нас начальство! Из себя он видный, да дела нет. Договорились же ясно и четко, что всем отрядом окружаем лесок на этом, северном склоне горы, а встречу назначили у твоего аула, земляк. А где отряд?
- Может, еще придет, - высказал надежду Тимур.
- Жди! - чертыхался Коков. - Произошло то, что всегда случается с нашим "драгуном": кто-то по пути сюда что-то ему нашептал, показал другой ориентир, - он и свернул в сторону, - глянув на молчаливо слушавшего его Мурата, Коков резко повернулся к нему на седле. - Он однажды ночью заставил нас окружить Унал, а утром стал обшаривать двор за двором, уверяя, что у него верные сведения и преступники на ночь остановились в ауле. И смех и грех: и бандитов не оказалось, и обыском обидели аульчан. Кое-кому из милиционеров понаставили синяков за то, что заглядывали не на ту половину хадзара. Вот так! - Поежившись, он приподнял воротник шинели, еще глубже втянул шею в плечи. - Апрель, а холод февральский… С неба сыпет не переставая дождь-не дождь, снег-не снег…
- Что же делать будем? - тоскливо спросил Солтан с напускной сонливостью в голосе, намекая на то, что следует дать отбой и спрятаться где-нибудь под крышей.
Словно не уловив намека, Коков раздраженно дернул плечом.
- А что станешь делать? Придется искать отряд.
- Мы ищем отряд или бандитов? - серьезно спросил Мурат.
В его вопросе слышался явный подвох. Не думает ли он, что им вчетвером под силу поиски троих вооруженных до зубов бандитов?
- Лес вон какой, - показал на гору Коков, - его и полком: не охватишь. В стоге сена легче иголку найти…
- А зачем углубляться в лес? - пожал плечами Мурат. - Они же не век собрались сидеть в лесу? Когда-то выползут. Вот и следует устроить засаду там, откуда они выйдут…
- А кто нам укажет такое место? - невольно присвистнул Солтан.
- Верно, кто? - поддержал его Коков. - Они ведь дороги обходят, свои тропинки ткут.
- Они точно в этом лесу? - спросил Мурат.
Коков подробно рассказал, на чем основано такое предположение. В трех высокогорных аулах в течение последнего месяца исчезло несколько баранов. Брали их по одному, поочередно с каждого из этих аулов, в том порядке, в котором они расположены с запада на восток. Если провести через них полукруг, то он примыкает к этому лесу. Где же могут укрываться бандиты, если не в нем?
- Наш аул ближе всего к лесу, - вмешался в их разговор крестьянин, - а ни у кого ни одна овца не пропала!..
- Но и хитрый волк никогда не трогает скотину вблизи своего логова, чтоб не вызвать гнев людей, - возразил Коков..
- Тоже верно, - согласился Тимур.
- Они на конях? - поинтересовался Мурат.
- Скорее даже у каждого по два коня, иначе им бы от нас не уйти, - пояснил Коков.
- Это лучше, - сам себе сказал Мурат.
- Что - лучше? - не понял Коков.
- Что у них есть кони…
Милиционеры и крестьянин молча уставились на Мурата. Коков нахмурил брови; кажется, он догадался, на что намекает Северный Чапай. Но он не успел и слова молвить, как Мурат приступил к расспросам горца:
- Значит ты отсюда родом?
- Да, - кивнул головой крестьянин.
- Ив лесу бывал?
- Бывал.
- А звать тебя как?
- Керим я…
- Скажи, дорогой Керим, в этом лесу много родников?
- В лесу? - он задумался. - Сам ни одного не видал и не помню, чтоб кто-то из земляков наткнулся на него… Но наверняка сказать не могу…
- Сами уточним, - сказал Мурат и задал очередной вопрос. - А по ту сторону горы река имеется?
- Это уж точно знаю: нет там реки! Только после ливня поток сбегает, и опять кругом сушь.
- Спасибо, уважаемый Керим, ты нам здорово помог, - пожал крестьянину руку Мурат.
- Я всегда рад помочь добрым людям, - гордо кивнул головой горец и, прижав ладонь к груди, неторопливо, с чувством собственного достоинства повернулся и пошел в сторону аула.
- И чем он тебе помог? - недоумевая, Коков пожал плечами. - Бестолковый человек.
- Он обременен другими заботами, - возразил Мурат. - Твои дела для него так же странны, как его заботы - для тебя. И он сейчас идет и думает о том, как бестолковы мы…
…Уточнить, есть ли в лесу родник, Мурату удалось легко. Милиционерам он запретил показываться вблизи леса. Сам безоружный, сел на коня, не взял ни винтовку, ни шашку. Только кинжал прихватил. Лес тянулся по берегу версты четыре. Мурат двигался по дороге вдоль реки параллельно лесу. Глядя на него, можно было подумать, что горец едет по своим нехитрым будничным делам или к другу-кунаку. Конь шел медленно, Мурат ни разу его не пришпорил. Всадник то и дело позевывал: ни дать ни взять горец, который вчера долго сидел на кувде, изрядно попивая араку и вдоволь закусывая мясом и сыром. И невдомек было, что он внимательно всматривался в тот берег, боясь прозевать любой ручеек, стекающий с лесистого склона горы… Добравшись до места, напротив которого лес внезапно убегал вверх, всадник вдруг о чем-то вспомнил, стал торопливо шарить по карманам. Он явно что-то забыл, без чего дальнейший путь становился бессмысленным. Огорченный, он повернул коня в обратном направлении и в сердцах огрел его плетью так, что тот стремглав поскакал к аулу…
Взбешенное от столь непривычного с ним обращения животное в несколько минут вынесло всадника к обрыву, в низине которого жались к лошадям посиневшие от холода милиционеры. Лошади, фыркая, тянулись к редкой прошлогодней травке, притаившейся меж камней… Мурат, довольный проведенным осмотром, спрыгнул на землю, поискал в кармане трубку, набил ее табаком, раскурил и только после этого произнес:
- В этом лесу бандиты или нет, покажет сегодняшняя ночь.
- Вы уже назначили им место встречи? - усмехнулся Солтан.
- Да, - серьезно подтвердил Мурат, - теперь я знаю два места, куда они ночью спустятся. Нельзя им не спуститься: коней поить нужно. Да и самим без воды как обойтись? Для спуска удобны только две ложбины, но одна из них совсем без следов. Наша беда в том, что подобраться к водопою трудно. Днем дорога ими наверняка просматривается. Ночью же из-под ног побегут камни. Да и пересечь в такой холод бурные воды Ардона - сложно…
- Какой же выход? - спросил Коков.
- От леса до воды метров сорок. И если учитывать, что им придется карабкаться вверх, то ясно: времени у нас достаточно, чтоб перестрелять их, если не сдадутся и попробуют бежать…
- Но как мы увидим их в темноте? - поинтересовался Тимур.
- Есть старинный способ, - кивнув милиционеру, мол, дельный вопрос задал, Мурат продолжил, - но придется идти в аул и просить там арбу с сеном…
- Возьмем. Под расписку, - успокоил Коков и улыбнулся. - На слово арбу не доверят…
* * *
…Им понадобилось четыре часа на то, чтобы приготовиться тс ночной засаде. В первых трех хадзарах, во дворах которых находились арбы, хозяева наотрез отказались их дать. Первый заявил, что сам собирается сегодня же отправиться в долину, второй сослался на неисправность, третий - конопатый горец - возмутился.
- Расписка? Зачем она мне? По судам ходить с ней? Мне еще этого не достает! Хватит с меня и других забот. Хотите получить арбу с сеном - платите и за арбу и за сено! Сполна!
- Враг ты! - обиженный его недоверием рассвирепел Коков. - Из тебя так и прет старорежимная гниль. А того не желаешь понять, что мы спасаем тебя от бандитов! Завтра нагрянут - за помощью к нам прибежишь, я уж тогда тебе кое-что напомню…
- Ко мне бандиты?! - изумился конопатый. - Да в своем ли ты уме? Что они у меня в доме найдут? Раньше - могли, а сейчас? Всего, всего, что было, не стало. Благодаря таким вот как ты начальникам. Так что бандиты теперь мне не страшны… Приедут - сам распахну ворота: пусть поищут богатство..
- Коня угонят, - предостерег Тимур.
- Коня? - задохнулся от смеха конопатый. - Три года как продал его… Чтоб вам не достался!
- Так зачем же тебе арба? - еще сильнее разгневался Коков.
- А пусть стоит, - наслаждался его бешенством хозяин дома. - Моя арба: хочу даю, хочу - нет… Теперь тебе и продавать не стану…
- Ах ты подлец! - рука Кокова привычно рванула из ножен шашку. - Издеваться над народной властью?!
Солтан и Тимур успели перехватить руку, повисли на плечах командира…
Когда они тесной группкой, успокаивая на ходу Кокова, направились вдоль выстроившихся хадзаров аула, Мурат решительно произнес:
- В следующем доме я буду говорить…
Приметив арбу за забором, Мурат энергично постучал по калитке. Хозяином хадзара оказался Керим. Увидев его, вынырнувшего из низеньких дверей, Коков огорченно чертыхнулся, а Мурат, наоборот, широко улыбнулся и, сделав вид, будто они именно его и искали, обрадовано сказал:
- Уважаемый Керим, боялся, что не окажешься ты дома…
- Я же домой шел, - польщенный таким вниманием, горец бросился открывать калитку.
- Спасибо за данные о лесе - верными оказались.
- Я тот лес еще в детстве облазил, - довольно улыбнулся Керим. - И зверей не боялся…
Жил он бедно. Арба была, пожалуй, его единственным богатством. Но без нее было не обойтись, и Мурат сказал:
- Опять твоя помощь понадобилась… Ты уж извини, Керим, больше в вашем ауле нет у нас знакомых.
- Чего уж там, - добродушно махнул рукой крестьянин. - Все, что смогу, сделаю для тебя, дорогой…
- Арба твоя нужна.
- Вот эта? - Керим сделал щедрый жест рукой. - Пожалуйста!
- Она может пострадать, - предупредил Мурат.
- А-а! О чем разговор?! Новую сделаю. На что руки нам, если арбу не сделают?
- Нам и сено нужно. Не позволишь ли заполнить арбу?
- Вон сено, - показал крестьянин на полуразвалившийся сарай и направился туда, подхватив на ходу вилы, прислоненные к стене, с силой воткнул их в скирду. - Сейчас накидаю.
Мурату и милиционерам было неловко стоять в стороне и смотреть, как Керим расторопно укладывает в арбу сено.
- А других вил у тебя нет? - нетерпеливо спросил Мурат.
- Э-э, отстань, - шутливо замахнулся на них вилами крестьянин. - Гостю в доме осетина не положено работать… Через три минуты арба будет полна сена…
Коков обернулся к милиционерам:
- Чего стоите? Сходите за лошадьми и одну запрягите в арбу… Твою, Тимур…
- Погодите, - вмешался Мурат. - Наших лошадей нельзя. Вдруг они все здесь уже изучили и знают, у кого какая лошадь. Никого из нас не должны видеть на арбе. Попросим нашего друга Керима доставить арбу на место. Естественно, у тебя, дорогой, должна быть запряжена твоя собственная лошадь. Остановишь арбу напротив того места, где удобный спуск из леса к водопою. Не волнуйся, Керим, ничего с тобой не случится. Мы с Тимуром будем рядом - спрячемся в сене. Вы, товарищ Коков, и Солтан, с приближением темноты проберетесь к нам и заляжете слева, там достаточно камней, они вас прикроют. Никаких действий никому не предпринимать, пока я не скомандую. Ясно?
Тимур и Солтан переглянулись. Вроде у них есть свой командир. Как он посмотрит на то, что приказы стал отдавать Мурат? Коков хмуро глядел куда-то вдаль. И ему было не по "себе от того, что он как бы передавал своих подчиненных в руки нестроевого человека и сам оказывался в роли рядового милиционера. Но он пересилил себя и твердо произнес:
- Мне нравится твой план, Северный Чапай, - он подчеркнул его партизанскую кличку, как бы говоря этим, что только прежние подвиги Мурата заставляют его смирить свое честолюбие. - Ты его придумал, ты и командуй. Но и ответственность за исход операции полностью на тебе, - он обернулся к крестьянину. - Ты доставишь арбу на нужное место?
Хозяин охотно согласился. Через полчаса колеса арбы застучали по дороге. Керим оказался человеком смекалистым, с выдумкой. Услышав за спиной шепот Мурата: "Через десяток: метров остановись", - он дернул лошадь вправо, чтоб со стороны леса впечатление было такое, будто правое колесо затрещало и ободок отскочил.
- О-о, аллах! - громко застонал, зажаловался на свою судьбу Керим. - Тпру, черт! Опять то же самое колесо! - спрыгнув на землю, он забегал возле него, попытался приподнять арбу, так что она заходила из стороны в сторону. Потом постоял, задумчиво и огорченно поглядывая на колесо, и, вздохнув, отпряг лошадь, сел на нее и поскакал назад, к аулу…
- Молодец, Керим! - восхитился Мурат, прикинув, что теперь, при нынешнем положении арбы, не придется тратить драгоценные секунды на то, чтобы повернуть ее задом к обрыву, - и спросил Тимура: - Не мерзнешь?
- Сбоку поддувает, - признался тот.
- Можешь подтянуть к себе бурку. Но осторожно, без рывков - из лесу могут следить… Приподними сено рукой…
Погода была мерзкой. Сырость, окутавшая ущелье, проникала и сквозь толщу сена. Капли, похожие на мокрые снежинки, тяжко опускались на землю. Бурка Мурата не могла укрыть разом двоих. Мешковина, которой Керим заботливо устлал дно арбы, отдавала холодом.
- Нам еще ничего, - прошептал Тимур, - Кокову и Солтану под открытым небом тяжелее придется.
- И в лесу не укрыться от сырости, - напомнил Мурат в тихо засмеялся. - Пусть тебя это утешает…
Когда стало смеркаться, послышался топот. Он с каждой, секундой становился все громче и громче.
- Знакомый конь, - забеспокоился Мурат и осторожно раз двинул перед глазами сено.
Конь поравнялся с арбой и промчался мимо. Мурат успел разглядеть и лошадь, и всадника.
- Вот бесенок! - рассердился он. - И кто его пустил сюда?!
- Кто это? - поинтересовался Тимур.
- Племянник мой, Хаджумар. Со второй моей винтовкой прискакал. Помогать нам… - он сердился, но в голосе его поневоле звучала горделивая нотка, вот, мол, какой у меня племянник. - Почему Коков не перехватил его у аула? Почему разрешил сюда скакать!
- Может, не успел остановить?
- Должен был успеть, - отрезал Мурат. - Такие нелепости могут только насторожить бандитов и провалить засаду.