* * *
Чарли, положив Джека в больницу, решил остаться в городе, так как очень беспокоился за своего друга. Его не пускали в палату, и он целыми днями сидел в приемной, стараясь поймать хоть кого-нибудь, и разузнать последние новости о больном. Как-то утром сиделка сказала Джеку, что Чарли шлет ему привет. Джек разволновался. Ему казалось чистейшим безумием сидеть без дела в приемной, когда надо работать на плантации. Он упросил сиделку спуститься вниз и передать Чарли, чтобы тот отправлялся на ферму. Чарли послушался и уехал. Но работа на плантации скоро окончилась, и он, получив расчет, снова вернулся в город. Тогда Джек прислал ему приказание - немедленно ехать на север. Нечего сидеть сложа руки, когда проклятая скарлатина должна съесть чуть ли не все их сбережения.
Чарли уехал на север, а Джек начал поправляться. От спокойной и сытой жизни в больнице силы его быстро восстанавливались. Мало того, он почувствовал, что полнеет. Эта полнота прямо удручала Джека. Он понимал, что это их будущая ферма откладывается в его теле в виде жира, и страшно нервничал. Вместо того, чтобы спокойно сидеть в кресле, он ходил по комнате и стонал. Ведь каждый день в больнице снимал с их счета четыре доллара, целых четыре доллара!
Джека выпустили из больницы к тому времени, когда Чарли уже успел устроиться на севере. Он прислал подробное письмо с извещением, что местечко найдется и для Джека. Перед отъездом Чарли оставил Джеку в больнице пятьдесят долларов и теперь просил, приятеля непременно ехать с билетом, чтобы не подвергать себя лишней опасности.
Но Джек и не подумал брать билета. Он решил, что в ближайшие пол года должен возместить всю сумму, потраченную на больницу. Именно с билета он и начал экономить.
Но все-таки он потерял много сил за время болезни. Только с большим трудом ему удалось пристроиться под вагоном и проехать один перегон. На остановке кондуктора погнались за ним, он побежал и упал. Его схватили и передали в руки полицейского.
Несмотря на просьбы и объяснения Джека, полицейский загнул ему руку на спину и повел в участок. В этом участке Джеку пришлось провести ночь, первый раз за время пребывания в Америке.
Утром судья выслушал полицейского и, узнав, что Джек русский, нашел в его преступлении признаки сопротивления полиции. Он приговорил, Джека к штрафу в сто долларов, с заменой штрафа, в случае несостоятельности, арестом на месяц. Случай несостоятельности был налицо, и Джека отправили для отбытия наказания обратно в город Петерсбург, где он за день перед тем лежал в больнице.
Джек ехал в вагоне с полицейским и думал только об одном, как бы удрать. Но в пути это ему не удалось. В городе же думать о бегстве было уже невозможно: полицейский шагал рядом с ним, держа в кармане заряженный револьвер.
Этот путь в тюрьму был одним из горчайших моментов жизни Джека в Америке. Тюрьма казалась ему более страшной, чем больница. Правда, платить за нее не надо. Но он, окончательно выздоровевший, должен провести в ней тридцать суток под замком, вместе того чтобы работать! Иными словами, зимний сезон для него потерян.
Впервые по пути в петерсбургскую тюрьму Джек пришел к мысли, что собственной фермы у него никогда не будет. Жизнь устроена так, что даже самые законные мечтания встречают на своем пути непреодолимые препятствия. Джеку показалось даже, что он открыл новый экономический закон: цены на землю в Америке стояли такие, что уборочные рабочие не могут делаться хозяевами. А раз так, то гнаться за фермой - просто значит обманывать себя.
- Все кончено! - сказал Джек громко, когда ворота тюрьмы щелкнули за его спиной своими железными зубами.
И внутри его какой-то голос повторил:
- Да, конечно, Джек. Все кончено!
Глава девятая
ЧЕМУ МОЖНО НАУЧИТЬСЯ В ТЮРЬМЕ
ПО АМЕРИКАНСКИМ тюремным обычаям Джеку остригли голову под три нуля, заставили его принять горячую ванну и голышом, в одних башмаках, отправили в цейхгауз. Там ему была выдана полосатая арестантская одежда.
Во время всех этих процедур Джек держал бывшие у него пятьдесят долларов под языком. Он боялся, что у него отберут эти деньги. Но все прошло благополучно. Вслед за надзирателем Джек направился по коридору, к назначенной ему камере. Запирая за ним дверь, надзиратель сказал, что на сегодня он освобождается от работы. Но с завтрашнего дня он будет назначаться в наряд, вместе с остальными арестантами.
Камера, предоставленная Джеку, была не велика, с одним квадратным окошком на порядочной высоте. За время своих скитаний по Америке Джеку приходилось видеть помещения и похуже, поэтому он не испугался камеры. Вдобавок, там уже оказался один заключенный, так что и одиночества не предвиделось.
Когда Джек вошел, товарищ его по камере лежал на полу и разговаривал сам с собой. Они сейчас же познакомились. Арестант назвался Томасом Кроппером, безработным слесарем.
Кропперу было сорок лет, но на вид ему можно было дать и все пятьдесят. Его вымотала работа "рационализированных" заводах. Он кратко познакомил Джека с тюремными порядками, а потом деликатно поинтересовался, за какую провинность попал Джек в петерсбургскую тюрьму. Джек с полной искренностью рассказал свою историю. В отплату за это Кроппер рассказал свою. Он был осужден на два месяца заключения за ночевку под открытым небом в черте города и попытку бежать от полиции.
После обмена биографическими справками заключенные заговорили на общие темы. И тут Джек увидел, что на свете бывают люди поумнее, чем он с Чарли. Тяжелая работа в полях и в лесу оставляла ребятам мало времени для чтения. Если им и приходилось читать, то только дешевые книги о сыщиках и золотоискателях. Кроппер был другого поля ягода. Он знал не только то, что печатается в газетах, но и то, чего там не печатается. Когда вечером, в первый день заключения, Джек рассказал ему о своем плане скопить деньги на ферму, Кроппер захохотал. Он смеялся долго, размахивая руками, а потом заявил, что в Америке честным путем этого сделать нельзя.
Джек начал с жаром доказывать, что можно, но Кроппер заткнул ему рот вопросом:
- Ну, скажите, сколько денег накопили вы оба за пять лет?
- Сейчас у нас пятьдесят долларов. Но иногда доходило до трехсот.
- Хорошо. Сейчас у вас пятьдесят долларов. А вам нужно четыре тысячи. Значит, вам придется еще попотеть четыреста лет.
Джек возразил на это, что им не везло все время, но в будущем непременно повезет. В ответ Кроппер насмешливо засвистел. Джек пригорюнился, так как, в сущности говоря, Кроппер повторил его собственные мысли. Ведь он сам, шагая по Петерсбургу с полицейским, пришел к заключению, что фермы у него не будет никогда.
Вдруг Кроппер опять громко засмеялся.
- Стойте, стойте, Джек! - заговорил он. - Ведь вы мне сказали в начале нашей беседы, что вы русский?
- Я и теперь от этого не отказываюсь.
- А ну, скажите мне что-нибудь по-русски.
- Дом, - сказал Джек. - Земля, вода, дождь, яблоки…
- Довольно, Джек. Я извиняюсь перед вами. Я совершенно упустил из виду ваше происхождение. Теперь я готов поверить вам, что ферма у вас будет гораздо раньше четырехсот лет.
- Почему вы теперь так думаете?
- Он еще спрашивает! Хорош русский, нечего сказать. Да разве вы не знаете, что в России была революция?
- Прекрасно знаю. Но что из этого следует?
- Очень многое, дружище. За каким чортом вам выбиваться из сил в Америке! Ведь вы же имеете возможность получить землю бесплатно, когда угодно…
- Землю? Бесплатно? Сорок акров с водой?
- Ну, конечно, что-нибудь в этом роде.
Джек никогда ничего не слыхал о бесплатных фермах. Поэтому он близко подошел к Кропперу и испуганно спросил:
- Каким же образом можно получить бесплатную ферму?
- Да очень просто: после революции в России раздают землю задаром.
Джек недоверчиво покачал головой:
- Наверное какие-нибудь солончаки или пески?
- Да ничего подобного, жирнейший чернозем! Прямо как черная икра, которую в Нью-Йорк привозят с Волги и продают по двадцати долларов за жестянку. Намазывай на хлеб и ешь за обе щеки. В России почвы, лучшие в мире. И пахотной земли там в десять раз больше, чем во всех наших штатах. Большевики передали все поля, все леса, все луга трудящемуся народу. Купить земли там нельзя, а кто хочет работать, просто подними руку. Ему сейчас же отведут участок, и пожалуйте в поле. Хо-хо… Вы думаете революция это шутка? Ошибаетесь. Ведь ее и устраивают только для того, чтобы жизнь стала легче нашему брату…
Эти слова Кроппера потрясли Джека. Он прекратил разговор и лег. Час или два он пролежал с открытыми глазами, напряженно думая. Потом вдруг вскочил с койки и прошелся по камере. К этому времени Кроппер уже спал.
- Кроппер! - сказал Джек. - Кроппер, проснитесь.
- А? Что?
- Кроппер, сколько стоит проезд до России?
- Я думаю, что больше ста долларов. Но теперь из Нового Орлеана и Бостона везут тракторы и хлопок в русские порты. Если пристроиться на пароход, то на проезде можно даже кое-что заработать…
Джек сел на койку и начал что-то считать по пальцам. Немного погодя, окончательное решение созрело в нем: он должен немедленно ехать в Россию, получить там кусок земли, а потом выписать Чарли и начать такую работу, что небу станет жарко.
Кажется, в первый раз за все время пребывания в Америке Джек порадовался тому, что он русский. Он начал тихо шептать русские слова; оказалось, что он помнил почти все. И фразы у него составлялись. Да, конечно, он сумеет объяснить по-русски, что ему нужна земля, и сумеет доказать, что он русский и имеет право на землю. Больше думать было не о чем. Он едет в Россию, это решено!
* * *
Месяц в тюрьме прошел для Джека, как самая страшная пытка. Дело не в том, что его заставляли работать в тюремных мастерских, вертеть в прачечной стиральную машину и мыть полы холодной водой. Все это он проделывал без особого отвращения. Пытка заключалась в том, что драгоценное время текло непроизводительно. Узнав, что в России можно бесплатно получить ферму, Джек лишился покоя. Ему все казалось, что он из-за месячной проволочки может опоздать. А вдруг закон о земле будет отменен? Или введут какие-нибудь ограничения? И Джек сгорал от муки в тюрьме, бегал по камере, а когда засыпал, то стонал и плакал во сне.
Его уже теперь не удовлетворяли разговоры с Кроппером. У слесаря были только самые общие представления о русской революции. Он знал, что русские рабочие выгнали своих капиталистов вон из страны и образовали рабочее государство. Потом началась война со всем миром, русские победили, долго голодали, а теперь поправляются.
Джек напрягал память, желая увязать то, что он видел в России, с рассказами Кроппера. Он помнил, что война действительно была. На его глазах сгорела деревня Починки, и в огне погибла его семья. Он помнил, что во время проезда по Сибири на станциях стояли войска разных национальностей, и люди говорили о наступающих большевиках. Тогда он плохо разбирался во всем этом. Но теперь каждый клочок воспоминаний, подтверждавший слова Кроппера, вызывал в нем радость. Да, конечно, в России все именно так, как рассказывает слесарь!
Сибирь выплывала в его памяти, как огромная лесистая страна, где земли бесконечно много, а людей совсем мало. Вероятно, большевики и раздают сибирские земли. Надо ехать в Россию, и как можно скорей. Нельзя терять времени… Нельзя…
Но дни в тюрьме тянулись очень медленно, как серые коровы, выходящие из хлева на ферме в Канзасе. Не было сил, чтобы поторопить их. И Джек по вечерам прислонялся головой к стене и тихо выл от тоски, как волк, попавший в капкан.
Глава десятая
ДЖЕК КОНЧАЕТ РАБОТУ В АМЕРИКЕ
НО ВОТ месяц кончился.
Джек простился с Кроппером, которому оставалось отсидеть еще неделю. Слесарь дал ему свой адрес на отделение профессионального союза и просил непременно писать из России. Джек обещал.
В тот же вечер Джек отправился на север.
Он даже купил себе билет, так как рисковать ему теперь не хотелось. Был уже декабрь месяц, и Джек понимал, что именно зимой надо приехать в Россию, чтобы подготовиться к пахоте. Вот почему он ехал не только с билетом, но даже в скором поезде.
Чарли в это время переживал тяжелые дни. Он думал, что Джека нет больше в живых. Он телеграфировал в больницу, желая узнать, скоро ли выпишется его приятель. Из больницы ему ответили, что Джек давно выздоровел и уехал. Чарли и в голову не приходило, что Джек мог попасть в тюрьму. И он жил в тоске, отгоняя от себя мысль о смерти Джека. Но эта проклятая мысль по ночам лезла в голову и не давала Чарли спать.
Невеселый был этот месяц.
* * *
Джек приехал на место работ Чарли днем, когда тот уже ушел в лес. Узнав, где именно работает Чарли, Джек отправился к нему прямо по лесу, по снегу. Пока он искал приятеля, время подошло к обеду. Но это не смущало Джека. Он рассчитал, что это даст возможность Чарли получить заработок за полдня.
Чарли обмерял бревна у рельсового пути, когда Джек его заметил.
- Эй, Чарли! - закричал он. - Кончай работу на сегодня.
- Джек, дружище… Значит, ты жив? Какого же ты чорта не написал ни словечка?
По серьезному и даже торжественному лицу Джека Чарли понял, что сейчас ему будет сообщена удивительная новость. Но такой новости он все-таки не ожидал. Еще бы! Ведь Джек подошел близко к нему и твердо сказал:
- Ну… Через месяц у нас будет своя ферма, бродяга!
При этом ударил его рукой в грудь.
Чарли присел от удара, от удивления, от восторга.
- Сорок акров с водой?
- Именно.
Чарли побледнел.
- Ты, конечно, шутишь, Джек?
- Нет.
- Что же ты делал этот месяц в таком случае? Говори. Ты нашел деньги? Да ну, говори же скорей, где ты был!
- Только в тюрьме, Чарли. Именно там я нашел то, что нам надо.
Вечером приятели решили, что Джек не будет наниматься на работу в лесу. Он употребит оставшиеся доллары на проезд до Бостона и оттуда с первым же пароходом отправится в Россию. Там получит землю, по возможности ближе к городу и шоссе. По получении земли сейчас же телеграфирует Чарли.
До присылки этой телеграммы Чарли продолжает работать в лесу и копить деньги. Затем он закупает все, что нужно для хозяйства в России, семена, мелкие инструменты, руководства и выезжает, не медля ни минуты. Если все произойдет именно так, можно будет поля засеять уже этой весной, а к осени снять урожай. Иными словами, собственная ферма у ребят будет через несколько недель.
Чарли был почти на год старше Джека, но он в многом ему подчинялся. Джек всегда рассуждал и действовал обстоятельнее, может быть потому, что провел свое раннее детство не в скитаниях, а среди расчетливых крестьян. Против нового проекта Джека Чарли не нашел никаких возражений. Он даже не обмолвился словечком о том, что их будущая ферма переносилась в другое полушарие, за тридевять земель. Чарли не обратил никакого внимания на эту мелочь. Ведь он прекрасно знал, что земля везде одна, и везде одинаковы яблоки, молоко и пшеница. Везде надо засучивать рукава повыше и работать до седьмого пота, чтобы снять урожай. А раз так, тоне все ли равно, в каком полушарии будет ферма!
Только перед самым прощанием Чарли спросил Джека:
- А ты не подведешь меня, дружище? Не забудешь обо мне, когда сделаешься самостоятельным фермером?
- Ты с ума сошел, Чарли, - ответил Джек. - Мало мы с тобой поработали вместе в Америке, что ли? Когда я забывал тебя?
- Но ведь Россия очень далеко, Джек. А ты не написал мне письма даже из Петерсбурга. Знай, если ты меня забудешь, я перестану верить в дружбу навсегда.
- О дружбе мы поговорим с тобой в России, старик, на собственной ферме, у камина. А пока пиши мне письма как можно чаще о своей работе. В тот же день, как я обоснуюсь, ты получишь адрес телеграфом.
Глава одиннадцатая
НА РОДИНУ, ЗА ЗЕМЛЕЙ
ДЖЕК ПРИЕХАЛ в Бостон с одним намерением, - как можно скорей устроиться на пароход, идущий в Европу. Конечно, ему больше хотелось бы ехать без пересадок до какого-нибудь советского порта. Но он знал, что пароходы в СССР ходят не часто, а потому был готов помириться и на всяком другом суденышке, которое перетащило бы его через океан.
Джек потолкался в порту два дня и совершенно случайно узнал у шкипера, что в Нью-Йорке грузится хлопком пароход "Мэллоу" прямого рейса до Мурманска. Само собой разумеется, что в тот же день вечером Джек оказался в Нью-Йорке.
Отыскать нужный пароход Джек сумел легко. Гораздо сложнее было на него устроиться. До этого Джек ездил зайцем только на поездах, а потому имеющийся у него опыт здесь пригодиться не мог. Джек придумывал разные хитрости, чтобы попасть в трюм, но ничего не получалось. Только накануне отплытия он познакомился в кафе с тремя кочегарами с "Мэллоу" и тут же решил, что искренний рассказ о всей его жизни поможет ему. Он заказал кофе на четыре персоны и долго рассказывал кочегарам свою историю.
Расчет оказался правильным, - ребята заинтересовались Джеком. Особенно им понравилось в его рассказе то, что Джек русский и теперь пробирается на родину за землей. Посовещавшись немного, они спросили, какими средствами он располагает. Узнав, что двадцатью долларами, они сообщили ему, что его дело в шляпе. Оказалось, что у кочегаров было несколько способов перевозки безбилетных пассажиров через океан.
На этот раз было условлено, что к моменту отплытия парохода не явится Джон Клуб, кочегар с наростом на лице. Товарищи в последнюю минуту подсунут на его место Джека, как достойного заместителя. За это Джек должен передать Клубу двадцать долларов. Эти деньги кочегар употребит на удаление нароста с лица в хирургической лечебнице. При этом Клуб рассчитывал, что хирург выдаст ему удостоверение о сильной потере крови, и это поможет ему впоследствии оправдать свое неприбытие на пароход. Помимо этих двадцати долларов, Джек должен был передать Клубу через товарищей весь его заработок за время рейса. Таким образом Джеку предоставлялся за двадцать долларов проезд в одну сторону и питание.
С первых же дней работы в кочегарке парохода "Мэллоу" Джек понял, что Клуб, оставшийся на один рейс в Нью-Йорке, сделал хорошее дело. Кочегары работали в густой угольной пыли и в такой жаре, что воду приходилось пить целыми ведрами. Вся эта вода сейчас же выходила в виде пота через поры кожи, и тело покрывалось липкой черной грязью. Работа продолжалась беспрерывно четыре часа. Затем кочегары мылись под душем, закусывали и четыре часа отдыхали. Затем снова выходили на работу. После второй порции работы полагался отдых: двенадцать часов для сна.