Глава пятая
§ 14. Встреча с персидскими посланцами
Александр теперь и один был посылаем укрощать то там, то здесь возмущавшиеся города, что делал он успешно или мирным путем, благодаря своей мудрости, или оружием, благодаря своей храбрости. Возвращаясь домой после одного из таких усмирений, он увидел на широком зеленом лугу палатки каких-то людей, ходивших поодаль в длинных одеждах и широких головных уборах. Ему доложили, что это посланные персидским царем Дарием собирать дань с греков. Не отвечая, Александр подскакал к высокому персу с крашеною бородою и крикнул:
– Вы собираете дань царю Дарию?
– Да, господин, – отвечал спрошенный.
– Так вот я, Александр, сын Филиппа, короля Македонского, говорю царю Дарию: невместно эллинам варварам дань платить; пока отец один был, волен был делать, что хочет, но со мною дело иначе надо вести. Не только дани вам я не дам, но и что переплачено, назад верну.
И Александр, подняв руку к солнцу, клялся богами, меж тем как персидский художник спешно на серебряной доске нежными красками делал изображение златокудрого принца, чтобы отвезти царю в далекий Вавилон.
§ 15. Смерть Филиппа
Между тем в столице Филиппа было неспокойно и тревожно. Павзаний, Фессалоникийский правитель, составил заговор против короля, желая насильно овладеть Олимпиадой, которой, несмотря на ее лета, он уже давно досаждал своею любовью. И в один дождливый день, когда король отправился в театр без королевы, Павзаний и его приспешники, наполнившие почти наполовину места, ближайшие к царскому, решили нанести свой удар. По данному знаку юноша, державший опахало за Филиппом, вдруг, обнажив свой меч, поразил короля в плечо, меж тем как одна часть заговорщиков с Павзанием бросилась к помещению Олимпиады, другие же рассыпались по городу, ища своих сторонников и подстрекая равнодушных граждан кричать: "Да здравствует король Павзаний, смерть египетскому ублюдку!" Отбиваясь от наступавших злодеев, друзья с трудом пронесли раненого короля во дворец. На улицах, несмотря на дождь и сумерки, завязались схватки, как вдруг пронзительные звуки трубы возвестили прибытие Александровых войск, к радости верных и трепету изменивших граждан. Быстро промчался он ко дворцу, оставя войско справляться на улицах. Быстро вошел в спальню матери, он увидел королеву в объятиях Павзания, безумно ее целовавшего. Крики Александра, не смевшего пронзить копьем насильника из опасности поранить мать, не достигали ушей исступленного правителя. Все крепче сжимая одною рукою королеву, другою пытаясь сорвать тяжелые темные одежды, он повалил Олимпиаду на пол, уронив высокое кресло и не выпуская своей добычи.
"Рази, сынок, рази, не бойся! и меня! не щади мою грудь, вскормившую тебя!" – вопила королева из-под неистового любовника. Ринувшись, Александр за шиворот оттащил полуобнаженного, ничего в страсти не сознающего Павзания и, вонзив копье в голый живот, повернул раз, и два, и три, так что тот взвыл, как бык, шаря руками теплые груди возлюбленной. Олимпиада, завернувшись в полог, трепанная, кричала: "Не добивай! к отцу веди его – там убьешь!" – "Так, королева", – воскликнул сын и поволок полуживого Павзания с высокой лестницы за ноги. В комнате короля было темно и пахло зельями; на стук вошедшего принца Филипп открыл глаза, но снова тотчас завел их. Александр подошел к постели, поцеловал руку короля, тихо сказав: "Это я, батюшка, вот враг твой, отмсти!" Глаза Филиппа заблестели, и, взяв поданный сыном нож, он слабой рукою вонзил его в полумертвого вассала. Потом, закрыв глаза, улыбнулся и, сказав сыну: "Боги тебя хранят. Я умираю отмщенный", вздохнул в последний раз. Поднеся зеркало ко рту короля, принц ждал несколько минут, потом, перешагнув через труп Павзания, распахнул окно на темную площадь, где под дождем чернели ждущие толпы, и громко крикнул: "Король Филипп умер отмщенный!" – и громкий клик донесся из темноты: "Да здравствует король Александр!" – меж тем как зарево от зажженных бунтовщиками предместий румянило густые тучи.
Конец первой книги
Книга вторая
Глава первая
§ 16. Вступление на престол
Александру минуло 18 лет, когда он вступил на отцовский престол. Проведя надлежащее время в трауре и другое в пышных торжествах коронования, новый король созвал все войска и полной огня речью убеждал их сбросить персидскую власть. Он собрал юношей со всех городов, раздавая им оружие из открытых арсеналов, не забывая и ветеранов, как опытных советников в боях.
§ 17. Греческие походы
Подсчитав свое войско, Александр, раньше чем двинуться на варваров, отправился, оставив на это время правителем за себя Антипатра, на греческие города, отложившиеся тогда от него, чтобы не оставлять врага в тылу. Особенным упорством в непризнавании нового властителя отличались Фивы, которые Александр и разрушил до основания, пощадив только дом славного Пиндара, слагателя од. И царь велел своим флейтщикам и тимпанникам громко играть победные, песни, когда разоряли стены, созидавшиеся при музыке Амфиона. Закрепив свою власть в Греции, вождь через Македонию направился к Геллеспонту, чтобы перейти в Азию. Попутные города встречали его с открытыми воротами, увенчивая победительного царя венками. Персидские разведчики у моря, видя Александрову переправу, бросились доносить царю Дарию, что "бесноватый" перешел Геллеспонт; Дарий, занятый в это время игрою в шахматы, спутал рукою все фигуры, велел высечь сторожей и стал собирать войска. Рати встретились у реки Граники свежим утром, когда солнце еще не всходило. Греческие всадники не решались вступить в неширокую, но быструю речку, обмениваясь только стрелами и ругательствами, далеко разносившимися; тогда Александр сам первым ринулся на своем Букефале в стремительный поток, увлекая за собою и войска.
Одержав победу над персами, Александр прошел Ионию, Карию, Лидию, Фригию, Памфалонию, забрал царские сокровища в Сардах и через Апантус направился в Сицилию, откуда достиг Италии. Воеводы этой страны выслали навстречу герою Марка с жемчужным венцом и дарами. Взяв у них воинов на подмогу, снова сел король на свои ладьи и дальше поплыл по открытому морю.
§ 18. Утверждение в божественном происхождении
Александру не давала покою мысль о его происхождении, но никому не поверял он заботы, ни даже другу своему Гефестиону. Однажды, не спав всю ночь, легкой дремой забылся король под утро, – и видит, будто воочию, бог Аммон обнимает королеву Олимпиаду, сладко в уста ее целуя, и говорит к нему, Александру: "Не бойся, чадо, я – твой отец". Когда, проснувшись, король вышел на палубу, будто солнце, сияло его повеселевшее лицо. Друг спросил: "Что с тобою, король, сегодня?" Важно обнял его Александр и, лобзая, промолвил: "Целует тебя сын Аммонов!" А вдали из зеленого моря все ближе и ближе желтели плоские пески, и чайки кружились над кораблем короля. Так они прибыли в Египет.
Глава вторая
§ 19. Основание Александрии
Александр новым видением был извещен, что на этой земле должен быть основан новый город, там, где остановится пораженной первая дичь или зверь. Удалившись от моря с немногими спутниками, король долго искал взором птиц или животных, но все было пусто в тростниках и мелких кустах, только лужи от недавнего половодья блестели на жарком солнце. Стрелок ехал рядом, имея стрелу наготове. Вдруг сдержанный крик возвестил желанную встречу и, раздвигая камыш, показалась белая как снег лошадь, с белым же рогом на лбу. Она так быстро скрылась, что могла считаться видением. Александр, Гефестион и лучник устремились за чудным зверем, шурша по гибким болотным травам, влекомые то появлявшимся, то исчезавшим единорогом. Первая и вторая стрелы не достигли цели, упавши в плоские озера. Наконец они выехали на открытое песчаное место, посреди которого рос куст смородины на болотце. Лошадь стояла прямо против короля и ржала умильно. Александр, выхватив у подоспевшего отрока лук, поразил в лоб чудесного зверя, который тотчас исчез. Там македонец молился под ясным небом, пока не подоспели войска с военачальниками. Тотчас отмерили площадь будущего города и направились вверх по реке, между тем как Гефестион с частью войска остались нанимать туземцев обжигать кирпичи и наскоро делать временные землянки из ивовых прутьев и глины для рабочих и их семейств.
§ 20. Оракул Сераписа
К вечеру король достиг островка, где находился заброшенный храм посреди нескольких лачуг. Никто из жителей не знал, кого изображает статуя прекрасного мужа из черного камня. Жрец сам в точности не мог этого объяснить, но едва только Александр переступил порог святилища, как голос раздался:
Трижды блажен Александр, Сераписа храм посетивший, Город великий создав, гроб себе славный создашь.
§ 21. Александр в Египте
Египтяне встретили Александра ликованьями и торжественными процессиями. На берег реки вышли вереницы отроков и девушек, жрецы в завитых париках, далеко пахнущие мускусом, иерофоры с изображениями богов под видом всяких животных и толпы черных загорелых туземцев. Короля короновали в древнем храме двойным уреусом и повели по гробницам фараонов. Войдя в одну из усыпальниц и услышав, что она возведена в честь без вести пропавшего царя Нектанеба, король велел поднять факелы к лицу изображения, – и, вдруг громко воскликнув, поднялся по высоким ступеням, обнял статую и, плача, сказал: "Это – отец мой, люди египетские". Все пали ниц, только опахала возвышались над простертой толпой и трубы жрецов отвечали царским словам.
Король, пробыв дни празднеств в столице, забрал отцовский кумир и мощи пророка Иеремии и снова отправился в путь на север. Орел всю дорогу предшествовал их кораблю, иногда опускаясь на статую Нектанеба, стоявшую на носу и светившуюся ярким топазом во лбу навстречу вечерней звезде. Издали они увидели дым от обжигаемых кирпичей и услышали заунывные египетские песни над местом созидаемого города. Гефестион с факелами ждал на берегу, увидав с вышки королевский корабль.
Принеся жертву богам и особенно Серапису и Аммону. дав первые установления поселенцам, король снова сел на ладьи, побуждаемый жаждою славы и неусыпным мужеством.
Глава третья
§ 22. Взятие Тира
Подойдя к Тиру, Александр послал послов, думая мирным путем овладеть городом; но граждане в ответ на его письмо повесили послов перед городскими воротами и еще крепче заперлись в своих башнях. Войдя в сношения с тремя восточными предместьями, Александр, в темную ночь, зная ворота заранее отпертыми, врасплох напал на город, овладел им, воспользовавшись сном и уверенностью жителей, и перебил всех мужей, оставив для рабства женщин и отроков.
§ 23. Александр в Иерусалиме
От моря высокими плоскогорьями путь лежал к Иерусалиму. Евреи выслали сами выборных к Александру с просьбой взять их в подданные и с дарами.
Александр наблюдал звезды, когда ему сказали о посольстве; царь принял евреев в одежде астролога, холодно и сдержанно, расспрашивал об их суевериях, об их желаниях; услышав, что они просятся в его подданные, король приказал четырем юношам тотчас броситься в пропасть, что они, обнявшись, и сделали. Иудеи разорвали свои полосатые одежды и подняли вопль; царь же молвил: "Не думайте, что эти молодые люди были преступниками, изменниками или чем-нибудь подобным, но взявшие на себя подчинение мне так должны исполнять малейшее мое желание". Наутро короля встретил в воротах первосвященник, у которого весь подол был обшит золотыми колокольчиками и надет на грудь Ефуд с самоцветными магическими камнями: 1) садрионом вавилонским, красным как кровь, целящим раны; 2) топазом индийским, что от водянки освобождает; 3) изумрудом – отрадою глаз; 4) анфраксом, сияющим ночью и через покровы; 5) сапфиром, на котором начертал Моисей заповеди; 6) яснисом из Амафунта; 7) анатисом, усмиряющим змеиные ужалы; 8) иакинфом, что тушит огонь своим пламенем; 9) аметистом из ливийских приморских гор; 10) хризолитом, бериллом и ониксом. Король, спешившись, быстро подошел к старцу и, поцеловав руку, спросил: "Отец, какому Богу ты служишь?" – "Единому, создавшему небо и землю". – "Пусть он будет и моим Богом!" – воскликнул герой, а старец, подняв руки с раскрытыми дланями к небу, произнес: "Бог побед с тобою, чадо!" Греческая свита короля находила его поведение не совсем согласным с царским достоинством, еврейская же молва разошлась, что победитель оказывал все видимые знаки уважения к их суеверию, втайне его исповедуя. Но, конечно, это – не более как пустая басня.
§ 24. Послы Дария и Александров ответ
В Сирии Александра встретили послы Дария, неся письмо, меч, плеть и ящичек с золотом. Письмо, прочитанное перед всеми войсками, было полно надутого хвастовства и брани: "Я, Дарий, царь царей, бог богов, сияющий, как солнце и т. д., Александру, рабу моему: ехал бы ты к матери своей, Олимпиаде, лежал бы у ее груди да в школу ходил, чем грабить чужие земли, как разбойник". Молчание, наступившее после наглого послания, было прервано голосом короля же, громко сказавшим: "Боимся ли мы лающих собак?" Затем велел распять послов; послы, два перса с рыжими бородами, и переводчик, греческий мальчик, – бросились ниц перед королем, взывая: "Пощади! что мы сделали? в чем наша вина?" Царь, усмехнувшись, молвил: "Разбойника ли молить о пощаде?" – "Мы видим царя!" – лепетали те. "Да, цари послов не казнят!" – будто что вспомнив, громко сказал Александр и, опустив голову, пошел на ужин, куда велел привести и послов. Мальчик-переводчик шептал, наклоняясь к уху короля: "Царь, я скажу тебе, как ты можешь захватить Дария. Твоя красота покорила меня". Александр, отстранив его, сказал: "Не говори мне твоей тайны, сбереги ее для кого-нибудь, более красивого, чем я". На пиру же, с одобрения военачальников, писалось и ответное послание: "Александр, сын Филиппа и Олимпиады, царю царей, богу богов и т. д. Дарию – радоваться. Подумай, какая честь мне тебя победить? А разбойника умирить заслуга не велика! И подарки твои – очень хороши. Меч – земной шар, плеть – победу означает, злато – дань". Все громкими криками приветствовали ответ короля, стуча кружкой о кубок и копьями об пол.
§ 25. Битва и бегство Дария
Дарий снова написал послание к Александру, еще напыщеннее, но герой только тряхнул гривой, сказав: "Дарий подобен бубну: издали – страшен, вблизи – одна натянутая шкура". Перейдя через Киликийский Тавр и дойдя до Тарса, враги встретились снова у реки.
Из греческого лагеря была ясно видна высокая колесница персидского царя. Дарий поместил все лучшие силы на крыло, противопоставленное тому крылу, где предполагал находящимся Александра. Сражение длилось почти до вечера, причем была такая теснота, что почти нельзя было в общей свалке отличить перса от грека, солдата – от начальника; лошади бились с распоротыми животами, оглушающий рев труб и стук персидских повозок усиливали общее смущение и неустройство. Скоро вся земля была покрыта живыми и павшими людьми и животными, сломанными и мчавшими колесницами, лужами крови, и тучи, закрывавшие солнце, казались еще мрачнее от множества копий и стрел, разносящих смерть во все концы поля. Король не сводил глаз с колесницы Дария, пока она вдруг неуклюже не повернула и, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, не стала направляться в сторону от поля сражения. Александр с несколькими друзьями бросился туда же, отражая обратившихся в бегство персов. Повозка, сильно накреняясь при поворотах, ехала быстро, скрипя колесами без прорезов. Дорога шла в горы, все круче и безлюднее; шум внизу затихал. Александр слышал уже фырканье Дариевых коней и наконец достиг; остановив лошадей, не спешиваясь, он взялся за ковровый полог, говоря: "Царь, не бойся, ты в безопасности; я – Александр". Толстая, круглая голова высунулась из-за полога и снова спряталась; король, подождав несколько времени, повторил свое уверение, которое оказалось снова напрасным. Наконец, зажегши факел, слуги широко откинули полы ковра. Закрывши лица руками, на коленях сидели три женщины. Король сам открывал их лица: первой оказался евнух, ломаным греческим языком и жестами объяснивший, что Дарий скрылся верхом, а что эти женщины – мать и дочь персидского царя; вторую назвал Дарифартой. – Принцессы, надеюсь, вы доверяете моему благородству? Дома не встретил бы вас такой почет, какой вас ждет у меня, – сказал король, снимая шлем с рыжей гривы. Старая царица казалась оглохшей, но Дарифарта откинула белокурые, в мелких косичках, волосы, улыбнулась, взяла руку Александра, прижала ее к своему сердцу, потом указала на молодой двурогий месяц, пролепетав что-то нежным детским голосом.
Глава четвертая
§ 26. Александр на гробе Ахиллеса
Между тем как Дарий собирал второе войско, чтобы поразить Александра, король направился к морю посетить места, прославленные Гомером. Все внимательно осмотрев и надивившись славным развалинам, король на гробнице Ахиллеса сам принес жертву вместе с Гефестионом, своим другом. Затем, помолившись в храме Орфея, стал в свою очередь готовиться к новому бою.
§ 27. Верность Филиппа
Однажды, выкупавшись в холодной воде Кидноса, Александр простудился и слег. Когда позвали врача Филиппа, король полусидел в кровати, раскрасневшись и читая какое-то письмо.
Мельком взглянув пламенным оком на вошедшего, Александр продолжал читать, пока врач толок и мешал свои зелья. Наконец Филипп протянул чашу королю; тот, зорко на него посмотрев, воскликнул: "Какое доверие, Филипп!" – и стал медленно пить, не сводя глаз со спокойного лица лекаря. Затем, откинувшись на подушки, он дал Филиппу прочесть донос Пармения, будто королевский доктор подкуплен, чтобы отравить Александра. Выздоровев, король еще более приблизил к себе Филиппа, совершенно отдалив Пармения.
§ 28. Приготовление к битве
Пройдя Мидию и Армению, безводными пустынями достигнул король Евфрата, источники которого скрыты в чудесном Раю. Перегнав обоз и сам перейдя во главе войска, Александр приказал разрушить мосты, о чем Дарию тотчас же было донесено. Царь персидский разослал гонцов к своим воеводам и союзным владыкам, но только один индийский Пор обещал свою помощь. Старая мать писала из плена, каким почетом и уважением она окружена и молила не возмущать вселенную. Дарий заплакал, так как только что он отправил королю Александру послание, полное самого непередаваемого отчаянья, где отказывался от пленных родственниц, предоставляя самому королю их судьбу. Александр, рассмеявшись, ничего не ответил на это безумное послание, и стал готовиться к битве.