Контральто
На свете не существует контральто высокого роста.
Они плотны и приземисты.
Ведь надо же, чтобы было откуда вылетать этим огромным, чуть не басовым нотам.
Про женщин говорят, что они любят сплетничать.
Но клянусь чем угодно, что никогда ни одна сплетня не вылетала на контральтовых нотах.
Контральто слишком серьёзны для этого. Сплетня раздаётся только на высочайших, чисто-сопранных нотах.
Никогда не следует ухаживать за контральто.
Вы услышите отказ на нижних нотах. Да в этом регистре странно бы звучало:
- Люблю!
Если рядом с вами живёт контральто, и вы слышите высокие ноты, - это значит, что она ругает свою камеристку.
Если вы слышите ноты нижнего регистра, - это значит, что она отчитывает какую-нибудь легкомысленную подругу меццо-сопрано.
Вы редко услышите смех.
Это удивительно ворчливый и серьёзный народ.
Если бы они не обладали контральто, - из них бы вышли профессора математики.
"Муж царицы"
"Такой чести добиться,
Чести добиться,
Чести добиться,
Никто не пожелай!.."
"Прекрасная Елена"
Господин с приличной внешностью, но растерянным видом.
Всегда взлохмаченный цилиндр, по которому то рабочие заденут краем декорации, то он сам стукнется им о низенькую дверь уборной.
- Сколько одних цилиндров выходит! - жалуется он.
На сцене вы только и слышите:
- Барин! Посторонитесь! Барин! Сторонись!
- Иван Иванович! Вы извините, нельзя ж вертеться под ногами. Тут люди дело делают!
Его гоняют из кулисы в кулису, с одной стороны сцены на другую.
То он замешкался как-то на сцене, когда подняли занавес, и должен был спрятаться за куст, где и просидел на корточках весь акт.
То провалился в люк, получил по шее от рабочего и проторчал целое действие в темноте под сценой.
То в своём коротеньком пальто и цилиндре пробежал около открытых дверей в какой-то испанской пьесе.
Когда поднимают занавес, чтоб артисты выходили раскланиваться, вы видите его сверкающие пятки.
На него все жалуются:
- Помилуйте, мешает спектаклю. Вчера поднимаем заднюю декорацию для апофеоза, а на первом плане торчит он с глупой физиономией. Тут ангелы, а он в цилиндре!
Комическая старуха выговаривает grande coquette:
- Помилуйте, душечка, Иван Иванович хоть и муж ваш, но он не должен забывать, что у нас общая уборная. Что вы одеваетесь не одни… Нельзя же заходить! Это оскорбляет мою женскую стыдливость. Я хоть и комическая старуха, но у меня есть женская стыдливость. У комических старух тоже есть своя стыдливость, иногда даже побольше, чем у иных grande coquettes, душечка!
Он заходит в мужские уборные.
Придёт, постоит, помолчит и уйдёт в другую.
- Чёрт знает, что такое! - во всё горло замечает благородный резонёр. - Посторонние люди шатаются по уборным. Тут гримируешься, а они заходят, смотрят, слонов продают.
- Извините…
- Ничего-с!
- Есть такие люди, - повествует комик, - которые, когда остановятся и посмотрят в пруд, - караси дохнут!
Иван Иванович спешит улетучиться.
Ему не везёт.
Он всегда как-то ухитрится попасть к первому любовнику, как раз в ту минуту, когда тот совершает самое интимное таинство своего туалета, - надевает ватоны; к резонёру, когда тот не знает роли, которую сейчас нужно играть; к комику, когда он проиграет партию в шашки своему постоянному противнику - суфлёру.
В конце концов, он удирает из-за кулис.
Но на половине коридора его нагоняет горничная:
- Пожалуйте, барыня требует. Очень сердятся.
Он возвращается обратно с провинившимся видом и выслушивает нотацию.
- Ваша жена играет, а вы куда-то в публику бегаете. Посмотрите, так ли у меня приколоты бантики?
И через минуту слышится снова:
- Барин, посторонись!
- Иван Иванович, нельзя же соваться под ноги!
- Это безобразие! Лезть в женскую уборную.
- Чёрт знает! Посторонние люди по уборным шляются. Хоть в трактир иди гримироваться!
- Да уходите же вы, чёрт вас возьми, со сцены. Занавес надо поднимать!
И он летает из кулисы в кулису, с одной стороны сцены на другую, во взлохмаченном цилиндре, перепачканном пылью пальто, напоминая "рыжего" в цирке.
С ним случилось величайшее из несчастий, какое может случиться с человеком в жизни.
Он "замужем за актрисой".
Никто не знает даже, как его фамилия.
Он потерял свою фамилию.
- Это… это… как это? Ну, словом, - это муж Фитюлькиной.
А некоторые даже так и рекомендуют его:
- Г-н Фитюлькин.
Несмотря на то, что "Фитюлькина" - это только сценический псевдоним.
Он "муж царицы", как зовут его поклонники.
"Багаж Фитюлькиной", как называют его на закулисном жаргоне.
"Актрисин муж".
Иногда он заявляет, доведённый до отчаяния:
- Матушка, я не могу так дольше жить.
Тогда она обрывает его тоном, не допускающим возражений:
- В таком случае вам следует жить не с артисткой, а с кухаркой!
Их супружеские разговоры для меня не тайна, потому что наши номера в гостинице рядом, и нас разделяет только тоненькая перегородка, позволяющая слышать иногда даже… звуки аплодисментов и следующие за ними тяжкие, сокрушённые вздохи.
Я помню её первый дебют.
Она была вне себя.
- Какое несчастье для актрисы быть замужем, да ещё за таким идиотом как вы. Я для вас всем пожертвовала…
- Леночка!..
- Да-с, всем, всем! Успехом! Иванову встретили букетом, Петрову букетом, Сидорову букетом. А всё почему? Потому что не замужем. А я?! Кто будет подавать букеты женщине, у которой такой муж, как вы! Вот и выходи без хлопка! Я для вас всем пожертвовала, а вы?!
Ей был подан большой, роскошный букет с надписью на лентах: "Добро пожаловать", - и после спектакля за перегородкой была целая буря.
- Идиот! Дурак! Ставит свою жену в такое смешное положение! Букет от мужа! Как трогательно! Да ещё с надписью: "Добро пожаловать!" Курам на смех! Все хохочут! Ведь все знают что у меня во всём городе ни души знакомой!
- Леночка…
- Молчите! Молчите! Молчите! О, Боже, какие мы дуры, когда выходим замуж за таких идиотов! Я для вас всем пожертвовала, и вы сведёте меня в гроб…
Началась истерика.
Их номер из двух комнат, и очень часто я слышу тихий стук и рассерженный женский голос из-за двери:
- Вы с ума сошли! У меня завтра большая роль!
Затем следуют тихие, грустные вздохи.
Иногда она принимается рыдать.
- Он смел мне предложить ехать ужинать.
И главное при ком? При Бальзаковой! И эта ехидная старая баба расхохоталась!
- Да вы обязаны ему физиономию разбить, если вы муж! Застрелить! Убить, если вы муж! Вашу жену приглашают ужинать, а вы что?!
Иногда теряет терпение и он.
Недели две тому назад он попробовал устроить сцену:
- Это возмутительно! Это переходит всякие границы! Мальчишка, нахал, какой-то банкирский сынок, торчит у нас целые дни, подносит тебе букеты в самых незначительных ролях! Подмигивает приятелям, когда ты выходишь на сцену!
Но она в таких случаях поёт на другую тему:
- Да, да, заприте меня в четырёх стенах! Лишите меня успеха, поклонников, всего! Нет-с, милостивый государь, этого не будет! Я для вас и так всем пожертвовала! Довольно-с! Дудки! Женились бы на кухарке, - у неё не было бы поклонников! Ваша жена актриса, вы не должны этого забывать! Я не позволю вам оскорблять меня вашими гнусными подозрениями! Артистке подносит букет поклонник таланта, - а он грязнит самыми скверными подозрениями мой маленький успех. И это муж? Что ж, по вашему мнению, ваша жена бездарность, что ей никто и букета поднести не может иначе, как со скверными целями? Мальчик от чистого сердца подносит букет…
- Да, помилуй, какой же он мальчик?
- Молчать! Кто бы он ни был! Я актриса, - у меня должны быть поклонники! Женитесь на кухарках.
Часто он по вечерам заходит ко мне.
- К вам можно, сосед? Я в одиночестве сегодня.
- Пожалуйста. А ваша супруга? На репетиции?
- Н-нет. У них сегодня небольшой артистический ужин. Рожденье чьё-то. Всё свои: артисты, пресса, кое-кто из поклонников. Знаете, сцена налагает свои обязанности. Мне как-то неловко. Всё с мужем да с мужем. Это действительно ставит её в несколько смешное положение.
- Конечно, конечно…
Он сидит у меня часов до двух, до трёх.
И только в четыре, в пять, - я слышу за перегородкой стук двери и весёлый женский голосок, который напевает:
"Уж я его п-пила, п-пила,
И д-до того теп-перь дошла"…
- Тише, ради Бога! - уговаривает он её вполголоса. - Теперь утро, сосед услышит!
- А чёрт с ним! Я замужняя женщина и была с товарищами! В этом нет ничего дурного!
И она уходит к себе, говоря пьяным голосом:
- Какое мещанство!
Как-то мы пошли с ним в буфет покурить.
- А Фитюлькина того… ничего себе! - ораторствовал на весь буфет какой-то франт в платье из магазина готового платья. - Я бы не отказался с ней поужинать!
- Худощава!
- Н-нет! С атурами! И с темпераментом баба! Это видно, что с темпераментом! Прошла, видно, огонь, воду и медные трубы! Пожила!
- Отойдём, здесь дует! - сказал он.
Мы отошли в другой конец буфета. Пожилой, солидный господин спрашивал у другого пожилого, солидного господина:
- А ездит ужинать?
- У Фитюлькиной, говорят, муж есть.
- Ну, это у них ничего не значит. На этот счёт у них свободно!
- Пойдёмте отсюда, здесь душно! - сказал он.
Как-то он не выдержал и "крупно поговорил" с рецензентом, хваставшимся чуть не связью с его женой.
Ей же пришлось ездить "тушить скандал". И я часов до пяти не спал из-за истерик за перегородкой.
- Вы хотите сделать меня басней всего города! Вы хотите, чтоб это обернули так, что вы устроили скандал за то, что он был недоволен моей игрой. Муж, который с кулаками требует, чтоб восхищались его женой! Вы этого хотите?
- Матушка, да ведь этот нахал, даже не будучи знаком, позволял себе…
- Мало ли кто и что говорит об актрисе. Нет актрисы, про которую бы не говорили. Но не обращают внимания. Женились бы на кухарке! О тех не говорят!
- Но ведь нельзя же…
- Вы хотите, чтоб этот франт подсадил шикальщиков? Чтоб мне сделали скандал? Вы этого хотите? Вам публика всё равно. Плевать! А я завишу от публики!
Он встретился со мной за кулисами со сжатыми кулаками и разъярённым лицом:
- Вы не видали этого рецензентишку Вольдемарова? Вы читали гнусность, которую он написал про мою жену? Написать, что у неё для сильных ролей не хватает страсти! У моей жены не хватает страсти! У неё мало страсти! Она весь день плакала из-за этой рецензии! Это не рецензия, это чёрт знает что! Я ему все рёбра переломаю! Вы не видали его?
- Видел.
- Где? Где?
- В… уборной вашей жены.
- Как? Что?
У бедняги опустились руки и ноги. Через полчаса я видел его с Вольдемаровым. Он жал Вольдемарову руку и говорил виноватым голосом:
- Вы меня, ради Бога, простите. Я тут давеча погорячился и говорил кое-что на ваш счёт лишнее. Вы, ради Бога, не того… Моя жена поручила просить вас к нам завтра на чашку чаю. Вы, ради Бога, простите.
Вольдемаров говорил тоном поучительным и наставительным:
- Ради вашей жены, я готов простить вашу действительно некорректную выходку. На этот раз я вам извиняю. Но к мнениям прессы следует относиться с почтением, уважением.
- Господи, я и уважаю!
Вчера он влетел ко мне бледный как смерть.
На бедняге не было лица.
- Слышали?
- Что такое?
- Убежала! С банкирским сыном убежала! И я последний узнал об этом! Она не ночевала дома… С ней, надо вам сказать, это иногда случалось: засидится и останется спать у комической старухи. Но и утром нет. Я испугался, - думаю, больна. К комической старухе. Комическая старуха в театре. Я в театр, и вот записка.
Он подал и записку:
"Уезжаю. Не поминай лихом. Не вернусь. Adieu. Вещи перешли в N-ск. Не твоя Лена Фитюлькина".
Записка писана размашистым почерком.
Какие-то "мыслете", а не буквы.
- Оказывается, вся труппа уж знает. Режиссёр, комическая старуха, кое-кто из товарищей даже и на вокзал провожали. Представьте…
Но тут вошёл комик.
- Удрала? Поздравляю!
Мне прямо было жаль смотреть на бедного Ивана Ивановича.
- Именно поздравляю! Когда такие бегают, всегда поздравлять нужно. Мне только говорить не хотелось: конечно, не моё дело. Вы думаете, она с одним банкирским сыном. Фью-фью-фью!..
Комик посвистал.
- Она и с Вольдемаровым, с рецензентишкой. Вы думаете, за что он её хвалил? И с режиссёром с нашим. Знаем мы, почему пьесы для неё ставили! И с Сиволаповым с купцом. И военный тут один на 28 дней в отпуск приезжал…
Я кое-как выпроводил комика, но ввалился "драматический герой", пьяный по уставу своего рыцарства.
- Пот-терю понёс?
- Уехала…
- Друг, поцелуемся! Собратья по несчастью. Но ты ещё что! Ты только муж! А обмануть собрата по искусству! Товарища! Который душу, жив-вую душу ей отдавал! Ты понимаешь, душ-шу!
"Герой" плакал и бил себя в грудь.
- А какая была женщина! Как умела любить!..
Пришлось чуть не вытолкать "героя".
Иван Иванович встал и протянул руку.
- Прощайте.
- Куда вы?
- На поезд. За нею. Я её разыщу. Я её догоню.
- Послушайте, образумьтесь…
- Нет, нет… Это ведь не надолго… банкирский сын… Это только так…
Он повернулся ко мне и сказал с какой-то виноватой улыбкой:
- Я ведь знаю… Это… не в первый раз…
Он был жалок в эту минуту, и сам сознавал это:
- Но понимаете ли вы, что я жить без неё не могу?!
И многие не могут жить без них…
В этом воздухе кулис есть что-то одурманивающее.
Опера. Или искусство сделаться в один год знаменитым тенором
(Посвящается всем, у кого плохи дела)
Идите в теноры.
Лучшая из профессий. Ваш капитал у вас в горле.
Тенор напоминает того счастливца из сказок Шахерезады, которого добрый волшебник наградил способностью плевать золотом.
Куда ни плюнет, - золотой.
Тенор - это самая выгодная профессия.
Если у него один крик, и никакого уменья, говорят:
- Но что за богатый материал!
Если пропал голос, уверяют:
- Зато уменье!
Мы слышали г-на Кардинали, довольно безобразного крикуна, и восхищались.
- Теперь он не того… Но что это будет за певец! Какие данные!
Учитывали его будущие высокие ноты и выдавали под них аплодисменты, в виде варрантной ссуды.
Я слышал старичка Нодэна.
Никакого голоса, зато:
- Ах, как он пел раньше!
И его награждали аплодисментами в виде пенсии.
А он уж переводил их у антрепренёра на звонкую монету по существующему курсу на теноров.
Тенор - это человек, который поёт голосом, своим прошлым и своим будущим.
К тому же ему вечно будут подпевать психопатки.
Относительно этих последних он может быть спокоен.
Они будут всегда.
Точно так же, как луна может быть спокойна, что у неё будут собаки и поэты, которые станут на неё лаять.
"Они" и "они" будут на неё выть совершенно независимо от того, будет она в фазе полнолуния, новолуния или на ущербе. Им всё равно, потому что восторгаться их потребность.
То же самое и психопатки. Поклоняться - их потребность, и у вас всегда будет толпа поклонниц, удовлетворяющих этой их потребности.
Я не говорю уже об успехах.
Тенор в этом отношении вне сравнения и конкуренции.
Он имеет успех не потому, что он сам красив, мужествен, храбр, благороден.
От каждого из нас потребуют предъявления одного из этих качеств, хотя бы в небольшом размере.
- Есть ли оно у вас?
Тенор же имеет успех потому, что Манрико - благороден, Рауль - храбр, Эрнани - мужествен, а Фауст носит голубое трико.
Последнее самое главное!
Итак, теперь, когда я выяснил вам все выгоды теноровой профессии, мне остаётся только перейти к главному:
- Как сделаться знаменитым тенором?
Очень просто.
Поступите в извозчики.
- В извоз…
Непременно! Публика ужасно любит, чтоб перед ней пели бывшие сапожники, портные, извозчики, мясники.
Она обожает "случайные открытые таланты". И это "открытие" должно произойти по возможности патетически.
Знаменитый импресарио летел к не менее знаменитому тенору, который закапризничал и отказался петь.
- Кем я его заменю? - с ужасом думал импресарио и нетерпеливо понукивал извозчика. - Скорее!
Да на беду попался прескверный извозчик, - импресарио разозлился и ударил его по шее.
Извозчик пронзительно крикнул.
- Да это do-dièze, - воскликнул изумлённый импресарио и заключил извозчика в объятия.
Так должен быть найден тенор.
Недурно, конечно, если вы при этом возьмёте и споёте по просьбе импресарио тут же народную песенку, соберёте толпу народа, вас отправят в участок, и околоточный (за отсутствием комиссара его может заменить простой городовой), узнав, что перед ним будущее светило, извинится перед вами.
Полиция иногда отличается предусмотрительностью!
Далее вам следует поступить к какому-нибудь знаменитому учителю пения.
Но Боже вас сохрани у него учиться.
Публика любит "самородков". Толпа не переносит превосходства и не допускает, чтоб певец понимал больше, чем она, в музыке.
Увлеките жену вашего учителя, заведите корреспонденцию с его дочерью и наговорите ему дерзостей, но только сделайте так, чтоб он вас выгнал.
Когда вас выгонят таким образом от четырёх профессоров и из трёх консерваторий, - ваше музыкальное образование закончено.
Подписывайтесь на все итальянские театральные газеты, уезжайте в Кишинёв и посылайте телеграммы из Буэнос-Айреса:
- Тенор Пшенини имел колоссальный успех. Triomfo completto, successo piramidale. Tutti arie bissati. Публика вынесла его на руках.
Какое дело редакции, что телеграмма из Кишинёва, если в ней рассказывается об интересном происшествии в Буэнос-Айресе?
Затем, переехавши в Бендеры, вы можете посылать телеграммы из Рио-де-Жанейро, Вальпараисо, вообще из города, который вам больше нравится.
Это называется "путешествием по Америке". Путешествием, которое было сплошным триумфом для молодого артиста!