Помимо театральной сцены сорок семь ронинов прочно утвердились в народных сказах косяку и кодан. В фольклорном варианте легенда разрослась в длиннейшую серию повествований, воспроизводивших похождения и подвиги каждого из героев. Разумеется, биографии реальных мстителей всячески приукрашивались и героизировались, так что порой самые незначительные поступки толковались как пример образцового следования Бусидо. Из прозаических сказов ронины вскоре перекочевали в героические баллады нанива-буси, которые исполнялись под музыкальный аккомпанемент. В конце эпохи Эдо из отдельных сказов и баллад выкристаллизовались своды "Сказаний о рыцарях чести" (гисидэн), которые дошли до Нового времени и оказали немалое влияние на Дзиро Осараги в работе над романом.
После Реставрации Мэйдзи популярность "рыцарей чести" еще более возросла. На новом историческом этапе они рассматривались уже не только как носители благородных идеалов Бусидо, но и как борцы против недавно свергнутого реакционного режима сёгуната. Сам император Мэйдзи, едва воцарившись в 1868 году в новой столице Токио, направил посланников почтить память славных ронинов в храме Сэнгаку-дзи и лично воздал хвалу Кураноскэ Оиси за его беспримерную верность.
Образ "верных вассалов", прочно запечатлевшийся в народном сознании, был чрезвычайно важен для создания идеологической базы обновленной японской государственности. В конце 70-х - начале 80-х годов XIX века правительство вело усиленное наступление на самурайское сословие, которое было официально "отменено" в 1885 году. Рядовые самураи утратили все свои былые привилегии, хотя знати (бывшим даймё и отчасти хатамото) были пожалованы западные титулы герцогов, графов и баронов, просуществовавшие до конца Второй мировой войны. Самураи вынуждены были расстаться с традиционной одеждой, прическами и двумя мечами. По всей стране развернулась кампания по уничтожению средневековых замков как "наследия проклятого феодального прошлого". От десятков великолепных замков, в том числе и от замка Ако, остались лишь живописные руины, а от замка сёгуна в Эдо (нынешняя резиденция императора в Токио с построенным уже в Новое время дворцом) - только внутренние крепостные стены над рвом, несколько старых построек на территории бывшего замка и мелкие фрагменты внешних укреплений. Однако очень скоро властям стало очевидно, что ликвидация вместе с классовыми привилегиями идеологии Бусидо приведет к духовному вакууму и капитуляции перед христианской культурой великих держав Запада. Этого правительство Мэйдзи как теократическая монархия, насаждавшая идеи государственного синтоизма, ни в коем случае не могло допустить.
Идеалы Пути самурая были перенесены в первую очередь в японскую армию и флот, созданные по западным образцам, но сцементированные воинственным духом Бусидо. Выходцы из самурайского сословия составили и ядро офицерского корпуса. Утратив свою сословную принадлежность, Бусидо был принят на вооружение теперь уже всей нацией как официальная идеология империи. "Рыцари чести" стали олицетворением мужественного духа новой Японии.
Началась масштабная работа по изучению "инцидента Ако". В 1889 году вышло исследование историка Ясуцугу Сигэно "Правдивая история рыцарей чести" - первая попытка отделить реальные события от позднейших наслоений. Инадзо Нитобэ, автор знаменитой книги "Бусидо - душа Японии", написанной по-английски для западного читателя и опубликованной в 1889 г., восторженно отозвался в ней о верных вассалах. (Книга Нитобэ, переведенная на все основные западные языки, регулярно переиздается по сей день. Известно, что она оказала большое влияние на создателей голливудского "Последнего самурая"). В начале XX века вышло трехтомное собрание документов по "инциденту Ако" и несколько исторических работ на эту тему Нитинана Фукумото, которые приобрели особую популярность в годы Русско-японской войны 1904–1905 годов.
Одновременно шло внедрение темы "Тюсингуры" в японскую кинопромышленность буквально с первых дней ее создания. Только в 10-е - 20-е годы XX века выпускалось в среднем не менее трех (!) фильмов в год, так или иначе связанных с мотивами мести сорока семи ронинов.
В 30-е годы пришедшая к власти милитаристская верхушка не без успеха пыталась использовать "Тюсингуру" в целях пропаганды национализма и насаждения фанатической верности идее Великой Японской империи. Драматург Сэйка Маяма даже переработал классическую драму "Тюсингура", наполнив ее восхвалением "императорского пути" и возвеличиванием фигуры императора - что, разумеется, было очень далеко от исторической реальности, поскольку в эпоху Токугава самураи подчинялись только сёгуну, а об императоре, запертом в киотоском дворце, имели весьма слабое представление.
Между тем историки марксистского толка Горо Хани, Нёдзэкан Хасэгава и Эйтаро Тамура в тридцатые годы, пытаясь противостоять националистической волне, опубликовали ряд книг, в которых развенчивали героический миф о "рыцарях чести", трактуя их поступок с позиций исторического материализма и практической политэкономии. Особого резонанса, впрочем, эти попытки не вызвали.
После поражения Японии в войне, в период американской оккупации, идеология Бусидо была официально запрещена как стержневая доктрина японского национализма и милитаризма. Эта акция носила огульный характер - оккупационные власти не склонны были отделять изначальные благородные концепции Пути самурая от позднейших милитаристских спекуляций. Была запрещена пропаганда Бусидо в любой форме: в прессе, в театре, в кино и в школах традиционных воинских искусств (которые также были закрыты). Запрет продержался с 1945 по 1949 год, после чего был снят. Вместе с началом преподавания воинских искусств в многочисленных вновь открывшихся школах была возобновлена и постановка "Тюсингуры" в театрах Кабуки и Бунраку. Стали появляться новые киноверсии легенды, а затем и телесериалы.
Во второй половине XX века вышло несколько сотен серьезных научных и научно-популярных работ, а также беллетристических опусов, посвященных сорока семи ронинам. Авторы пытались пролить свет на памятные события эпохи Гэнроку, используя методы комплексного исторического анализа, сравнительного религиеведения, экономического анализа и психоанализа. Большим успехом среди историков пользовалась книга Сайити Маруя "Что такое Тюсингура?" (1984). Тщательно исследовались с помощью новейших методик биографии не только Кураноскэ Оиси и остальных ронинов, но также остальных ронинов клана Ако, их врага Кодзукэноскэ Киры и всех вовлеченных в эту драму второстепенных героев. Так, например, в 1988 г. вышли почти одновременно исследование Тэруко Фумидатэ "Тюсингура Кодзукэноскэ Киры" и исторический роман на ту же тему писателя Сэйити Моримура "Тюсингура Киры". В то же время Хисаси Иноуэ предложил читателям новую пародийную версию классического сюжета под названием "Сокровищница вассальной неверности" ("Футюсингура"). Не менее трех огромных сериалов на тему "Тюсингуры" и несколько дискуссий за круглым столом предложил за полвека телеканал NHK (в начале шестидесятых, в конце семидесятых и в конце девяностых годов). Было снято несколько масштабных художественных фильмов, последний из которых с триумфом прошел по экранам кинотеатров накануне наступления нового тысячелетия. Труппа Токийского балета поставила спектакль по "Тюсингуре". Ряд новых постановок пьесы прошел в театрах Кабуки и Бунраку. Появились многочисленные комиксы-манга и электронные игры о сорока семи ронинах.
За последнее десятилетие среди прочих книг вышли "Заговор ронинов из Ако" Митио Сиода, "Тюдзаэмон Ёсида в заговоре ронинов из Ако" Митио Кикудзава, "Ронины из Ако" Ясуно Фунато, "Удивительные сказания о ронинах из Ако" Арихиро Симура и еще добрых два десятка работ, относящихся как к историческому жанру, так и к художественной прозе.
Существует научно-историческое "Общество рыцарей чести" в Токио с отделениями в других городах Японии и крупным филиалом в Ако, а также множество любительских кружков и интернет-сайтов, связанных с темой "Тюсингуры". Ежегодно 14 декабря проходит грандиозный праздник "рыцарей чести" в храме Сэнгаку-дзи. В Токио, Киото и Ако существуют специальные туристические маршруты по местам, связанным с жизнью и деятельностью героев. Повсюду на пути установлены каменные стелы с описанием событий и повешены мемориальные доски.
Легенда о "рыцарях чести" уверенно перешагнула порог двадцать первого века, продолжая обрастать все новыми и новыми "культурными слоями". На чем же в первую очередь основано такое постоянство народной памяти? Сомнений нет - на беспрецедентной массовой популярности созданного по мотивам "Тюсингуры" исторического романа Дзиро Осараги "Ронины из Ако" ("Ако роси").
Так же, как другой гениальный беллетрист двадцатого века, Эйдзи Ёсикава, фактически дал новую жизнь старинным преданиям о мастере меча Мусаси Миямото в своем одноименном романе, Дзиро Осараги сумел выплавить из множества хроник, пьес и фольклорных баллад удивительное творение - приключенческий роман "Ронины из Ако", который вот уже почти сто лет пользуется невероятной популярностью, опережающей даже рейтинг бессмертного "Мусаси". Всенародная любовь к "рыцарям чести", отражением которой и стал роман о сорока семи верных ронинах, обрекла его на немеркнущую славу.
Дзиро Осараги (1897–1973), знаменитый автор многочисленных исторических романов, написал свое лучшее произведение, когда ему еще не было и тридцати. "Ронины из Ако" публиковались в течение 1927 г. в газете "Майнити" и вышли отдельным изданием в 1928 г. С тех пор книга переиздавалась сотни раз рекордными тиражами, которые неизменно расходилась в кратчайший срок. Благодаря неоднократным экранизациям, начало которым положил исторический сериал NHK "Ронины из Ако" в 1964 г., без преувеличения можно сказать, что роман знаком каждому японцу - от подростков до стариков. В сущности, как и в случае с "Мусаси", читатели постепенно стали полностью ассоциировать легенду о верных вассалах с перипетиями романа Дзиро Осараги - тем более, что автор старался держаться как можно ближе к историческим реалиям.
По сути дела, "Ронины из Ако" представляют собой блестящий образец беллетризации исторической хроники. Все имена героев и географические реалии подлинны, все основные события полностью соответствуют их описанию в достоверных источниках. Более того, автор приводит многочисленные документы эпохи - выдержки из писем и дневников ронинов, записки современников, официальные послания и постановления Совета старейшин, даже списки вооружения и амуниции. За изящной тканью повествования угадывается кропотливая работа исследователя.
При всем том сюжет книги построен по канонам приключенческого психологического романа. Сорок семь самураев предстают перед читателями не в виде хрестоматийных "рыцарей чести", но в виде живых людей, подверженных сомнениям и колебаниям, обуреваемых противоречиями, с болью отрывающих от себя соблазны и привязанности "бренного мира" во имя высокой цели. Мастер психологического портрета, Осараги воссоздает сложные образы князя Асано, командора Кураноскэ Оиси, его грозного противника Хёбу Тисаки, всесильного фаворита сёгуна Ёсиясу Янагисавы, многих рядовых участников союза мстителей. В борьбе характеров побеждает сильнейший - Кураноскэ Оиси. Ему не только удается своей могучей волей сплотить отряд ронинов и превратить его в непобедимую военную машину, но и переиграть стратегов из вражеского лагеря, пытающихся обезвредить мстителей. Кураноскэ - безусловно, основной герой романа, воплощающий идеалы Бусидо. Он умен, бесстрашен, решителен, но в то же время осторожен, терпелив и настойчив в достижении цели. Он добр к друзьям и снисходителен даже к подосланным убийцам, которых одурачили шпионы противника. Он прощает тех, кто не способен соответствовать его высоким требованиям, и отпускает их с миром, понимая, что в отряде мстителей должны остаться только лучшие из лучших. Он прекрасно образован, искушен не только в воинских искусствах, но и в философии, литературе, каллиграфии. Но главное - он свято чтит долг вассальной верности и готов не задумываясь умереть во имя чести. Его пример воодушевляет других ронинов, зовет их на подвиг.
Однако Кураноскэ - отнюдь не святой. Чтобы обмануть лазутчиков клана Уэсуги и развеять их подозрения, он идет на сложный тактический маневр: пускается в беспробудный загул, бражничая и пропадая неделями в домах терпимости. В глубине души он испытывает муки совести, ощущает вину перед женой и детьми, но рассматривает свое поведение как вынужденную меру и продолжает предаваться всем порокам, доступным в "веселых кварталах" Киото.
Впоследствии он будет переживать, когда народная молва украсит его неземными добродетелями, не упоминая о грехах…
Хёбу Тисака, командор клана Уэсуги, пытается помешать Кураноскэ, разрушить его планы. Но Хёбу предстает в романе вовсе не злодеем. По своему, личность его не менее симпатична читателю, чем личность самого Кураноскэ. Он радеет об интересах своего клана и без лести предан сюзерену. Он по-отечески заботится о своих самураях, оплакивает гибель каждого воина. Он с презрением относится к Кире, но готов защищать мерзкого старика ценой своей жизни и жизни своих людей лишь потому, что тот доводится отцом его господину. Хёбу тоже "рыцарь чести", носитель благородных принципов Бусидо и достойный противник командора клана Ако, но ему суждено потерпеть поражение в схватке с сильнейшим.
Большинство самураев, выведенных в романе, готовы пожертвовать всем ради чести и долга вассальной верности, но все они прежде всего живые люди. Отважный рубака Ясубэй Хорибэ трогательно заботится о своем приемном отце, который тоже находит в себе силы одолеть тяжкий недуг и примкнуть к мстителям. Престарелый Дзюнай Онодэра, правая рука командора, тоскует о своей любимой жене, оставшейся в Киото, и ежедневно пишет ей письма со стихами. Гэнго Отака открывает для себя новый мир в поэзии хайку. Эти человеческие свойства, маленькие слабости и увлечения еще более оттеняют священную решимость каждого из ронинов идти на смерть ради долга.
Не каждый в союзе мстителей готов отринуть до конца мирские соблазны, не все выдерживают до конца испытание временем, которому подвергает их Кураноскэ.
Невольно став причиной самоубийства любимой девушки, разочаровывается в Пути самурая и покидает соратников Сёдзаэмон Оямада. В урочный час штурма поддается увещеваниям брата и не присоединяется к друзьям отчаянный смельчак Кохэйта Мори.
Но сорок семь ронинов идут на штурм укрепленной усадьбы Киры - и побеждают, а победив, завоевывают сердца современников и потомков. Их месть в романе трактуется не просто как успешно осуществленная вендетта, но как символический акт протеста, как вызов обществу, погрязшему в плотских удовольствиях "быстротекущей жизни" и готовому предать забвению рыцарские добродетели Бусидо. Устами Кураноскэ автор призывает современников и потомков оглянуться на славное наследие "самураев былых времен", равняться на героических предков и не опускаться до торга с власть предержащими, когда на карту поставлена честь.
Что ж, совет хорош - и, наверное, не только для японцев. Из окна моего дома в Таканаве открывается вид на храм Сэнгаку-дзи, где похоронены сорок семь верных вассалов рядом со своим сюзереном. У входа в храм бронзовая статуя командора Кураноскэ. Заложники чести… Можем ли мы, живущие в двадцать первом веке, понять, что вело этих людей по Пути смерти, по Пути самурая? Можем ли мы понять, что означала для них Честь?..
Александр Долин
Незнакомец во мраке
Сёгун отбыл из храма около шести вечера. Как только стража ушла со своих постов, толпа, ожидавшая снаружи, лавиной ринулась во двор, и среди сосен, как дым от костров, взметнулись столбы пыли. Солнце, клонящееся к закату, заливало людей и деревья ослепительным сияньем. Яркие лучи пронизывали кроны сосен и развесистые ветви сакуры, окрашивая в цвета вечерней зари все семь строений обители Годзи-ин, главного храма буддийской секты Синги Сингон области Канто.
Безоблачное небо распростерлось в вышине полотнищем синего шелка. Это был один из тех весенних дней, о которых в Эдо говорят: "Быть не может, чтобы в такой денек хоть один колокол да не продался". Издали было видно, как блестят и переливаются на солнце копья, мечи, алебарды, обтянутые атласом ларцы и цветные зонтики торжественной процессии.
- Вот уж поистине погодка хороша - как будто подгадала к выезду его высочества, - заметил один из зевак, и все вокруг заулыбались, согласно кивая.
Само собой, для этих людей, родившихся и выросших в мирное время, не было большего удовольствия, чем поглазеть на роскошное, величественное зрелище.
Пьянящий до истомы аромат благовонных священных курений плыл по двору. Толпы богомольцев и зевак переходили из павильона в павильон, заполняя храмовые приделы Сэндзю-до, Сёдэн-до, Дайси-до, Дзёгё-до. Под темными сводами, скрывавшими тайны древнего учения Сингон, горели огни лампад, и смутные блики играли на позолоте створок, прикрывающих алтарные ниши с изваяниями будд. Сквозь дым курений доносилось монотонное бормотание монахов, читающих сутры, и приглушенные голоса молящихся возносились к небу в лучах вечерней зари.
Голоса звучали то громче, то тише, сливаясь в гармоническом потоке, навевая атмосферу величественного благочестия, и казалось, они преображаются в соцветья сакуры, покачиваясь на ветвях, чтобы затем волнами взметнуться ввысь - туда, где соколы парят в поднебесье над крышами славного города Эдо. Толпы людей в ярких нарядах, просочившись сквозь центральные ворота, перетекали от павильона к павильону, словно бесчисленные лепестки опавших цветов, влекомые потоком. Многочисленные запреты на излишества и роскошь, налагаемые властями, как видно, не в силах были остановить брожения в недрах перезревшей эпохи.