Какая-то дорога 30 лет "принадлежала" одному бандиту.
30 лет все проезжающие останавливались около известного куста и платили выкуп. Ослы у местных жителей привыкли останавливаться у этого куста. Сами.
Заснёт человек дорогой, просыпается - осёл стоит около куста, и ни с места. Человек кладёт на землю "что следует" и едет дальше.
Иначе, - из куста торчит карабин.
Наконец, власти сообразили:
- 30 лет! Бандит за это время успел, вероятно, и состариться!
Отправились к знаменитому кусту и нашли дряхлого старика, который и вставал-то с помощью палочки. Знаменитый карабин, тридцать лет "наводивший панику на население", оказался совсем давным-давно заржавевшим.
- Мок, мок на дожде - заржавеешь! - объяснил старичок. - Я из него ни разу не выстрелил.
Se non e vero… Мер к поимке разбойников население не принимает никаких. Если мафия - суд, то бандиты - полиция Сицилии. За известную определённую мзду бандиты охраняют дороги и поместья от других разбойников лучше всяких карабинеров.
Сицилийский бандит, это - что-то совсем особенное.
Знаменитый Кандино-мститель, весь увешанный образами и охотно жертвовавший награбленные деньги на украшение церквей, следил даже за набожностью в "своей провинции".
Ему жаловалось духовенство.
Какой-нибудь житель местечка не достаточно благочестив.
Кандино являлся в местечко, шёл со своими бандитами в дом к неблагочестивому человеку и делал ему строгий выговор:
- Ты что же это, мой милый?
Затем следовало наказание.
Кандино налагал на виновного в недостаточном благочестии штраф:
- Столько-то пожертвуй в церковь, столько-то заплатишь мне. Да смотри! В следующий раз заплатишь вдвое.
А иногда, если виновный был неисправимый рецидивист, приказывал выдрать его ещё верёвками. И сам принимал участие в этом благочестивом деле.
Кандино-мстителю жаловались и на духовенство.
Патер такой-то лениво и не охотно служит мессы.
Кандино являлся, шёл к патеру и говорил:
- Ты что же это, святой отец.
Строго выговаривал, отправлялся в церковь, приказывал при себе совершить мессу "как следует", усердно молился, просил благословения и уходил, говоря:
- Чтобы больше жалоб на тебя не было. Служи Господу нашему, как следует.
Таков патриархальный уклад Сицилии.
Бандитам жалуются на многое.
Они, действительно, часто являются защитниками сирот и водворяют справедливость в крестьянском быту.
Сирота, которого грабит или истязает опекун, по совету всего местечка, бежит в горы и жалуется "местному бандиту".
Бандит является и, к общему удовольствию, урезонивает или наказывает опекуна.
- Если будешь продолжать делать то же, на следующий раз жди пожара. А там и смерть. Ты меня, надеюсь, знаешь.
В случае неправильного раздела имущества обиженные зовут опять-таки "местного бандита".
Он берёт часть себе в виде пошлины, а остальное приказывает при себе разделить "по всей справедливости".
И делят: в случае неповиновения, бандит должен отомстить ослушнику, чтобы поддержать свой престиж.
Карабинеры, под предлогом поисков бандитов, творят, действительно, часто ужасающие бесчинства и насилия. За это их и ненавидит население.
На них жалобы приносятся тоже не по начальству, а бандитам.
И карабинер, учинивший возмутительное насилие, находится уже под страхом "вендетты" со стороны бандита.
Бандит, чтоб его укрывало и поддерживало местное население, должен мстить как "за брата", как "за сестру".
Бандитам приносят жалобы и на злоупотребления своих же выборных властей.
Мэр какой-нибудь коммуны, - коммуну составляют несколько местечек, расположенных часто в десятках вёрст друг от друга, так что мэр является главою порядочной области, - мэр какой-нибудь коммуны творит неправду, обижает жителей.
В местечко, где живёт мэр, налетает "банда" разбойников.
Обыкновенная в Сицилии картина появление "банды". Они кричат:
- Закрывайся!
Все должны запирать окна и двери, прохожие ложиться на землю лицом вниз. Так что потом на суде все свидетели с чистой совестью под какой угодно присягой могут показать:
- Мы ничего не видели!
Бандиты проходят к мэру, и глава бандитов делает ему строгое внушение, берёт штраф себе за беспокойство, приказывает возвратить неправильно взятые деньги таким-то и таким-то, грозит "на следующий раз" и уходит.
Но "деятельность" бандитов, конечно, состоит не из одних "идиллий справедливости". Они составляют истинный бич Сицилии.
Это тоже "Иваны" каторги.
Бандиты не дают ни одному крестьянину "подняться от земли". Чуть кому удалось едва-едва поправить обстоятельства и обзавестись маломальским достатком, бандит накладывает на него лапу:
- Деньги есть, - плати!
И завистливые соседи держат сторону бандита:
- Это так положено: кто богат, тот платит!
Бандиты держат население на одинаковом уровне нищеты.
Они не знают себе удержу ни в чём.
Если женщина приглянулась бандиту, муж, отец, брат должны её отдать в любовницы.
Иначе, - бандит должен окружать своё имя ужасом, - самые зверские проявления "вендетты".
Начинаются поджоги, убийства близких.
И сицилианцы терпят всё это потому, что бандиты вступаются за них в некоторых случаях и, в свою очередь, помогают деньгами.
Облагая данью синьоров и galantuòmi за охрану их владений от других разбойников, бандит нуждается в ночлеге, в укрывательстве. Они много берут и всегда нищие. Они щедро платят за ночлег? за еду, за вино, за сообщничество, за полезные донесения, за предупреждения относительно карабинеров.
Таким образом, хоть часть денег, вытягиваемых galantuòmi, возвращается населению.
Бандит сорит деньгами.
Нет ничего удивительного, что среди нищих он дорогой человек.
В защиту населения от galantuòmi бандиты поднимаются редко. Разве уж живодёрство какого-нибудь galantuòmi настолько превзойдёт всякие вероятия, что даже вызовет негодование в других galantuòmi.
Galantuòmi составляют мафию. А без помощи мафии трудно существовать бандиту. С мафией он дружит и исполняет её приговоры над "изменниками" и "врагами". Люди, принадлежащие к мафии, по большей части застрахованы от бандитов.
"Синьоры", как сказано уже, пользуются услугами бандитов в своих распрях и даже заводят себе секретарей, занимаясь разбойничьими делами.
Какие разнообразные классы заинтересованы в Сицилии в "разбойническом деле", могут дать понятие опубликованные официальные данные о предстоящем процессе "сообщников и укрывателей" Варсалона.
Кроме поименованных уже маркизов и баронов, в сообщничестве с разбойником обвиняются: его жена, молодая девушка, любовница Варсалона, её мать, тоже бывшая любовница Варсалона, один инженер, один священник, комиссар полиции, мэр коммуны и адвокат.
Мать и дочь любовницами. Вы можете судить, насколько права палермская поговорка:
- Варсалона женат на всех женщинах Кастроново.
Отсутствие из местечек мужей на целую неделю, конечно, сильно помогает галантным похождениям бандитов.
Но сообщничество маркизов, баронов, священника, мэра, адвоката, инженера!
Разумеется, разбойник неуловим там, где в числе его сообщников состоит даже "комиссар полиции".
Все эти люди с кем-нибудь сводили свои счёты и прибегали к помощи бандита или указывали ему за мзду места, где можно поживиться.
- От денег кто же прочь?!
Все знаменитые бандиты имеют обыкновенно бесчисленные жизнеописания.
Эти биографии, полные чудес и ужасов, издаются выпусками, по сольди, - 5 сантимов, - за выпуск.
Они раскупаются нарасхват. Их покупают даже нищие.
Разбойники там выставлены, как образцы рыцарства, благородства, ума и благочестия. Карабинеры глупы, и кровь их льётся рекой.
Это читается взасос.
Бандит пользуется всеми симпатиями населения.
Для страшно трудящегося и бесконечно нищего населения Сицилии бандит, это - лихач, который не работает, и вокруг которого вихрем вьются деньги.
И нищие и несчастные люди с жадностью читают быль, похожую на сказку.
Словно видят золотой сон.
Духовенство и администрация
Сицилия очень набожна.
Но если бы вы сказали сицилианцу, что христианство учит прощать обиды, - он посмотрел бы на вас с величайшим удивлением.
А если бы вы добавили, что надо любить своих врагов, - сицилианец расхохотался бы громко, весело и откровенно.
На каждом перекрёстке пред изображением Мадонны с утра до вечера горят десятки свечей
Мне пришла в голову мысль спросить у нескольких мальчишек, в школьном возрасте, 12–14 лет:
- Что такое Мадонна?
Один отвечал, не задумываясь:
- Это - картина. Разве вы не видали?
Другой отвечал, подумав:
- Это была мученица и святая.
Третий сказал:
- Aveva uno bambino.
"У неё был ребёнок".
У каждого города свой патрон.
И когда сицилианцы, уроженцы двух разных городов, ругаются между собой, они ругают друг друга, город и патронов этих городов.
В этом "христианском многобожии", которое исповедует Сицилия, меньше всего христианства. Это какое-то "христианское язычество". Язычество с христианскими именами.
Сицилийское духовенство…
В Сицилии расположены самые фанатичные и невежественные легионы римской курии. После испанских монахов, предающихся на Страстной неделе самобичеванью и готовых хоть сейчас жечь на площадях еретиков, сицилийские монахи самые фанатичные и невежественные.
В Сицилии много монастырей. При малейшей возможности я старался проникать в них.
От этих монастырей не веет ни мирной тишиной ни молитвенным умилением.
Это просто тюрьмы, в которые люди сажают себя добровольно.
Внизу, у внутреннего монастырского хода в церковь, как в гостиницах дощечка с именами монахов.
- Каждый утром выходит и закрывает своё имя, - объясняют вам, - если несколько дней чьё-нибудь имя остаётся открытым, идут к нему в келью посмотреть: не случилось ли чего.
У них нет общих столовых, еда ставится у двери каждого.
- Ну, а если несколько дней он не берёт еды, - не заходят посмотреть, не болен ли?
- А может быть, он дал обет не есть несколько дней!
Длинный коридор, с кирпичным полом, истёртым бродившими тут в одиночку и молча отшельниками.
Келья с узким, решётчатым окном. Распятие и постель. Больше ничего.
- Вы умываетесь? - решился я спросить у одного монаха.
Он отвечал:
- Это мирское. А мы - монахи.
Очень часто, вступая в монастырь, вы слышите предупреждение от послушника, который вас сопровождает:
- Говорить ни с кем нельзя. В нашем монастыре обет молчания.
- Но вы говорите?!
- Я ещё грешный. Не совсем посвящён. А другие говорят раз в год. Это называется "грешный день". Собираются и говорят полчаса.
Так живут в этих мрачных тюрьмах друг другу чужие люди.
В знаменитом монастыре капуцинов, около Палермо, где в катакомбах хранятся на виду 8,000 забальзамированных, засохших трупов знатнейших граждан Палермо, я спросил у настоятеля:
- Как же у вас в катакомбах в гробу лежит тело Франческо Криспи? Ведь он был гарибальдиец.
Настоятель ответил мне со вздохом:
- Катакомбы принадлежат не нам, а городу.
И с улыбкой добавил:
- Если бы их отдали нам! Мы выкинули бы его труп за стену, - пусть жрут эту падаль собаки!
А монах, с которым я гулял по монастырскому саду, рассказывал мне:
- Вы знаете, сколько этого злодея ни бальзамировали, ничего! У него провалился нос, сгнили глаза. Приходится его держать в гробу. Да он и в гробу ещё долго жил!
- Как жил?
- Это видели, когда открывали гроб. У нечестивца росла борода. Он ещё долго мучился и жил, когда его похоронили!
Таково фанатичное духовенство Сицилии.
В Сицилии три университета, - и Сицилия один из самых невежественных уголков на свете.
Начальное образование лежит на обязанности муниципалитетов. Муниципалитеты, поставленные мафией, не любят тратить доходов на простонародье.
И потому очень рады, что духовенство открывает школы.
- Нас избавляют от расходов!
Начальное образование находится почти исключительно в руках духовенства.
Правительство смотрит на это сквозь пальцы:
- Что ж! Они только в курсе истории немножко… Мимоходом упоминают об изгнании Бурбонов и почти умалчивают о Гарибальди. Беда не велика!
Сицилийское духовенство учит в школах, что земля недвижима, что изобретатель оспенной прививки был еретик, и что дьявол говорит на французском языке.
В наказание учеников заставляют лизать землю, и нечистоплотность поощряется, как добродетель.
Достаточно видеть ужасающую, преднамеренную грязь, в которой ходят в Сицилии семинаристы.
- Они готовятся в монахи и приучаются убивать свою плоть! - объясняют вам.
Духовенство в Сицилии захватило в свои руки всю духовную и умственную жизнь простого народа.
Никакие "течения" не касаются Сицилии. Всякое течение сейчас же перехватывает католичество.
Оно считает "синьоров" покровителями церкви, galantuòmi у него в большом почёте, для народа устраивает "союзы".
Вы видите вывеску:
- Демократический союз.
Но это католический демократический союз, и председательствует на собраниях патер.
По улицам кричат:
- Покупайте журнал Социалист! Требуйте журнал Социалист.
Передовая статья против развода. Новости - известия о Ватикане.
Это католический социалистский журнал, который объявляет:
"Истинное царство свободы, равенство и счастье, это - папство. Папа, - вот кто приведёт человечество в золотой век справедливости".
Я видел оппозиционный журнал, недовольный подчинением Сицилии и трактующий её как самостоятельную страну. Он восхваляет папу, "истинного и единого властителя всех католических народов", и издаётся духовенством.
Видел республиканский журнал. Он проповедует итальянскую республику, "единую и нераздельную", - под покровительством папы. И издаётся духовенством.
Каких политических воззрений ни был бы сицилианец, - он находит отголосок на эти воззрения в католичестве.
Какой бы идеал ни грезился ему, - ему указывают:
- Этот идеал осуществим только силою католичества и властью папы.
И, держа в своих руках образование и духовную жизнь народа, католическое духовенство ничего не сделало, чтоб его развить, пробудить в нём желание хоть жить по-человечески, не в такой удушающей грязи, смраде и вони.
- Но как относится к Сицилии правительство Италии?
В Италии зовут Сицилию "золушкой".
В Сицилии самое захватывающее чтение, это - римские придворные известия.
Сицилия внимательнейшим образом следит за придворной и административной хроникой римских газет.
Кто был на балу, кто нет? Кому дана экстренная награда, кого обошли должной и обычной?
И когда по этим признакам узнают, что кто-нибудь в немилости, говорят:
- Значит. скоро мы его увидим в Сицилии.
Сицилия, это - место почётной ссылки для административных лиц.
Кого не хотят видеть в Риме, - посылают на службу в Сицилию. Кто оказался непригодным в других городах полуострова, того посылают в Сицилию. Кто проштрафился, но обладает сильной рукой, и его не хотят обидеть, - посылают в Сицилию. Оказавшихся неспособными посылают в Сицилию.
Так, в административном отношении, Сицилия оказалась складом "непригодных администраторов".
Конечно, не им устроить судьбу этого прекраснейшего и несчастнейшего острова.
Не им освободить остров от тирании "мафии" и бандитов.
"Синьор", мафия и разбойничество цветут и процветают на цветущей Сицилии.
И здесь, где природа дала всё для жизни и наслаждения, жизнь особенно тяжела и полна горя.
История кавалера Спано
I
От Кефалу до Терранова и от Трапани до Мессины вся Сицилия только и говорит, что о "приключении с кавалером Спано".
Я шёл вечером в Палермо по Маккаведе, главной улице. Всё было как всегда. Кафе полны народом. Сицилианцы, по обыкновению, стояли вдоль тротуаров и разглядывали проходящих. Мальчишки предлагали восковые спички и женщин. Взрослые - цветы и женщин. Нищие просили милостыню и предлагали женщин.
- Una bellissima rogazza!
Как вдруг какой-то вопль поднялся вдали на конце улицы. Момент - и вопль раздался на другом конце. Вопли неслись из боковых улиц.
И среди этих отчаянных криков можно было разобрать только одно слово:
- Спано!
Вопли приближались, росли, всё пришло в движение.
По улицам мчались мальчишки с кипами газет:
- Спано! "Sicilio!" "L’ora!" Спано освобождён!
Газеты брались нарасхват. Спешили читать тут же, у освещённых окон магазинов, при свете фонарей, при мерцании восковых свечей перед иконами Мадонны на углах улиц.
И все повторяли с величайшим волнением одно слово:
- Спано!
Даже нищие покупали газеты.
Забыты были женщины, спички, цветы, - всё читало, слушало, говорило, кричало:
- Спано!
Словно какой-то вихрь налетел на Палермо и смял всё.
"Спано". Этим именем были полны не только широкие и роскошные улицы, где живёт аристократия и буржуазия Палермо, но и те узкие трещины между домами, где не живёт, а существует сицилианская нищета.
Я зашёл в одно кафе. Прислуге было не до того, чтоб подавать. Они были слишком взволнованы.
- Спано!.. Спано!.. Спано!..
Зашёл в другое. Третье.
Везде только говор:
- Спано… Спано…
- Два миллиона?
- Сорок тысяч!