Егор Иваныч нетерпеливо ждал означенного часа. Поиски компоста по газетам или какого другого удобрения были неуспешны. Ноты он переписал, увидел, что наврал, и опять стал переписывать. Ожидаемый час крался еле ползущими минутами. Когда наступило время и Егор Иваныч отправился на место свидания, сердце его билось тревожно; он был возбужден, он трусил. Под горой ему встретилась баба и низко-низко поклонилась; Молотов отвечал на поклон со смущением и проводил бабу глазами до тех пор, пока она не скрылась из виду. Он шел все медленнее и медленнее. Приближаясь к мельнице, он увидел женщину в белом кисейном платье, обивавшую концом зонтика цветы. Он рассмотрел Леночку. "Как некстати", - подумал Молотов, и - вот туманный образ воплотился, форму принял. Чего же смущается Егор Иваныч? или он не к тому приготовлен?
- Здравствуйте, Елена Ильинишна, - сказал он.
- Здравствуйте, - ответила Леночка, стыдливо опустив гласа.
"Она!" - подумал Егор Иваныч и кончил тем, что растерялся. "Елена Ильинишна? - вертелось в его голове. - Тут несообразность какая-то, противоречие". Он, оглядываясь по сторонам, все еще не терял надежду видеть другую женщину. Новое для него положение - свидание с девицею, которой он не ожидал, поставило его в тупик… Она молчала, он тоже. Прошли несколько шагов по берегу. Егор Иваныч взглянул на спутницу искоса. Она вздохнула. Молотов чувствовал, что он должен сказать что-нибудь, но не было у него ни одного звука, ничего в голову не шло; он не знал, куда девать свои большие ладони. Он придумывал какое-нибудь слово, был бы рад самой пошлой фразе, а в голове только и было: "Черт же знает, что это я… ведь нехорошо…" Он решил, что напрасно трудится, что ничего не придумает, и махнул рукой: "Пусть себе!.. чем-нибудь да кончится!.. погубила меня проклятая застенчивость!" А Леночка идет, опустивши длинные, прекрасные ресницы. Наконец она сказала:
- Вы очень скоро идете…
- Виноват, - ответил Егор Иваныч…
- Какая сегодня прекрасная погода, - сказала Леночка.
"Нашла же она что сказать!" - подумал Молотов. Но надобно отдать честь и ему. Он поддержал разговор:
- Да, хорошая стоит погода, - и тотчас сделал еще такие слова, - давно уж стоит такая… дождей совсем мало… отличное наступило время.
Молчание. "Нет, - думал Молотов, - я обязан говорить".
- Вы любите природу? - спросил он, а сам про себя подумал: "Однако это с какой стати? Ведь это очень глупо!"
- Люблю.
- Я третьего дня просидел до рассвету, - продолжал Молотов и опять подумал: "Ну, это еще хуже". У него так и шло два разговора - один с Леночкой, другой про себя, как это всегда бывает у застенчивых людей.
- Такой был прекрасный вечер, - прибавил он. "Нет, стоило б меня хорошенько!" - рассуждал он.
Но вот Леночка совершенно оправилась, взглянула открыто и сказала:
- Я сама люблю вечером гулять… Я всегда почти гуляю. Особенно смерть люблю воду… У нас всегда речка перед глазами, и я привыкла к ней… Я люблю удить, только червяков гадко брать в руки… впрочем, теперь ничего… привыкла… Вы знаете иву? вон там, - показала рукой Леночка.
- Знаю, - ответил Молотов и вздохнул свободно, потому что надеялся, что Леночка не скоро остановится.
- Там очень хорошо клюет… Там я в третьем году вот какого язя поймала. (Она показала руками.) У нас дяденька гостил. Он очень хороших аглицких крючков привез.
- А мамаша не боится, что вы утонете? - "Очень прилично сказано", - одобрил себя Егор Иваныч.
- Ах нет; мамаша мне все позволяет. А вы любите удить?
- Никогда не удил, хочу попробовать. Скажите, в чем тут удовольствие?
- Ах, как же, очень весело!
"Дело очень прилично идет, - думал Молотов. - Впрочем, какая она странная, как будто ни в чем не бывало, а я-то?.."
- Очень весело! - повторила Леночка…
Она стала, как бабочка, порхать с предмета на предмет. О письме ни полслова. Оно-то сильно и беспокоило Молотова. "Неужели не намекнет? Что же я тогда стану делать? Однако нельзя сказать, чтобы она была неспособна к решительному шагу… Но что же это за девушка?"
Леночка болтала, прыгала, как козочка; а право, она была премиленькая козочка - гибкая, стройная, черноглазая. Стали они спускаться с берега реки. У мельницы над водой росла береза; под березой была скамейка…
- Сядемте здесь, - предложила Леночка.
Сели. Молотов подумал: "Сейчас намекнет". Он вздохнул.
- О чем вы, Егор Иваныч, вздохнули?
- Так…
- Так никогда не бывает: вы вспомнили кого-нибудь?
- Нет, мне некого вспоминать…
- У вас есть родственники?
- Ни души, Елена Ильинишна…
- Никого?
- Решительно никого. У меня и знакомых очень мало. Я мало кого знаю…
- А друг у вас есть?..
- Есть.
- Хороший?
- Прекрасный человек.
- Как весело иметь друга, - сказала Леночка и задумалась.
"Сейчас о письме намекнет, - подумал Молотов. - Что ж? я скажу ей деликатно…" Дальше мысль не шла… Что он хотел сказать ей деликатно?.. "Все-таки это обидит ее", - докончил он прерванную мысль. Но напрасно он испугался. Слова: "Как весело иметь друга" - были сказаны без задней мысли, так, по ходу речи… Странно было смотреть на молодых людей. Леночка не менее Молотова боялась разговора о письме. Она лишь только увидала Егора Иваныча, ей страшно стало за свой легкомысленный поступок, который она, кажется, сделала так, спроста, по-птичьи… Любила ли она Молотова? Она не первый раз его видела; он говорит иногда так хорошо, хотя когда он говорит-то хорошо, тогда она его и понимает меньше; он такой добрый, он ей нравится, но предположить в ней серьезное чувство едва ли возможно. Письмо ее было одною из тех эксцентрических выходок, на которые способны иногда наши деревенские барышни и обитательницы Песков, Коломны, Петербургской стороны и других поэтических мест. Они не сробеют, напишут, хотя и не думаем, что они по нравственности ниже тех, которые сробеют и не напишут. После они иногда и каются, но уже дело сделано. Так и Леночка теперь сама поняла, что следовало бы надрать ей хорошенькое ее ушко. Когда она увидела Молотова, ей страшно стало и прежде всего пришло в голову: "Боже мой, что я наделала? Что, если он возьмет да и прочитает всем мое письмо? Пропала я!.. Лиза Варакова, Таня Песоцкая, Саша Нечаева… все, все ему знакомы!.. ай, маменька узнает!" Она чуть не плакала и в первую минуту едва не сказала: "Егор Иваныч, не говорите мамаше… я больше не буду". Но, увидев, что Молотов едва ли не больше ее струсил, она сказала себе: "Он не страшный, он такой добрый", и рада была, что Молотов не говорит ничего о письме. Теперь она была спокойна…
Егор Иваныч наклонился и сорвал цветок.
- Дайте мне цветок, - сказала Леночка.
- Извольте.
- Это мне на память.
- Разве нельзя помнить без цветка?
Молотов сорвал другой цветок. Леночка опять:
- Дайте мне цветок.
- И этот на память?
- Дайте же, - сказала Леночка строго, вырвала неожиданно цветок и ударила им по руке Молотова.
Все это сделалось как-то уж очень наивно. Оба засмеялись. Оба были довольны, что о письме и намека нет. Леночка наклонилась и стала водить зонтиком по земле. С плеча ее скатилась мантилья, ветер шелестил кисейным рукавом; обнажилось белое плечо, на котором, как муха, сидело родимое пятнышко; ротик ее полуоткрыт; вся она замерла и затихла, как птица на ветке. Молотов и не заметил, как залюбовался ею. В это время Леночка взглянула на него. Он покраснел.
- Что это, Егор-Иваныч, вы все молчите?
Молотов вынул часы, посмотрел на них и объявил, что ему пора домой. На желание Леночки посидеть он сказал, что у него есть дело.
- Жаль, - отвечала Леночка. - Посмотрите, какой хороший вечер. Ну, пойдемте.
Они поднялись на берег. Молотов проводил ее несколько. Расставшись, она еще раз крикнула:
- Прощайте!
- Прощайте! - ответил Молотов…
Никакого дела у Егора Иваныча не было. Он просто струсил, когда Леночка заметила его взгляд. "Глупо, глупо, - твердил он, - надо бы узнать!.. Чего я струсил?.. Разве первый раз взглянул я на нее?" Он вспомнил, что и прежде встречались их взгляды. "Но тогда другое дело, - прибавил он, - не те были отношения".
Что же вынес Егор Иваныч из сегодняшнего события? Ничего определенного. Он только уверился, что письмо написала Леночка, и ему казалось, что рассеялись его грезы и иллюзии. Но что такое Леночка? что это за девица? какие должны быть отношения к ней? зачем сходились они там у мельницы? как это так ничего не объяснилось? - всего этого он не понимал. "Неловко же мне было спросить ее, - думал он. - Впрочем, нельзя сказать, что она неспособна к решительному шагу… Но неужели она любит? Разве так любят, как она?.. А я тут что такое?.." Множество вопросов роилось в голове Молотова. Страннее всего со стороны Егора Иваныча спрашивать: "Разве так любят, как она?" В книжке, что ли, он вычитал, или Андрей ему сказал, что любят не так? И почему он знает, как она должна любить? Любовь - это такая книжка, которую всякий сам сочиняет и автор которой всегда оригинален. У него точно была какая-то скрытая мысль, в которой он не хочет сознаться, но которая сама собою слышится за всеми вопросами. Он стал прислушиваться к душе своей и чувствовал в ней тревогу и беспокойство; что-то ходило в нем, дышал он сильнее, сердце его сжималось и расширялось. Он сказал: "Вот теперь самому совестно за нелепую, непростительную застенчивость, из-за которой все дело осталось неразъясненным. Ведь она бог знает что подумает!" Он вспомнил, что такую же тревогу совести ему случилось ощущать и прежде. Такие же были в душе движения, когда он после ссоры увидел своего друга и, не смея глядеть ему прямо в глаза, сказал: "Полно злиться!" Когда он убедился, что это его совесть мучит, ему стало немного легче; но он долго еще обсуживал интимно-комический факт, предъявленный амуром приволжским, припоминая все мельчайшие штрихи события. Засыпая, он вспомнил, как скатилась мантилья с плеча Леночки, и прошептал с раскаянием: "Стыдно, стыдно!.. ты не должен был оставить дело в таком положении". На другой день Молотов отыскал статью о компосте и ноты переписал. С этого дня начались усиленные занятия по делам Обросимова…
Время летело быстро. Егор Иваныч и не заметил, как прошли две недели. Он постоянно был занят, работал без устали, составлял ведомости, рылся на чердаках в книжном хламе, учился с Володей; кроме того, к нему было несколько особых просьб, которые он охотно и исполнил. Помещик иногда зайдет к нему, спросит, как идут его занятия, скажет, что вот такую-то статью не худо бы окончить, посоветуется с Егором Иванычем и всегда прибавит:
- Много, много дела, Егор Иваныч, совсем сбился с толку… А вы-то что ж не гуляете?
- Нет, я гуляю, - ответит Молотов, только прибавит, что вот такую-то статью ему хочется поскорее кончить.
В воскресенье Обросимовы, и вместе с ними Егор Иваныч, собрались к Аграфене Митревне Илличовой. Она была женщина толстая, сырая, находившаяся в строгом, праотческом законе у покойника мужа и потому немного поглупевшая. Аграфена Митревна рада была видеть в гостях богатого соседа и подняла тяжелую возню на весь дом. Скоро завязалась общая беседа, говорили о погоде, о посевах и всходах, о деревенских новостях. Немного спустя Лизавета Аркадьевна села на своего конька, то есть Жорж Занда, и поехала на нем. Егор Иваныч слушал внимательно; Обросимов морщился и посматривал неприветливо на дочь, чего, впрочем, никто не замечал; Леночка половину не понимала; мать ничего не понимала и тяжело дышала.
- Про какую вы это эманципацию говорите? - спросила Леночка. - Ученое что-нибудь?
- Вы не знаете, что такое эманципация? - спросила снисходительно вдова.
- Не знаю, расскажите о ней что-нибудь…
- Видите ли, ныне многие стремятся восстановить права женщины, дать ей воспитание полное, как и мужчине, свободу в выборе мужа, в выборе занятий, участие не только в семейной, но и гражданской жизни, личную независимость; хотят восстановить права женщины, которые не должны быть меньше нрав мужчины. Понимаете, это и называется эманципациею.
Вдова говорила, как читала. Отец с беспокойством думал: "О чем говорит с девушкой!.. совсем без такта… это у нас не принято". Леночка задумалась.
- Нет, не понимаю, - ответила Леночка простодушно. - Что это такое, например, значит - свобода в выборе мужа?
Отец с беспокойством повернулся на стуле.
- Очень просто, - говорила вдова поучительным тоном, забывая слова свои, что Леночка не способна к развитию, - очень просто: женщина выбирает мужа себе сама, как мужчина ее выбирает, и тут нет дела ни родственникам, никому. Она сама за себя отвечает…
- Этак иная бог знает кого выберет…
- Уж то ее дело.
- Этого не бывает никогда…
- Да, редко бывает…
- Так, значит, и нет никакой эманципации на свете; это, значит, ученость…
- Что ученость?
- Да вот эманципация… Ведь этого нет, и никто не позволит девице самой выбирать жениха; ну, значит, и неправду вы сказали.
- Браво, крестница, браво! - подхватил Обросимов.
Молотову занимательно было следить за этим забавным спором между двумя женщинами, из которых одна, очевидно, малоразвитая женщина, но от души говорила и верила тому, что говорила; а другая, образованная дама, ломалась, говорила свысока, и сомнительно, чтобы говорила с убеждением…
- Я никогда не понимала учености, - сказала Леночка. Лизавета Аркадьевна с комическим участием спросила ее:
- Что же вас вооружило против учености?
- Это самая скучная вещь. Стихи я люблю, и то чтоб хорошие были. Я много знаю стихов.
- Какого же поэта больше вы читаете?
- А вот у Лизы Вараковой я недавно достала стишки Пушкина.
- Какие?
- Хотите, прочитаю.
Лизавета Аркадьевна изъявила желание. Леночка сказала "слушайте" и стала читать: "Как пошел наш воевода вдоль по Клязьме погулять".
"Эх, бедняжка, - подумал Обросимов, - теперь поднимут ее на смех".
- Хорошо? - спросила Леночка, когда кончила чтение.
- Это не Пушкина стихи, - сказала вдова.
- Пушкина, Лизавета Аркадьевна, Пушкина. Мне Лиза Варакова говорила: она уж знает… Ах, вот Лиза Варакова ученость любит! Как начнет говорить: "Жизнь моя стремится… родник души… идеалы…" - просто смех!
- А вот вы читали, Елена Ильинишна, - сказала вдова, - что пляшут сам-друг мужик с бабою и они счастливее воеводы, - это правда?
Леночка задумалась.
- Как же можно, чтобы правда? ведь это стихи! - отвечала она.
Лизавета Аркадьевна засмеялась.
- Так и стихи лгут, как ученость?
- Ах, какие вы, Лизавета Аркадьевна! Зато это стихи, а то ученость. Неужели вы не понимаете? Смотрите, как хорошо выходит: "В минуту жизни трудную, теснится ль в сердце грусть…" - Она прочитала эти стихи с увлечением…
- Это худо? - сказала она. - Я много стихов знаю…
- Это прекрасные стихи, - ответила Лизавета Аркадьевна и потом перешла опять в область разных размышлений. Леночке стало скучно от "учености", и, воспользовавшись первым удобным случаем, она напомнила Егору Иванычу, что он хотел посмотреть ее козу и голубей.
Леночка показала свою любимую козу с голубой лентой на шее, голубей, свои куртины. Потом стали гулять по саду. Молотов не чувствовал особенного стеснения. Он быстро развивался.
- Ведь я правду говорила? - спросила Леночка.
- По крайней мере вы говорили то, что думали, чему верите.
- А она?
- Не знаю, верит ли она тому, что говорит.
- Так зачем же она и говорила?
- Хотела порисоваться.
- То есть хвасталась? Да ведь она не про себя говорила, а так… рассуждала…
- Это тоже хвастовство…
- Как же так?.. И не верила?.. ай, как это смешно!..
Леночка, по наивности своей, не знала, что можно вычитать какую-нибудь хорошую мысль; вычитавши, запомнить ее хорошенько и для того даже на бумажку записать, со всеми красивыми оборотами, и потом сделать из мысли игрушку. Обыкновенное лганье она понимала, но этого не могла себе представить. Ей на минуту пришла в голову Варакова Лиза: "Не так ли, как та?", но нет, у той, бедняжки, действительно "жизнь стремилась" из "родника души" и тому подобное, а эта не верит и говорит; притом правду говорит и не верит. "Ведь смешно выходит", - подумала Леночка.
- Этого не бывает, - сказала она.
- Бывает, Елена Ильинишна…
- Зачем же она говорит?
- Чтобы сказали: вот какая она умная женщина…
- Будто умными называют тех, кто так говорит?
- Да.
- За что же?
- Все умные люди проповедуют то же самое…
- Так правда и то, что она о женихах рассказывала?
- Правда, - отвечал Молотов, невольно улыбаясь…
- Когда же это сделают? скоро?
- Об этом толкуют пока да пишут…
- Ну, и что же?
- Больше ничего, Елена Ильинишна.
Леночка засмеялась и вдруг побежала, крикнувши: "Нагоните!"
Егор Иваныч сразу поймал ее.
- Нет, снова; дайте мне уйти сначала.
- Ну-с.
Молотов опять поймал ее. Он заметно скоро развивался.
- Вы очень скоро бегаете… Хотите, я запрячусь? Отыщите меня.
Молотов согласился. Он ушел в беседку.
- Пора! - закричала Леночка.
Он прямо пошел на голос и отыскал Леночку в густых кустах жимолости.
- Сразу нашли… теперь вы прячьтесь.
Он спрятался.
- Пора! - крикнул Молотов.
Леночка тоже пошла на голос, нагибалась под кусты, посмотрела за дерновым диваном.
- Пора! - раздалось совсем с другого конца сада.
- А!.. вы перепрятались… подождите же!..