- Есть ли у вас терпение, выдержка? Есть? Колония нуждается в них, как нуждается в ваших детях, в ваших костях, которые вы оставляете ей, в вашем усердии, ваших надеждах, в вашей жизни, равно как в жизни ваших детей и внуков. И ей безразлично - остаетесь вы или уходите. Она сонно выжидает. Ей не к спеху. Ей нужны миллионы вашего брата. Она бесконечно долго ждала и бесконечно долго еще может ждать. Но ей нужны люди. Поняли? А отъявленных лентяев и бездельников она пожирает.
* * *
Джек не видел конца-краю этим разговорам и мало-помалу как-то притупел. Поезд милостиво остановился у станции, отделенной забором от песчаной площади. Какой-то носильщик, приложив ладони рупором к губам, завопил для большей Ясности: "Перт!" Где мог, действительно, быть город? Все вышли из поезда. Город вставал из песка: деревянные дома с деревянными верандами, заметенными песком.
ГЛАВА II
Близнецы - "овечки".
Джек чувствовал себя после долгого путешествия утомленным и больным. Он был уничтожен, несчастен и все вокруг виделось ему потускневшим, как сквозь немытое стекло… После долгих дней на пароходе он не мог еще привыкнуть к твердой земле под ногами. Он дожидался на платформе. Мистер Джордж опять куда-то исчез. Поезд уже ушел обратно.
Наступил вечер и заходящее солнце сияло на западе, где расстилалось огромное, пустынное море и разливало в прозрачном воздухе аметистовый отблеск, окутывавший деревянные дома, магазины и всю песчаную местность. Но Джек видел всю эту магическую ясность нового мира пасмурной, как сквозь пелену тумана. Он чувствовал освежающее прикосновение ночи, которая внезапно спустилась с неба. И ему казалось, что он смотрит через обратную сторону бинокля на далекую-далекую страну.
Куда пропал мистер Джордж? Может быть, он ушел, чтобы еще раз прочесть письмо или чтобы справиться в банке о чеке? Все пассажиры разошлись со станции, экипажи разъехались. Что делать? Не стоит ли разузнать про какую-нибудь гостиницу? Но мистер Джордж уже подходил к нему с серьезным выражением лица.
- Ваш ветеринар считал, что у вас есть несомненные способности к этому делу? - спросил он.
- Он это утверждал. Отец матери был морским хирургом - быть может, это от него.
- Нисколько, я был знаком со стариком, он ведь тоже был чудаком. Но он в могиле, и мы помянем его только добрым словом. Нет, мне просто хотелось узнать ваши наклонности! Ваш отец желает, чтобы вы на год отправились на какую-нибудь ферму и ассигнует вам один фунт стерлингов в неделю. Вам это известно?
- Да, надеюсь, что этого хватит.
- Конечно, хватит, если вы расчетливы! Я подумал о ферме Эллис. Близнецы как раз у меня. Эллисы - ваши родственники и мои тоже. Все мы здесь, в колонии, подразделяемся на группы и кланы и все между собою в родстве. Ваша мать принадлежит к клану Эллисов. Ферма Эллиса недалеко отсюда и хорошо им самим обработана. Только у него в семье есть хорошенькие юные овечки, да еще дети моей кузины. Так что, если вы сами волк в овечьей шкуре - с виду-то вы очень смирны! - то лучше мне вас туда и не посылать. Молоденькие девчонки и мальчишки, выросшие там, в кустарнике… - послушайте-ка, дорогой мой! Отец прикрыл все ваши проделки молчанием, но вы ведь стоите не перед судом и со мной вам стесняться нечего. Скажите-ка откровенно, почему вас исключили из школы в Бедфорде?
Джек с минуту помолчал, кончик носа его побледнел.
- Меня поймали, - сказал он беззвучно, - в кулачном бою между командами после футбола. Было много других, кроме меня, но они все удрали, а полиция приметила меня из-за школьных цветов на моей фуражке. Отец только что вернулся с Цейлона и был за меня. Но директор заявил, что в назидание другим и ради репутации школы меня лучше исключить. Директор сказал, что ему жаль меня выгонять.
Мистер Джордж высморкался в огромный, желтого цвета с красными горошинами, носовой платок и молча посмотрел вдаль.
- Мне кажется, что вы, некоторым образом, пострадали за других, - неуверенно промолвил он.
- Вероятно оттого, что мне это безразлично, - ответил Джек.
- Но вам это не должно быть безразлично.
- Почему так?
Ответа не последовало.
- Не знаете ли вы, сударь, в какую гостиницу мне лучше всего пойти? - спросил Джек.
- Ни в какую. Вы пойдете ко мне. Но смотрите! У меня две племянницы, близнецы, дочери Эллиса, к которому я хочу вас послать. Они у меня, а также другая моя племянница - Мери, которую я очень люблю. Она по фамилии не Эллис, а Рат, сирота, и живет у своей тетки Матильды, моей сестры. Я буду приглядываться, как вы будете себя вести здесь, в Вандоу - так называется ферма Эллис. Завтра я вас туда отвезу. Но вы сами понимаете, куда я вас посылаю: в стадо невинных овечек, которые вряд ли видели когда-нибудь козла. Итак, если вы волк в овечьей шкуре… Ну, я пойду за носильщиком, а затем - вперед.
Они сошли с платформы на песок - первый опыт Джека в области "хождения по пескам". Песок был глубокий, тонкий и рыхлый, и мальчик был рад, когда они наконец дошли до улицы.
Мистер Джордж заговаривал со всеми встречными, и мужчинами, и женщинами. Дамы казались слегка старомодными, на мужчинах туалет их нижнего этажа был раза в четыре шире, чем нужно.
- Почему директору в Бедфорде было жаль вас исключать? Вы, верно, хорошо учились?
- Я знал хорошо только Библию и Шекспира. Все остальное плохо. Верно, ему было жаль потерять хорошего футболиста.
- Так, еще что?
Если бы Джек был мямлей, он бы уже заныл. Но он был забронирован непрошибаемым хладнокровием.
- Я считался капитаном первой футбольной команды, - ответил он самым равнодушным тоном. - И неплох по части крикета. Имею кубок за соревнования по бегу. Я говорю все это потому, что вы меня спрашиваете.
Мистер Джордж привел Джека в полное изумление, обернувшись и став перед ним посреди улицы, как Валаамская ослица, широко расставив ноги в слоновьих брюках, пыхтя и протягивая ему свою могучую лапу. Он крепко пожал ему руку и произнес:
- Ты по душе мне, сын мой, да, ты мне по душе!
* * *
Пока они шли, Джек внимательно смотрел по сторонам, рассеянно слушая бесконечные разглагольствования старика. Он видел предназначенные для построек песчаные участки, разбросанные кое-где неказистые новые строения. Свернув в недомощенный переулок, они приблизились к двухэтажному дому с узкими верандами, голые балки которых покоились прямо на песке. Не было ни сада, ни забора, была лишь тропинка, протоптанная по песку, крыльцо, выкрашенное в белый цвет, медный звонок, узкая деревянная терраса и на ней несколько горшков с цветами.
Мистер Джордж открыл дверь и впустил Джека в крохотные, узкие деревянные сени. Чудесно пахло едой. Джек вскарабкался по узкой, дребезжащей лестнице и был введен в приготовленную для него комнату; кровать с пологом, с вязаным покрывалом и подушки с накрахмаленными наволочками, большой комод красного дерева с зеркалом, умывальник с полным фаянсовым прибором. Вторая Англия! Даже сундук его стоял уже на месте, и щетки из него были вынуты.
Он приехал!
* * *
Когда он приводил себя в порядок, перед дверью его послышалось щебетание. Он подождал, пока все снова затихло, и только тогда открыл дверь, чтобы спуститься вниз. Но за дверью стояли, пересмеиваясь и краснея, две девочки и ждали подходящего момента, чтобы наброситься на него.
- Ну, разве он не "beau"? - воскликнула как бы про себя одна из девочек. Другая заливалась громким смехом.
Джек окаменел и покраснел до корней волос. Но на мгновение его синие глаза остановились на лицах девочек. Это, очевидно, и были близнецы. У обеих были одинаково тонкие, мягкие, слегка смуглые, теплого колорита лица, чуть-чуть дикие, характерные черты. Но у одной темно-русые волосы были курчавы, вились на висках, а из-под прямых бровей глядели робко, дико и одновременно нагло странные желто-серые глаза, как у притаившейся в кустарнике рыси. У другой были синие глаза и большой нос. И это она воскликнула "разве он не beau?"
Первая, с желтыми глазами, неловко протянула руку и, взглянув на него, сказала:
- Верно, ты - кузен Джек. Beau?
Он пожал руку сперва одной, потом другой и не нашел ни одного подходящего слова в ответ. Предводительницей была очевидно та, с желтыми глазами.
- Чай подан, - заявила она, - ты ведь сойдешь вниз?
Она сказала это через плечо. В ее курчавых волосах был тот же огневой оттенок, что и в глазах, только брови были темнее. У нее лоб, решил Джек, как у гипсового изваяния Минервы. И как странно она смотрит исподлобья через плечо! Забавные "овечки"!
Обе "овечки" побежали вниз рука об руку. Это положительно требовало некоторой храбрости. Но, очевидно, они к этому привыкли.
Джек принимал общественную жизнь в доме, как нечто, что надлежит переносить молча. Девчонки были, очевидно, придатком к общему несчастью. Он слышал, как они влетели в гостиную, возглашая:
- Он идет, "Beau" идет!
- Я думал, что его зовут Джек?
- Его зовут Бо!
Он поджал локти и вошел в гостиную; крахмальный воротничок сильно жал. Он заметил обычно-отвратительное убранство гостиной, еще более пустой, чем у них в доме; бархатные подушки на волосяных диванах и зеленый ковер; высокую, полную женщину с рыжими волосами, в шелковом платье и с золотой цепочкой, которую мистер Джордж представил госпожей Ватсон, иначе - тетей Матильдой. Она положила свои руки в кольцах с бриллиантами на плечи Джеку и стала разглядывать его, что показалось ему занятием совершенно отвратительным.
- Милый мальчик - вылитый отец! Как поживает ваша милая мать? - И она поцеловала его вопреки его внутреннему негодованию. Ибо ей уже было сорок два года.
- Хорошо, благодарю вас! - ответил Джек, подумав при этом, что, не видав матери уже более шести недель, он так же мало знает об этом, как и тетка Матильда.
- Вы свечу потушили? - спросил мистер Джордж.
- Нет, не потушил, - ответила огненного цвета девочка. - Я сделаю это за него. - И она метнулась к лестнице, как пантера.
- Верно, близнецы сами представились? - спросил мистер Джордж.
- Нет, они этого не сделали, - ответила оставшаяся девочка.
- Только окрестили вас "Beau". Ну, что же, я уверен, что рано или поздно вы будете чьим-нибудь beau. Это Грейс, Грейс Эллис, - знаете, там, где вы будете жить; а сестру ее, которая пошла потушить у вас свечу, зовут Моникой. В этом сухом месте невозможно жить без необходимой осторожности с огнем. Большинство людей уверяет, что их нельзя отличить друг от друга, но по-моему это пустяки. Вот и их отец, - добавил мистер Джордж, и тетя Матильда направилась к двери, тогда как близнецы не проявили никакого интереса. "Огненная" глазела на Джека и кружила вокруг него, как гибкая пантера, чтобы лучше оглядеть его со всех сторон, и словно намереваясь кинуться на него, точно кошка на птицу. Все еще робея, не теряя, однако, самообладания, он держал себя с юношеской грацией и в то же время несколько чопорно.
Мистер Эллис был толст, чисто выбрит, краснощек, мешковат и по виду добродушен.
- Этот молодой человек - мистер Грант, в Австралии известен под псевдонимом "Beau", окрещен мисс Моникой Эллис.
- Простите, мисс Грейс, - огрызнулась Моника.
- Чай подан! Чай подан!
Они направились в столовую, где был накрыт длинный стол. Тетя Матильда уселась за чайник, мистер Джордж на противоположном конце, за грудой тарелок; остальные расселись где попало. Джек сел скромно по левую сторону от тети Матильды, после чего огненная Моника немедленно заняла стул напротив него.
Появилась кухарка с прикрытым металлической крышкой блюдом; за ней шла маленькая, смуглая, некрасивая, тихая девочка, которая несла блюдо с овощами.
- Моя племянница Мери, Джек. Она живет у тети Матильды, которая ни за что не уступает ее, а то бы я непременно взял девочку к себе. Теперь вы со всеми знакомы. Что у нас к чаю?
Он грозно взмахнул ножом. Затем, приподняв крышку, обнаружил жареного поросенка. Тем временем Мери кивнула Джеку и взглянула на него своими большими черными глазами. Можно было подумать, что в ней течет туземная кровь. Она села и стала накладывать зелень.
- Грейс, в молоко попала муха, - сказала тетя Матильда, наливавшая уже в огромные чашки чай. Грейс схватила кувшин и нехотя поплелась из комнаты.
- Джек, вы пьете так же, как ваш отец, с сахаром и молоком? - спросила тетя Матильда.
- Зови его Бо! Это его имя здесь. Джон слишком чопорно, а Джек обыкновенно, - воскликнул мистер Джордж, до локтей погруженный в разделывание жаркого.
- "Бо" мне нравится, - заметил Эллис, который вообще разговаривал мало.
- Мери, горчица есть? - спросила тетя Матильда.
Джек сделал вид, что встает, но тетя Матильда схватила его за рукав и посадила на место.
- Сидите смирно, она знает, где взять.
- Моника, обноси чашки.
- Какую часть поросенка вы предпочитаете, Джек? - спросил мистер Джордж.
- Матильда, хочешь этот? - он поднял на вилку кусок.
- Где хлеб? - засуетилась тетя Матильда. - Джон наверно ест мясо с хлебом. Принеси кузену хлеба, Грейс.
"Все бегают как сумасшедшие", - с отчаянием подумал Джек, принимаясь есть в этой общей суматохе. Нет ни прислуги, ни покоя!
- Что, девочки идут сегодня в концерт? - спросил мистер Джордж.
- Если кто-нибудь проводит нас, - ответила Моника, кинув на Джека пламенный взгляд.
- А на что же Бо? - заметил мистер Джордж. - Бо, наверно, охотно пойдет. - Под хищными взглядами Моники, Джек не нашелся ничего ответить.
- Оставьте бедного мальчика в покое! - заступилась тетя Матильда. - Он проехал шесть тысяч миль, а вы тут же гоните его в концерт. Оставьте его спокойно посидеть дома со мной и поболтать о его близких. Разве ты не идешь в концерт?
Это было сказано Эллису, который отпил глоток чаю и молча покачал головой.
- Я бы с удовольствием пошел в концерт, - проговорил Джек, повинуясь странному взгляду желтых глаз Моники и открытому - черных глаз Мери.
- Правильно, мальчик! - одобрил мистер Джордж.
Впервые за всю свою жизнь Джек оказался в действительно женском обществе. Он инстинктивно избегал женщин и в особенности девушек. Он считал, что в их присутствии ему грозит какая-то опасность, как будто, если он не будет остерегаться, кто-то схватит его за шиворот. Обыкновенно он доверял только мужчинам. Но почему-то эти два старика вовсе не казались ему защитой. Наоборот, они как будто предавали его на съедение этим двум "овечкам". В Англии между мужчинами был в обычае дух солидарности. Один защищал другого от женщин. Здесь они бросали друг друга на произвол судьбы, как только на сцену появлялись женщины. Мужчины отдавали им поле деятельности.
- У тебя есть вечерний костюм? - спросила Грейс, которая вечно что-нибудь придумывала.
- Да, более или менее.
- Прекрасно, надень его пожалуйста!
- Оставь мальчика в покое, - вступился мистер Джордж. - Пусть идет в чем хочет.
- Нет, - вмешалась тетя Матильда, - у него красивая внешность его отца. Джон должен показать товар лицом. Мне кажется, я тоже пойду в концерт.
После ужина все засуетились. Моника помчалась наверх, чтобы зажечь ему свечу.
- У тебя еще много времени, - сказала она, как будто желая просветить его насквозь.
- Хорошо, - произнес он своим юным, ломающимся голосом, начиная злиться, пока она, наконец, не ушла из комнаты.
Джек уже завязывал галстук, когда послышался шорох и стук в дверь. Раздался голос тети Матильды:
- Уже пора! Вы готовы?
- Сию минуту! - крикнул он голосом, срывающимся, как у молодого петуха.
Но дверь тихо приоткрылась и показалась тетя Матильда.
- Он завязывает галстук, - успокоительно сказала она, заметив, что Джек уже в приличном виде. И проплыла вперед. За ней нерешительно продвигались Грейс и Моника, в самых дверях стояла Мери. Джеку казалось, что тетя Матильда - самая противная из всей компании, Моника - самая наглая, Грейс - самая невоспитанная, а Мери, с ее смиренным лицом, - самая отталкивающая. Он неуклюже возился со своим галстуком.
- Дайте завязать Мери, - предложила тетя Матильда.
- Нет, нет, - залаял он. - Я сам могу!
- Войди, Мери, завяжи галстук Джону!
Мери тихо подошла к нему.
- Дай, я сделаю, Бо, - сказала она тихим, вкрадчивым голосом, глядя на него своими чернильными глазами, взглядом, от которого в коленях его возникла мелкая дрожь, а горло сжалось. Он весь покраснел, но борьбы с галстуком не оставил.
- Так он никогда не будет готов, - объявила Моника.
- Дай же мне сделать, - попросила Мери и решительным движением вырвала у него из рук концы галстука. Он затаил дыхание и глядел в потолок с таким чувством, как будто она его поджаривала.