12. Два брата
Боцман прошел в крохотный будуар. Стены здесь были обиты камчатым шелком, вдоль них стояли изящные диванчики и столик черного дерева, на котором возвышался серебряный канделябр с четырьмя свечами. Здесь, сидя в удобном кресле, моряка ждала леди Мэри Уэнтворт.
При виде нежданного гостя она вскочила и устремила на него с испугом и надеждой взгляд широко распахнутых синих глаз.
То была высокая красавица с осиной талией, одетая в синий перкалевый пеньюар, украшенный брюссельским кружевом. Едва ли ей исполнилось больше восемнадцати лет. Золотистые волосы спускались по ее плечам, крохотные губки краснели, как кораллы, а розовые щечки рдели, будто наливные яблоки.
Каменная Башка замер при виде такой красоты. Он неловко поклонился невесте капитана и вскинул руку в морском приветствии, не понимая, как следует себя вести.
– Вы произнесли имя, столь дорогое моему сердцу, – взволнованно сказала светловолосая леди. – Уильям Маклеллан.
– Да, мисс, – подтвердил Каменная Башка.
– Должно быть, это маркиз Галифакс поручил вам разыграть сей гнусный спектакль.
– Миледи, – серьезно проговорил бретонец, – я боцман с "Громовержца" и состою под началом сэра Уильяма Маклеллана. Я готов умереть за своего капитана. А вашего маркиза Галифакса я и в глаза не видел. Если вы согласитесь последовать за мной, миледи, то вам еще представится случай увидеть, как я обращаюсь с абордажной саблей.
– Где баронет?
– Как я уже сказал вашей камеристке, он ближе, чем вы могли бы подумать.
– Скажите же мне, где он!
– Вы хотите его видеть?
– Будь что будет… Да!
Каменная Башка подошел к окну, раздвинул лиловые портьеры и, бросив беглый взгляд на улицу, сказал:
– Видите ли вы две тени, что прохаживаются внизу и смотрят наверх? Один из них – баронет, второй – Малыш Флокко, его преданный марсовой.
Мэри Уэнтворт подбежала к окну.
– Вот они! Уильям! – воскликнула она.
– Он – тот, что повыше, мисс, – пояснил бретонец.
– Как мне с ним поговорить? – спросила она. В голосе ее слышались подавляемые рыдания.
– Позвольте ему подняться сюда, миледи.
– Но как? У входа стоят часовые!
Леди Мэри впилась в боцмана взглядом, полным тревоги.
– Миледи, – торжественно произнес Каменная Башка, – обещаю вам, что не пройдет и пяти минут, как сэр Уильям окажется у ваших ног.
– Я не могу поверить в подобное счастье!
– Мы, моряки, еще не на такое способны! Позвольте мне удалиться в другую комнату и сбросить вниз веревку, что обмотана у меня вокруг пояса. Капитан взберется по ней сюда, чтобы видеть вас.
– Не медлите же, молю вас!
Долго уговаривать боцмана не пришлось. Каменная Башка без промедления прошел в гостиную, где с ворчанием стянул свой необъятный камзол.
Он начал разматывать веревку, на которой были завязаны узлы, обещавшие облегчить подъем баронету и Малышу Флокко. Покончив с этим, он вернулся в будуар и, призвав дам к молчанию, закрепил конец веревки на перекладине готического оконца. Несколько раз подергав за веревку, дабы удостовериться, что она не подведет, моряк спустил вниз свободный конец. Площадка под башней была безлюдна.
– Миледи, – произнес Каменная Башка, высовываясь из окна, – готовьтесь к встрече. Они уже поднимаются.
– Боже! Что, если он сорвется!.. – бледнея, воскликнула леди Мэри.
Бретонец придерживал веревку, которая раскачивалась от толчков.
– Уж они-то поднимутся, будьте спокойны, миледи! Взлетят не хуже чаек! Будьте уверены! Он взмоет к вам на крыльях любви.
В окне показалась чья-то голова. Свесившись из окна, боцман протянул руку капитану и помог ему спрыгнуть на пол прямо напротив леди Мэри. Приглушенные восклицания сорвались с губ влюбленных:
– Мэри!
– Уильям!
И они бросились в объятия друг к другу.
Отойдя в сторонку, старый моряк покрутил головой, в замешательстве обнаружив, что на глаза его навернулись слезы.
– Во имя Иль-де-Ба! – пробормотал он, стирая их тыльной стороной руки. – Вы когда-нибудь видали что-то подобное? Пустить слезу… И это с моей-то дубленой шкурой… Я же не крокодил.
Пока баронет прижимал к себе любимую, Каменная Башка вновь высунулся в окно.
– Малыш Флокко идет на абордаж! – воскликнул он.
И действительно, из окна, даже не опираясь ногами на узлы, появился марсовой. Поддавшись всеобщему умилению, бретонец стиснул приятеля от избытка чувств.
– Капитан, – проговорил не чуждый деликатности боцман, – позвольте нам удалиться в другую комнату. Такие чувствительные сцены растопят и каменное сердце.
И, не дожидаясь ответа, он вместе с Малышом Флокко и камеристкой покинул будуар, прикрыв за собою дверь.
– Не будем беспокоить капитана в такую минуту, – сказал моряк. – Старики не должны слушать признания молодых.
– Это я-то старик? – возмутился Малыш Флокко.
– Я тоже не старуха, – подхватила камеристка.
– И правда. Но что вы от меня хотите? Я так потрясен, что у меня аж глаза лезут из орбит, как у нашего трактирщика. Примите мои искренние извинения, мисс Нелли.
– Я вам уже сказала, – поджала губы камеристка, – что никогда не носила этого имени.
– Так как же вас зовут, позвольте узнать?
– Диана.
– Знавал я один фрегат с таким именем. Нос его украшала фигура распрекрасной девицы. Волосы так и развеваются на ветру, в руке – лук. Только она совсем не походила на вас, мисс Нелли.
– Диана! Вы что, хотите меня разозлить?
– Разозлить вас, прекрасная госпожа? – удивился боцман. – Да ни за что на свете! Мы, моряки, грубый народ. Не правда ли, Малыш Флокко? Но перед женским полом благоговеем. Сами знаете, фигуры на носах наших кораблей частенько изображают женщин.
– Они первые встречают морские волны, – подхватил Малыш Флокко.
– Мисс Диана, а не подкрепить ли нам упавшие силы? Наверняка маркиз Галифакс не экономит на бренди и вине.
Улыбнувшись, камеристка достала из палисандрового поставца пару бутылок и три бокала.
– Угощайтесь, господа, – предложила она, повернувшись к боцману.
Повертев в руках бутылку, тот воскликнул:
– Черт подери! Мадера! И какая! Был ты когда-нибудь на этом острове, Малыш?
– Никогда.
– Восхитительный край! Все женщины – красотки, а их мужья – дьявольские ревнивцы, как на подбор! Но что за вино, дорогой мой, что за вино! Бесподобный вкус! Как-то раз меня в тележке на борт заносили. Вы когда-нибудь его пробовали, мисс Нелли?.. То есть мисс Диана… Пили ли вы когда-нибудь так, как умеют только морские дьяволы?
– Я?! – оскорбилась камеристка. – Никогда, сэр! Я никогда не была женой моряка или рыбака.
– Плохо, очень плохо, мисс Диана! Отведайте этой мадеры, и ваше сердце воспылает огнем!
– И кого же это я так горячо полюблю?
– А как насчет меня? По-вашему, я не красавец-мужчина? Разве и мы с вами не можем ворковать, как голубки в соседней комнате, моя милая Диана? Какое прекрасное имя! Такое и фрегату носить не стыдно. И какому фрегату! А какая скульптура красовалась бы над его форштевнем! Все моряки как один ею восхищались бы.
– Да открывай же ты свою хваленую мадеру, и хватит болтать! – вскричал в нетерпении марсовой. – Чего ради ты заставляешь ждать нашу прекрасную даму?
– Секундочку! – отвечал Каменная Башка. – Выпьем за наш "Громовержец"!
Но только он собрался откупорить бутылку, как камеристка метнулась к двери на лестницу и мигом заперла ее на два оборота ключа. Бретонец остолбенел.
– Господь всемогущий! – пролепетала служанка, хватаясь за голову. – Это маркиз! Я узнаю его шаги!
– Проклятое вино! – пробормотал бретонец. – Неужто мне не суждено еще разок тебя отведать? – Впрочем, он недолго пребывал в смятении. – Ну вот, Малыш Флокко, похоже, нам представится возможность выпить в компании английского лорда.
Однако юный марсовой, как видно, не разделял тщеславных упований старого морского волка, поскольку тут же бросился за камеристкой, которая прокричала, вбежав в будуар:
– Госпожа, там маркиз! Маркиз!
– Здесь? В такой час? – побледнела леди Мэри. – Задержи его, Диана.
– Предоставь это моим морякам, – вмешался баронет. – Но что же мы станем делать, когда он войдет? Пожалуй, пришел подходящий момент, чтобы разобраться с семейной враждой.
Обнажив шпагу, он бросил ее на стол. Не растерявшийся боцман, успевший-таки откупорить вожделенную бутылку, появился на пороге.
– Пусть заходит, – распорядился сэр Уильям, – но не дайте ему уйти и позвать на помощь.
– Уж будьте спокойны, – ответил бретонец. – Мы не подведем. За мной, Малыш Флокко!
Они вернулись в гостиную, когда раздался резкий стук в дверь.
Наполнив три бокала, Каменная Башка наполовину опустошил один из них, вытер губы тыльной стороной руки, повернул ключ в замке и открыл дверь.
На пороге стоял мертвенно-бледный джентльмен в мундире шотландского полковника со шпагой на боку. Он был среднего роста, с рыжеватой бородкой и властным угрюмым взглядом. При виде моряка он не смог сдержать изумленного жеста. Опомнившись, маркиз спросил сурово:
– Кто вы такой и что вы здесь делаете?
– Прошу прощения, сэр, но я хотел бы задать вам тот же вопрос, – невозмутимо откликнулся бретонец.
– А мой мундир ни о чем вам не говорит?
– Никак нет, сэр.
– Я маркиз Галифакс.
– А меня зовут Каменная Башка.
– Как, простите?
– Каменная Башка, – повторил бретонец.
– Вы что, вздумали меня разыгрывать? – вскричал маркиз, начиная терять терпение. – Как вы здесь очутились?
– Господь всемогущий, теперь что, уж и родню нельзя проведать после долгой разлуки, коли Бостон осажден американцами?
– С какого вы корабля?
– С фрегата "Коллингтон".
– Когда прибыли?
– Вчера вечером, сэр.
– Я не видел в гавани такого фрегата.
– Мы встали в аванпорту, так что его и не заметишь из-за острова в устье бухты.
– Где камеристка?
– Со своей госпожой.
– Раз так, пейте.
– С радостью повинуемся, полковник. Нас, солдат и моряков, вечно мучает жажда.
Презрительно отвернувшись, маркиз постучал в поспешно запертую камеристкой дверь кабинета.
– Могу я войти? – угрюмо спросил он.
– Входите, милорд, – дрожащим голосом отозвалась Диана.
Каменная Голова и Малыш Флокко перегородили выход из гостиной, обнажив абордажные сабли.
Маркиз между тем вошел в будуар и невольно вскрикнул. Прямо на него глядел в упор сэр Уильям. Леди Мэри и ее камеристка в ужасе отступили к окну.
– Так это ты! – воскликнул маркиз, оскалившись и молниеносно выхватывая шпагу.
– Удивлен, брат? – с иронической усмешкой осведомился невозмутимый баронет. – Не ожидал увидеть меня снова, да еще в осажденном Бостоне?
Не спуская с бастарда налитых кровью глаз, маркиз молчал, бледный как призрак.
– Ты!.. – повторил он, поднимая шпагу. – Какой черт занес тебя сюда?
– Ветры Бермуд наполняли паруса моего корвета, – ответил баронет и с сарказмом добавил: – Разве братьев встречают со шпагой в руке?
– Ты мне не брат, проклятый ублюдок, – процедил маркиз.
Кровь прилила к щекам Корсара.
– Ублюдок?! – воскликнул он, еле сдерживаясь.
– Так или иначе, это уже не имеет никакого значения. Тебя арестуют как изменника, принявшего сторону врагов британской короны. Мне доподлинно известно, что ты стакнулся с американскими мятежниками и помогал им. Так что не сомневайся, я добьюсь того, чтобы ты завтра же кончил свои дни на виселице.
Галифакс развернулся и стремительно распахнул дверь, но на пути у него встали Каменная Башка и Малыш Флокко.
– Ни с места, полковник! – воскликнул бретонец. – Путь к отступлению закрыт. Спускайте флаг и сдавайтесь!
13. Звон шпаг
С криком ярости маркиз шагнул обратно в будуар. Тем временем сэр Уильям уже взялся за шпагу.
– Устроил мне засаду? – скривился маркиз, в то время как Малыш Флокко по знаку бретонца отшвырнул стол в сторону, освобождая место для противников.
– Не льсти себе. Это не тебя я жаждал увидеть, – отвечал баронет. – Явись ты завтра утром, не нашел бы здесь ни меня, ни леди Мэри.
– Мэри?! – зарычал полковник. – Где она?
– Здесь, – кивнул в сторону окна баронет.
– С дороги, или я убью тебя!
– Кому ты смеешь угрожать?
– Тебе, Маклеллан! – с презрением выплюнул маркиз.
– Может быть, я и не Галифакс, – ответил Корсар, – но постоять за себя сумею.
– Давно ли ты выучился махать шпагой? Что-то не слышал, чтобы ты был мало-мальски сносным фехтовальщиком.
– Я покажу тебе, как фехтуют французы.
– Хватит ломать комедию! С дороги, черт подери! Мэри, идите ко мне!
От окна донеслись два приглушенных вскрика.
– Идите же! – зарычал маркиз.
– Не слушай его! – призвал сэр Уильям.
– Тебе не удастся мне помешать, ублюдок!
Маркиз сделал резкий выпад вперед, надеясь испугать Корсара внезапной атакой, но шпага его жалобно зазвенела, лишь чудом оставшись в руке своего хозяина. Она встретила мощный отпор, высекший искры из металла.
– О, да ты сильный противник, – с кривой усмешкой признал маркиз. – Но мы еще посмотрим, кто кого, Маклеллан. Я преподал урок немалому числу лондонских и эдинбургских бретеров. И не с таких сбивал спесь…
– Только попробуй приблизиться к Мэри!
– С дороги!
– Этому не бывать! Я скорей умру!
Маркиз снова бросился на Корсара, но тот легко парировал удар.
Вот это была схватка!
Галифакс яростно наступал, пытаясь оттеснить ненавистного бастарда и добраться до окна, возле которого, дрожа от страха, жались друг к другу камеристка и ее госпожа. Однако ему противостоял не просто моряк, привыкший скорее к абордажной сабле, чем к шпаге.
Неколебимый как скала, Корсар, чья беспощадно разящая шпага снискала ему пугающую известность при самом версальском дворе, изящно отражал свирепые наскоки единокровного брата, распаляя его издевательскими репликами:
– Что же вы, маркиз Галифакс? Вам преградил путь какой-то жалкий бастард! Отчего же вы не пронзите его в самое сердце?
Опытный дуэлянт, полковник пытался прорвать оборону врага чередой стремительных ударов, чуть не шипя от злости и бормоча проклятия, но все впустую. Гибкая как тростник шпага баронета с готовностью отражала смертельные выпады врага.
– Черт возьми! – процедил сквозь зубы маркиз, отирая со лба холодную испарину и перебросив шпагу в левую руку. – Мы еще посмотрим, кто кого!
– Надеешься уложить меня одной левой? – произнес его противник с дьявольской усмешкой. – Мои французские учителя были старой школы.
Сэр Уильям тоже перебросил шпагу в левую руку и отступил на шаг назад, чтобы избежать предательского укола шпагой.
Маркиз был вне себя от ярости:
– Так ты знаком и с этой школой, ублюдок?
– И не с ней одной, любезный маркиз, – отозвался Корсар. – Скоро вам доведется на своей шкуре испытать превосходство французской и итальянской школы фехтования над английской. До сих пор я лишь защищался. Настало время атаковать. И клянусь преисподней, вы узнаете, с каким неистовством я брал на абордаж суда ваших соотечественников.
– И это в твоих жилах течет благородная шотландская кровь!..
– Так, значит, я уже не безродный ублюдок? – насмешливо изумился баронет.
Маркиз, до крови прикусив губу, выдавил из себя:
– Что с того? Ты наполовину француз.
– Что ж, закончим ломать комедию. Я жду достойного удара, сударь, или сам нанесу удар!
– Так получай же, бастард!
– О нет! Это слишком слабо.
– Вот тебе!
– И это не то. Подобный финт парировать проще простого.
– А как насчет этого?
– Снова мимо, братец! – отвечал баронет, отбив клинок, целивший ему в самое сердце.
Сделав пару шагов назад, маркиз снова перехватил шпагу правой рукой.
– Отступи и пропусти меня к Мэри! – потребовал он.
– Я сказал: нет.
Маркиз сызнова стал напирать, то так, то этак тщась уязвить врага стальным жалом, подобраться к нему если не с одного, так с другого бока, но все его яростные усилия словно бы натолкнулись на каменную стену.
– Ну же! – подстрекал Корсар, проворно выкидывая вперед руку с клинком.
В движениях его угадывалась вкрадчивая и неодолимая мощь хищной кошки, он и рычал как тигр, заставляя леденеть кровь в жилах подуставшего противника, которому застилал глаза кровавый туман, и все уверенней теснил его, ошеломляя невиданными приемами.
Под бешеным натиском врага маркиз вынужден был отступить немного. Через пару секунд, не в силах противостоять дьявольскому напору, он делал уже второй шаг назад.
– Я бы не поставил за него и пары су! – заметил Каменная Башка, ни на миг не выпускавший из руки абордажной сабли и полный решимости во что бы то ни стало помешать маркизу прорваться в гостиную и позвать на помощь. – Где ему управиться с капитаном! Сэр Уильям непобедим.
– Черт подери! Конечно, после стольких абордажей! – воскликнул Малыш Флокко.
Тут маркиз снова попятился. Он не мог больше сопротивляться беспощадному клинку баронета. Еще три шага – и противник припер бы его к стенке.
Корсар, решив покончить с врагом, один за другим наносил удары, которые маркиз едва успевал парировать. Уже дважды кончик клинка протыкал шитый золотом полковничий камзол в том месте, где под золотыми галунами бешено колотилось сердце.
И вдруг сэр Уильям отпрянул. Обрадованный маркиз кинулся на него с криком:
– Ага! Теперь ты мой! Ты…
Он так и не успел довершить фразу. Рука его судорожно метнулась к груди, выпустив шпагу, которая со звоном повалилась на пол. Клинок Корсара глубоко вошел ему в грудь.
– Тушé! – воскликнул Каменная Башка, приблизившись к раненому, и подхватил впавшего в бесчувствие маркиза.
Бретонец на руках отнес Галифакса на кушетку. Он много повидал на своем веку, не раз бывал в кровавых переделках, но не без ужаса наблюдал, как на красном камзоле маркиза расплывается темное пятно.
– Кровь! – произнес он.
Сэр Уильям не сдвинулся с места. Опершись на свою грозную шпагу, он провел рукой по лбу, потом притянул к себе Мэри.
– Все позади! – сказал он девушке. – Такова была воля Господня.
Светловолосая красавица испуганно вскрикнула, не в силах оторвать глаз от багрового пятна.
– Он мертв? – прошептала она.
– Возможно, еще жив, – отвечал Корсар, едва справляясь с волнением. – Удар пришелся не в сердце. – Крепко прижав суженую к груди, он сказал: – Выбирай: я или он?
– Ты, ты, мой Уильям!
– Тогда бежим.
– А как же маркиз? Ты оставишь его вот так умирать?
– Как только мы выберемся отсюда, Диана позовет на помощь. Там, где полно солдат, лекарь всегда найдется! Каменная Башка! Мне понадобится крепкая веревка!
– Она как раз под рукой, – отозвался бретонец, оторвав от портьеры толстый шелковый шнур.
– Крепкий?
– Как якорный канат!