Женские газеты адресованы аудитории постарше, большей частью их читают девушки, которые сами зарабатывают на жизнь. Соответственно, и их отношение к жизни куда более реалистично. Считается, что почти все они должны жить в большом городе и иметь более-менее скучную работу. Секс, который там – табу, здесь превращается в одну из главных тем. Короткие завершенные рассказы и специальные публикации этих газет чаще всего из разряда "еще бы чуть-чуть – и все пропало": героиня едва не теряет "своего парня" из-за козней соперницы, или "парень" лишается работы и вынужден отсрочить свадьбу, но в конце концов находит работу еще лучше. Другой излюбленный мотив – подмена ребенка (девушка, выросшая в бедной семье, оказывается дочерью богатых родителей). Что же касается остросюжетных историй, обычно печатающихся с продолжением, то чаще всего они основаны на бытовых преступлениях, таких как двоеженство, подлог, иногда убийство; никаких марсиан, смертоносных лучей или международных банд анархистов. Эти газеты настроены на правдоподобие, в их разделах читательских писем очевидна связь с реальной жизнью и обсуждаются подлинные, непридуманные проблемы. Например, колонка советов Руби М. Эйрес в "Оракуле" чрезвычайно практична и хорошо написана. И тем не менее мир "Оракула" и "Газеты Пег" – это чисто фантазийный мир. И фантазия всегда одна и та же – притвориться, что ты богаче, чем есть на самом деле. Основное впечатление, которое выносишь из чтения почти каждого материала этих газет, – это чудовищное, ошеломляющее "украшательство". Персонажи – определенно люди из рабочей среды, но их повадки, внутреннее убранство их домов, их одежда, их взгляды и прежде всего их речь, безусловно, принадлежат среднему классу. Все они живут на доход, превышающий реальный на несколько фунтов в неделю. Излишне говорить, что это впечатление, которого намеренно добиваются издатели. Задача состоит в том, чтобы показать усталой фабричной девчонке или вконец измотанной матери пятерых детей вымышленную жизнь, в которую она мысленно помещает себя, – не в качестве герцогини (такая условность отошла в прошлое), но, скажем, в качестве жены банковского служащего. Не только жизненный идеал рисуется как стандарт существования людей с доходом от пяти до шести фунтов в неделю, но и молчаливо подразумевается, что именно так и живет рабочий класс. Главные проблемы просто опущены. Например, признается, что люди иногда теряют работу, но тучи непременно рассеиваются, и потерявший одну работу обретает другую, лучше прежней. Никаких упоминаний о безработице, являющейся порой постоянным и неизбежным обстоятельством жизни, никаких упоминаний о пособиях по безработице, никаких упоминаний о профсоюзном движении. Нигде ни малейшего намека на то, что с системой как таковой может быть что-то не так; существуют только личные неприятности, которые в основном являются следствием чьих-то происков и которые, так или иначе, будут улажены в последней главе. Тучи всегда рассеиваются, добрый работодатель повышает зарплату Альфреду, и работа находится для всех, кроме пьяниц. Это тот же мир "Самоцвета" и "Магнита", разве что здесь вместо автоматов – флердоранж.
Мировосприятие, внушаемое данными газетами, – это мировосприятие какого-нибудь исключительно глупого кадета Морского корпуса выпуска 1910 года. Да, так можно сказать, но это ничего не изменит. В любом случае чего еще вы ожидаете?
Разумеется, ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову заменять так называемые дешевые ужастики реалистическими романами или трактатами по теории социализма. Приключенческий рассказ по природе своей должен быть более или менее отстраненным от реальной жизни. Но, как я старался это донести, нереальность мира "Магнита" и "Самоцвета" не так уж безыскусна, как кажется. Эти газеты существуют благодаря конкретному запросу, потому что мальчикам в определенном возрасте необходимо читать о марсианах, смертоносных лучах, медведях гризли и гангстерах. И они получают то, что ищут, но получают в упаковке из иллюзий, которые их будущие работодатели считают для них надлежащими. В какой мере люди черпают свои жизненные представления из художественного вымысла, вопрос спорный. Лично я верю, что на большинство людей романы, сериалы в периодике, фильмы и тому подобное оказывают гораздо большее влияние, чем они готовы признать, и с этой точки зрения наихудшие книги зачастую могут оказаться самыми важными, поскольку именно их первыми прочитывают в детстве. Вполне может статься, что многие люди, считающие себя чрезвычайно утонченными и "продвинутыми", на самом деле через всю жизнь проносят тот воображаемый мир, который обрели в детстве, читая, например, Сэппера или Йэна Хэя. Если это так, то двухпенсовые еженедельники для мальчиков – явление величайшей важности. Это то чтиво, которое поглощают в возрасте между двенадцатью и восемнадцатью годами очень многие юноши, возможно, большинство английских подростков, включая тех – а их немало, – кто никогда не будет читать ничего, кроме газет; и из этого чтива они впитывают некую систему представлений, которую сочли бы безнадежно устаревшей даже в главном штабе Консервативной партии. Впитывают тем лучше, что все делается непрямо; убеждением в том, что главные проблемы нашего времени просто не существуют, что нет ничего дурного в неограниченной свободе капитализма, что иностранцы – всего лишь ничтожные чудаки и что Британская империя – это нечто вроде благотворительного концерна, который будет существовать вечно, их накачивают незаметно, исподволь. Учитывая то, кому принадлежат эти газеты, трудно поверить, что делается это ненамеренно. Из двенадцати изданий, о которых я веду речь (включая "Триллер" и "Детективный еженедельник"), семь являются собственностью "Амальгамейтед-пресс" – одного из крупнейших в мире издательских синдикатов, контролирующих более сотни различных газет. "Самоцвет" и "Магнит" тесно связаны с "Дейли телеграф" и "Файнэншл таймс". Одного этого достаточно, чтобы возникли определенные подозрения, даже если бы не было столь очевидно, что истории, печатающиеся в этих еженедельниках, политически выверены. Вот и выходит: если вы испытываете потребность в мире фантазий, чтобы совершить путешествие на Марс или голыми руками сразиться со львом (а какой мальчишка ее не испытывает?), вам не остается ничего иного, кроме как мысленно отдаться во власть людям вроде лорда Камроуза. Потому что конкурентов нет. Различия между многочисленными газетами, составляющими эту цепочку, ничтожны, а других того же уровня не существует. И тут возникает вопрос: почему нет газеты левого толка для мальчиков?
На первый взгляд от подобной идеи может стать не по себе. Страшно вообразить, что представляла бы собой газета левого толка для мальчиков, если бы таковая существовала. Помню, однажды в 1920 или 1921 году некий энтузиаст раздавал коммунистические брошюры в толпе учащихся частных школ. Брошюра, которую я получил, была написана в форме вопросов и ответов следующего образца:
Вопрос: Товарищ, может ли мальчик-коммунист быть бойскаутом?
Ответ: Нет, товарищ.
Вопрос: Почему, товарищ?
Ответ: Потому что бойскаут должен салютовать Юнион Джеку, являющемуся символом тирании и угнетения, товарищ.
И т. д. и т. п.
А теперь представьте, что в наши дни кто-то затеял издание газеты левого толка, осознанно ориентируясь на мальчиков двенадцати-четырнадцати лет. Я не предполагаю, что все ее содержание было бы таким, как только что процитированный фрагмент брошюры, но кто бы сомневался, что содержание газеты напоминало бы что-то в этом роде. Такая газета неизбежно либо состояла бы из "духоподъемной" белиберды, либо находилась бы под влиянием коммунистов и была бы исполнена низкопоклонства перед Советской Россией. В любом случае ни один нормальный мальчик на нее бы и не взглянул. Оставляя в стороне высоколобую литературу, признбем, что вся существующая сегодня левая пресса – настолько, насколько она действительно левая – это один сплошной длинный трактат. По существу, единственная социалистическая газета в Англии, которая в состоянии удерживать интерес к себе в течение недели, это "Дейли геральд". Но сколько в этой "Дейли геральд", собственно, социализма? Так что в настоящий момент газета с "левым" уклоном, имеющая шанс привлечь внимание обычных подростков, – нечто, находящееся за пределами мечтаний.
Однако из этого вовсе не следует, что она вообще невозможна. Нет никакой убедительной причины, почему каждая приключенческая история обязательно должна быть замешена на снобизме и вульгарном патриотизме. В конце концов, рассказы, печатающиеся в "Сорвиголове" и "Современном мальчике", не представляют собой трактатов Консервативной партии; просто это приключенческие истории с консервативными пристрастиями. Нетрудно представить себе такую же захватывающую и живую газету, как "Сорвиголова", но с чуть более современными сюжетами и "идеологией". Возможно даже (хотя здесь возникают другие трудности) представить себе женскую газету того же литературного уровня, что и "Оракул", печатающую примерно такие же истории, но чуть больше принимающую во внимание реалии жизни рабочего класса. Такие вещи уже делались прежде, правда, не в Англии. В последние годы испанской монархии в Испании выходило множество левацких дешевых романов, некоторые из них были явно анархистского толка. К сожалению, в то время я не понимал их общественной значимости и не сохранил коллекцию, которую собрал тогда, но, безусловно, и теперь еще можно где-нибудь найти экземпляры. По структуре и стилистике четырехпенсовые английские романы очень похожи на них, за исключением того, что не пропитаны духом "левизны". Если, например, в романе рассказывалось, как полиция преследует анархистов в горах, то сюжет всегда был подан с точки зрения анархистов, а не полиции. Более близкий пример – советский фильм "Чапаев", который неоднократно показывали в Лондоне. В профессиональном смысле, по стандартам того времени, когда он снимался, "Чапаев" – первоклассный фильм, но идеологически, несмотря на незнакомый русский антураж, он не так уж далеко ушел от голливудской продукции. Единственное, что поднимает его над средним уровнем, – это выдающаяся игра актера, исполняющего роль белого офицера (толстяка), его работа – это вдохновенный комический номер. В остальном атмосфера знакома. В наличии все привычные атрибуты: героическая борьба с неравными силами, спасение, приходящее в самый последний момент, мелькание мчащихся лошадей в кадре, любовная сюжетная линия, комические сцены для разрядки. По сути дела, это совершенно заурядный фильм, если не считать того, что он заряжен "левой" идеологией. В голливудском фильме о гражданской войне в России белые наверняка были бы ангелами, а красные – дьяволами. В русской версии ангелы – это красные, а дьяволы – белые. Это тоже ложь, но – с учетом долговременной перспективы – менее пагубная, чем другая.
Таковы некоторые трудные проблемы, лежащие на поверхности. Их общий характер достаточно очевиден, и я не хочу это обсуждать. Я просто указываю на тот факт, что в Англии популярная беллетристика является полем, на которое левая мысль еще даже не ступала. Вся беллетристика, начиная с романов из библиотечки грибника и далее везде, цензурируется в интересах господствующего класса. А литература для мальчиков особенно; мелодраматическое чтиво, которое в то или иное время глотает почти любой мальчишка, насквозь пропитано худшими иллюзиями образца 1910 года. Несущественным этот факт можно назвать, только если верить, что прочитанное в детстве не оказывает никакого влияния на будущую жизнь. Лорд Камроуз и его коллеги совершенно очевидно в подобное не верят, а уж кому и не знать, в конце концов, как не лорду Камроузу.
1939 г.
"Горизонт", март 1940 (сокращенный вариант); I. T. W. (незначительно исправленный и дополненный вариант); Gr. E.; D. D.; C. E.
Англия, твоя Англия
1
Пока я это пишу, высокоцивилизованные люди летают у меня над головой и пытаются меня убить.
Они не испытывают враждебности ко мне, отдельно взятому индивидууму, как и я к ним. Они, по расхожему выражению, "просто выполняют свой долг". Большинство из них, не сомневаюсь, добрые законопослушные люди, которым в голову не придет совершить убийство в обычной жизни. С другой стороны, если у одного из них получится разорвать меня на клочки с помощью точного попадания авиабомбы, хуже спать после этого он не будет. Он служит своей стране, которая отпустит ему этот грех.
Человеку не дано постичь современный мир в его истинном обличье, если он не осознает всепоглощающую силу патриотизма, национальной преданности. В отдельных случаях патриотизм может упасть, на какой-то ступени цивилизации он даже не существует, однако в качестве позитивной силы он не знает себе равных. В сравнении с ним христианство и всемирный социализм – жалкая соломинка. Гитлер и Муссолини пришли к власти во многом благодаря тому, что отлично это понимали в отличие от своих оппонентов.
Также следует признать, что страны отличаются друг от друга своими взглядами. До недавнего времени принято было придерживаться той точки зрения, что люди везде более или менее одинаковы, но всякий, у кого есть глаза, не может не видеть, что человеческое поведение заметно отличается в зависимости от места проживания. Что произошло в одной стране, не могло бы произойти в другой. Например, "Кровавая чистка" в Англии невозможна. И, если уж сравнивать западноевропейцев, английское общество до крайности социально расслоено. Признание этого факта косвенно выражается в неприязни, которую почти все иностранцы испытывают к нашему образу жизни. Лишь немногие европейцы способны жить в Англии, и даже американцы зачастую комфортнее чувствуют себя в материковой Европе.
Когда ты возвращаешься из-за границы, кажется, будто вдыхаешь другой воздух. В первые же минуты десятки мелочей, словно сговорившись, поселяют в тебе такое чувство. Пиво горше, монеты весомее, трава зеленее, реклама крикливее. В больших городах толпа с ее резковатыми чертами, кривыми зубами и вежливым обращением отличается от европейской. Потом страна поглощает тебя, и на какое-то время теряется ощущение, что вся нация состоит из совершенно одинаковых персон. Существует ли такое понятие, как нация? Или мы сорок шесть миллионов несхожих индивидуумов? Разнообразие, хаос! Цоканье деревянных башмаков в захолустных городках Ланкашира, грузовики, снующие туда-сюда по Большой северной дороге, очереди на Биржу труда, ерзающие столы в пабах Сохо, старые девы на велосипедах, едущие сквозь утренний осенний туман к святому причастию, – это не просто детали, но характерные детали английского пейзажа. Как можно из такой неразберихи сложить единую картину?
Но поговорите с иностранцами, почитайте иностранные книги и газеты, и вы придете к той же мысли. Да, есть нечто отличительное и узнаваемое в английской цивилизации. Эта культура столь же индивидуальная, как испанская. Она каким-то образом связана с плотными завтраками и мрачноватыми воскресеньями, коптящими городами и петляющими дорогами, зелеными полями и стоячими почтовыми ящиками красного цвета. У нее свой аромат. А кроме того, она протяженная, уходит в будущее и в прошлое, и в ней есть нечто незыблемое, как в живом существе. Казалось бы, что общего у Англии 1940-го и Англии 1840-го? А что общего между вами, взрослым, и пятилетним ребенком, чья фотография стоит у вашей матери на камине? Ничего, кроме того, что это один человек.
Но главное, это ваша цивилизация, это вы. Как бы вы ее ни ненавидели, сколько бы над ней ни потешались, долгая разлука с ней не сулит вам счастья. Пудинг на сале и красный почтовый ящик сидят у вас в душе. Хорошая или плохая, она ваша, и вам никуда не деться от меток, которые она оставила на вашем теле.
Между тем Англия меняется вместе с остальным миром – но лишь в направлениях, которые до известной степени можно предугадать. Это не означает, что будущее задано, просто одни альтернативы возможны, а другие нет. Семя прорастет или не прорастет, но в любом случае из репы не вырастет пастернак. Вот почему так важно попытаться определить, что есть Англия, прежде чем гадать, какую роль она сможет играть в разворачивающихся глобальных событиях.